Пролог

Наблюдение можно вести по-разному: подсадить на орбиту планеты искусственный спутник, отправить соглядатаев или просто собрать базовые сведения о вновь открытом мире. Последним и занималась сейчас агент Мысль, сумев внедриться на некие тренинги по личностному росту, в просторечии именуемые трепологией (на лекциях она откровенно спала, благо встроенный в кулончик диктофон рассчитан на запись в течение суток). Просыпалась прелестная шпионка исключительно на перекус, чтобы слинять с него прочь — иное вызвало бы подозрение, ведь с нудных мероприятий мечтают сбежать все.

В антракте Ната выбралась в арендованное устроителями кафе «31 июня», декор которого сильно напоминал знакомый и любимый с детства мюзикл, в этой реальности так и не снятый за отсутствием Квинихидзе и обоих Еременко. Пусть глаза и разбегались, но девушка внимательно следила за окружающими, а вот окружающие мало за чем следили, иначе двухметровый мужик, говорящий по мобиле, не остановился бы как вкопанный, да так, что она едва в него не влетела.

— Нельзя же так резко вставать! — возмутилась Мысль.

Мужик убрал сотовый и обернулся.

— Это вы мне?

— Еще бы! Я чуть лоб не расшибла!

— О, прошу прощения, мисс, — он лучезарно улыбнулся и — как только успел? — поднес ее руку к губам. Чарльз Сэмюель Степплтон, можно просто Сэм.

— Анна Мария Каролина Ламберт, — назвалась Ната.

На англичанина он походил меньше всего, если только мать не была испанкой, потому что перед Мыслью стоял классический «латинос»: темные, почти черные волосы, смуглая кожа, бархатные и лучистые карие глаза, довольно яркие чувственные губы, плюс фигура как у Аполлона и изящные руки с длинными пальцами. Красив до такой степени, что напоминает сериального актера, предмет юношеских грез очень многих девушек, на которого сама Наталия в восемнадцать любовалась чисто эстетически, так красиво тот смотрелся в паре с маленькой блондинистой девицей с фигурой голливудской дивы. В данный момент девицы поблизости не наблюдалось.

Обаятельная улыбка вновь осветила фантастически красивое лицо (в конце концов, он же не виноват, что таким родился, это не попытка соблазнить или, как говорили во времена ее юности, «склеить»).

— Мисс Ламберт, остался только один свободный столик, так не позволите ли Вы составить Вам компанию?

— Прошу, сэр, — равнодушно пожала плечом девушка, — не оставаться же вам голодным.

Он тотчас выдвинул стул, на который Мысль аккуратно села — не вести же себя как варварка, хотя и мечтаешь поскорее отвязаться от собеседника. В своем излюбленном виде — классические брюки и жилетка полночного цвета, сливочная блузка из блестящего атласа. положенные по этикету лодочки и клатч — она казалась значительно моложе тех двадцати семи лет, в которые законсервировалась от старения, не спасали даже строгая прическа и жуткие очки в стиле «наша мымра». Железы, производящие феромоны, девушка сейчас блокировала, и все равно не могла понять, чего мужики так и липнут.

По идее, у настоящей мымры самооценка ниже плинтуса, а потому она легко доступна — кто комплимент сказал, того и женщина, но Наталия не строила иллюзий и к внешности относилась спокойно, зная и достоинства, и недостатки. Зато за комплимент, если Мысль была не в духе, можно было получить «па ногой», но свои это знали, а вот чужие огребали.

Против ожидания от Сэма ее почему-то не корежило, даже общаться оказалось довольно приятно.

Оказалось, он из той местности, в которой в ее родном мире располагалась Канада, вторая по величине страна земного шара, очень загадочная, поскольку данных о ней почти не было в свободном доступе, и только темпоралы обладали достаточными знаниями. Собственно говоря, стало ясно, отчего английский у него не классический, но очень понятный — сама Ната бегло говорила на лондонском диалекте и, как следствие, почти не понимала ливерпульский, хотя битломанкой была с детства. Вот Бренд чесал на английском слишком твердо произнося согласные, а потому часто косил под шотландца (а про свою настоящую национальность упорно молчал). Размышления навели на два вопроса: как тут с дружбой народов и были ли «битлы».

Девушка тихонько напела:

— We are live in the yellow submarine,

Yellow submarine, yellow submarine…

Сэм едва слышно подхватил:

— Yellow submarine, yellow submarine…

Они весело улыбнулись друг другу, но тут в мозгу девушки раздался спокойный голос Анастасии: «Нат, внимание, здесь нет «The Beatles» Повторяю: в этом мире нет «The Beatles». Мысль тотчас навострила уши — если уж Стаси в чем-то уверена, то \то правда. а тогда откуда Сэм знает «Желтую подводную лодку»? Засланный казачок, однако.

«Откройся», — телепатка явно хотела взглянуть на собеседника оперативницы ее глазами.

Обычно телепаты не могут читать темпоралов, непроницаемость для сканирования природная аномалия, объясняемая обычно разницей темпорального поля. Ната же являлась гипером, а сей таинственный орден наделенных сверхспособностями людей состоял из носителей крови легендарной космической расы Странников, то есть, их далекие потомки, смешавшие гены с человеческими (как естественным, так и искусственным путем). Благодаря этому агент Мысль из подразделения Козырей могла поддерживать связь с почти любым телепатом, а тем паче со Странником.

Улыбнувшись Сэму, Ната постаралась удержать картинку в мозгу.

Анастасия Эпплстон, урожденная Романова, супруга виконта Келсо, сидела в кресле возле ментоскопа, сразу транслируя картинку на экран прибора. Обруч-телепатоусилитель на ее лбу оставался зеленым (индикатор опасности), и по нему медленно ползли серые прожилки, напоминающие кошачий глаз. Женщина не двигалась и, казалось, почти не дышала, словно спала крепко-крепко.

На экране возникло прекрасное лицо, при виде которого Бренд едва не зарычал сквозь стиснутые зубы. Робот удивленно покосился на Скотта:

— Ты чего?

— Никакой он не Сэм, — зло выплюнул гипер, — это агент верховного, его не забудешь, чертов киборг!

— Поясни, — нахмурился хакер.

Бренд повел довольно печальное повествование.

Он сам был ребенком, но, став очевидцем событий, так и не смог их забыть, пусть в прямую его ничего подобного не коснулось. Началось с того, что владеющий Либрой гипер, в ходе ряда опытов (удачных и не очень) сумел овладеть силой всего Зодиака, после чего вызвал на поединок верховного гипера Рекса, которого предательски убил в ходе этой самой дуэли. Став верховным, Карл использовал генетические материалы убитого для создания киборга, сделав того послушной марионеткой («Вспомни Глана и Нийю, и получишь картину в целом), а после принялся его использовать. Король и королева гиперов против этого, но ни Кит. ни Алора не могут в открытую противостоять Карлу, а потому потихоньку разрушают его гипнотическое влияние на молодых гиперов.

Половина ордена с тех пор обеими руками за Карла как верные псы, другая половина мечтает от него вырваться, но он четко контролирует их как когда-то бедняжку Азию, ведь своей волей она бы не стала пытаться убить Леонида, Сам же по себе вопрос стоит так: или гиперы, или темпоралы, а для тех и других сразу тесна Вселенная.

— Значит, борьба за власть, — Роман хмыкнул. — Банально. А псы, выходит, не под гипнозом?

— Верно, — кивнул землетряс.

— А король и королева?

— На нашей стороне, а вот Бреннан — не знаю…

— Кто? — не понял хакер.

— Он назвал киборга Бреннан, «принц».

Если освободить киборга от влияния верховного гипера, он может стать верховным сам, раз владеет всем Зодиаком. Если он еще и телепат, ему не прочесть мысли Наталии, а значит, она может притвориться, что попала в ловушку его, несомненно, прекрасных глаз, а сама в это время расставит ловушку Карлу. Идея требовала доклада Неизвестным Отцам.

Это скверно, что гиперы преследуют так и не втянутого в орден Змееносца, но силы девушки им явно нужны как могущество потенциальной королевы гиперов. Интересно, сколько у них еще исказителей пространства-времени? Пока не поздно надо любой ценой уничтожить эти приборы, пусть даже для этого потребуется пожертвовать агентом.

— Если что, тебе туда хода нет, — заметил Роман, — раз ты его узнал, он узнает тем более.

— А что делать? — стиснул зубы Бренд.

— Стаси передаст, а там доложим, и меры будут приняты, — отозвался Робот.

Бренда подобное ничуть не успокоило — он слишком хорошо знал Карла. С другой стороны, Нат не маленький ребенок, она свое дело тоже знает очень хорошо.