Vivere est facite

Когда в университете, наконец, раздался звонок, Зак выбежал первым из кабинета. Его лицо отражало и радость и печаль одновременно. Занятия на сегодня окончены, однако они будут завтра, послезавтра и вообще ещё добрых три года. Почти все его одногруппники, однако, не торопились покидать учебные стены. Одни из них собирались задержаться в «консервах» (так ребята называли корпус, где они получают второе музыкальное образование), другие отправлялись на природу, чтобы побыть в одиночестве, созерцая этот мир, записывая при этом какие-нибудь строки в блокнот или зарисовывая понравившейся им пейзаж. Но были и другие. Зак называл их Избранными и нередко причислял себя к их числу. Мир ценил таких людей, ведь без них его бы не существовало. Но всё же, как им тяжело жилось… Нередко они оставались непонятыми большинством, изгоями.

Зак уже давно понял, что он не такой как все, что ему неинтересна ни живопись, ни музыка, ни поэзия. А ведь его родители ждали с большим нетерпением, что через три года их сын, наконец, получит специальность великого поэта. Но написание стихов не привлекало его и давалось не так просто, как другим, к которым почти каждый день приходило вдохновение. Зака же оно редко посещало. Всё, что у него получалось, так это удачно подбирать рифму. Наверное, только поэтому его ещё держали здесь, надеясь, что, может когда-нибудь парня всё-таки посетит муза. Каждый раз, когда Зак слышал разговоры о музе, которая почти ко всем являлась «во тьме ночной или при свете дня», он в мыслях называл её проституткой и просил никогда к нему не приходить.

Зак как обычно вышел на аллею, обрамлённую рядами кудрявых берёз, которые уже миллионы раз успели срисовать художники, добавляя при этом в свои картины что-то от себя.

Вдали виднелись просторные поля, на которых красивые девушки в длинных платьях водили хороводы или пели песни, а рядом сидели мужчины и любовались ими, воспевая женское очарование.

Аллею и поля разделяла небольшая речушка, где не спеша, сидя в небольших лодках, гребли пары влюблённых и молодые семьи. Лодка считалась здесь самым популярным транспортом. Реже всего горожане использовали велосипеды, потому что, как правило, тут почти никто никуда не спешил. Зака всегда раздражала эта медлительность и присущая горожанам меланхолия, которую в свою очередь нередко сменяло, вызывающее у Зака приступ тошноты, воодушевление.

Парень раздражённо нахмурил брови и направил свой взор на небо. Такую привычку в нем развили ещё в детском саду, все время призывая мечтать и увлекаться при этом полетом своих фантазий.

В небе летали люди на больших воздушных змеях. Это развлечение не так давно пришло в город, где жил Зак. Однако ему летать не хотелось. Он всегда говорил: «небо не для людей, а иначе они родились бы с крыльями».

Оглядев, наконец, всё, что его окружало, парень тяжело вздохнул.

— Как же мне всё это надоело, — думал он, — куда катится наш мир…

Зак пошёл вдоль реки в сторону велосипедной стоянки, которую запрятали подальше от университета, чтобы студенты, каждый раз смотря из окна, видели не эту «кучу металлолома», как часто называл велосипеды их ректор, а всё только самое прекрасное.

По пути к своему транспорту парень размышлял. Это, кстати, заслуга школы, которая обучала этому искусству с первого класса. Но мысли Зака были отличны от других. Он не задумывался о величии любви и гармонии в природе, не задумывался о безграничном космосе и внеземных субстанциях, он думал о том, чем хотел бы заняться в этой жизни. Он искал своё призвание.

— Может, я буду что-нибудь чинить? — начал рассуждать Зак. — Да вот только кому это будет нужно? Сломается что-то — никто и не заметит. Да и не умею я этого… Всю жизнь учили что-то создавать. Но почему я должен идти на поэта, если мои стихи никудышные, если они безвдохновенные? Ну и что, что любой поэт или писатель имеют самые богатые внутренние миры, где могут жить подобно богам в сказке, которую они придумали сами. Подумаешь! Может, мне это не нужно. Да и что я поделаю, если не моё это!

Мысли Зака прервала возникшая на его пути доска вакансий. Он пробежал глазами по всем висевшим на ней объявлениям. Его городу требовались драматурги, философы, художники, танцоры, романисты, актёры, музыканты, композиторы и т.д. и т.п. Ничего из этого ему не подходило. Все вышеперечисленные профессии не вызывали у него интереса.

Парень беспомощно пожал плечами и пошёл дальше. Он вдруг почувствовал себя одиноко. Ему не хватало приятелей, с которыми он мог бы посмеяться, выпить, словом, весело провести время. Но подобных парней Зак видел только в кино. Его, так называемые, друзья предпочитали проводить время в одиночестве, погружаясь в свои думы.

И ему ничего не оставалось, как следовать их примеру.

— А ведь есть же где-то рабочий класс, — с тоской думал он, — помню, по истории мы изучали великих поваров, портных, строителей… Все они творцы материально мира, без которого бы не было мира духовного! Но, боюсь, что этот материальный мир скоро разрушится, и люди перестанут есть, одеваться, они забудут самые элементарные навыки гигиены, и сотрутся в их памяти такие прекрасные и редкие вещи, как забивание гвоздей, мытьё посуды всей семьёй и коллективная работа в огороде. Чёрт, а может, меня всё же возьмут в философы? Смешно. Да вот только это всё равно не так благородно, как быть, к примеру, садовником…

Зак с наслаждением вспоминал деньки из детства, когда они вместе с бабушкой и дедушкой копали картошку, сажали фасоль и горох, собирали ягоды. Теперь же почти все дачи и сады служили людям только ради того, чтобы их срисовывали или описывали. Они утратили свою прагматическую функцию и превратились в некий природный фасад, также как и поля, где когда-то сеяли пшеницу, реки, где когда-то ловили рыбу. Они просто-напросто стали источником вдохновения, основой для созидания и отправным пунктом сознания в мир фантазий.

— Жалко мне это общество. Что же с ним станет? Да оно просто погибнет… Затравленные голодом тела отпустят на свободу жирующие души и падут замертво. Люди, наконец, улетят в космос. Земля их уже не будет держать.

Но что останется здесь? Только вечные постройки, сооружения и изобретения здесь останутся! Но разве об этом сейчас кто-то думает? Все заняты своими творениями. А что их творения? Бессчётное количество стихов и рассказов, картин и музыкальных произведений просто канут в лету вместе с их создателями. Здесь всё это, столь недолговечное, быстро сотрется в порошок, превратится в ничто! Да и сейчас все эти их вещи не имеют никакой ценности. Наверное, когда чего-то очень много, оно теряет свою значимость. Интересно, а если бы было также много материальных вещей, как бы я тогда заговорил? Чем бы они в таком случае были для меня? Хм, да я даже представить такое не могу.

Ох, научили же меня рассуждать обо всём, о чём только можно, и не остановить теперь поток моих мыслей…Я уже начинаю уподобляться большинству. Но, чёрт, я не хочу становиться таким, каким меня хочет видеть мама или преподаватели. Это моя жизнь! И я решаю, чему её посвящать. И уж точно я не хочу тратить её на одни лишь размышления. Что они значат без дела?

Говорят, близится Конец Света. Все его очень ждут. По предсказанию, души людей отправятся в космос. Но почему-то никому не важно, что станется с их телами. Но я-то знаю, что… Могу себе представить, сколько работы будет поджидать всех, кто выживет. Вот тогда-то я и научусь копать. Хотя мне и будет жаль этих людей… Но, что поделать, ведь они сами этого жаждут. Надеюсь всё-таки, что я смогу уцелеть. Ведь я не хочу в небо. Там пустота. А меня влечёт всё то, к чему я могу прикоснуться, то, к чему я могу применить свою физическую силу и расчётливость своего ума. Чёрт возьми, не просто же так я с этим рождён?! На этом аккорде Зак, наконец, остановил свой поток мыслей. Впрочем, одна мысль не смогла уйти от него незамеченной. Она переросла в идею, и эта идея настолько въелась в его голову, что не давала покоя. И однажды он решился воплотить её в жизнь.

Каждый раз после занятий и в выходные Зак уезжал на своём велосипеде далеко в лес, где почти никто не гулял, разве что иногда кто-то проходил мимо, устремляя взгляд вдаль или в небеса. Зак же теперь смотрел прямо перед собой или вниз, потому что он больше не предавался пустым размышлениям. Он творил.

Зак с предельной внимательностью и аккуратностью чертил на холстах, которые когда-то давно его родители купили ему для рисования. Он рассчитывал, измерял, планировал.

Давая отдых голове, парень рубил деревья. Это занятие показалось ему не таким уж и простым, тем более, что он это делал впервые. Люди, которые появлялись в лесу, с недоумением и некоторым осуждением смотрели на Зака. Однако вскоре он начал замечать, что его труд вызывает у них интерес. Кто-то даже без всякого стеснения садился на траву неподалёку от него и принимался рисовать. Но большинство просто делали пометки в своём блокноте. Поначалу это раздражало Зака, но потом он просто научился не обращать на них внимания. Он был погружён в работу с головой. Без устали Зак изготовлял бревнышко за бревнышком, собирал ото всюду то, что могло ему пригодится в этой работе. Частенько он проводил время за рыбалкой и сбором грибов, потому что начал испытывать чувство голода, которое ранее было ему почти незнакомо. И так как дома Зак с трудом находил что-то съестное, ему приходилось добывать себе пищу самому. Его родители начали замечать перемены в своём сыне, и вскоре между ними возник конфликт, который вынудил парня покинуть отчий дом навсегда. Ни мать, ни отец не смогли понять Зака, и им было проще забыть о нём, чем принять его таким, каким он стал.

И теперь Зак уже не покидал своего пристанища. Вдохновлённый рабочий был одержим своей идеей так сильно, как ни один проходящий мимо него поэт или писатель не смог бы.

Когда Зак работал, он чувствовал огромную жизненную энергию. И теперь он уже не сомневался, что «вначале было дело», что именно оно породило материальный мир. Каждый раз перед сном парень повторял про себя как молитву одни и те же слова: «Да пребудет со мной рабочая сила!» И она росла в нём так же, как Зак рос в своём мастерстве. И теперь он мог почувствовать себя мужчиной, человеком с большой буквы, который действительно жил, а не существовал.

Прошло всего полгода, как его творение было завершено.

Зак твёрдо стоял на затоптанной им земле и с гордостью смотрел на свой дом. А сколько подобных домов и построек рождались в голове этого парня, образуя город его мечты.

И вот однажды случилось, наконец, то, чего все так долго ждали, к чему все так тщательно готовились. Поздней ночью все до единого горожанина стояли на улице, заворожённо смотря в беззвёздное небо, и ждали Конца Света. Они с нетерпением ждали, когда их переполненные души, наконец, освободятся от бренных и надоевших тел, когда они подобно фейерверкам взлетят в небо. А Зак тем временем сидел на крыше своего дома и смотрел на падающую вдали звезду.