Слизняки

Я всегда ненавидела четверги. По четвергам тяжелее всего скрывать своё истинное отношение к слизнякам.

Нет, это не противные улитки, что живут в саду под корягами. Если бы! Всё гораздо хуже — это мерзкие инопланетные твари, умеющие принимать любое обличие, в том числе — человеческое. А что еще хуже, они могут скрещиваться с нами… Слаги — так их все называют, но по мне это недостаточно мерзкое название для них. Слизняки, противные, склизкие — от одного этого названия передергивает, а к ним ещё на свидание ходи каждый четверг!

Нет, это не обязательно. Они нас, типа, совсем не заставляют с ними спариваться, но войти в семью слагов или просто родить от них — почётно. Твоё материальное благополучие и уважение в обществе вмиг возрастёт. Но видала я в гробу такое благополучие! Пока в моей семье нет ни капли слизи, и я не пойду на добровольное уничтожение человечности в своём роду.

Нас, таких фанатов своей крови, не так уж много осталось, и все мы скрываем это, иначе — изведут. За примером ходить далеко не надо: мой отец отказался от свидания со слагой, назвав прилюдно их гадкими слизняками — и его сократили на работе, не брали ни на какую должность, лишили всех льгот. В конце концов, он исчез. Я думаю, он просто добровольно ушёл от нас, чтоб не ронять тень на всю семью.

Мама сломалась, умоляет меня выйти замуж за слага, чтоб не выживать, а жить, как все нормальные люди. Или уже нелюди — не знаю.

Вот чтоб её успокоить, я и хожу каждый четверг на слепые свидания, где слаги знакомятся с людьми. Ничего, познакомлюсь, мало что ли я их вижу каждый день! Главное, спать меня с ними никто не заставляет.

В большом зале со множеством столиков приглушен свет, витает тонкий аромат благовоний. Романтика, мать её! Здесь все слаги обязаны сбросить человеческое обличие, даже если в повседневности они косят под людей. Уверена, не все люди знают, что живут со слагами одной семьёй. Эти твари привыкли маскироваться.

— Ма`ия К`отова, `ады вновь п`иветствовать, — серая блестящая морда расплылась в улыбке. Почему-то те, кто на Земле недавно, картавят. Хоть чему-то ещё не обучились!

Большие глаза с длинными ресницами — безусловно, особь женского пола. У мужчин-слагов чёрные и маленькие, как у поросят, глазки. Я улыбнулась в ответ и взяла свой бейдж. Приветлива и не вызываю подозрений. Я привыкла.

Рассматриваю похожие друг на друга лоснящиеся округлые морды с глазками-пуговками и подвижными губами. Четыре пары склизких щупалец кольцами лежат на столе, еще две — под столом, они у них вроде ног. Слаг смущается — зеленеет. Что-то лопочет. Следующий!

Слушаю вполуха чьи-то разговоры о том, как они обжились на Земле и не до конца изучили людей, но так хочется уважения, приятия и любви. Любви им подавай, твари! Когда этот вечер закончится?!

Стараюсь скрыть зевоту от очередного знакомца, обвожу взглядом булькающий и воркующий разговорами зал. Кто-то здесь и по собственной воле — ищут партию из слагов, всем хочется жить богаче и кушать вкуснее. Фу, на то, как девицы пытаются понравиться слизнякам, смотреть ещё противнее. А те и рады — пульсируют лиловым — готовы скорее увести девчонок за собой. Может, и не до ЗАГСа, но до ближайшего укромного уголка точно.

Краем глаза замечаю на себе пристальный взгляд слага, что сидит за пару столиков от моего. Ох не люблю я это! Мой испуганный взгляд на часы не проходит мимо него — он кривится в подобии усмешки. Не успею сбежать, придётся знакомиться. Чувствую, будет настойчив.

Вот он подсаживается ко мне.

— Привет, Маш! — он говорит чисто, не картавя, и его голос мне очень знаком.

— Вы меня знаете? — пытаюсь вспомнить, но сопоставить облик и голос не получается.

Изменения происходят в считанные секунды — и вот передо мной сидит мой начальник.

— Здравствуйте, Андрей Николаевич… — я обескуражена — он никогда не появлялся на работе в реальном облике, поэтому я даже не знала, что он слаг.

Он превращается обратно.

— Извини, здесь не положено в чужом облике. А ты молодец, Машенька, пару себе ищешь среди наших?

— Даа, — выдавливаю улыбку, но, кажется, она получается не очень искренней. — А вы тоже ищете пару?

— Вынужденно, Маш. Как и ты, наверно? — он понимающе улыбается. — Меня повышают, переводят в головной центр, а на эту должность берут только с самкой. То есть…эээ… — он смущается, чуть зеленея.

— С девушкой, — помогаю ему подобрать слова, а самой так смешно становится: их тоже заставляют спариваться с другим видом. Бедняжки!

Значит, головной центр бактериологии! В голове словно загорается лампочка: это шанс. Один мой знакомый учёный давно трудится над созданием оружия против слизняков, и когда-нибудь у него всё получится. Я должна быть в этом центре, чтоб у нас была возможность попасть во все водоканалы мегаполиса. Лучшей среды для разноса вирусов и бактерий, кроме воды, сложно найти.

Моя улыбка становится шире, он в ответ улыбается мне.

— Как насчёт выпить после? Я знаю отличное местечко недалеко, — он кладёт одно из щупалец на моё запястье, оно пульсирует лиловым. В руке появляется покалывание, тепло, затем горячая волна катится ниже. Я отдёргиваю руку.

— Сегодня я очень занята, простите. Может, завтра?

— Хорошо, Маш, — улыбается, словно ждал именно такого ответа. Под взглядом черных глаз-пуговок мне становится не по себе.

Все встают и неторопливо расходятся — вечер закончился. В сумке вибрирует телефон: за мной приехал Макс.

— До завтра, Андрей Николаевич.

— Пока, — он обхватил трубочку коктейля подвижными губами, не торопясь уходить, и махнул мне на прощание щупальцем. Его пристальный взгляд я чувствовала, пока не вышла из помещения.

Я ему понравилась. Теперь бы решиться действовать.

— Поехали скорее, — сказала я вместо приветствия, сев в машину к Максу. Он лишь бросил беглый взгляд и рванул с места.

— Опять натрогали тебя лиловыми щупальцами? — хохотнул он.

Я выразительно глянула, нахмурившись, он продолжал смеяться. Макс тоже знал, как действуют эти лиловые пульсации. Он — бывший парень моей сестры. Мы начали встречаться после того, как он забрал меня с такой встречи со слагами, примчался на мой отчаянный звонок, просьбу забрать от мерзких слизней… Я была просто в ужасе и позвонила первому парню, которого вспомнила… А теперь у нас традиция: каждый четверг Макс забирает меня.

— За домом встань, чтоб мама не видела твою машину…

— Маш, я хочу от тебя ребёнка, — он хрипло выдохнул, чуть повернувшись ко мне.

Лиловые пульсации слагов или интонации в голосе Макса, не знаю… что именно ударило в голову и обдало жаром, но я заскочила на него и впилась в губы:

— А давай…

Плевать, что мама против Макса! Она грезит видеть в зятьях слагов, чтоб мы с сестрой больше никогда не знали нужды. А я всё чаще думаю, не выйти ли замуж за Макса и нарожать ему детей. Человечков, а не слизней. Хотя он мне не особо нравится как мужчина, но он хороший… горячий, страстный и губы сами шепчут ему:

— Давай, же… давай…

***

Однажды слаги появились открыто. Мне было десять, и я всё помню. Сначала подумали: это первый контакт с внеземным разумом, но встречающие вдруг сами обернулись слагами. Всеобщая истерика, попытки спрятаться в убежищах. Тогда ещё люди не знали уровень своего порабощения. Почти в каждой семье мира открыли свою личину слаги, и у половины населения Земли оказались в роду чужие. Кто-то привык к такому соседству быстро, кто-то никогда не привыкнет. А кто-то и не знал мира без слагов. Как моя сестра. Поэтому она к ним более лояльна. Общается с ними, дружит.

Ей шестнадцать, и я боюсь, что она выберет себе в мужья слага. Не могу представить в своей родне слизней. И не хочу! Потому что я сделаю всё, чтоб их уничтожить.

Это вновь и вновь прокручивается в моей голове. Особенно когда мама, как сейчас, что-то радостно щебечет, фантазирует, узнав, что я встретила своего начальника-слага. Приходится с этим мириться: у мамы не всё в порядке с головой.

— Нина в школе?

— На танцах. У них скоро большой концерт на дне рождения центра бактериологии, — мама говорит с гордостью и с большими надеждами на вторую дочь.

— Опять со своими слизняками.

— А вот так не говори о своей сестре! Она поумнее тебя будет. Революционерка ты наша! — фыркает мама и отворачивается к плите, помешивает капустный суп. — Выйдет замуж за слага — заживём хоть по-человечески.

— Ну-ну, заживём, заживём, — я обняла маму за плечи, понимая, что она сейчас снова начнёт плакать.

Прорычал телефон. Макс писал, что сегодня собрание. Объявился наш безумный учёный, работающий в бактериологическом центре на слагов, но на самом деле разрабатывающий оружие против них. Если он нашёл время встретиться, значит, у него есть какие-то новости!

Я поцеловала маму в висок и вышла из дома, прихватив лишь сумку.

Вскоре мы с Максом уже были в цокольном этаже старой школы, где на этот раз сняли помещение для лекции. Удивительно, как умеют быть организованы люди: оповещение срочное, народ собрался в считанные часы. Все мне знакомы. Но наши ряды редеют, многие не выдерживают незримой борьбы.

— Здравствуйте, люди! Рад видеть, — приветствует собравшихся Антон Львович, добродушно всем улыбаясь и вглядываясь в наши лица. Уверена, он узнаёт всех.

Кивает в ответ на наше приветствие и коротко прикладывает палец к губам, призывая вести себя тише и всегда быть начеку. Приглаживает руками седые волосы и нервно поправляет очки.

— Ребята, я не задержу. Но я должен вам это сказать. Вы знаете, каких высот достигли слаги за сотни лет, что они живут рядом с нами. Самое великое достижение — это межвидовое скрещивание. Да, нам до них далеко. Всё, что мы смогли создать за эти годы — это бактерии и вирусы, от которых у слагов лёгкое недомогание. Один вирус смертелен, но и тот действует лишь на чистых слагов, а их осталось мало, везде сплошные мутанты — слаги с человеческой кровью.

Люди устало вздыхали и слушали учёного.

— Но… мы не зря работали на них, перенимая вековые знания. Мы создали более грозное оружие. Этот вирус способен убивать мутантов. И может истребить слагов.

— Он убьёт всех слагов? — я встала, задав этот вопрос.

— Почти. Вирус действует на их слизь. А слизь есть в каждом мутанте, коих сейчас большинство на планете. Причём оказалось, — учёный даже хихикнул, — что вирус сильнее действует именно на мутантов, чистые слаги лишь тяжело болеют.

— Почему бы нам тогда не начать применять его массово? — поднялся Макс.

Собрание нас поддержало одобрительным ропотом. Антон Львович тяжело вздохнул:

— Во-первых, мы не можем решать за всех. Как только найдем способ вынести вирус из главного центра бактериологии, поставим в известность всех людей. И тогда сообща решим, убивать мутантов или нет. В конце концов, они — частично люди…

Макс скривился от этого последнего замечания Антона Львовича.

— А во-вторых?

— Как я уже сказал, мы не можем просто так вынести вирус из центра. Нужно разработать план.

— Я достану, — в моей голове план уже родился и осуществился. Я сделаю это!

***

Иду по городу, заваленному трупами. Трупами мутантов, полу-людей-полуслагов. И тех, кто даже не подозревали, что в их жилах течёт не только кровь, но и слизь. Они застыли в мученических позах. Кто-то в предсмертной агонии ещё харкает кровью на тротуаре.

Плач слагов и людей смешивается в один гул. Но вдруг всё замирает, затихает, словно мир поставили на паузу. Лишь по дороге навстречу мне идёт человек, это мой отец. Он останавливается передо мной.

— За что ты их убила, Ма`ия?

Я хмурюсь — мой отец никогда не картавил.

— Они му…мутанты, — оправдание из моих уст какое-то слабое и невнятное.

— А ты уве`ена, что сама не мутант? Твоя сест`а? Твои д`узья?

— Ну конечно! Папочка, ты же — человек? — я почти умоляю его подтвердить это.

Он разочарованно качает головой.

— Но я борюсь, отец, — мне обидно его разочарование, — за человечество, за свободу!

— Убивая д`угих, ты убьёшь себя. Внут`и тебя живёт монст`.

Я не успеваю ничего ответить, как чувствую острую боль в животе и падаю на колени. Словно стрелы, из моего живота прорываются склизкие кровавые щупальца…

Я с громким вскриком села в кровати, судорожно оголяя живот. Это только сон, только сон. Сердце набатом стучит в ушах.

А рези в животе всё же есть — я голодна. Положение нашей семьи почти бедственное — мы голодаем постоянно. Одной моей мизерной зарплаты не хватает на всю семью. Ничего, скоро мы избавим мир от паразитов.

А сны… Кошмары мучают меня давно, к ним я уже почти привыкла.

***

Начальника я увидела лишь в конце рабочего дня. Он позвонил еще утром по внутренней связи и попросил остаться. Я осталась.

— Предлагаю никуда не ходить, а посидеть здесь, — сказал он, когда я вошла в его кабинет. — Поболтаем… Пить будешь? — достал из шкафчика коньяк.

Я несмело кивнула: на трезвую завязывать романтические отношения со слагом не решишься. Хотя в человеческом облике он был довольно привлекательным: высокий, поджарый, с внимательными серыми глазами из-под густых бровей. Лет сорок, хотя, сколько ему на самом деле лет, сложно понять, слаги живут дольше людей.

— Проходи, не бойся.

В кабинете росло много тропических растений, и климат поддерживался соответствующий. Ну понятно, слизни любят влажность. Так и представила начальника, свернувшегося клубочком в тени растений возле какой-нибудь коряги. Правда, коряг в кабинете не нашлось.

— Да, я люблю тепло и влажность, — улыбнулся он добродушно, поймав мою ухмылку.

Я веду себя неподобающе, позволяя презрительные гримасы, но странно, что слагу это нравится.

— Извините.

Он лишь махнул рукой.

— Почему вы постоянно в человеческом облике? — спросила я после первой рюмки, чтоб прервать его пристальное разглядывание меня.

— Я привык, — он пожал плечами. — Чувствую себя голым, когда я настоящий… Собственно, так и есть, — он хохотнул, и я тоже улыбнулась: действительно, странно было бы видеть их склизкие тела в одежде.

Он снова пристально посмотрел на меня, и мне стало не по себе.

— Что? — не выдержала я.

— Маш, у меня к тебе есть предложение. Собственно, ты могла уже догадаться… Мне нужна спутница.

— Почему я?

Он снова налил, и мы выпили.

— Во-первых, мне нужно срочно. На дне рождения центра меня должна сопровождать моя женщина. А это уже на следующей неделе. А искать мне некогда. Во-вторых, ты мне нравишься. Почему тогда нам не договориться?..

— Договориться? У вас это так называется? — я хихикнула.

Видимо, коньяк и нервозность ситуации ударили в голову. Он посмотрел, над чем-то размышляя. Наконец, улыбнулся уголками губ.

— Да. То есть нет. Мы, действительно, заключим договор. Ты переедешь ко мне, твоя семья перестанет нуждаться в чём-либо…

Я вмиг посерьёзнела: он узнавал обо мне, знает моё незавидное положение.

— Будешь сопровождать меня везде и выполнять некоторые указания.

Я напряглась, но тут же почувствовала его большую ладонь на моей руке. От неё исходили знакомые волны тепла. Я отдернула руку.

— И вы меня не тронете! — выпалила я своё условие и вскочила.

Он откинулся в кресле и посмотрел на меня с улыбкой.

— Об этом я хотел поговорить отдельно, Мария. Сядь, — и продолжил, когда я села: — Дело в том, что женщина мне нужна как ширма, чтобы выполнить государственный закон. Я не могу взять в жёны слагу. Мы должны быть примером для наших граждан по части межвидовых браков.

— А у вас есть возлюбленная, Андрей Николаевич? — мне вдруг стало неудобно, что я думаю только о себе.

— Нет, Маш, — он вновь снисходительно улыбнулся, — говорю же, некогда. Так что скажешь?

Он снова разлил коньяк, давая мне время подумать. Но у меня был готов ответ:

— Да, я согласна.

Он взял мою руку и поцеловал в центр ладони. Его рука превратилась в лиловое щупальце и обвила моё запястье, не давая освободить руку.

— Иногда нужно позволять себе плыть по течению, а не против, — его дыхание щекотало мне ладонь. И я расслабилась, позволяя теплу разлиться по всему телу, и прикрыла глаза.

Завибрировал телефон, и слаг отпустил меня. Тепло отступило, оставляя лёгкое разочарование и клокочущее внутри возбуждение. Трясущимися руками взяла телефон, прочитав сообщение, что Макс уже подъехал. Я просила его забрать меня в это время.

— Мне не нужна ты, как самка, Мария, не бойся меня, — услышала я словно издалека.

Я всё равно вздрогнула от его слов.

— …но я могу помочь.

— Спасибо, нет, — я встала, но он шагнул навстречу. Его щупальца обвились вокруг моей талии, их пульсация проникала внутрь, распаляя желание.

— Не сопротивляйся, я всего лишь сниму напряжение.

И мне, действительно, вскоре стало легко. Дрожь облегчения прокатилась по телу.

— Спасибо, — пробормотала я, глупо моргая, приходя в себя от его манипуляций. Он лишь пожал плечами, освобождая меня от своих щупалец.

— Можно считать, что мы закрепили договор, — усмехнулся он, и я весело рассмеялась.

Помощь Макса мне сейчас не требовалась.

***

На следующий день Андрей Николаевич перевёз меня к себе со всеми вещами.

Когда он появился у нас дома, мама просто застыла с глупой улыбкой. Наверно, от счастья, что её дочь, наконец, «образумилась» и решила связать свою жизнь со слагом. Потом плакала, обнимала нас. Ну прям благословение матери! Аж тошно. Сестра с подростковым цинизмом усмехалась и желала нам долгой и счастливой жизни. Дурёха малолетняя!

— Не переживай за них, — сказал Андрей Николаевич уже в машине, когда мы ехали к нему. — Завтра твою семью переселят в комфортабельный дом, они больше ни в чём не будут нуждаться.

Я благодарно улыбнулась. Знал бы он, что я сейчас обдумывала, как убить его собратьев и его самого.

— Андрей Николаевич, а вы мутант? — задала я вопрос в лоб ни с того ни с сего.

— Нет, я чистый слаг. А почему тебя это интересует?

Я пожала плечами.

— Да так, интересно.

А про себя добавила: «Значит, вас не убьёт вирус".

— Завтра я представлю тебя руководству головного центра. Думаю, вскоре тебе тоже найдут там место.

Это, конечно, было замечательной новостью. Жизнь моя менялась и менялась кардинально. Главное, что это вело к цели — очистить мир от слизи.

Дом был огромный, в одной моей спальне уместились бы две наши квартиры, где мы жили с мамой и сестрой. Гардероб был полон. Правда, таких вещей я никогда не носила. Всё платья да туфли на каблуках, а я люблю джинсы и кроссовки. Что ж, ради дела можно и потерпеть некоторые неудобства.

Следующим вечером придут гости из голового центра. Это представлялось мне вроде смотрин: слаги должны убедиться, что у Андрея Николаевича есть спутница.

Меня готовили, как королеву на свадьбу. Или главное блюдо на стол. Шикарная женщина! Ещё бы оценивали не слизняки, а люди.

Вечер прошёл довольно спокойно. Я не видела склизких рож, все были в человеческом обличье. Пришло «человек» десять со своими партнёрами, и не понять, кто из них слаги, кто люди. Вели обычные разговоры, шутили, смеялись. Андрей Николаевич сидел рядом и часто брал меня за руку. Но его прикосновения были не лиловыми возбуждающими, а наоборот — успокаивающими. Всё-таки в этих слизняках есть что-то хорошее. Вскоре я совсем перестала переживать, общалась со всеми спокойно, словно забыв, что многие из них слаги.

Потом были даже танцы. Анатолий Викторович, глава головного центра бактериологии, пригласил меня на танец. Высокий, лысоватый, с холодным пронзительным взглядом.

— Машенька, вы красивая женщина, — вроде и комплимент, но мне сразу стало как-то не по себе, от него я чувствовала опасность. — А у вас раньше были отношения со слагами? Или Андрей Николаевич у вас первый?

Я подняла голову, отстранившись подальше, чтоб заглянуть в его полные опасности глаза.

— Вы смущаете меня, Анатолий Викторович…

— Чем же? — он как будто удивленно приподнял бровь. — Простой вопрос, просто ответьте. Андрей Николаевич ходатайствует о взятии вас в головной центр. Имеет право — вы его женщина. Но мы должны быть уверенными, что вы искренни в своём отношении к нам, представителям другой расы…

Казалось, он смотрит мне в душу. Буравит взглядом, ловя каждое моё движение.

— Андрей… мой первый мужчина-слаг. До того, как я с ним познакомилась, я долго ходила на слепые встречи со слагами.

— Да, он рассказывал, — кивнул Анатолий Викторович, словно хотел это слышать, — что вы там познакомились… в его истинном виде.

— Но у меня много знакомых-слагов, друзья сестры…

— Но лично ваших друзей нет!

— Я не слишком общительна, — под его взглядом и вопросами я чувствовала себя, как на костре. И вдруг с удовольствием почувствовала успокаивающие прикосновения Андрея Николаевича. Я даже не заметила, как он подошёл.

— Анатолий Викторович, перестаньте пытать мою женщину, — с улыбкой сказал он. — Проверьте…и успокойтесь, — он понизил голос и сказал это так, словно только начальнику.

Я почувствовала, как руки Анатолия Викторовича превратились в щупальца и обвились вокруг моей талии. «Только бы не лиловые!» Я замерла и удивленно взглянула на Андрея Николаевича. Он усмехнулся и вдруг подмигнул мне.

Анатолий Викторович сразу отпустил меня, мужчины пожали руки.

— Вопросов больше не имею. Спасибо за вечер. Машенька, как только вас проверит служба безопасности, мы предложим вам работу в головном центре. Без этого никак, извините, — он поцеловал мне руку и слегка поклонился.

Андрей Николаевич взял меня за руку, и я сразу почувствовала волны спокойствия и благодарно улыбнулась.

— Всё хорошо, ты молодец! — он улыбнулся в ответ и поцеловал в висок. — Пошли провожать гостей.

***

Головной центр шумел от гула голосов, музыки, выступлений на сцене. Меня уже познакомили со столькими слагами, что я давно перестала различать их, а тем более — запоминать имена. Андрей Николаевич с кем-то что-то обсуждал в стороне, а я отошла к фонтану, чтоб немного расслабиться и увидеть выступление на сцене моей сестры. Она весело и грациозно танцевала со своей группой зажигательные танцы, молодая, ветреная, красивая. Как же мне уберечь её от ошибок?..

После танцев были выступления эквилибристов. Приглушили свет. Это был сигнал для встречи с нашим ученым — Антоном Львовичем. Я огляделась и увидела неприметную знакомую фигуру рядом с лестницей. Удостоверившись, что на меня никто не смотрит и все поглощены выступлением, я пошла в ту сторону. Это был он. Мы зашли под лестницу, где нас никто не мог увидеть, я открыла сумочку, и учёный положил в неё контейнер, похожий на большой шприц.

— Просто вынеси его из здания, позднее будут указания, как поступим с ним. Самостоятельно решения не принимать!

Я кивнула, и мы так же быстро разошлись, как и встретились. Накатило удушье, затошнило, я, наверно, переволновалась. Поднялась по лестнице на второй этаж, там терраса полностью огибала здание. Свежий воздух привёл мысли в порядок. В моей сумке лежит смертельное оружие, мы можем покончить со слизняками!

— Вот ты где!

Я вздрогнула и обернулась, ко мне подошёл Андрей Николаевич, взял за руку, нахмурился, почувствовав моё волнение.

— Всё в порядке? Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да, нормально, — я слабо улыбнулась, — просто душно. Может, возможно отсюда уйти?

Он посмотрел внимательно мне в глаза, поглаживая большим пальцем мне подбородок, словно читал меня. Стало неуютно.

— Не любишь слагов? — усмехнулся печально. Не могла почему-то врать ему, казалось, он меня видит насквозь.

— Мне тяжело. Но не со всеми…

Он улыбнулся и примирительно прижал мою голову к своей груди.

— Ладно, пойдём.

Но вдруг женский крик разорвал наши объятия. Он раздался недалеко и был мне знаком.

— Нина!

Я бросилась туда, где, казалось, кричала моя сестра, — по террасе направо. Увидела слизь, смешанную с кровью, на полу возле распахнутой двери в одну из комнат, ворвалась туда. На светлом диване лежала моя сестра. Обнажённая. В розовой луже слизи. Увидев меня, она схватила какую-то рядом лежащую одежду и прикрылась.

— Маша! Только маме не говори, — залепетала она.

— Что случилось? Что за чёртов слизняк сделал с тобой это? Он тебя изнасиловал?!

— Да. Нет… Мы хотели оба… Я не знала, что он… Он не знал…

— Нина, что? Что не знал?! Что нельзя слизнякам трогать мою семью? — я просто нервно трясла её, испуганную и растрёпанную.

— Выйди, — услышала я рядом властный голос Андрея Николаевича. И, на удивление, подчинилась.

Я не могла успокоиться и оставить это просто так. Слизняк посмел обесчестить мою сестру! Убью! Найду и убью!

Я пошла по следам слизи. Видимо, испуганный слаг не сразу смог перевоплотиться. Следы вскоре закончились, и я уперлась в стёкла оранжереи. Приложила гостевую карту, дверь послушно пискнула, моргнув зелёным, и открылась.

Меня обступили огромные заросли тропических растений. Я осмотрелась и двинулась вперёд. Указатель вниз вёл к водохранилищу. Спустилась по широкой винтовой лестнице, но вновь уперлась в дверь. Считыватель карт пищал, моргая красным, не давая мне пройти.

— Туда может войти только работник центра, — раздался сзади спокойный голос Андрея Николаевича.

— Но там этот чёртов слизняк! Он изнасиловал мою сестру!

— Он её не насиловал. Под влиянием сильных эмоции он впервые перевоплотился.

— Пропусти, пожалуйста, — я мотала головой, не желая его слушать.

— Ты точно готова его видеть?

Я подняла на него решительный взгляд. Не просто увидеть — я готова его убить. И всех грёбаных слизняков вместе взятых. Он без слов спустился и открыл своей картой дверь.

Мы вошли. В огромном помещении было тепло, шумела вода. Она занимала большую часть зала, вытекала из бассейна наружу, в общее русло водоканала. Бассейн был словно опутан мостиками, а в его центре кружил водоворот. Это то самое место, куда мы, люди, будем стремиться попасть, чтобы отправить смертоносный вирус напрямую в водоканал. Тогда, когда это решит большинство. Безумная мысль закралась в мою голову, злая и бескомпромиссная, — я сделаю это сейчас!

Услышав посторонний звук, похожий на всхлип, я зашла за колонну и увидела его. Мужчина сидел на полу, разглядывая свои руки-щупальцы. Он поднял голову, и я с криком отшатнулась.

— Макс?!

— Ма-ша, — он плакал. Плакал! И в его глазах был неподдельный ужас. — Я…

— Мария, он не знал, что слаг, — раздался голос Андрея Николаевича за моей спиной, пока я поражённо разглядывала друга. — И многие ещё не знают. У тех, в чьём родстве слаги были давно, поздно просыпается возможность трансформироваться.

— Не знал, что слаг?

Я подошла к Максу и зло толкнула его в грудь.

— Не знал, что слаг?! Да ты, слизняк, изнасиловал мою сестру! Как. Ты. Посмел?! — я била его в грудь с каждым словом. — Тебе меня мало было?

— Я люблю её. А тебя соблазнить — было условием, — он грустно усмехнулся своим мыслям, — с которым мне дали работу в этом долбаном центре. Но я не знал…

Я ошарашенно отпрянула от него, вскочила на ноги.

— Соблазнить? Меня? Зачем?

— Чтобы ты родила ребёнка от него, — ответил за Макса Андрей Николаевич.

Я обернулась и непроизвольно положила руки на живот:

— Не-е-ет, — замотала я головой. — Только не это!

— Да, Маш, ты беременна. Только поэтому тебе разрешили прийти сюда сегодня, — как всегда спокоен, а у меня перевернулся мир. Я убью их!

— И чего ради так было стараться? — горько усмехнулась я, обойдя Андрея Николаевича, направляясь к бассейну. — Ради ещё одного нового слизняка, зачатого обманным путём? Кто вы? Что вам нужно от меня?

— Ты предназначена…

— Кому? Кому я предназначена? — я закричала. — Для чего?

Он молчал, не оборачиваясь. Я шла по одному из мостиков к водовороту в центре бассейна.

— Я ненавижу вас! Ненавижу! Вы чувствуете себя хозяевами планеты…

Я достала контейнер с вирусом.

— А что, если мы и есть хозяева планеты? — услышала я сзади и остановилась.

— Что?

— Мы жили на Земле задолго до появления человека, — заговорил Андрей Николаевич. — Вас, беженцев с другой планеты, подселили к нам. Но вы, жестокие существа, не раз пытались нас уничтожить! И вам часто удавалось значительно уменьшить наш вид. Но мы научились прятаться, обманывать вас. Но надоело! Вы не умеете жить без войны.

Он шёл на меня, я, шокированная его словами, пятилась, держась за поручни моста.

— Нет.

— Что нет, Маш? — он усмехнулся. — Ты сама сейчас жаждешь нас убить. Разве не смертоносный коктейль ты приготовила для нас? — он кивнул на контейнер в моей руке. Я предупреждающе подняла руку со своим оружием.

— Не подходите.

Он остановился. И вдруг рассмеялся. Эхо звонко разнесло его смех под своды высокого потолка.

— Я бы сказал, что остановлю тебя, что не дам вылить это вещество, — он покачал головой и пожал плечами. — Дерзай!

Я не знала, что делать. Это такой отвлекающий манёвр? Или он реально помогает мне? Но почему? Зачем ему это надо, он же сам слаг!

— Кто вы?

Вместо ответа от спросил меня:

— Кому ты доверяешь в этом мире, Мария? Матери? Сестре? Своему бойфренду? — он кивнул на Макса.

— Никому.

— Или, может, ты доверяешь Антону Львовичу?

Я вздрогнула. Он знает! Он всё знает! Я недоверчиво посмотрела на контейнер.

— Он тоже слаг?

— Ты должна была попасть сюда, — дурацкая манера не отвечать на вопросы. Но ответ понятен. — Простая девчонка, всем сердцем ненавидящая нас. Приходишь и убиваешь целую расу пришельцев. Идеально! Вот только твой вирус, милая, убивает людей. Ошибка глупенькой девочки, верившей кому угодно, только не слагам. Хотела спасти, но убила.

— Жестоко… — я прижимала контейнер к себе, снова пятясь.

— Каковы твари, таков и конец, — он пожал плечами.

— Зачем вам нужно это? Почему не убить нас своими руками?

— Мы не можем просто так уничтожить гостей, иначе Галактический Совет уничтожит нас. Мы пытались жить мирно с вами, почти смогли объединить наши виды… Но шанса больше не будет!

— Маша, это конец, — сзади я услышала голос Макса.

Обернулась. Он преграждал мне путь к отступлению. Макс, милый Макс, как же так! Это я пришелец, я. Мир встал с ног на голову. Но я не хочу быть оружием истребления.

— Вы всё равно нас убьёте, — я сжала шприц обеими руками. Андрей Николаевич согласно кивнул. — Но я не хочу этого видеть. Знаете, за время, что я общалась с вами, мне впервые в жизни показалось, что слаги не такие уж и плохие.

Пафосно, наверно, как в голливудском фильме, но лучших слов перед смертью я не нашла.

— Маш, ты мне нравишься, и мне очень жаль, что мишенью оказалась именно ты, — он подошёл почти вплотную, накрыл своей ладонью мои дрожащие руки с контейнером и направил иглу мне в живот. — Поэтому я подарю тебе смерть первой.

Резкая боль в месте укола, словно расплавляющая всё внутри. Мир поплыл, и я закрыла глаза….