Оранжевый цвет превратится в синий

И от синоптиков бывает толк! Этот вывод Алекс сделал уже в дороге. Уж неясно, что именно они напророчили: то ли град, то ли ураган, а, может, просто особо густую шугу, однако бан был почти пуст. До кормы переднего авто было чуть не десять метров. Силуэт его терялся в буро-оранжевой взвеси, но бортовые огни намекали — впереди кто-то есть.

Виват прогнозистам! Алекс даже покрутил головой от удивления. Надо же так ошибиться? Шуги почти не было… Видимость десятка — фантастика! Тем лучше для дворников, их можно запустить с половинной скоростью. Что Алекс и сделал. Ресурс следует беречь.

Поглядев для приличия — не баран какой, матёрый водила на трёхсотсильном звере! — в бурую хмарь лобового стекла, Алекс врубил виртуал. Мир преобразился. Появились глубина и объем. Свечи небоскрёбов, незаметные обычно за смогом, встали по бокам бана, расцвеченные адресной рекламой. «Лучшая торчалка на Лимонной-17. Вся ночь твоя!» — девушка-кошка смотрела прямо в глаза, слоган дрожал над ней мыльным пузырём. «Отдых для взрослых и самостоятельных людей», — зазывала другая девушка, лисичка. Что они, сговорились? «Заходи! Не пожалеешь!» — в этот раз обошлось без девушек, но шеренга разномастных емкостей говорила сама за себя, переливаясь веселыми огнями. В путь!

Яркая кавалькада авто; присмотрись — каждый представится: Порш-адвайзер, еду отдыхать; Бьюик-революшн, еду отдыхать; отдыхать, отдыхать, еду на деловую встречу (чудак!). Понтиак-агрегатор, еду отдыхать — таким видели Алекса окружающие. Многие, ой, многие, кусали себе локти — или что положено укусить при виде такого чуда?

Элегантная, не старая — квартала ещё нет — машина, итог и награда за последние сделки, за душные дни в офисном пенале, продукт самоотвержения и жесточайшей экономии, мчалась прочь из Мегаполиса, глотая не меньше десятки в секунду. В ряду подобных и множества проще. Рычащее механическое стадо неслось вперёд, отделяя в сторону капли и ручейки. Народ, истерзанный трудовой неделей, сворачивал к ближайшим и ближним развлекалищам. Более терпеливые направлялись на окраину столицы, в сплошной пояс ресторанов, шопинг-центров, кегель-баров и прочих злачных мест. Гигантское кольцо вокруг города, накрытое куполом, стиль герметик: долой надоевшую маску, дыши полной грудью! Развлекайся! Но не забывай платить. Кредит возможен.

По привычке Алекс чуть не свернул на знакомой развязке. Сегодня — нет, сегодня дальше! Замелькали виртуальные витрины по сторонам, понтиак пересёк весёлое герметичное кольцо и вырвался вовне. На бане, кроме него, остались лишь редкие неудачники, спешащие в промзоны городов-сателлитов, да грузовые кары — клиенты периферийных терминалов Мегаполиса.

Да, скора сегодня дорога! Обычный восьмичасовой путь преодолён за неполные четыре. Автоклозет, гордость конструкторов, верный друг горожан — обитателей пробок, не опробован. А бан, впрочем, уже просто шоссе, пустынно, и можно утопить педаль и нестись во мгле, отщёлкивая метрономом одометра уже не десятки, но сотни.

Мигнуло: «Виртуал невозможен. Недостаточное покрытие», и окна потемнели. Мокрый асфальт, шелест патентованных покрышек по ядовитым хлябям, стрела фонарных гало на сотню метров вперед. И тусклое, мутно-жёлтое пятнышко над головой, в потолочном лючке. Странный каприз дизайнеров! Вот и он сгодился… Солнце! Могучее светило, прорвавшее густой слой смога, пыли, гари и копоти, повисший над землей. Липкую взвесь, кладбище химических элементов, воздушно-капельную суспензию. Шугу.

За следующий час Алекс вымотался больше, чем за прошедшие четыре. Всё же горожанам назначен город. Вести машину без виртуала оказалось на редкость трудно, и скоро Алекс взмок и измучился. В тот самый момент, когда он решил остановиться, понтиак въехал в ливень.

Тяжёлые струи ударили по крыше и капоту. Рваный, прерывистый, дробный гул заполнил салон, легко победив шумоизоляцию. Кратеры, выбитые первым каплями в налипшей на лобовик шуге, быстро сливались вместе. За бортом неожиданно оказалось светло и далеко видно, даже сквозь густые водяные струи. Несколько минут Алекс двигался через грозовую стену, с ужасом ожидая, что атмосферная кислота съест защиту, но тут дождь прекратился, внезапно, как отрезало.

Свет ударил прямо в глаза. Алекс жмурился и ругался вполголоса, покуда не вспомнил о противосолнечных щитках. В Мегаполисе было как-то не до солнца, щитки никогда не опускались, во всяком случае, Алекс ни разу не был тому свидетелем. И уж точно не делал этого сам.

Вокруг было пустынно. Понтиак мерно съедал широкое шоссе, в бетонной канаве вдоль обочины бурлила грязная вода, редким частоколом стояли фонари, далее всё терялось в тумане. Угадывались какие-то строения, башни, трубы, словно Алекс вернулся в промзону. Мелькнуло несколько деревьев. Это было странно, Алекс решил было, что почудилось, но деревья пошли чаще. «Глупо расставлять модели вдоль дороги, шуга съест», — гнать бы таких начальников, но какое ему дело?

«До границ специального экономического района «Н-ская губерния» 50 километров». Огромный плакат с этим объявлением остался позади, и снова забушевал ливень. Они приходили теперь как по расписанию, каждые десять километров. Зато, когда машина прорвалась, наконец, через ненастную полосу, Алекс ойкнул, съехал с шоссе и остановился.

По обочине шли люди. Что такого — прохожие? Но под открытым небом и без защиты? Это не укладывалось в голове… Или, не заметив, не обратив внимания, он въехал в герметик, под крышу? Нет, сверху, по всему, было небо, необычно синее. Вот, глаза Алекса не обманули, не торопясь шла девушка. Без маски! Без комбинезона!!! С открытыми плечами и голыми коленками!!! Молодая и симпатичная. Шла и совсем не собиралась покрываться язвами и ожогами. Он видел однажды, как девчонка на торчалке поссорилась с парнем и выбежала в сердцах наружу, в шугу… Занятный способ самоубийства, но очень неаппетитный. Алекса передёрнуло.

Пейзанка. «Не поеду с тобой, — заявила вчера Магда, — в глушь, к пейзанам. Что я там делать буду? Месить навоз?» — «А я поеду» — «Ну и катись, а я пойду с Грегором на модную торчалку «У Илоны». Там есть зимний сад и два куста». Они поссорились и поругались вдрызг. Теперь Магда торчит с Грегором. Алекс скрипнул зубами. И ничего, и пусть… У них кусты, у меня крестьянка. Химоустойчивая такая крестьянка… Почему-то они решили с Магдой: все вокруг, за пределами столичного кольца — крестьяне.

Непослушными руками Алекс разблокировал дверь и чуть приоткрыл её. Ничего не произошло! Не проснулся гард, раскрасив салон тревожной иллюминацией и видеовоплями: «Агрессивная среда!» Выскочил, правда, месседж: «Разгерметизация салона», но ещё бы он не того… Машину тогда — назад, дилеру — и требовать компенсации морального вреда. «Разгерметизация, это… да», — через щель в салон забирался свежий, влажный ветерок — вкусный и ласковый.

Тогда он решился, открыл дверь шире и вылез, комкая защитную маску в руке. Одна — две секунды дыхания шугой (ну нету, нету тут шуги — вопили чувства; сознание и многолетний опыт сомневались) излечимы. Главное — успеть доставить в стационар. В ушах застучало — сколько же можно сдерживаться! — и Алекс сделал вдох. Потом ещё, и задышал без опасений. Отличный воздух, ничем не хуже, чем на любой торчалке или в разврекалище. Только странный, неуловимый сладковатый привесок. Выхлоп понтиака. Вот как ты пахнешь, оказывается!

Рядом засмеялись. Алекс обернулся, готовясь оправдываться или нападать, но смеялись не над ним. Группа прохожих, та самая девушка среди них, поравнялась со стоящей машиной. Они говорили о своём и не обращали на Алекса внимания.

— Чудеса, — пробормотал он, залезая в уютный салон. Подумал — и опустил боковое стекло. Сам не веря, что решился.

Через пару километров, на границе «Специального экономического района», его затормозили.

— Вы въезжаете в Н-скую губернию. Документы, пожалуйста, — представившись, попросил молодой полицейский. Алекс безропотно вручил потёртый пакет.

— Что же, господин Алекс, всё в порядке, — полицейский отошёл в сторону, освобождая проезд. — Рекомендую: через километр платная стоянка, через два — станция утилизации. Там же можете сесть на струну.

— Не понял, офицер, — ехать с открытым окном оказалось очень приятно. Выглядывать в открытое окно тоже оказалось удобно, — что значит стоянка и утилизация? Я в Н-ск еду.

— Правила, — полицейский пожал плечами. — Въезд в Н-ск автомобилей классом ниже Евро-9 запрещён.

— Полгода машине. Последняя модель, что значит — запрещён? — занервничал Алекс. — И что это, Евро-9? Последняя, вроде, Евро-7?

— Восьмёрка и девятка — региональные, Н-ские стандарты. И добрый совет, — офицер наклонился поближе и зашептал заговорщицки, — на стоянке тачку можно продать. Места-то не дёшевы. Спросите Демида...

Он козырнул и отошёл. Алекс покатился тихо, не понимая, то ли вперёд ехать, то ли срочно разворачиваться и бежать...

Аренда стоянки вышла в круглую сумму… «Могу я позволить себе десять дней башнесносного отдыха?» — спросил себя Алекс, направляясь на станцию струны. Квитанция за стоянку в кармане рубашки — месяц аренды гаража в столице, однако — гарантировала: башня качается и едет.

Струнный транспорт, о котором много лет спорили депутаты и министры, вовсю действовал в специальном районе. Станция струны напоминала центр циклопической паутины; линии опор ромашкой убегали во все стороны. Ждать не пришлось, уже через четверть часа Алекс бесшумно плыл в нескольких метрах над землёй, глядя сквозь панорамные окна. Вагончик чуть покачивался, скользя по тонким композитным рельсам, постепенно ускоряясь. Промелькнули строения станции, началась автостоянка. Сотни, тысячи машин стояли тесными рядами. «Где они все были? Пусто на дороге...» — пришло в голову Алексу, потом автостоянка как-то естественно перешла в автосвалку и пункт утилизации. Алекс не успел удивиться новизне и навороченности идущих под пресс автомобилей; вагон покинул приграничье. Скорость резко выросла, но… Это было видно на любой скорости. В обе стороны от трассы простёрся лес, разрываемый пустыми дорожками и прерываемый зелёными полями. Алекс сглотнул и сконфуженно оглянулся: вагон был пуст, он оказался единственным пассажиром. Деревья слились в смазанную пёструю полосу, но это были настоящие, живые деревья. Под ними, наверное, росла настоящая живая трава. На секунду Алексу захотелось остановить вагон, выскочить наружу, прикоснуться руками… Блажь, он закрутил головой в поисках стоп-крана: ничего похожего. «Ну и ладно, не очень то и хотелось», — решил он и снова прилип лбом к оконному стеклу.

Посмотреть стоило. Над лесом и полями, над ниткой струнного пути, плохо заметная в лучах заходящего солнца, скрадываемая атмосферой, вставала перед ним знаменитая решетчатая башня фортунитовой шахты. Шутка судьбы, но промышленные залежи фортунита обнаружились только в Н-ской губернии. Отсюда вырос особый экономический район, отсюда же пошло гулять по миру выражение: фортунитовые шейхи.

Солнце село, и башня скрылась в закатной дымке, чтобы расцветиться почти сразу контурными огнями. Она уходила назад по левой стороне, а впереди разгоралось постепенно зарево большого города. Н-ск! Совсем недавно ординарный губернский центр, он, по слухам, воспрянул и переменился невероятно за прошедшие тридцать лет. Высотой вычурных небоскрёбов Н-ск спорил с мировыми столицами, ценами на недвижимость и арендной платой, особенно в центре — с Мегаполисом, Столицей. Струна впилась, наконец, в Н-ские пригороды, и на освещенных дорогах появились первые автомобили. Алекс присвистнул: вот это какие требования, восьмёрка и девятка! Мицубиши Электрик-Ультра, Тойота Эдванс-Супер и другие подобные, полные электромобили замкнутого цикла. Аккумуляторы без тяжёлых металлов, замена только на станции обслуживания. Машина не для всякого богатея. Электромобилей было немного. По мере приближения к вокзалу они встречались всё реже и, наконец, совсем исчезли с улиц, которые заполнили пешеходы и велосипедисты.

Вагон начал тормозить, Алекса потянуло вперёд, потом кинуло назад. Всё. Они стояли на месте. Бесшумно раскрылись двери, и Алекс вышел в гулкий пустынный зал Центрального Н-ского струнного вокзала. Через десять минут — спасибо продуманной системе указателей — он снова сидел в вагоне струны, только местной, городской. А еще через десять минут входил в двухместный гостиничный номер. Алекс забронировал его давно, планируя это романтическое путешествие.

«Романтическое, ага, — думал он, ворочаясь в широкой кровати. — Знакомиться с крестьянами буду теперь один».

Утром Алекса разбудили странные звуки из окна. Щёлканье, свисты, заливистые трели и глухое бурчание. Птицы! «Несчастная Магда, — думал он, умываясь, — глупая Магда, променяла птиц на два куста! Она сойдёт с ума от зависти. А мы ей не скажем, — Алекс подмигнул отражению в зеркале. — Зачем обижать девушку?»

Н-ск тонул в летних ароматах. Горячий ветер нёс запахи подвяленных тополёвых листьев, пыльный привкус жестких выгоревших трав и чуть уловимый намёк на свежесть: Н-ск стоял на большой реке. Алекс шагал по цветной плитке тротуара, глазея на вывески, витрины и окна магазинов и контор. Смешно признаться, но, житель Мегаполиса, он никогда не смотрел на окна снаружи — здоровье важнее — поэтому яркость витрин была знакома ему только по рекламным проспектам и виртуалу. Вот и плёлся он, вертя головой, мимо провинциальных магазинов и офисов; от сохи — и в столицу.

Повеяло прохладой. Впереди проспект сворачивал, а прямо, среди тенистых лип, приветливо распахнулись ворота. За ними, сквозь блёклую зелень, поблёскивало зеркало воды. «Зоосад», — гласила вывеска.

Скорее, это был живой уголок из старых времён. Небольшой сквер с озерцом в центре, в окружении берёз и плакучих ив. Вольера с семейством выдр, отделенная от озера прозрачной перегородкой, сетчатые загончики с разной водоплавающей птицей, скамейки вокруг воды. Заведовала хозяйством молодая девушка, с надписью «Марианна. Зоотехник» на спине обтягивающего гидрокостюма. Сейчас она стояла в озерке по пояс и кормила рыб. Вода вокруг неё кипела, посвёркивала золотыми боками, а вдоль перегородки сновала крупная выдра, кося на хозяйку чёрным глазом.

Завидев Алекса, девушка приветливо кивнула, не отрываясь от дела. Выбившаяся из узла волос золотая прядь упала на её лицо. Алекс кивнул в ответ и присел здесь же, у воды. Будто хрустально тенькнуло внутри: всё будет замечательно!

Он так и завис тут. Приходил каждый день, садился на скамеечку, в прохладе. Если Марианны не было видно, Алекс рассматривал важных рыбин. Они степенно шевелили плавниками, проплывая мимо Алекса, пощипывали листья водяной травы, пуская медленные пузыри.

Потом приходила откуда-то Марианна, и Алекс забывал про рыб, выдр и всё на свете. Он смотрел на девушку, забыв скрывать внимание. Впитывал в себя всю, не желая выделить главное, лучшее. Она была прекрасна, идеальна. Жаль… Марианна спокойно терпела его присутствие, наверное, столь неприкрытое любование ей нравилось, но они не перемолвились за эти дни и парой слов. Только в последний день, когда Алекс мыслями был уже в пути, Марианна подошла к нему и сказала:

— Обязательно приходите сегодня вечером. Будет маленькое представление, — ушла, задев мокрым бедром и не ожидая ответа.

Почему она не ждала ответа? Эта мысль мучила Алекса, пока он, освободив номер, ехал струной на вокзал и далее, к границам района, где ждал его на стоянке понтиак. Может быть, она была в нём уверена и не посчитала нужным проверить? Значит, она ждёт его сегодня?

Шоссе послушно ложилось под колёса. Алекс двигался в череде грузовых платформ, минуя один за другим дождевые пояса. Смурнело. Впереди грязной тучей угадывался уже Мегаполис. В душе было пусто. Неожиданно напал кашель, заставив остановиться и съехать на обочину. В горле свербело невыносимо, грудь содрогалась в конвульсиях.

— Идиот! — выдавил из себя Алекс, закрывая боковое окно. К хорошему быстро привыкаешь, верно? Мучительные позывы медленно стихали, автоматика салона успела очистить воздух.

— Чёрт побери, зачем оно мне нужно? — пробормотал Алекс, вытирая слёзы, вырулил на трассу и с ходу заложил резкий левый вираж, чудом проскочив перед очередной фурой. — И зачем оно мне такое? Чего я там забыл? — удивлялся он, придавливая педаль и отсчитывая дожди. — К Демиду! — прокричал он в окно знакомому постовому, потом открыл окно и повторил: — На стоянку я, к Демиду!

На представление Алекс почти не опоздал.

— Почему утилизация, командир? — спрашивал водитель очередной машины на границе специального района. — Да? Дела… — удивлялся, узнав про региональные нормы.

— На стоянке, советую, — понижал голос полицейский, — обратитесь к Алексу, он даст хорошую цену.

— Но я не хочу продавать...

— Конечно. Но если вдруг — имейте в виду.

Рассчитавшись с последним счастливцем, закончив дневные дела, Алекс возвращался домой. Одна мысль беспокоила до сих пор: почему она выбрала его? Чем он запал ей в душу? На прямой вопрос Марианна не отвечала и только смеялась, щелкая Алекса по носу.

Потом родился Алекс-младший — и времени для глупых мыслей не осталось.