Про любовь

В утренней пробке маялись невыспавшиеся пассажиры и водители. Они рявкали в телефоны и недовольно хмурились, глядя на таких же сонных и сердитых людей в соседних машинах.

Егор прикрыл глаза и попытался выкинуть из головы все эти физиономии: молодые, старые, равнодушные, сердитые, застывшие в гримасах раздражения и тоски. В соседнем авто красилась молодая девчонка. Вытягивая шею и, сосредоточенно глядя в зеркало, недрогнувшей рукой, она лихо наносила яркую краску на полураскрытые губы. Девчонка посмотрела на завороженно застывшего Егора и плотоядно сомкнула и разомкнула губы. Егор вздрогнул. Наконец, стоящая впереди машина тронулась, и с черепашьей скоростью огромный хвост, пополз вперед.

Сосредоточившись на дороге, Егор размышлял. Сначала о гармонии в мире, потом о роде человеческом в целом, ну а после переключился на женщин. «Почему вселенная сделала мужчин и женщин такими разными? — философствовал Егор. — Если главная цель — свести их в пару, почему происходит такое сильное отталкивание, после не менее сильного притяжения?».

Егор застыл у светофора. «Почему мужчины и женщины никак не могут договориться?» Егор бросил взгляд на блеклые, словно в вечном тумане, улицы и дома. «Почему женщины нас бросают?». Он вздохнул и поехал дальше.

Голосом известной певицы завопил телефон. Звонил Макс, его друг и коллега. Наверняка уже все знает, сейчас станет поучать, давать советы. Егор отключил телефон и начал размышлять о любви, но забрел в такие дебри, что едва из них выбрался. Он не понимал это чувство и был уверен, что и большинство сильной половины человечества недалеко ушли от него. А те, кто говорит, что познал смысл любви, либо лгут, либо повторяют слова, внушенные им их женами, любовницами или подругами.

Сегодня утром Егор расстался с Ларой, как до этого распрощался со Светланой, Еленой, Мартой.

Егор был хороший парень. Симпатичный, молодой, щедрый. И девушки, с которыми Егор знакомился, были милыми, нежными, не особо докучливыми, не требующими ни скорой свадьбы, ни полного кошелька. Но через какое-то время все они задавали Егору один и тот же вопрос: «Ты меня любишь?». «Ну, — терялся Егор, — мы не ругаемся, хотим одного и того же. Нам хорошо вместе, ведь так?». Девушки снисходительно улыбались, но этот вопрос все чаще и чаще начинал звучать в их доме. Он подкрадывался словно змея, незаметно и тихо, а потом жалил беззащитного Егора. Егор мучился и не понимал, что хотят от него эти женщины. Ведь все хорошо, зачем мучить себя и его, Егора, несуществующими чувствами. Да, есть литература и фильмы. Но это все художественный вымысел, жизнь-то совсем другая. Многие пары связаны лишь привычкой или страхом одиночества. Страсть, жажда физической близости — лишь химия, и как все химические процессы, они заканчиваются. И, если кроме секса ничего не связывает, двое отпадают друг от друга, как довольные насытившиеся пиявки. Если, конечно, не начинаю задавать друг другу идиотские вопросы, типа: «Ты меня любишь?».

Иногда Егору казалось, что он один такой умный, что люди, обманутые книгами, фильмами, слащавыми романами и стихами, этого не понимают. Во всяком случае, те девушки, с которыми Егор жил, не понимали. Они жаждали горящих глаз, признаний, бессонных ночей, безумных поступков и всего прочего в том же духе. Так в их понятии выглядела любовь. Но Егор называл это признаками сумасшествия. Ему было хорошо и без бессонных ночей, слез и долгих, никчемных, разговоров.

Девушки уходили. Кто-то с обидой, кто-то с ненавистью. Сегодня утром, Лара заявила, что у него нет сердца, да и души, возможно, никогда не было. Хлопнула дверью, и исчезла из жизни Егора навсегда.

Долгая дорога до работы закончилась. Егор втиснулся в ряд припаркованных автомобилей, посидел, собираясь с мыслями, и отправился на свой родной двенадцатый этаж.

Бухнувшись в кресло возле компьютера, Егор рассеянно разглядывал заставку на рабочем столе — роскошная долина в окружении величественных гор. Неожиданно захотелось побегать по колкой траве, вдохнуть запах горячего камня и песка, послушать птичьи голоса. Закружилась голова, и Егор сердито выпрямился в кресле. Этого еще не хватало! Если каждое расставание будет так сказываться на его нервах, кому нужны такие отношения? Уж точно не ему. Егор потер ладони друг от друга, открыл нужный файл и выбросил Лару из головы.

Через минуту работы на его плечо опустилась рука Макса.

— Ну, что, герой, — весело начал тот, — очередное расставание? Твоя Лара моей жене звонила, плакала: «Ах, Егор такой бездушный, такой холодный, не могу с ним жить».

— Ну не может, пусть не живет, — буркнул Егор.

Макс бухнулся в соседнее кресло.

— Не понимаю я тебя. Лара — хорошая девчонка, чего тебе не хватало?

Егор пожал плечами.

— Не правильно ты рассуждаешь. Мне как раз всего хватало, это им чего-то во мне не хватает. Ну, не способен я на любовь в их понимании!

Он развернулся и залупил по клавишам:

— Придумали любовь-морковь.

Макс молча стоял за спиной.

— Ну, что еще? — пробурчал Егор.

— Может тебе к психологу сходить? Это не я, это моя жена посоветовала! Говорит, если Егор не способен любить, может, в нем чего-то не достаёт?

— Хочешь сказать, я моральный урод? — Егор резко развернулся, но Макс уже был у дверей.

Мысль о собственной неполноценности засела где-то в подкорке, и после работы Егор позвонил жене Макса, Екатерине.

— Кать, ты, и правда, считаешь, что со мной что-то не в порядке, в смысле любовных чувств? — спросил он напрямую.

— Егор, — ответила Екатерина, — ты вообще когда-нибудь влюблялся? Вот так, чтобы стихи, песни, слезы и ком в горле?

Егор призадумался:

— Нет, вот так чтобы с комом в горле — никогда. Все как-то проще. Встретил девушку, поговорили, понял, что не злая, не дура, значит, можно начать совместную жизнь, — Егор неуверенно хохотнул, — а ком и слезы — это ангина, точно говорю тебе, Кать.

— Понятно, — Екатерина вздохнула. — Думаю, тот участок в головном мозге, который отвечает за любовь, у тебя просто не работает. Атрофировался.

— Спасибо, тебе, Екатерина, за диагноз, — рассердился Егор и бросил трубку.

Егор где-то читал, что все проблемы в подсознании, поэтому к посещению психолога отнесся философски.

Доктор, мужчина лет сорока, полноватый, со светлой короткой бородкой, с внимательным взглядом синих глаз, сразу же расположил его к себе.

— С вами все в порядке, — заявил доктор, — не нужно беспокоиться, просто ваше время еще не наступило.

— А когда наступит? — спросил с интересом Егор.

— Скажите, а вы очень переживаете, что не можете влюбиться? — доктор прищурил глаза.

Егор пожал плечами.

— Нет, не особо, если бы не эти придирки, то и не задумался бы, что со мной что-то не так.

— Существует процент людей не влюбляющихся, их страх любви связан либо с неудачными отношениями, либо с тем, что они никогда не видели проявления этих чувств у своих родителей. Вот у вас какие отношения были в семье?

— Прекрасные, — уверенно ответил Егор. — Родители меня не обижали, и никаких травмирующих отношений у меня не было, — Егор призадумался. — Во всяком случае, ничего не припомню. Доктор, может сеанс гипноза? Может, что-то было, а я забыл?

Доктор улыбнулся.

— Можно попробовать. Не знаю, будет ли результат, но попытаться можно.

Егор поудобнее устроился в кресле и закрыл глаза.

Зазвучала тихая музыка, и спокойный голос доктора начал сеанс.

Егор чувствовал, как тяжелеют руки и ноги, выравнивается дыхание. А голос доктора журчал, словно весенний ручеек, сливаясь с вкрадчивыми музыкальными нотами.

— Представьте, что вы спускаетесь по лестнице, — голос врача то удалялся, то приближался, — ниже, еще ниже.

Находясь в трансе, Егор, словно наяву, увидел, как спускается по лестнице. Лестница была знакомая и находилась в старом доме его родителей. Сколько раз пробегал он по ней вверх и вниз мальчишкой! Егор спускался осторожно, сосредоточено глядя на носки своих ботинок. Шаг, ступенька, снова шаг и снова обычные ступени, по которым ходили, бегали, прыгали, шаркали все, от мала до велика. Егор спускался все ниже. Неожиданно следующая ступенька оказалась деревянной, с облупившейся коричневой краской. Егор замедлил шаги и, затаив дыхание, начал спускаться по деревянным ступеням. Потолок снизился, стало темнее. Деревянные ступени перешли в земляные, неудобные и узкие. Егор остановился, голоса врача он больше не слышал, впереди сгустился мрак. Егор сделал шаг, нога ушла в пустоту, и он начал падать.

Падение было долгим. Егор пытался выйти из транса, звал доктора, но ничего не происходило.

А потом, Егор со всего маху брякнулся о землю и потерял сознание.

Очнулся он от грубых шлепков по лицу.

Егор приоткрыл глаза:

— Доктор? — пробормотал он.

Но это был не доктор. Над ним склонилась незнакомая девушка. Карие глаза сердито смотрели на Егора. Высоченная, совершенно лысая. Но очень красивая. Одета она была в светло-зеленый комбинезон. Егор не мог оторвать от нее глаз.

— И зачем тебе понадобилось лезть туда?

Девушка грубо схватила Егора за рукав и попыталась поставить на ноги. Егор с трудом встал, закружилась голова, а когда он выпрямился во весь рост и оглянулся по сторонам, ему захотелось кричать.

— Где я? — залепетал он, ощупывая взглядом себя и окружающий его пейзаж. — Кто я?

Вокруг высились скалы, слышалось пение птиц, где-то журчал ручей, а недалеко паслось стадо оленей. Егор попытался вдохнуть полной грудью. Голова перестала кружиться, но что-то не давало ему покоя.

Он посмотрел на девушку, она сердито толкнула его в плечо.

— Ну, ты увидел что-нибудь с высоты, Адам?

Егор не удивился, что его назвали другим именем. Он почесал себя по голому черепу и отрицательно покачал головой.

— Не помню, если честно. Кажется, нас надули с этой игрой, Ева.

Сейчас он ощущал себя другим человеком.

Ева нахмурилась.

— У тебя есть идеи, как нам выполнить задание и перейти на другой уровень?

Адам пожал плечами.

— Напомни задание, а то пока падал, все мысли растерял.

Ева закатила глаза:

— Дать имена всему, что мы видим в этой чертовой местности.

Адам поглядел недоуменно:

— Дать названия? А как сейчас мы их называем?

Ева рассердилась:

— Адам, ты болван! Распорядитель сказал: дать имена!

— А у них что, нет имен?

Адам наклонился, сорвал травинку и торжественно произнес:

— Трава! — и засмеялся, надеясь, что Ева поддержит шутку.

Но она не засмеялась. Из нагрудного кармана Ева достала что-то вроде записной книжки и, тыкая туда острым ногтем, записала: «трава».

— Ну, дальше, — подстегнула она его.

Адам смешался и неуверенно произнес:

— Дерево, скала, птица, — он взглянул на Еву, думая, что она сейчас засмеется, но та по-прежнему продолжала что-то набирать в своем «блокноте».

Адам растерялся. «Откуда я это знаю?

В памяти всплыло: «Егор»!

«Пока я падал, передо мной промелькнула вся жизнь, только не моя, Адама с планеты Венус, соблазненного своей подругой Евой на авантюру, а этого парня, Егора».

Кто такой Егор, Адам не имел ни малейшего понятия. Воспоминания о нем начали тускнеть, а Адам после того, как выдал Еве больше сотни слов, ощутил сильную усталость. Он опустился на мягкую траву и закрыл глаза.

— Ладно, отдохни, — смилостивилась девушка, — я вызову главного, пусть дает следующее задание.

Адам уснул. И не видел ничего, кроме черноты. Потом Адам ощутил, что его трясут за плечи. Он нахмурился и, не открывая глаз, постарался сбросить с себя настырные руки, но чужой голос настойчиво звал его:

— Егор, очнитесь, Егор!

Мужчина резко открыл глаза. Над ним склонилось испуганное лицо доктора.

— Ну и напугали вы меня, — доктор вытер пот со лба, — так глубоко ушли в себя, что я потерял над вами контроль. Сначала описывали, где вы, что с вами происходит, потом ваше лицо исказилось, и вы начали выдавать нечленораздельное мычание. Я попытался вывести вас из гипноза. Простите, пришлось бить вас по щекам и облить водой.

Только сейчас Егор заметил на рубашке мокрые разводы.

— Ничего, все в порядке, — пробормотал он, поднялся и на деревянных ногах направился к выходу, оставив позади себя остолбеневшего доктора.

Сам Егор был близок к истерике.

Но прошло минут двадцать, он успокоился, и все привидевшееся стало казаться просто увлекательным сном.

«А девушка красивая, — подумал он. — Необычная внешность, но как притягивает. А имя какое — Ева! Просто музыка!».

Глупо улыбаясь, Егор доехал до дома родителей и позвонил в домофон.

Пока мама хлопотала на кухне, Егор, развалясь на диване, просматривал свои детские фотографии. В детстве отец и мать часто брали его с собой в поездки. Они объездили много красивых мест, побывали почти в каждой точке бывшего Союза. Неожиданно одна из фотографий привлекла его внимание. Разглядывая любительскую карточку, Егор пытался вспомнить, где же это?

— Мам, это где? — шлепая босыми ногами по полу, Егор подошел к матери.

Та поднесла фото почти к самому носу, и после короткого раздумья просияла:

— Так это первое наше путешествие с твоим отцом. Кавказ, где-то рядом Эльбрус, а эта долина, не помню как называется, но красота — дух захватывает!

Егор долго рассматривал фотографию, поражаясь, до чего же похож этот пейзаж на тот, что ему привиделся.

Вечером, уже засыпая, Егор снова вспомнил свое видение. Оно тогда показалось ему очень реальным, и он подумал, что, возможно, гипноз вторгся в какие-то настолько глубокие слои его подсознания, что он увидел картины своей прошлой жизни. Егор беспокойно заворочался, пытаясь выбросить этот бред из головы, и снова подумал о девушке. «А Адам этот — тюфяк», — сонно выдал заключение Егор и словно в зыбучий песок, провалился в сон.

Где-то вдали раздавалось мелодичное чириканье, в траве слышалось шуршание. Егор резко вскочил. Снова он здесь, снова эта режущая глаза зелень. Через секунду личность Егора осталась на задворках. А Адам задумчиво тряс головой, словно отгоняя назойливое насекомое.

Ева стояла к нему спиной и разговаривала с коротышкой в сером мешковатом комбинезоне. Иногда она кивала в сторону Адама и для убедительности взмахивала рукой.

Коротышка довольно кивал, на его круглой физиономии застыла широкая улыбка. Кажется, он был доволен. Адам подошел ближе.

— Ну, что отдохнул? — сердито спросила Ева. — Знаешь, у меня ощущение, что нас дурят. Ничего нет кроме этой крохотной планетки, а нас водят за нос, словно детей, обещая прекрасный личный мир.

— Целую планету для нас двоих? — удивился Адам.

— Ты что, забыл? — взвилась Ева. Ради чего, по-твоему, мы выполняем эти дурацкие задания? Только ради того, чтобы получить в пользование свою землю. Мы покинули свой загаженный мирок, потому что ты, Адам, через какие-то десятые руки узнал, что есть способ выйти на человека, который знает к ней путь. Нужно только четко выполнять его указания. И вот мы торчим здесь, потому что сначала нужно было дать имена всему живому и неживому. И, уж прости, я рада, что ты стукнулся головой после падения, потому что эти слова начали вылетать из тебя, словно из пулемета, — она хохотнула. — Извини, — спохватилась она, — как ты себя чувствуешь?

Адам криво улыбнулся:

— Довольно неплохо, только не всегда понимаю, в каком я мире, и еще …

— Знаешь, — перебила его Ева. — Я тоже перестала понимать, где нахожусь. Но нам дали другое задание и пообещали, что новых уже не будет. Так что завтра мы поднимемся ни свет, ни заря и отправимся на запад, чтобы найти какой-то предмет.

— Какой предмет? — спросил Адам.

— Да какая разница? — отмахнулась Ева. Это же игра, мы находим, приносим и улетаем отсюда. Надеюсь, навсегда. Потому что однообразие этого замкнутого пространства и этой дикой зелени начинает действовать мне на нервы.

— А, по-моему, здесь неплохо, — не согласился Адам.

— Ну-ну, — сердито сказала Ева, развернулась и пошла прочь. И Адам невольно залюбовался ее прямой спиной и длиннющими ногами.

Ее лысый череп сверкал в солнечном свете.

Егор проснулся среди ночи и долго лежал без сна в своей постели, в своей прекрасной двухкомнатной квартире на пятом этаже и размышлял, что прямо сейчас, из кровати, выпрыгнул бы в тот манящий, загадочный мир. Где есть прекрасная, строгая девушка. Где есть таинственные задания, из серии «иди туда, не знаю куда, и принеси то, не знаю что».

«Хотя, — Егор повернулся на другой бок, — поработав в нашей конторе, такие задания уже не кажутся странными».

Весь следующий день он провел в состоянии раздвоенности. То ему казалось, что он Адам, и сразу выпрямлялась спина, а голова начинала вертеться в поисках Евы, то он снова был Егором, который запутался в отношениях. В голове мелькали обрывки фраз, и мысли иногда принимали странное направление.

— Ты доделал отчет? — вкрадчивый голос шефа заставил вздрогнуть.

Егор посмотрел на пустой экран, по которому лениво плавали мыльные пузыри.

— Так какого черта ты полдня таращишься в монитор? — рявкнул начальник.

В комнате стало тихо.

— А может ты заболел? — издевался шеф.

Неожиданно Егор почувствовал облегчение.

— Да, я болен, — твердо заявил он, — я серьезно болен. И глядя в ошалелые глаза шефа, продолжил:

— Мне нужен отпуск. На неделю. Вопрос жизни и смерти.

Шеф открыл было рот, но Егор уже стоял в дверях.

— С завтрашнего числа, пожалуйста, — обернулся он на шефа. Оглядел туманным взглядом притихший отдел и отправился с легким сердцем домой.

Придя домой, Егор, в состоянии той же легкой отрешенности, собрал дорожную сумку, заказал билеты на самолет, упал на кровать и провалился в темноту. Темнота ворочалась в его сне, не давая ни вздохнуть, ни закричать. Утром, с тяжело бьющимся сердцем, Егор вызвал такси и поехал в аэропорт.

Несколько часов тряского полусна-полуяви — и вот в аэропорту жаркого ночного города, он слушал гортанную речь и, не спросив цену, согласился на первое предложенное такси. Сев в машину к говорливому, дочерна загорелому таксисту, почти в обморочном состоянии пробормотал название гостиницы и заснул. Сквозь сон Егор слышал тихую песню на незнакомом языке, затем — резкий толчок — и вот он уже во дворе маленькой гостиницы, крутя головой, пытается в ночной темноте увидеть великую гору, прославившую Кавказ. Вокруг одуряюще пахли сладкие южные цветы, ветерок ласково гладил лицо, и ночь была такая нежная, что из нее захотелось сплести легкое покрывало и спрятаться под ним от всех невзгод.

Снова приснилась Ева. Она сосредоточенно хмурилась над планшетом, а Егор просто стоял рядом. Он знал, что нужно смотреть в планшет, ведь они должны вместе построить маршрут за неведомым предметом, но хотелось смотреть только на девушку. Поэтому он стоял, бросая на нее взгляды до тех пор, пока она сердито не прикрикнула:

— Адам, сосредоточься!

Следующий день Егор посвятил покупке инвентаря и поиску гида. Желание взобраться на гору стало только сильнее. Он понимал, что это глупо, но неведомое манило его.

А во сне он шел по высокой траве, поминутно сверяясь с навигатором. Рядом брела Ева, серьезная и сосредоточенная. Привал они устроили прямо под открытым небом. Ночь была теплая, и Адам, лежа без сна, смутно ловил какие-то образы и далекие воспоминания. Иногда ему казалось, что он живет в разных мирах. А иногда приходило ощущение, что этот путь он уже проходил. Что он живет уже очень долго, раз за разом, круг за кругом проходя по одному и тому же пути, решая одни и те же задачи.

Утро встретило их радостным криком птиц. Рядом пробежало семейство кабанов. Они выбрали раскидистое дерево и закружили вокруг него, выискивая плоды. Адам с удовольствием потянулся и отметил, что он, кажется, счастлив. «Может, не нужно никуда идти и ничего искать?». Он представил, как он стал бы жить здесь вдвоем с Евой. Каждое утро наслаждаться птичьими песнями. Плодов в изобилии, рядом река и множество родников. Рай, одним словом!

Но посмотрев на Еву, он словно услышал ее ответ: «Адам, я бросила все и притащилась сюда не за этим крохотным клочком зелени. Нам обещали целую планету! Только дурак от такого откажется».

К полудню они подошли к невысокому сооружению, похожему на сарай, и встали в нерешительности.

— Кажется, здесь.

Адам задумчиво обошел строение.

— Странно, я думал, будет охрана.

Ева громыхнула кулаком в стену.

В сарайчике открылось узкое, похожее на щель, окошко, и оттуда вылезла металлическая «голова» на длинном, гибком шланге.

— Это что, робот? — Адам всмотрелся в механическую голову. — Какой примитивный.

Механический голос произнес:

— Отгадаете загадку, получите то, за чем пришли.

Адам усмехнулся:

— Давай свою загадку.

— Загадка — это загаданный предмет, который вы должны отгадать, — пояснил робот. — Можно задать только два наводящих вопроса.

— Живое, неживое? — моментально среагировала Ева.

— Можно назвать это живым, а можно не живым, смотря с какой точки зрения посмотреть, — выдала машина.

— Какого это размера? — спросил Адам, но, подумав, переспросил. — Лучше скажи, какой формы?

— Неправильный круг, — прожужжал механизм.

Адам задумался. Он огляделся вокруг. На горизонте высились огромные раскидистые деревья.

— Может, это шишка, — неуверенно пробормотал он.

— Или плод дерева! — воскликнула Ева. — Его можно считать и живым, и неживым.

— Апельсин? — внес свою лепту Адам.

— Яблоко? — поддержала игру Ева.

Металлический червяк, казалось, с интересом прислушивался к их размышлениям.

— Яблоко, — Ева приблизилась вплотную к механизму и заглянула в его «глаза».

— Угадали, — проскрежетал тот.

В стене открылась небольшая дверца, и оттуда выкатился небольшой предмет, похожий на мяч.

— Что это? — брезгливо кривясь, Ева положила предмет на ладонь. — Это точно не яблоко, машина или ошиблась, или над нами издевается.

Она посмотрела на Адама.

— Ну, ты у нас даешь имена.

Адам напряженно разглядывал синий сморщенный предмет, вспоминая, знает ли он, что это такое.

— Неведомая фигня? — наконец выдал он.

Ева осторожно переложила неизвестный предмет в бокс, вытерла руку о комбинезон и скомандовала:

— Идем! Надеюсь, главный будет доволен.

Главный равнодушно переложил синюю штуку себе в карман.

— Поздравляю, задание выполнено. И как ни печально мне будет с вами расставаться, — он хохотнул, — вас ждет личная планета. Только ваши водопады, зеленые луга, простор и покой. А теперь, — он театрально раскинул руки, — добро пожаловать на корабль!

Адам раскинулся в удобном кресле небольшого космического корабля. Толстяк о чем-то шушукался с Евой. Ева качала головой. Странно, но довольной она не выглядела.

Адам широко зевнул: еле слышное гудение двигателя и легкое царапанье мелких астероидов об обшивку корабля усыпляли.

«Это обычное восхождение», — убедил себя Егор и на рассвете отправился в путь.

Сопровождающий убедил его не пользоваться фуникулером, чтобы привыкание к высоте происходило естественно. И Егор, нагруженный огромным рюкзаком, кряхтя и глядя себе под ноги, начал подъем. Шли медленно. Гид, молодой парень, следил, чтобы Егор держал дыхание и не уставал.

Вечером они разбили лагерь. Егор без сил лежал на траве, глядя в ночное небо с огромными звездами, ощущая, как гудит от усталости тело и чувствуя единение со всей вселенной.

Утром его будто что-то толкнуло. Он вылез из палатки, прошел несколько шагов и уткнулся в плотную стену тумана. Сделал шаг вперед, и туман поглотил его, словно гигантский зверь. Егор видел траву и камни под ногами, а по сторонам белел и колыхался молочным киселем, туман, скрыв остальной мир. Под ногами мелькала едва видимая тропка. Неожиданно какой-то звук отвлек Егора. Казалось, прямо на него с криком летит заплутавшая птица. Егор шарахнулся в сторону, зацепился ботинком за камень и полетел вниз. Его крик утонул в вязком тумане. Казалось, дна нет вовсе. Он отключился, а когда открыл глаза, светило солнце, впереди, с сухими кустиками травы и каменными валунами, разбросанными там и сям, простиралась степь. Он вскочил. Сзади на его плечо легла легкая рука. Егор развернулся и просиял.

— Ева!

Девушка смотрела вперед, в ее карих глазах застыла печаль.

Егор тоже стал смотреть вдаль.

— Не похоже на рай. Где прекрасные водопады, где буйная зелень? — он посмотрел на Еву.

— Главный сказал, что это последнее задание, — устало произнесла она.

— Что?! — взвился Адам. — Опять задание?

— Он сказал, если мы ответим на вопрос, то следующая планета точно будет нашей. А пока нужно обжиться здесь и думать.

Совсем близко заревел какой-то зверь.

— Какой вопрос, Ева? — предчувствуя неладное тихо спросил Адам.

Ева обернула к нему свое прекрасное лицо и, глядя внимательно ему в глаза, произнесла:

— Вопрос прост: «Что такое любовь?».

Закружилась голова, Адам сжал виски, но хоровод образов, мыслей, воспоминаний кружил, не останавливаясь. Встречи, расставания, клятвы, ложь. Женщины и мужчины всех времен, от самого сотворения мира стоят с немым вопросом в глазах: «Что такое любовь?». И вот кто-то из них крикнет: «Я знаю!». Но сотни ответят: «Нет, не то, не то!». И снова, столетия, века криком кричат люди: «Что же такое любовь?!».

Адам опустился на землю и закрыл лицо руками.

— Мы никогда не выберемся с этой проклятой планеты, Ева, — глухо произнес он, — никогда.

Ева села рядом.

— Мы найдем ответ, Адам. Пусть не сейчас, пусть не мы, но наши дети, внуки, правнуки.

Она замолчала. Оба ощутили, как тяжесть этого вопроса придавила их к этой планете, которая, кто знает, возможно, когда-нибудь станет отправной точкой в лучшее будущее.