Остров русского Мидаса

Черт бы побрал компанию "Круиз" с ее дополнительной услугой! И я хорош: мотался бы из отеля на пляж и обратно, так приспичило взглянуть на острова с высоты птичьего полета. Не знаю, как птицам, а мне не особо понравилось: все-таки я бывший биолог, а не географ.

Про ураган, кстати, организаторы полета не предупреждали. Если уцелею — исками "Круиз" завалю. По смуглому лицу пилота ничего не понять. Если с обязанностями гида парень кое-как справлялся, то теперь замолчал. Но мне не слова нужны. Хочется еще немного пожить.

Парень что-то залопотал на пиджинге. Кажется, увидел площадку для приземления. Неужели что-то можно разглядеть за сплошной стеной дождя? Самолетик затрясло, словно выехали на нашу родимую российскую дорогу. Вдруг при вспышке молнии на мгновение в море действительно промелькнул островок…

Я не успел толком обрадоваться — и минуты через две-три что-то заскрежетало, мы резко затормозили, и я крепко приложился лбом к стеклу. Самолетик раскачивало ветром, но мы никуда не летели. Уже хорошо! Джо, похоже, доволен. Достал из аптечки пластырь, залепил мне лоб, потом помолился. За бортом пока делать нечего — ливень. Хорошо, что в кабину не проникает — не треснула при посадке. Так что лучше вздремнуть.

Вот только не получилось сразу — мысли проклятые одолевали. Себя ругал последними словами. Сколько можно мотаться по всем этим тихоокеанским островам? Как же не вовремя покинул страну Креймерман — говорят, не столько за свою жизнь опасался, сколько за приемного сына. В спешке бежал. Так и не успел я с Самуилом Арнольдовичем встретиться, когда услышал байку о его экспедиции в эти далекие края. Хотел уточнить — может, и неправда все.

И вот уже который раз летаю сюда, едва представится возможность отдохнуть… На что-то еще надеюсь: на каждом острове в портах интересуюсь, расспрашиваю… Толку — ноль. Гленарвану и Паганелю куда легче было капитана Гранта искать — они хоть широту знали. У меня же в арсенале только сплетни и сомнительная логика: экспедиция должна была работать у черта на куличках. Вот только где те кулички…

Давно бы пора угомониться, но никак не удается выбросить из головы томительные, но упоительные мысли о юности… Словно вчера бурлили страсти, от которых теперь остался только снимок в бумажнике… Еще несколько минут назад жизнь висела на волоске, и воспоминания о кошмарных и в то же время блаженных институтских временах вдруг полились потоком. Не заметил, как уснул.

К утру урагана и след простыл. Мы выбрались из кабины, и стало ясно: никуда нам отсюда не улететь. Как еще целы остались, ума не приложу — самолетик изрядно потрепало. Оба шасси сломаны, плоскости пошли трещинами. Пилоту при жизни памятник поставить, что ухитрился в такую погоду посадить хрупкую машину на этот клочок суши в бескрайнем океане.

Что за островок — Джо не представляет. Вокруг никаких признаков цивилизации. Вот ведь угораздило! Джо сказал, что можно было бы подать сигнал бедствия: есть устройство, но и оно повредилось при посадке. Теперь нужна какая-то деталь для ремонта — не специалист, не понял.

В самолете имеется аварийный запас продуктов, а на острове растут кокосы. Можно протянуть какое-то время в ожидании помощи. Джо после завтрака взялся курочить все подряд в поисках нужной запчасти. Мне с моим микробиологическим образованием не понять, что парень может найти в других частях самолета для аварийного передатчика. Ему виднее — на такого пилота смело можно положиться.

А я отправился бродить по берегу. Вдруг повезет — люди встретятся. Протопал километра два и обмер: от моря в пальмовую рощу пролегал канал! Песчаное русло укреплено кольями, но, похоже, его давно не чистили. Но уже интересно! Зашагал вдоль канала и вскоре увидел полуразвалившуюся изгородь, сплетенную из веток. Ворота — нараспашку. За ними высохший бассейн. Вокруг какое-то заржавевшее и разломанное оборудование и несколько домиков из пластика. Правда, внутри все перевернуто и разграблено. Документов тоже нет. Увы и ах!

Я собрался уходить, но взгляд зацепился за деревянный крест у изгороди — не сразу его заметил среди кустов. Подошел поближе, и меня словно ударило громом, когда увидел запаянную в пластик фотографию, привинченную шурупами к почерневшему дереву. Ни имени, ни даты смерти. Молодая женщина со строгим взглядом, казалось, смотрела на меня. Не может быть! Неужели она? Здесь, у черта на куличках? И вдруг слезы ручьем хлынули из глаз. Ты нисколько не изменилась, Лиза! Все-таки я нашел тебя… Не помню, сколько просидел в оцепенении, вновь прокручивая в памяти те короткие дни, что мы были вместе…

Потом мысли потекли в другом направлении. Значит, нашлись деньги на безумный проект Макса! Да, безумный, судя по могиле и развалинам. Хорошо, что я вовремя плюнул на причуды этого рыжего гения. Макс вечно брюзжал, что мне нет дела до науки, на кой черт ему такой помощник. Как он орал, когда я приехал с сибирских приисков! Понятно, мне не хотелось голову морочить, ползать по разным шахтам, когда там и охота, и рыбалка. Как только Макс разобрался, что во всех пробирках бактерии из одного месторождения! В паспорт им заглядывал? Впрочем, он объяснял, но я давно это забыл.

В глубине души я понимал, что Макс все же прав. Лучше бы я после школы пошел на юрфак. Может, уже Резника бы с Падвой затмил. Сейчас учиться и поздно, и в лом. А для моего бизнеса образование не требуется. С детства зато слушал рассуждения про династию микробиологов, вот и поддался, хотя нужно мне это, как собаке пятая нога. Собственно, потом только благодаря фамилии в вузе держался. Хотя несколько раз терпение деканата лопалось — чуть из вуза не выкинули. Но в итоге еще и в аспирантуру взяли, да и Макс меня кое-как терпел.

Впрочем, его самого с трудом переносили. Как начнет, бывало, рубать правду матку: ты не наукой, а онанизмом занимаешься, а ты и вовсе полная бездарность… И не было у Макса ни семьи, ни друзей. Зато в тридцать пять уже профессор, автор кучи открытий. Под Макса и деньги институту выделяли, иначе давно бы вылетел парень. Стерпели, даже когда самые перспективные исследования свернул. Наверное, ждали, когда образумится. Поэтому дали самую захудалую лабораторию и самого бесталанного помощника: поиграйте немного, детки, в свой "философский камень", а там видно будет.

А мне тогда гораздо важнее всей живой природы была Лиза. Даже не верилось, что такая девушка любит меня! И плевать было с высокой башни на колонии бактерий, которые так настойчиво выращивал Макс. Я смотрел в микроскоп, но Лиза мерещилась даже там, на стеклышке с препаратом...

Когда Макс подтвердил открытие австралийских ученых, я и глазом не моргнул. А в голове на задворках отложилось, что самородное золото создается особыми микроорганизмами — в процессе жизнедеятельности они его из соединений выделяют, вроде как пчелы мед. Но на это уходят тысячи и миллионы лет. А Максу хотелось заставить работать колонии гораздо быстрее. Вот и измывался над бедными бактериями, плодя жутких мутантов с помощью химикатов и радиации.

И дернул же меня черт привести Лизу в лабораторию! Так я сделал самую большую глупость в жизни. Не пойму, что вдруг увидела Лиза в Максе и почему этот кусок льда сразу растаял. Я потом несколько раз разговаривал с Лизой, осыпал ее кучей упреков — все напрасно. Ушел в запой на пару недель. Макс, чувствуя свою вину, отстоял меня перед начальством, но мне было плевать. Сам написал заявление об уходе. Как раз начиналась кооперативная и индивидуальная трудовая деятельность. Это оказалось куда интереснее. Во всяком случае, деньги рекой потекли, не то что золото миллионными долями грамма у Макса. Ох, далеко ему было до царя Мидаса!

Лизу я увидел года через два — брела по улице в каком-то старье. Дыхание перехватило, сердце словно тисками сжало. Остановил БМВ, посигналил — узнала, обрадовалась. Пока вез, всю дорогу щебетала, какой Макс талантливый. Скорость осаждения золота с новыми колониями удалось увеличить в несколько сотен раз, но это совсем не то, что требуется. Есть грандиозный план — запустить мутированные колонии в морскую воду: там растворено огромное количество "презренного металла", есть где разгуляться, но у института нет денег.

— Брось ты его, Лиза, — вырвалось у меня. — Я тебя засыплю настоящим золотом, а не этими крупицами. Он же псих!

— Дурак ты, Леня, — спокойно ответила Лиза. — Ума не приложу, за что я тебя любила. Спасибо, что подвез!

Она дружески чмокнула меня в щеку, а у меня аж сердце замерло.

— Возьми, может, Макс хоть какое оборудование приобрести сможет, — я не считая достал из бумажника десятка два купюр по сотне долларов и протянул Лизе.

— Нет, нет! — запротестовала она. — Мы не сможем вернуть тебе такие деньги!

— Не нужно! Считай, что это моя компенсация Максу за моральный вред от бестолкового помощника.

Я мягко, но решительно выдворил Лизу из машины вместе с деньгами и захлопнул дверцу. Примерно через год кто-то рассказывал, что Макс сделал еще шаг вперед и смог заинтересовать своим проектом Креймермана. Тот вроде был готов спонсировать исследования. Через несколько месяцев меценат чудом уцелел после покушения — машина почему-то взорвалась в отсутствие водителя и владельца. Может, просто пугали? Но Самуил Арнольдович исчез — не то в Израиле, не то в США. Однако Максу, получается, помочь успел.

*

Я прижался лбом к кресту. Что же свело тебя в могилу, Лиза? Тропические болезни? Туземная пуля или стрела? Тяжелые роды? И зачем ты безропотно ушла на край света за этим рыжим психом?

Наконец, я отошел от могилы и спустился в бассейн. Видимо, он наполнялся в прилив, а в отлив вода сходила. Процесс это регулировался шлюзом. Но теперь тот закрыт, в бассейне сухо. Только песок пополам с мусором. Разгребая эту грязь, я добрался до плитки из неизвестного материала. Да, помню, Макс не только в микробиологии отлично разбирался. Все оборудование он сам проектировал. Вдруг в песке что-то блеснуло. Золото! Почти идеальной формы горошина миллиметров десять в диаметре. Это уже кое-что. Неужели у Макса получилось? Я подошел к установкам, окружавшим бассейн. Нет, разобраться в назначении этой груды металлолома свыше моих сил. Нужно идти за Джо — вдруг пилот найдет здесь нужную деталь.

Едва я оказался за воротами, как в джунглях что-то зашуршало. Я резко обернулся и увидел нескольких темнокожих дикарей. Через мгновение сильные руки обхватили меня со всех сторон. Впрочем, я тоже не подарок: каждый день занимаюсь на тренажере. Трех щуплых, почти голых туземцев мне удалось отшвырнуть. Но из кустов уже спешили другие. Драка получилась недолгой: минут через десять мне связали руки. Правда, сам я отделался парой синяков и царапин. Пришлось подчиниться и идти за дикарями. Все мелкие, худые, одетые кто во что горазд: на ком-то красовались набедренные повязки из перьев, на других из листьев, но у иных из фабричной ткани. Хоть это радует: значит, какой-то контакт с цивилизованным миром у острова имеется. А в остальном дело дрянь. Смотрят на меня очень недружелюбно. И опять же — у кого-то луки со стрелами, у кого-то копья, но у двоих оружие куда более серьезное — карабины. Трое дикарей сильно пострадали и плетутся в конце колонны. Похоже, у двоих сломана челюсть, у одного ребра.

Через час мы оказались на побережье в туземной деревеньке. Вот те раз! Джо уже неподвижно стоял у столба. Меня тоже привязали рядом. Из крытых пальмовыми листьями хижин высыпали женщины и голые дети и громко залопотали. В глазах их читалось неописуемое любопытство. А вот мне на них смотреть совершенно неинтересно. Дикарки одна страшнее другой, тоже только в набедренных повязках. Но на похожие на блины груди, до отказа высосанные детворой, без тоски не глянешь. Уши и носы проткнуты, висят и торчат в них какие-то нелепые украшения, в том числе из костей. И всей толпой лопочут, лопочут, лопочут… Джо сказал, что плохо понимает это наречие, но вроде бы мы оскорбили бога. Интересно, как нам это удалось?

Внезапно разноголосый гвалт смолк. Толпа расступилась, и к нам приблизились десяток воинов с копьями. Один туземец выделялся яркими одеждами из перьев. Он заговорил — громко и торжественно, нараспев, словно читал стихи. Остальные дикари время от времени подпевали.

Если бы я смотрел такой сюжет в «Клубе путешественников», было бы чрезвычайно интересно. С детства любил передачи про диких. Вот только сейчас все происходит не на экране, а наяву. И мне уже не до красоты дикарских песен и нарядов — разобраться бы, что они затевают, о чем завывают. Хорошо, что Джо кое-что понял и сумел мне объяснить. Из-за воплей туземцев я с трудом разбирал его шепот на пиджинге, но суть уловил.

Дикари пересказывали легенду, как на их остров приехали белые люди, которые занимались колдовством. С волшебством что-то не заладилось. Умерла белая женщина, и приезжие перессорились. За ними пришел корабль, и все уплыли. Остался только один белый с ржавыми волосами. Он продолжал колдовать со своими машинами, но потом пропал. Несколько лет его не видели, но боялись подходить к заколдованному месту. Затем боги повелели жрецу разрушить проклятое селение. Воины все сделали, а потом, когда выпустили воду из большой чаши, увидели того человека. Он превратился в рыжего бога и лежал на дне. Теперь на южное побережье и деревню бога наложено табу, а мы его нарушили. Нас ждет смерть.

Выходит, по вине Макса сначала погибла Лиза из-за несчастного случая в ходе эксперимента, а теперь и мне суждено умереть? Вот спасибо! Удружил рыжий псих, даже после смерти! Нас отвязали от столба и повели на площадь. Дикари завыли под грохот барабанов. Я осмотрелся вокруг. Может, попытаться бежать? Пусть лучше копьем проткнут или из карабина подстрелят, чем живьем сердце вырвут и богам преподнесут — как у Казанцева в «Фаэтах»… Интересно, каким богам эти дикари поклоняются? И тут я увидел идола, стоявшего на возвышении. Удивлению моему не было предела. Не может быть! Макс! Золотой Макс! Вот так штука!

Присмотрелся внимательнее. Фигура Макса несколько скрюченная, и дикарям пришлось прислонить ее к столбу, чтобы новоявленный бог не упал. Я удивился, каким гладким слоем золота бактерии покрыли его тело, точно повторив форму. Хотя, может, туземцы что-то подшлифовали: живого Макса они видели, а у дикарей, я читал, отличная память на лица. Вокруг столба натыканы железки и разложены разбитые приборы — видимо, теперь они превратились в реликвии «рыжего бога».

Получается, Максу удался последний опыт! Но разве теперь узнаешь, почему тот упал в бассейн: может, сразила болезнь, может, сам утопился от отчаяния… Однако аппаратура продолжала работать после гибели создателя, и созданная излучением колония мутантов трудилась на всю катушку. И тут меня озарило.

— Джо, срочно переводи! — взмолился я и горячо заговорил.

Пилот что-то залопотал, и туземцы смолкли. Вождь внимательно выслушал Джо, кивнул воинам. Мне развязали руки, и я достал из-за пазухи бумажник. Может, я в душе мазохист, но, признаюсь, часто рассматривал этот снимок. Нас сфотографировали втроем в тот роковой день, когда я познакомил Лизу с Максом. Мы стояли на фоне полок с пробирками и колбами и счастливо улыбались. За пятнадцать лет я изменился мало: держу себя в форме. Про золотого Макса и говорить нечего.

Вождь с изумлением переводил глаза со снимка то на статую Макса, то на меня. Потом что-то крикнул своим. Джо тоже освободили от пут. Меня подвели к истукану, и вождь показал племени снимок. По толпе пронесся вопль восхищения. Не знаю, поняли ли туземцы, что такое фотография, но, видимо, нашу троицу узнали. Я постучал по плечу идола. Судя по глухому звуку и увеличившемуся росту, Макса покрыл слой золота минимум в сантиметр. Вождь крикнул, и нас торжественно повели к берегу под радостное пение и барабанную дробь. Решили утопить?

Нет, кажется, все обстоит гораздо лучше. Неужели мой авантюрный план сработал? Черт побери, а ведь сколько раз я собирался порвать и выбросить фотографию. Но вместо этого убирал ее в бумажник и в очередной раз заказывал тур на тихоокеанские острова. Так бы и мотался, наверное, черт знает сколько лет, если бы не этот ураган.

Я боялся сказать хоть слово — вдруг дикари передумают? Черт побери, если выберусь отсюда живым, фотографию повешу в офисе в золотой рамке. Но нет, вождь оказался человеком слова и дела. Его распоряжения были краткими и деловитыми. Вождь даже принес из хижины некие бумажные лохмотья — когда-то это была общая тетрадь. Я пытался читать — увы, вода уничтожила большую часть текста. Нужно бы передать спецам для восстановления, но вождь непреклонен — реликвию «бога» можно только посмотреть. По сохранившимся обрывкам я понял, что в тетрадь Макс записывал результаты экспериментов. В самом конце, на внутренней стороне коленкоровой обложки текст сохранился чуть лучше. Мне удалось разобрать: «… виноват… не надо… Лиза… иммунит… на хрен такая наук… сын… Креймерм… один хрен рак…»

Действительно, на кой черт все знания Макса, если не смог спасти Лизу — что там у нее с иммунитетом? Получается, он не вернулся с экспедицией из-за рака… Лечиться не захотел. Видимо, потом ускорил конец в бассейне в окружении своих любимых бактерий… Но главное другое — их с Лизой сына он отправил на родину. Вот, значит, о каком приемном малыше заботился Креймерман! Было о чем поразмыслить…

Видя, что я стою истуканом, вождь аккуратно забрал у меня тетрадь. Вскоре мы с Джо в окружении нескольких воинов сидели в большой парусной лодке. Неужели все действительно закончилось? Слава богу, остров русского Мидаса быстро удалялся и вскоре исчез за горизонтом.

"Друг бога — хороший человек. Табу не надо. Через два дня остров. Много белый человек", — перевел мне Джо прощальные слова вождя. Что ж, Макс чуть не погубил меня, но он же и спас — после смерти. Может быть, по возвращении собрать команду, вернуться сюда, да разобраться с разломанной аппаратурой? Впрочем, для этого нужна голова Макса. А другой такой уже не найти… Хотя… Кто сказал, что природа всегда отдыхает на детях? А ждать и искать годами я уже наловчился…