Способный ученик

1.

Уже вторую неделю я жил в доме моих предков, в нашем тихом селе, раскинувшемся вдоль берега реки Тихвинки. Я пытался что-то чинить, выносил из пыльных комнат всякий старый хлам. Как-никак дом простоял бесхозным уже почти пять лет. Со дня смерти моего деда. Родители в дальнейшем иногда приезжали еще сюда летом, но… два года назад случилась страшная авария и я остался совсем один.

В этом доме прошло все мое детство. С рождения и до четырнадцати лет, когда все в моей жизни полетело кувырком. Сначала смерть родителей, потом странное и внезапное исчезновение моей юношеской любви, девочки Кати. Вследствии всего этого нервный срыв и лечение в психиатрической клинике.

Здесь, в этом доме, я испытал сладкое чувство первой влюбленности и вкус первого, еще неумелого поцелуя. Кажется с тех пор прошла целая вечность, — двадцать с лишним лет, это приличный срок. Сколько всего произошло за это время. Я уехал жить в город, менял одну работу за другой, но ни одна меня не устраивала, а на хорошие места меня не брали, стоило им узнать, что в детстве я побывал в дурке. Доказывать кому-то, что я не псих, а в больнице находился лишь из-за нервного срыва, я никому не хотел. В конце концов, по совету одного знакомого охотника, я занялся изготовлением чучел для охотничей братии. Уж что-что, а чучела я научился делать еще в юности. Благодаря нашему соседу, мастеру-чучельнику дяде Боре, я лет с одинадцати учился у него мастерству и оказалось, что не зря. Но вот сам процесс обучения я почему-то не помню. Словно кто-то стер все воспоминания того периода из памяти. Скорее всего здесь сыграло свою роль мое прибывание в психушке.

На жизнь в городе, мне более-менее хватало, но что-то тянуло меня назад, в родное село, в наш старый дом. И вот я наконец снова здесь. За последние годы, я был здесь лишь десяток раз, да и то, пока были живы родители. Разлетелись по свету и другие мои родственники. Я остался совсем один. Я и этот старый дом, оставшийся мне в наследство, в который я вдруг так захотел вернуться. Да и что меня удерживало в городе?

И вот недавно я решился. Я решил начать новую, спокойную жизнь, плюнув на город и поселившись в доме моих предков. В округе были большие охотничьи угодья и я надеялся, что работа по изготовлению чучел, найдет и здесь своих клиентов. Хотя, честно говоря, все эти годы, что я не был здесь, было у меня и еще какое-то чувство чего-то незавершенного, чего-то, что словно магнитом тянуло меня сюда.

2

Ближе к вечеру, после очередной прогулки по лесу, я лежал на груде стареньких одеял на сеновале, с наслаждением вдыхая давно забытый запах сена и вспоминал свои детские годы, и девочку Катю. Вспоминал наш первый поцелуй, произошедший именно в этом сарае, на этом самом сеновале. Сколько мне тогда было лет? Примерно двенадцать, или уже тринадцать. Ей примерно столько же. Она приезжала каждое лето к своей бабушке и все время, пока гостила у нее, мы были, что называется не разлей вода. С самого нашего первого знакомства. Каждое лето. Всегда и везде вместе. С утра и до позднего вечера. Всегда. До самого ее странного исчезновения.

Я лежал, глядел на досчатый потолок, затянутый паутиной и вспоминал о Кате, о днях детства и… вдруг вновь пришло это тревожное ощущение, которое уже ни раз со дня моего приезда сюда, охватывало меня. Что-то во всех этих моих детских воспоминаниях было не так. Что-то не стыковалось. Казалось, что я забыл что-то очень важное. Что-то относящееся к дяде Боре и исчезновению Кати.

В последние несколько лет, еще живя в городе, я все чаще усиленно пытался вспомнить что-то о своих детских годах, проведенных в родном поселке и почему-то не мог. Но вот сейчас, приехав в родной дом, это чувство обострилось стократно. Ощущение было такое, словно я только что проснулся и пытался не забыть приснившийся сон: ты вроде еще помнишь ощущение, но сам сон уже забыл. Вроде вот оно воспоминание, совсем рядом, но нет, сон вновь ускользает и растворяется в сознании навсегда.

Я мысленно прокручиваю свои детские воспоминания, но где-то лет с десяти-одиннадцати начинается путаница. Четких воспоминаний нет, есть лишь какие-то отрывочные картинки связанные с… Ну да! Связанные с дядей Борей и с его коллекцией чучел. Как же он себя называл? Ах да, — таксидермист, мастер по изготовлению чучел. Где-то в обрывках мыслей, я видел и себя за изготовлением чучела зайца, гуся, еще каких-то птиц и зверей, но эти все воспоминания были так нереальны, что мне больше казалось, что это все я видел когда-то лишь во сне. Хотя… чучела же я умею делать! Значит дядя Боря действительно меня многому научил. И неплохо научил, кстати говоря.

После того, как меня выписали из психиктрической больницы, я действительно многое забыл, что было до этого. От чего меня лечили? Не помню! Вроде был у меня сильнейший стресс. Наверно действительно сильный, раз я провел там аж почти два года, с четырнадцати до шестнадцати лет. Я и больницу практически не помню. Вроде был дворик, куда нас иногда выводили на прогулку, помню окна заколоченные изнутри сеткой-рабицей, чтобы кто-нибудь не вздумал в окно выйти. А вот самих врачей, или больных не могу вспомнить. Впрочем все это уже в далеком прошлом. Надеюсь, моя жизнь здесь, на природе, наконец-то наладится. Как говорится в родном доме и стены помогают.

3

На днях ко мне заходил местный участковый. Вроде просто познакомиться, узнать надолго ли я здесь обосновался, что собираюсь делать с домом, но между делом, он задал несколько вопросов и о нашем бывшем соседе, дяде Боре, — Борисе Куренкове, и вопросы эти почему-то меня насторожили, но опять же не понимаю почему. Я что-то знал о дяде Боре, но вот что? Судя по всему, я довольно хорошо знал Куренкова, точнее дядю Борю, как я его звал в детстве, и если мне вновь не изменяет память, частенько заходил к нему в гости. Его дом стоит и сейчас, как раз напротив нашего, через дорогу. Но как и наш дом, он тоже теперь стоит пустой, — как рассказывали соседи, дядя Боря умер от рака, несколько лет назад.

Сегодня с утра, в магазине, я вновь встретил нашего участкового. Он обещал зайти ближе к вечеру, — вроде как хотел поговорить о дяде Боре и показать какие-то фотографии.

Ближе к вечеру, он действительно приехал. Я пригласил его в дом, предложил чаю. Пока грелся чайник, он вновь завел разговор о Куренкове. Спросил, знаю ли я, что в дни моего детства, дядю Борю подозревали в убийстве ребенка?

Да, я слышал что-то об этом, правда гораздо позже, когда я уже жил в Питере. Мне как-то позвонила мать и мимоходом сказала, что Куренкова подозревают в похищении и возможно убйстве мальчика из соседнего села, но улик тогда так и не нашли. Дело осталось нераскрытым. Впрочем, в те годы в окрестностях нашего села исчезло несколько детей, но все эти дела так и остались нераскрытыми.

За чаем, участковый поведал мне, что после смерти дяди Бори, пару месяцев назад, обнаружились новые улики по тем давним делам об исчезновении детей. На чердаке его дома какой-то его дальний родственник нашел спрятанный пакет с фотографиями.

Участковый достал пачку фотографий и передал мне с просьбой посмотреть. И вот я сижу и перебираю старые фото. Сначала идут фотографии чучел птиц и мелких животных. Я сразу узнаю работы дяди Бори. Следом просматриваю несколько фотографий с изображением двух чучел собак овчарок… В моей памяти начинают всплывать смутные воспоминания. Чучела овчарок я узнаю. Это были любимые питомцы Куренкова, но вот что с ними случилось дальше, не помню. Очевидно умерли, раз из них сделали чучела. Перебираю еще фото и узнаю еще несколько чучел, так-как сам помогал их делать.

Я с детства знал, что сосед занимается изготовлением и продажей чучел, но вот как я попал к нему в ученики? Опять провал памяти. Но несколько чучел птиц, которые я вроде как сам набивал ватой, к моему большому удивлению, до сих пор сохранились в нашем доме.

Я продолжал перебирать фотографии и тут фото птиц и животных закончились и пошли совсем другие фотографии. Я почувствовал, как холодная волна пробежала по позвоночнику.

С нескольких следующих фотографий, на меня смотрел маленький обнаженный мальчик, сидящий на стуле. Я всмотрелся повнимательней и понял, что мальчик мертв. Мертв скорее всего довольно давно. Кожа лица ссохлась и пожелтела, а из ввалившихся глазниц, на меня смотрели почти живые, очевидно стеклянные глаза. От шеи и до самого паха, был виден огромный шов.

И тут словно молния полыхнула в моем мозгу. Я начал вспоминать! Да! Но это были уже совсем другие воспоминания. У меня словно плотину в мозгу прорвало. Я уже видел этого мальчика! Давно! В детстве!

Все внутри меня сжалось в холодный ком, но не подав виду, я продолжал перебирать страшные фотографии. На следующих нескольких снимках был все тот же мальчик, но, как видно только в процессе работы над ним. На одном фото он висел на какой-то деревянной конструкции с распоротым животом. Под ним стоял большой таз с его внутренностями. На следующем снимке, чья-то рука уже набивает его тело ватой. Самого человека, занятого этим, в кадре не видно, но рука кажется мне удивительно знакомой. Вот еще несколько снимков, где мальчик, точнее то, что из него сделали, уже полулежит на диване, а вот сидит за круглым столом с чашкой чая, в компании еще одного мальчика… Затем пошли снимки двух молоденьких девочек, так же обнаженных и заснятых в различных стадиях изготовления и позах. Затем...

Участковый видно что-то прочел на моем лице.

— Вы узнали этих детей? — спросил он.

— Нет, — ответил я, неимоверным усилием стараясь не выдать своих чувств. — Показалось, что-то вроде знакомое, но нет. Я их не знаю.

— Как раз эти дети исчезли в то время, когда, судя по всему и вы жили здесь в детские годы. Возможно вы с кем-то из них встречались.

Он забрал у меня пачку фотографий и быстро просмотрев, протянул мне еще несколько из них. — Вот к примеру эта пропавшая девочка жила недалеко от вас. Неужели не помните?

Я вгляделся в фото очередной юной девочки, но собрав всю волю в кулак, даже не вздрогнул.

— Нет, не помню! Столько лет прошло. Может и видел когда-то, но память подводит.

— А этого мальчика не знаете? — Он передал мне еще один снимок. — Правда здесь он сфотографирован спиной к девушке, но вдруг узнаете. Скорее всего это тоже… мертвый ребенок, которому придали нужное положение. Возможно этот Куренков, если это действительно его фотографии, хотел так показать себя в виде маленького мальчика, в процессе изготовления этих… Кто знает, что у него тогда было на уме.

— Нет. Не знаю. — Я отдал фотографии участковому. — И что будет теперь? Ну в смысле с его домом и вообще?

— Скорее всего возобновят следствие, проведут тщательный обыск в его доме. Возможно и в саду будут искать тела пропавших детей. Это уже не моя компетенция. Меня просто попросили пройтись по жителям поселка, которые жили здесь в то время и вновь поспрашивать, — может какие-то новые факты всплывут. Ну ладно, не узнали никого и ладно. Спасибо за чай! Я пойду пожалуй.

Вскоре участковый ушел, а я продолжал сидеть, с трудом сдерживая нервную дрожь.

4

Да, фотографии я узнал! Все фотографии! И особенно те несколько штук, что показал мне участковый последними. На фото была она, — моя первая детская любовь. Моя Катя, которая исчезла давным давно. Я не подал виду, что узнал её. И не подал виду, что узнал со спины и мальчика, стоящего перед ней, спиной к фотокамере. На фото Катя висела на рабочей деревянной распорке, а перед ней, со скальпелем в руке стоял...

Я помню, в тот момент она была еще жива… Она умоляла не трогать ее, клялась что никому ничего не расскажет… Но я хотел сохранить ее! Для себя. Вечно молодой. Навсегда! Так меня учил дядя Боря...

Теперь я вспомнил все! Я вспомнил, как я помогал дяде Боре делать чучела. Сначала из мертвых птиц, потом из животных, потом… Вспомнил и его мастерскую, хитро оборудованную в подвале его дома. Вспомнил его наставления, когда он только начинал меня обучать.

— Не правда ли, они прекрасны? — говорил он мне, показывая мне впервые только что изготовленные чучела двух своих любимых овчарок. Глаза его возбужденно блестели. — Красота, остановленная во времени. Они никогда уже не сдохнут и не сгниют. И никогда не примут непривлекательных поз. Это были мои любимые собаки. Ты даже представить не можешь, как я их любил! И я не мог смириться с мыслью о такой неэстетичной вещи, как смерть и разложение. Или старость. И я не стал ждать… У всех рано или поздно умирают любимцы. Изготавливая чучела, я возвращаю своим клиентам их любимые игрушки. Меня можно назвать перевозчиком с того света. Они, — он обвел рукой свою мастерскую, — лишены недостатков, присущих живым. Или возможности убежать… от своего хозяина. Они не предадут и всегда останутся под рукой…

5

Очевидно доктора в психушке изрядно потрудились, чтобы я все забыл, но теперь я все вспомнил!

Вечером я пробрался в пустующий дом дяди Бори, открыл люк в подпол, спустился вниз и пройдя в дальний угол, разрыл небольшую горку опилок, скрывающую еще один люк в полу. Открыл его, спустился по лестнице вниз и найдя на стене выключатель включил свет. Здесь все осталось как прежде. Те же полки вдоль стены с десятком старых чучел птиц и мелких зверей. Чуть дальше, в углу, стояли на подставках несколько чучел кошек и собак. Вот и его любимые овчарки. Я вспомнил, что сам приводил сюда частенько соседских собак и кошек. Вон тех двух кошек тоже я поймал и сам сделал из них чучела. И вон ту таксу нашей соседки, тети Вари...

Я прошел мимо них и с замирающим сердцем и открыл небольшую дверь в соседнее помещение. Эта комната была чем-то средним, между операционной и мастерской. Нестерпимо блестели хирургические инструменты. В ящиках лежали груды целулоида и ваты для набивки чучел. Блеск хирургических инструментов вонзался в мои зрачки, а сладостное предчувствие вонзалось в душу. Я хотел тут же взять инструменты в руку и возобновить прерванные когда-то занятия.

Здесь все осталось, как я помнил, но кое что и добавилось. Дядя боря видно времени даром не терял, даже будучи уже больным. В углу комнаты у двери, стояли незаконченные чучела двух маленьких мальчиков лет шести. На лице одного из них застыла улыбка; на втором кожу вообще не успели натянуть и она отвисала, собравшись в складки. Да, в своем доме дядя Боря сам был и режиссером, и актером, и зрителем. Ему не хватало только декораций. Я прошел чуть дальше и наконец увидел ее.

— Ну здравствуй Катюша, — прошептал я, глядя на сидящую за круглым столом девочку. — Я все таки сохранил тебя! Сохранил юной и непорочной на долгие годы. Как мне и обещал дядя Боря.

Здесь же, за столом сидели еще четверо детей, два мальчика и две девочки. Их я тоже помогал делать дяде Боре. — Привет вашей компании! Не бойтесь, я сохраню вас! Если полиция и доберется до этого помещения, то кроме десятка старых чучел птиц и животных, они ничего не найдут! Я спасу вас! И сохраню! Навсегда! Для себя!

С этими словами я принялся за дело. Предстояло много работы. А сколько появилось планов на будущее. Нереализованных когда-то планов.