Велизарий

Каждый народ достоин своего лидера:

Россия — Путина, США — Обамы, Украина — Порошенко.

Но вглядитесь в их лица и вы поймете, что ждет эти страны.

/на злобу дня/

Велизарий усмехнулся на мое недоумение:

— Это Арка Небес, Анатолий, здесь все — и мужчины, и женщины — свободны и вольны поступать так, как диктуют им их наклонности.

— А звание Верховного Волхва тоже соответствует вашим наклонностям?

Велизарий снова улыбнулся.

— В известном смысле, да. Вообще-то этот титул выборный, но присваивается пожизненно.

— Неужели вы не имеете права подать в отставку и навечно обречены быть тем, кто вы есть? — я был изумлен.

— Опять же — в известном смысле. Когда вы познакомитесь ближе с нашими обычаями, они покажутся вам весьма любопытными.

— Не сомневаюсь, хотя уверен, что вряд ли они мне понравятся.

Я подумал тогда, что в лице этого мудреца наблюдаю человеческий род на последней ступени его развития — извращенный, вялый, живущий без всякой цели. И винить их в этом нельзя — ведь у бессмертных нет будущего. Мне вспомнилась известная шутка — если история началась с каменного века, то каменным веком она и закончится.

— В самом деле? — его интерес возрос, хотя оставался, на мой взгляд, чисто познавательным; в нем не было ни сочувствия, ни эмоций — только мысль. — Значит, вы — путешественник во времени?

— В каком-то смысле, да. Но боюсь, не в том, какой вы имеете в виду.

— В каком же смысле вы путешествуете во Времени?

— Буду, честен — я направлялся в этот мир с целью обогатиться, чтобы, вернувшись, решить проблемы в своем. Человек, в тридцать лет, не нашедший себе применения… не достигший абсолютно ничего, кроме разбитой души, и даже не знающий, чего ему, на самом-то деле, нужно… это потерянный человек. Однажды пускался в подобное путешествие в подобном состоянии, но когда вернулся с пустыми руками, все проблемы решились сами собой. Быть может, тогда мне нужен был всего лишь временный приют — и я его получил. Но между делом решил жгуче важную проблему тамошних аборигенов.

— Странно, — задумчиво проговорил Велизарий, пощипывая густую бровь. — Наш мир так ограничен, так четко очерчен, в то время как ваш обширен и хаотичен. Значит, если вы, прошу прощения, не душевнобольной, то некоторые мои теории подтверждаются. Интересно…

— Но моя задача здесь и сейчас — излечить свой негаданный недуг…

Начал рассказывать — разговорился и не смог остановиться. Я поведал ему свою историю — все, что произошло со мной с тех пор, когда мы в туристическом походе школьниками пытались найти вход и проникнуть в таинственную пещеру Титичных гор.

Велизарий слушал с большим вниманием и ни разу не прервал, пока я не закончил. А после погрузился в размышления, и я решил, что теперь-то он уже не сомневается, что перед ним сумасшедший.

— Я думаю, что вы здесь не случайно, — произнес, наконец, он. — Мы еще поговорим, а вы можете оставаться здесь сколько угодно, но от прихода в город пока воздержитесь.

С этими словами он поднялся и прочь пошел — я и ответить ему не успел. И спросить — где этот город, столица страны, под названием Арка Небес?

Остались впечатления — речи его были умны, доводы убедительны. И все же я поражался его равнодушию и восхищался тем, как он держится.

Мой рассказ о встрече с Велизарием вернувшиеся из безрезультатных поисков спутники мои выслушали с интересом. Только проводник наш и знаток этой местности не на шутку разбрюзжался — в некоторых случаях и Животворящая Сила бессильна. Ну, да ладно — будем работать с тем, что есть.

— У местных людей мозги набекрень, — Барыс покрутил пальцем у виска. — Они все такие здесь.

Он вцепился в идею, как старая дева в исподнее при виде гинеколога-мужчины, что именно такой умственно убогий пудрил мне тут мозги. Бил себя пяткой передней конечности в грудь, заверяя, что Верховный Волхв не будет бродить в одиночестве пустынным брегом. При этом он бормотал и бормотал себе под нос, будто заговаривая зубную боль, на что у Власты появилось желание прекратить его страдания самым радикальным образом — моя прекрасная купчиха готова была от души ему врезать.

— Значит, правду говорю — за нее всегда бьют.

Изворотливостью ума природа Барыса таки не обошла. Но и пессимизмом. Как сказал один мудрец — знание умножает печали.

Я не слушал его — с ним иногда легче согласиться, чем спорить — смотрел на горы, обрамлявшие плато, похожие на сторожевые башни крепости. Что за энергия спрятана в них, спрашивал себя и не находил ответа. Что-то созданное причудой природы дает местным жителям нескончаемую жизненную энергию….

Между тем, спор извечных оппонентов дошел до горячих выпадов в состоянии холодного бешенства.

— Что вы разгалделись, как две вороны на помойке? Пошли прочь, думать мешаете.

Судя по моему виду, они решили, что ко мне пришла какая-то сверхважная мысль, и не решились мешать мучительному процессу ее обдумывания. Остро осознав свою неправоту, они тотчас разошлись по разным углам, приняв самый раскаявшийся вид из всех возможных. До ужина так и просидели молчком, боясь лишний раз напомнить о своем существовании.

В ту ночь сон долго не шел — то ложе казалось жестким, то одеяло тяжелым. Выбрался из шатра и уселся в кресло злой, как весенний медведь. Ветер с острым запахом не пойми чего летел в лицо. Луна скрылась за густыми серыми облаками — над таинственным плато царит почти девственная темень. Ночь в самом разгаре, а уснуть никак не получается. И виноват ВВВ — Верховный Волхв Велизарий. Когда он снова появится — завтра? Сиди, жди и не вякай: ты — гость.

Однако, все эти неудобства отлично прочищали мозги. И я воспользовался удачным моментом, чтобы подумать.

Наверное, это судьба, а не случай — быть мне здесь, иначе никогда бы не смог понять своих ошибок и попытаться исправиться. Прошлое невозможно изменить, но можно изменить себя и свое будущее. Ведь не всегда можно понять, как нужно поступать правильно. Куда как проще: все куда-то шуруют — и тебе в ту же сторону. Тараканьи бега за призрачным счастьем. Быстрее, выше, сильнее — это лишь в спорте пригодно. В жизни праведной и благородной другие правила и требования конкуренции — честнее, щедрее, смелее будь…. А стало быть — своею тропою иди с упрямым равнодушием к общепринятому: на обочинах истоптанных дорог кабаки сплошь.

Не мною сказано, но верно — у каждого святого есть прошлое, у каждого грешника будущее. Как это подходит к нам с Велизарием — только бы выяснить, кто из ху? При общении с ним возникает чувство, что понимаешь больше, чем сказано. И это несказанное настолько важно, что все прочее уже не имеет значения.

Аминь! Мои расчеты оказались верны: потраченные усилия, дни ожидания, страдания плоти и духа — привели к результату. Цель моей жизни в этом варварском мире бесконечной боли и унижений вот-вот будет достигнута — я снова стану здоров. Только зачем — от сознания ли близости успеха и того, что последует за ним — разум и сердце переполняют сомнения? Мне становится страшно от собственных мыслей.

В другом состоянии я, может быть, и не почувствовал этого страха. В другом состоянии столь бредовые мысли не пришли бы и в голову. Только здесь, у плато, дарующем бессмертие смертным людям, стало ясно, как же я на самом деле вымотан. Сейчас болел не только сосуд для мозгов — кости и суставы ломило, как при сильнейшем гриппе. На небе ни звездочки, так в глазах будто молнии, а бухающий в висках ритм сердцебиения вполне себе роковой. Еще досаждали духовные муки — вдруг осознал неодолимый перевес инстинктов тела над разумом души моей. Несомненно, это был миг отчаяния….

А спину перед излечением ломит так, что категорически невозможно жить. Такое всегда бывает, когда что-то случается — она будто чувствует это. Так называемое, психосоматическое явление. Или я неправильно употребил термин? Ну, так поправьте!

Под утро на плато обрушилась скоротечная гроза. Дождь отмыл не только скалистые тонзуры гор — даже воздух стал хрустально-прозрачным и звонким. Солнечные лучи ласково скользили по мокрой зелени, рассыпаясь сотнями искр. Вся атмосфера нового дня дышала таинственностью и предчувствием чего-то грандиозного.

Новое утро началось для меня вполне обычно. Будучи жаворонком, выбрался из шатра еще на рассвете. Следом Власта. А у кирпичной кладки плотового очага уже сидел Барыс и рукой из казана уплетал вчерашнюю кашу.

— Мелкий, а прожорливый, — почти с лаской порадовалась Власта.

— Хорошо, когда человек что-то любит — у каждого должно быть занятие по душе.

Как вы считаете, что для человека важнее — красота внешняя или внутренняя? Бывает так, что в одном человеке эти две красоты не уживаются. Так как же лучше? Быть красивым снаружи и ужасным внутри или все-таки красивым внутри и ужасным снаружи? Виктор Гюго (представлять не надо?) как-то сморозил: «Никакая внешняя прелесть не может быть полной, если она не оживлена внутренней красотой. Красота души разливается подобно таинственному свету по телесной красоте».

Между прочим, я не о себе толкую — вот смотрю на Власту с Барысом и думаю….

Откуда такие мысли и к чему? — спросите. А вот. С некоторых пор достиг — все, что было в моей жизни раньше, до визита в бронзовый век, было фальшивым от и до. И хорошо, что я это, наконец, осознал. Ведь не стоит жить в мире полном вранья — пустая трата времени. И доверять в таком мире никому нельзя, даже себе, ибо в глубине души моей всегда жил трусливый заяц — вот что открыл в этом мире.

Подул легкий ветерок, затрепетали листья на деревьях, заискрились в солнечных лучах капли ночного дождя. Боже, какая красота! И небо такое прекрасное — по нему гуляют стадами барашки-облака. Вон то похоже на блюдце, другое на рыбку, а еще одно — на кепку клоуна цирка Олега Попова. Хорошо-то как, Господи!

Встал я полный сил и энтузиазма. Даже спину как будто отпустило.

Искупался в реке — животворная и целительная вода смыла половину горя с души и болей с тела. Ветерок из удовольствия превратился в блаженство. Запахи с восходом солнца приобрели некий терпкий аромат.

Однако к полудню был уже в состоянии, когда сам себе не можешь ответить на вопрос, чего ты больше хочешь — спать, есть, ругаться, смеяться или умереть. А все из-за Велизария — когда придет? да и придет ли? Ожидание становилось невыносимым.

К вечеру пришло решение — простое и гениальное. Оно звучало примерно так — хватит ждать у моря погоды: надо брать быка за рога. Засыпая, я уже был другим человеком — человеком, принявшим решение. И в соответствии с этим решением, завтра для меня должна была начаться новая жизнь — жизнь на пути к исцелению.

Ночью отлично выспался и расценил это как хороший знак к началу новой жизни. Я должен проникнуть в тайну плато, чтобы излечиться. То, что местность окутана Тайной — именно так, с большой буквы — не вызывало никаких сомнений. Глядя на скалистые вершины гор на границах плато, я не мог отделаться от навязчивого ощущения, почти знания, неизвестно только откуда взявшегося, что там, на плато, между этих гор ожидает нечто страшное и прекрасное, некая непостижимая, запретная истина.

Втроем и отправились после завтрака — проводником служил Барыс. Обнаружив тропку к вершине ближайшей горы, колдун и Власта решили подняться, чтобы осмотреть окрестности, а я присел на валун, сложив у ног костыли. И почему-то не удивился, увидев Велизария шествующего в мою сторону, обходя гору у подножия.

Странное ощущение, скорее всего — просто случайность наша новая встреча, но и червячок подозрительности «за нами наблюдают» зашевелился в душе. Стоит ли говорить, как заметались вдруг мысли в снова загудевшей голове? И хотя сейчас некогда было разбираться в головоломке «кто такой Велизарий — друг или враг?», на один важный вопрос таки требовался ответ — почему не было удивления? Будто бы так и должно быть — будто я ковылял сюда именно на эту встречу, как будто знал о ней и о том, что так будет. Интересно все же — что он здесь забыл, если не искал встречи со мной?

То, что спина разболелась опять сверх всякой меры, было не удивительно и не важно — я не думал об этом: мне было не до того! Пока Велизарий шел ко мне, давящее ощущение восторга и ужаса усилилось троекратно. Так же, как явственно сгустилась атмосфера мрачной мистики, тревоги и опасности, горя и счастья, чего-то великого и неизбежного, что, как мне вдруг представилось, вот-вот раздавит мою неудачную нескладную смешную жизнь….

Но все на свете когда-нибудь кончается.

— Приветствую тебя, Анатолий.

От его взгляда, в общем-то, спокойного и, может быть, только слишком любопытного унялись не только страхи душевные, но и боль в спине.

Дальше началось уже совсем несусветное. Он поднял руку и поднес к моему лицу — целый миг было совершенно дикое ощущение, будто он хочет, чтобы я ее поцеловал.

Тоже мне, патриарх выискался!

От изумления и шока я застыл, как парализованный, а он поднял кисть выше и ногтями пальцев выцепил из пряди моих волос…. Кого бы вы думали? Комара почившего в бозе. И посочувствовал:

— Не живут они здесь — дальше реки не залетают. Должно быть, купались?

Его прикосновение привело меня в чувство. Спина опять отваливалась. Но голова фурычила, и я мог более-менее спокойно и адекватно оценивать ситуацию. Хотя…. Убивало, сражало на месте и приводило в ступор неприятное и в то же время, завораживающее чувство, этакое впечатление, будто Велизарий видит меня насквозь. Или, скорее — просто знает обо мне все. Даже то, что я постеснялся бы ему рассказать или чего я и сам о себе не знаю. Будто он обладает некими способностями проникать в суть мою. Это был уже полный бред, мура какая-то.

Однако именно такие мысли нагнетал его спокойный и разумный взгляд. У него был такой вид, будто все на свете он знает заранее.

— Как вы?

— Со мной все хорошо. За исключением одного — когда терапию начнем?

Конечно, не совсем прилично, но очень хочется вглядеться в его лицо. Изучить черты — разгадать секрет излучения мудрости. Неужели дело только в седой растительности и вдумчивом взгляде добрых глаз. Или все-таки есть еще нечто неуловимое, властное, называемое харизмой, аурой, притяжением или магнетизмом? Так хочется и нужно это узнать….

— Так мы займемся моим недугом? Сегодня достаточно подходящая погода.

— Хорошо, Анатолий, я помогу тебе пройти обряд излечения, о котором ты просишь, — Велизарий задумчиво и будто осуждающе гладит седую шелковистую бороду.

— Что я пережил с этим увечьем, вы не представляете….

— Это хорошо, что ты сюда пришел, путешественник во времени….

— Ведь вы же поможете мне — это по вашей части….

— Я и пришел помочь, но и ты….

Мы говорили одновременно, перебивая друг друга. Так бывает, когда один человек жаждет сообщить другому нечто настолько важное, что все остальное пролетает мимо его сознания. И еще — оба нервничали, ибо отлично понимали свое положение: человек двадцать первого века и мудрец зарождения цивилизации у истоков неведомой Силы, дарующей человечеству бессмертие и всемогущество. Мы боялись и нуждались друг в друге.

— Вам что-то нужно от меня, Велизарий?

— Ваши знания в обмен на исцеление и вечную жизнь.

— Ты ведь знаешь, что делать в таких случаях, да? Я должен продать тебе душу, скрепив своей кровью договор?

— Я помогу тебе исцелиться, а ты поделишься с нами той суммой знаний, которую усвоил в своем мире.

— Велизарий, ты меня не слушаешь! — с горечью и обидой сказал. — Я ведь говорю тебе…

— Нет, это ты не слушаешь меня!

Ему пришлось повысить голос, хотя он очень этого не хотел и всеми силами старался избежать — но ему пришлось.

— Ты думаешь, я такой лох — получить здоровье и бессмертие за здорово живешь? За парус, лодку, колесо… что там еще? Ну, ракету я вам не построю, хотя и окончил космический факультет. Душу бессмертную не потребуешь? Отдам — я ведь некрещеный ни разу.

— Здоровье ты свое вернешь. Бессмертным можешь быть только здесь, на плато — на том берегу реки годам твоей жизни пойдет отсчет….

— Так что же ты хочешь?!

— Твои знания.

— Да, господи…, — слезы застили мои глаза.

Велизарий заметил, дружески так похлопал меня по плечу — ну-ну, мол, прекрати, не стоит так убиваться. Заговорил тихо и спокойно, как обычно. И его слова, тоже как обычно, падали капля за каплей в океан моих эмоций и мыслей.

— Послушай, путешественник во времени, что я тебе скажу. Не мы создали это Чудо Природы, но мы нашли это Место и живем здесь множество сотен лет — копим знания, делаем открытия, помогаем страждущим…

Я слушал сначала с недоумением, потом с возрастающим интересом, впадая в легкий транс от услышанного. Видимо, Верховный Волхв умел вызывать в людях такое состояние — находясь в нем, они лучше воспринимают информацию.

— Арка Небес — город ученых и мастеров, город студентов, если хочешь. Когда изучающий науки и мастерство достигает пределов их совершенства, он уходит с плато волхвовать среди смертных людей, сея в умы разумное, доброе, вечное, — закончил свой долгий рассказ Велизарий.

— Зачем ты мне все это рассказываешь? Ты для этого и пришел сюда?

— Не совсем..., — Верховный Волхв внимательно посмотрел мне в глаза. — Я прошу тебя остаться на плато и поделиться с нами своими знаниями. Я уверен — Небеса послали тебя: ты нужен нам.

— Это я уже понял, и вот мой ответ — я остаюсь и поделюсь тем, что знаю. Что еще?

— Очень важная вещь! — торжественно сказал Велизарий. — Ты не сможешь достичь исцеления, если лжешь или задумал недобрые действия.

— Что я могу задумать недоброе? — недоуменно взглянул на волхва. На мгновение показалось, что у моего собеседника не все в порядке с головой. Да оно и понятно — в такие-то годы! У его ровесников кости давно истлели.

— Ты же проник в наш мир за богатством, — в свою очередь удивился Велизарий.

Губы мои задрожали готовые бросить в лицо Верховного Волхва горькие и оскорбительные слова. Сдержался.

— Я был честен с тобой, а ты упрекаешь! Издеваешься?

— Угомонись, путешественник, — голос Велизария звучал ровно и ласково. — Сейчас мы рождаем истину.

Застыв языческим идолом, смотрел на него, как на умалишенного. И при этом понимание того, что он говорит правду, постепенно наполняло мой разум, пугая и радуя.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. У меня ушиблена спина, и я почти не могу ходить. Жду от тебя помощи, а ты ходишь вокруг да около, меня пытаешься обвинить.

— Я знаю, о чем говорю, Анатолий, — в тон ответил Верховный Волхв. — И я сделал все, чтобы предупредить тебя. Я открою тебе могущественные Силы Плато и Гор. Но у меня есть сомнения — не возобладает ли в тебе желание использовать эти Силы в собственных целях? Спроси себя — ибо решать тебе.

— Мммм! — застонав, я закрыл лицо руками. Горе и радость в таких количествах — я никогда не готовил себя к этому, потому что никогда не представлял, что такое вообще возможно в жизни, а не в какой-нибудь сказке Волкова.

— Не знаю, Анатолий, за что и почему тебе в твоей жизни выпали такие испытания. Но ты человек не совсем обычный, и, видимо, Судьбе так угодно было, чтобы именно ты оказался здесь и сейчас. Для меня это самый весомый фактор в пользу того, чтобы верить тебе. Ты себе веришь?

— Мой господин! Дорогой! — с горной тропинки послышались голоса Власты и колдуна, а потом звуки шагов и шорох осыпающегося щебня. Они спускались с горы.

Мы с Велизарием вздрогнули одновременно. Разговор прекратили и только молча смотрели друг на друга, точно зная, что каждый хочет сказать другому.

— Где он?

— Вот здесь оставался, когда мы вверх пошли.

— Куда же запропастился?

— Анато-олий!

Волхв поднялся и прочь пошел.

— Мы увидимся? — я в отчаянии. — Ты придешь? завтра? когда?

— Я помогу тебе излечиться, — говоря это, Велизарий уходил все дальше вокруг горы, оставляя меня одного с моими бедами и сомнениями. С информацией, от которой сердце готово выпрыгнуть из груди от радости, а душа уходила в пятки от страха. Одного, наедине с выбором.

Когда на тропинке, спиралью спускающейся с горы, показались мои спутники, Верховный Волхв еще не пропал из поля зрения. Его высокую фигуру, облаченную в хламиду, и они заметили. Если бы не его величественный, несмотря на худобу и сутулость, вид, можно было подумать, что волхв убегает от чего-то — так быстро он шел.

Дабы избежать ненужных вопросов, глубоко вздохнул горячий воздух плато, поднялся на костыли и заковылял к плоту на реке.

Ночью поднялся жуткий ураганный ветер. Все ждали ливня.

Было раннее утро, когда никем не замеченный покинул плот и отправился к месту последней встрече с Велизарием. Светало, и это было нормально — впотьмах я б не решился отправиться в путь. Дошел, присел, огляделся.

Одиночество и ветер, гудящий в вершине горы, будили воспоминания о том, как все началось. Как бежал студеным январским днем из Челябинска, пытаясь скрыться от несчастной любви и прочих всяких неприятностей! И вот теперь — что имею? Скрылся, называется. Ха!

Но с другой стороны, я отправился сюда за сокровищами, а стою сейчас на пороге величайшей Тайны всех времен и народов. Я могу стать бессмертным. Могу стать отцом земной цивилизации — ну, или ее катализатором. Раньше мне такое и в голову бы не пришло. А вот теперь имею! Может быть, потому, что я сам изменился с течением времени. Все люди меняются, а под воздействием таких обстоятельств, что свалились на меня за последнее время, это не мудрено — поменяться.

Теперь ответь, поменянный мой, готов ты служить Делу, а не себе, на все сто?

Я думаю — да! Властью меня не смутить, деньгами не соблазнить, лестью не окрутить, славою не затмить….

Вдруг ясно очень, будто в кино, увидел знакомую улицу в шахтерском поселке. Тот самый дом. Тот самый подъезд. Та самая дверь! Там сын меня ждет! Нет, дело не в нем — малышу нужен отец, а не его заслуги и привилегии…. Воспоминания нахлынули, как ливень, которого ждали всю ночь. Нежность и боль вкатили в сердце огромную дозу прошлой любви — оно застучало в забытом ритме. Лялька! — вот демон моей души: ради нее я готов совершить преступление. Ради нее готов был послать к чертовой матери весь переполненный дерьмом мир двадцатого века. А этот?

Запах травы усиленный испарением росы и растущая вместе с жарой тревога — все это вместе стало, наконец, достаточно невыносимым, чтобы понять: я не готов остаться здесь навсегда. И не желаю врать тому, кто будет смотреть на меня, чего-то ждать, требовать, надеяться. Не хочется вновь пускаться в унизительные и глупые объяснения о том, что мне нечего терять в породившем меня двадцатом веке. Объяснения, которыми сам себя стараюсь убедить, а не Велизария.

Мне и раньше случалось выбирать, от чего-то отказываясь. Но тогда это не шло ни в какое сравнение с нынешним выбором. И нельзя ошибиться — вот что напряжно.

Задумался и о таком — а нельзя ли соврать? Вдруг это стало актуальным. Ну, допустим — обрету я здоровье и бессмертие, научу аборигенов всему, что разумею, наверняка стану тутошним авторитетом. А потом найду дорогу назад и брошусь к ее ногам — дорогая! хочешь, подарю тебе сказочный мир, в котором ты будешь королевой, вечно красивой и молодой? С одной стороны — благородная цель служения Любви; с другой — мазепа какая-то. А еще — не окажется ли моя дорогая с аппетитом старухи пушкинской, что жила у синего моря? Глупо, но почему-то вспомнились ее материнские амбиции у детской кроватки — мой сын будет учиться в МГУ!

Тут до меня дошло, наконец, что в ней было не так в наши последние встречи. Она сама! Исчезла та детская вера в любовь и чудо, которая всегда восхищала меня — главным образом потому, что роднила нас. Теперь же новая Лялька была гораздо дальше от меня, чем та, которую полюбил. Та была искреннее….

Что такое? Ах да, я отвлекся — слишком долгая пауза от размышлений над вопросом: готов ли я познать великую тайну Арки Небес? Откуда сомнения? Да дело все в том, что любой наш шаг, любое слово, любое движение ведут к определенным последствиям — и только к таким. Каждый шаг…. А этот уж точно!

Все наши шаги ведут к определенным последствиям.

Я принял решение. Странно, что от одной только мысли этой сердце вдруг забилось быстрее и сильно захотелось курить. Даже дышу не так, как минуту назад.

Где Велизарий? Я готов обстоятельно и торжественно с ним объясниться, и уверен — будет так, как я скажу. Именно так — что ни скажу: ведь я хозяин своему слову.

Горячая испарина поднимается с земли, и ветер гудит под небесами.

Кстати ли вспомнились ласки купчихи?

Она, право, ведьма. Целует мне тунику ниже пояса так почтительно и нежно, словно активистка припала к пионерскому знамени. И после каждого прикосновения поднимает голову, чтобы заглянуть в лицо. О, эти взгляды снизу вверх! Такие неуверенные и беззащитные, хотя возможно, и даже, скорее всего, она просто изучает мою реакцию. Мой взгляд сверху вниз — снисходительный и покровительственный. Хотя на самом деле вполне может быть растерянным и даже смущенным — ведь я стою, опершись на костыли….

Пока женщина будет опускаться на колени перед мужчиной, чтобы подарить ему блаженство, будет кружиться наша планета, какой бы век на ней не царил, будут мужчины рабами женщин — так было, есть и будет всегда!

Я тихонечко застонал, стиснув зубы — спина давно уже не болела так сильно. Это был редкий для плато день ураганного ветра — деревья качались и гнулись, по кустам гуляли волны, травы совсем приникли к земле, со скалистой вершины сыпался щебень, пыль облаком поднималась вверх, омрачая солнце. Все это с непривычки бросалось в глаза — особенно неоцененная красота серого цвета горной породы, все оттенки которого были представлены сейчас в наилучших своих сочетаниях. Но страха не было — привыкаю.

Могу ли я остаться здесь навсегда и счастливым быть?

Да, если правильно сумею оценить свой возраст. Никаких нет сомнений, что счастье старости — это покой. Но не в юности же! Счастье юности — это тревога. Тревожность, состояние постоянного предчувствия чего-то — как будто вот-вот должно случиться, произойти нечто настолько волшебное и страшное, необыкновенное и неотвратимое, что разом перевернет твое существование и наконец-то превратит его в Жизнь. Ожидание жизни и есть счастье юности. Тревожность, предчувствия — все это есть, только они отравляют жизнь, а не делают ее прекрасной. Вывод напрашивается сам собой — вы, батенька, в зрелом возрасте, для которого счастье есть созидание!

А сегодня плато пахло молодостью — ветер носил по нему запах тревоги.

Я огляделся — предо мною долина, по краям горы, реки не видно и горизонта. Вой ветра в вершинах гипнотизировал, нагнетая внутреннюю напряженность. Его порывы трепали мне волосы, бросая пряди в глаза. Ой, что-то будет — не к добру так стихия-то разгулялась! Чтобы успокоиться, остановился на мысли, что решение непростого вопроса — как поступить? — требует как раз такой аранжировки: чтобы мело и выло, чтобы пыль столбом. Назову этот камень под пятой точкой — Местом Выбора.

— Мне кажется, тебя что-то тянет к этому камню, — голос Власты за спиной.

От неожиданности вздрогнул и оглянулся. С некоторых пор неразлучная парочка — колдун и прекрасная купчиха моя. Подошла, тронула за плечо:

— Пора возвращаться: здесь никого нет, а путь обратный — неблизкий.

Невидящими глазами смотрел на нее, сквозь нее, не говоря ни слова.

— Пошли! Ну, пошли же! — пыталась поднять меня на ноги Власта.

Колдун подошел:

— Никого и не надо — я знаю, как излечить твою спину. Только подняться на вершину горы, пройти по спирали и попросить — Животворящая Сила поможет тебе.

— Но не в такую ветрину! — воспротивилась Власта.

А я поднялся на костыли, готовый следовать за колдуном.

— Милый, не надо! — пыталась удержать меня Власта. — Денек подождем — ветер стихнет, и я тебе сама помогу подняться на гору.

Она попыталась преградить мне дорогу, но отшатнулась от гневного взгляда.

— Ни-кто-мне-не-по-мо-жет-и-я-ус-тал-ждать! — четко по слогам, чтобы было понятно, сказал. — Все только обещают и торгуют выгоду свою. Больше никого не хочу слушать. Веди, колдун — я верю тебе!

В Барысе теплилась искра дара Велизария. Я ее чувствовал — сила Верховного Волхва настолько велика, что частицы ее осеняют его коснувшихся.

Мы пошли вверх по тропинке навстречу ветру, падающему с горы. Следом Власта с ворчаньем:

— Столько вынести, столько ждать, чтобы из-за одной оплошности… не понимаю.

Подъем мне дался не в легкую, но не о нем теперь речь.

На самой вершине в центре обозначенных камнями концентрических кругов стоял Велизарий — хламиду и бороду с волосами ветер трепал с безжалостной силой, но высокая фигура Верховного Волхва стояла твердо, словно влитая, на скале.

Велизарий встретил нас спокойной улыбкой на узких губах. Казалось, он ожидал встречи именно в этом месте и в это самое время.

— Здравствуй, Анатолий, путешественник во времени, — сказал он.

Опешив, мы молча взирали на Верховного Волхва — стояли, не двигаясь с места, словно завороженные, пока тот продолжал:

— Ведомы мне твои мысли, и хочу я успокоить тебя — ты сейчас в двух шагах от исцеления, но сумеешь ли ты их сделать? Об остальных говорить не буду — целебная Сила не творится абы как.

Я кашлем прочистил горло — голос не повиновался мне.

— Ты, не знающий толком ничего о Животворящей Силе, не смыслящий в этом, решил заняться целительством! — вдруг резко накинулся Велизарий на колдуна. — Волхвы столетиями постигают тайны, а ты, властолюбивый гордец, побывав однажды на Горе Познания, решил, что постиг все на свете? Тебе предлагали стать учеником, но ты предпочел быть шарлатаном.

Верховный Волхв приблизился на расстояние шага к оторопевшему от неожиданной отповеди Барысу и продолжал, гневно глядя тому в побледневшее лицо:

— Не дурачь Анатолия — Целительная Сила никогда не поможет тебе.

— Что ты такое несешь? — проворчал колдун, пятясь от волхва. При этом у него было выражение лица человека, который только что поздоровался за руку с привидением.

— Пойми, глупец: человек — заполненный сосуд. Целительная Сила войдет в него, если что-то покинет. Все не так просто, как думаешь ты.

Во время отповеди Барыс отступал шаг за шагом, мертвецки бледнея. Оступился, упал и покатился по склону, собирая щебень, подгоняемый ветром. Жуткий, полный отчаянья крик вознесся над горою. Власта бросилась за ним.

Верховный Волхв, только лишь теперь ощутив навалившуюся на плечи усталость, медленно опустился на скалу. Уперев локти в колени, глава Арки Небес уронил потяжелевшую вдруг голову на руки.

— Означает ли твой приход сюда то, что ты сделал выбор?

— Ну, здравствуй, что ли, Верховный Волхв…. Я не буду перед тобой оправдываться, скажу только — я жажду исцеления, а ты все тянешь и чего-то выпрашиваешь.

— Чему быть, тому не миновать, — ответил Велизарий. — А раз уж пришел, молчи и слушай.

Я подковылял к нему ближе с наветренной стороны, чтобы не упустить не слова.

Выцветшие брови волхва приподнялись, собрав на сухой коже лба несколько тонких морщин.

— Смерть без жизни ничего не значит. Мы научились ценить ее во всех проявлениях. Ты заметил? — на плато нет комаров и прочих кровососущих. Их легко и всегда хочется убить за причиненную боль. Животворящая Сила избавила нас от такой напасти. Наверное, тоже приметил — находясь на плато, человек не испытывает ни жажды, ни голода. Это дает нам возможность не охотиться и не губить растения для пищи. Необходимую энергию для жизнедеятельности и роста дает нам Животворящая Сила….

Верховный Волхв все говорил и говорил о чудесах плато, а ко мне стало подкрадываться понимание, что я чуть было, не совершил непоправимую ошибку, доверившись колдуну.

Тихо и незаметно угомонился ветер, наступил вечер. Смахнув пыль с небес, солнце от горизонта разукрасила границы дорожки, спиралью поднимающейся к самой макушке горы — они (границы эти) были выложены из неровных кусков и кусочков разных по величине то ли смальты, то ли цветного стекла, то ли кварца и даже каких-то минералов, похожих на драгоценные. Ранее, не расцвеченные лучами, они казались просто беспорядочной грудой камней. Теперь же при ближайшем рассмотрении казались очень правильными концентрическими кругами.

И самоцветы….

Я взял один в руки. Велизарий, оторвавшись от повествования, внимательно посмотрел на меня и прокомментировал:

— Алмаз….

У меня рука дрогнула.

Следующий камешек в моей ладони — белый топаз. Другой — аметист…..

Велизарий зорко следил за выражением моего лица, изумлением в глазах, мандражом рук. Я это чувствовал, но ничего не мог с собою поделать — не каждый день удается бывать на горе сокровищ Синдбада. На время даже забыл о терзающей боли. На то время, пока самоцветы сверкали в лучах заходящего солнца.

— Врет он все! — вслед за голосом колдуна услышал шаги и обернулся.

Словно лиса Алиса и кот Базилио, Барыс и Власта поднимались по тропинке, прихрамывая и припадая, поддерживая друг друга — колдун был ободран и исцарапан: лихо, видать, прокатился по щебню с горы.

— Это горный хрусталь, — подтвердила купчиха, кивая головой. — Он в солнечных лучах любой оттенок принимает. Мы поначалу тоже обрадовались, а присмотрелись — фи!

Я повернулся к волхву. Велизарий уже не следил во все глаза за моей мимикой — он их вообще спрятал, надвинув на лицо капюшон хламиды и опустив голову. Я швырнул «драгоценности» в его сторону.

— Знаешь что, уважаемый, в нашем мире реки полны нечистот, воздух отравлен, дети рождаются слабыми и больными. У вас же чистые воздух и воды в реках. А еще Природа одарила вас Животворящей Силой, несущей бессмертие. Ваша жизнь похожа на сказку. Но вы, оказывается, также лживы и своекорыстны, как люди моей современности.

С трудом сглотнул слюну вдруг воспалившимся горлом.

— Ты меня в чем-то подозревал, а я вот убедился в твоей лживости. Теперь значит так — хочешь что-то узнать от меня, лечи мою спину. Баш на баш и не иначе….

Плечи и голова под капюшоном Велизария вздрагивали и тряслись. Все это беззвучно, и глядя на него, можно было одинаково предположить, что он либо плачет, либо смеется. В зависимости от настроения самого наблюдателя….

Плато вспотело утренней росой, как выздоравливающий от простуды после таблетки аспирина. Впереди день и новый приступ жары. По моему приказу плот полностью вытащили из воды и забыли, для чего разводится огонь в очаге на нем. Купались, загорали и снова в ледяную воду — или в тень шатров, перемочь в дремоте дневную жару.

Еще за секунду до того, как открыть глаза, я вспомнил, что мы достигли Места Выхода Животворящей Силы. И решил не открывать, потому что вспомнил все остальное. Почти все. И сразу же принялся себя ругать — осуждать, корить и раскаиваться.

Я так стремился сюда — удачно доплыли, как судьбы подарок, встретили Велизария, столько всего услышали, запланировали и могли бы осуществить, если б не мое безволие и раздолбайство. Целую неделю — негаданные встречи, бесконечные разговоры, взаимные подозрения…. За это время давно можно было излечиться, осмотреть их страну и священный город, а потом приступить к исполнению своей миссии.

Ничего этого я не сделал. Просто не смог. Не сумел, точнее. Теперь, на досуге, все окончательно взвесив, обдумал и осознал главную свою ошибку — я не показался Велизарию человеком достойным доверия. Я много говорил и мало думал — а лучше было бы наоборот. Я думал «пришелец из будущего» это пароль, который откроет все двери. А Велизарий пытался понять, чего от меня в большей степени ждать — вреда или пользы?

Одно неоспоримо понял я — Велизарию можно и нужно доверять. Как себе самому, как своему отцу, как лучшему другу.

Как Велизария убедить о себе в подобном?

А. Агарков

санаторий «Урал»

июнь 2015 г