Один день

Раньше, конечно, было лучше. Человечество с каждым годом все быстрее движется к неизбежному концу, да еще и с радостью. Лицемерными разговорами о прогрессе. Забыв свою историю. Свои корни. Забыв все лучшее, что было раньше. Заменив прошлое жалкими суррогатами.

Раньше мир был другим. Люди добрее. Уверенные в себе, работящие, сильные. Те самые, из которых гвозди бы… И поэтому страна у них была самая сильная. Иначе быть просто не могло.

Вы даже не можете представить, как я завидую родителям. Они жили в то, золотое время. Они знают, что такое уверенность в завтрашнем дне. Справедливость. Изобилие. Взаимовыручка.

Что осталось теперь? Вот этот супермаркет… Мерзкое слово — 'супермаркет', куда подевались родные нашему уху 'гастрономы'? С искренним, домашним отношением, так словно ты пришел к родным людям. Задавлены чужими 'супермаркетами'.

Девочка на кассе улыбается. Не искренни, своей вымученной дежурной улыбкой. Задает дежурные вопросы. Я даю односложные ответы — большего не нужно. Расплачиваюсь. Ухожу. Следующий клиент. Конвейер работает. А попробуй любой из нас заговорить с ней, обсудить последние известия, что произойдет? Сбой программы, полное непонимание. Да еще и недовольство со стороны других клиентов. Не разговаривать мы тут собрались. Функции свои выполнять.

К сожалению, это современность. Так часто от нее хочется бежать...

Для меня способ побега вот такие дни. Когда я беру отличную книгу, немного еды и иду в Молодежный сквер.

Молодежный сквер, одно из немногих мест сохранивших дух того времени. В этом сквере еще мои родители гуляли. Позже они женились здесь.

Пускай не все гипсовые статуи сохранились. Пускай ничего нового в сквере — все чиненное старое. Однако за сквером ухаживали. Поддерживали его исторический вид. Отрадно осознавать, что остаются такие как я, неравнодушные к ушедшей эпохе люди.

Своим историческим шармом Молодежный сквер, простите за каламбур, молодежь отпугивал. Что, безусловно, было отлично. Никакого тебе вандализма, мусора, криков. Только не тут, в оплоте иного воспитания, иных ценностей. Для непотребств достаточно других мест.

Была еще одна веская причина, по которой подростки избегали сквер. У входа, на постоянном посту дежурила компания бабушек. Пенсионерки не позволили бы хулиганить в месте, которое, наверняка, так дорого им. Отрадно, что ко мне старушки относились хорошо. К сожалению, возможность познакомиться с ними не предоставлялась. Но я делал все от себя зависящее — здоровался при каждой встрече. Этого вроде было достаточно. По крайней мере, ни разу они не пытались оспорить мое право на нахождение в общественном сквере.

Вот и сегодня, проходя мимо, я поздоровался. Ответа не последовало. Но это только потому, что они были заняты беседой:

— Внучек ко мне приезжал. Совсем большой стал. Такой молодец он у меня, — говорила одна.

— Да… цены то, как повысили. Вообще ни на что не хватает. Как тут жить то, вообще! — отвечала ей вторая.

— Не говори. Наркоманы! Обколются, и творят че попало. Стыдно должно быть родителям, — вторила третья.

—… во всем виноваты гады! Такую страну погубили. Мерзавцы! — четвертая бабуля экспрессивнее всех участвовала в разговоре.

Милые старушки. Вот так посмотришь, и глаз радуется. Хорошо когда есть люди, с похожими интересами… Я не говорю, что у меня таких нет. Однако очень часто чувствую себя человеком другого времени. Эх,… вот бы хотя бы на денек оказаться тогда.

Гипсовые статуи в сквере приветливо улыбались. Радуясь погожему дню, пришедшим людям, и светлому будущему, которое впереди.

Возле моей излюбленной скамейки вяло подметал дворник. Забавный контраст между полными энтузиазма изваяниями и этим человеком, определенно работающим из-под палки. Когда я проходил он остановился. Посмотрел на меня. Проводил взглядом. Все лишь бы не работать. Именно из-за таких, халатных, мы потеряли то славное время. Полные надежд титаны были задавлены безразличной массой...

В общем, вы поняли. Не люблю особо зацикливаться на очевидных вещах.

Солнце грело. Яркое голубое небо, без единого облачка, настраивало на безмятежность. Я устроился на скамейке. Вытянулся. Какое-то время просто сидел. Наслаждался. Затем раскрыл книгу. С головой ушел в увлекательный сюжет. Весь мир вне перестал существовать.

Однако в какой-то момент, уже после нескольких часов и легкого перекуса, от чтения стало клонить в сон. Я боролся, лишь наслаждаясь тем приятным чувством, когда закрываешь глаза, и все кажется таким неважным… Хорошо. От этой сладкой неги я не заметил, как уснул.

Не знаю, сколько дремал, но, видимо, не так много — открыв глаза, солнце было еще высоко. Будто бы даже выше, чем когда я засыпал. Тогда было около трех. Сейчас же, судя по солнцу, не было и полудня. Конечно, такого решительно быть не могло! Не мог же я проспать весь день и всю ночь? Я потянулся к телефону. В кармане его не было. Посмотрел вокруг. Черт! Неужели вытащили?

Стал оглядываться — ни книги, ни вещей не было. Вот так незадача. Это как же надо было спать, чтобы не заметить, что тебя обворовывают? И где? В Молодежном сквере! Последнем спокойном оплоте города. Я расстроился. Злости не чувствовал, напротив испытывал какую-то апатию. Будто меня обманули, но поделать с этим ничего нельзя.

Вот так, с опущенными руками я побрел домой. Рядом мел дворник. Другой. Мел с каким-то остервенением. Может ему что-то известно? Может быть тот, первый, не дворник вовсе — грабитель? Я обратился с вопросом к человеку. Тот не ответил. Повторил вопрос. Повторил настойчивее. Наконец дворник отвлекся. Выпрямился. Посмотрел на меня:

— Че надо? Не видишь, работаю! Иди отсюда, — закончив свою незамысловатую речь человек вернулся к подметанию.

От такого хамского выпада я потерял дар речи.

Дворник потерял интерес ко мне. Очевидно считая разговор оконченным.

Какое-то время я стоял в нерешительности. Разум отказывался верить происходящему. Да что он себе позволяет? Я буду жаловаться! Куда и кому не думал. Для переполнявшего гнева это было не столь существенно. Что за день такой? Весь, кипя, я пошел на выход. Там по-прежнему сидели бабушки. Что-то в них изменилось, но я никак не мог понять что. Разговаривали они вроде бы о том же. Замедлив шаг, я судорожно размышлял, может быть спросить их, не видели ли они чего? А как они ответят? Что скажут? Да нет, наверное, они ничего не видели, не буду отвлекать. Напишу заявление в полицию, там разберутся. И на дворника напишу… если можно.

На выходе из сквера меня ошеломили, во-первых, ворота Молодежного. Они сверкали. Светились новизной. Во-вторых, изменившийся пейзаж. Куда-то пропали современные многоэтажки. Жилых муравейников и свечек бизнес центров будто след простыл. Но ведь это просто невозможно.

Я не верил своим глазам. От чувства иррациональности голова закружилась. Земля стала уходить из под ног. Если бы не дерево, о которое облокотился, наверняка равновесие не удержал бы. Я пытался успокоиться. Как-то взять себя в руки. Вероятно, долго. Несколько прохожих успели поинтересоваться все ли у меня хорошо. С трудом понимая, что им нужно я отмахивался — мол, да-да все хорошо. Кто-то хмыкал про себя, говоря что-то вроде 'дела любовные' и продолжая идти своей дорогой. Но других мои слова не успокаивали. Наоборот, они отходили чуть поодаль и внимательно следили, готовые прийти на помощь. Вокруг собралось уже несколько подобных людей. Что им только нужно?! Предчувствуя, будто скоро помощь может перейти в активную фазу я решил продолжить путь. Отдельные личности увязались в след. Им больше нечем заняться?

Я старался идти твердо. Увидел арку. Свернул во двор. Благо, следом никто не последовал.

Внутри кирпичного квадрата многоквартирного дома скрывался зеленый, очень ухоженный дворик. Весело кричали дети. На балконах сушилось белье. Из какого-то окна раздавалась музыка. Я углубился в этот чудесный дворик. Сел на одну из скамеек. Вообще местность напоминала кооперативный дом. Один из домов-памятников той эпохи.

Сам кооперативный дом, должно быть, сохранил дух времени, но, к сожалению, я в нем не был. А вот двор вызывал удручающее впечатление. Покосившиеся качели, заросшие травой. Лавки, сохранившие один каркас уже без деревянных сидений. Растительность повядшая, редкая, словно вымирающая. Посреди двора котлован. Непонятно когда вырытый, непонятно когда заброшенный. Ни голосов, ни смеха в том дворе слышно не было.

В этом дворе было иначе. Свежее. Живее. Однако отдельные детали роднили увиденное тогда с увиденным сейчас. Например, тополь слева от арки, на выходе из двора. В этот солнечный день он был словно поменьше. Но место и вид оставались такими же, как в прошлый раз, когда я впервые оказался во дворе кооперативного дома.

По четырем сторонам квадратного здания, наверху, там, где видимо, находился чердак, были видны круглые цветные витражи. Изображения располагались по сторонам света. На каждом изображено время года. Раньше, в том полузаброшенном дворе, были точно такие же витражи. Только менее яркие, в пыли. В запустении, как и все. Здесь не так. За этими стеклами определенно ухаживали. Они дышали новизной.

Что за чертовщина? Где я оказался? Это не то место? Это то место?

Мозг ответы найти не мог. Взбунтовавшись головной болью. Положил голову на ладони, пытаясь успокоить.

Сквозь защитный мрак рук услышал вопрос — 'Дядя, все хорошо?'. Убрал ладошки. Посмотрел на ребенка. Детское лицо выглядело встревоженным, вместе с тем заинтересованным.

Почему всех так волнует мое состояние? — подумал я. Вслух спросил — где я? Не самый лучший вопрос к мальчонке. Юный собеседник растерялся. Промямлил что-то вроде — 'В нашем дворе'. Он начал оглядываться по сторонам, определенно испытывая страх. Не желая еще больше пугать мальца, или привлекать внимание, я покинул двор.

Стараясь быть неприметным — тупо брел. Мысли лихорадочно пытались установить причину постигших мир метаморфоз. В глаза бросалась масса изменений — в основном не доставало зданий, улицы имели другой вид, отсутствовала яркая кричащая реклама. Без рекламы ощущение иррациональности усиливалось. Паника захлестывала волнами.

На глаза попалась газета. Меня словно холодной водой окатило. Подошел ближе. Взял в руки. Уставился на дату. 1969 год. Да как же так? Что это? Газета выглядела новой. Быть не может!

Пересилив себя, обратился к прохожему. Тот ответил, что сейчас шестьдесят девятый год. Прохожий старался не выказывать удивления. Хотя во взгляде читалось недоумение. Оно и понятно, если бы вас спросил незнакомец, какой сейчас год как бы вы посмотрели на него?

Моя растерянность сменилась осознанием. Паника слабой, но радостью. Я оказался там, где всегда мечтал. Невероятно! Я тут! В тысяча девятьсот шестьдесят девятом. Поверить не могу.

Когда эйфория стала отпускать, тогда-то возник резонный вопрос — что делать? Очень здорово оказаться там, где тебе самое место, однако что делать дальше? Любой человек в непонятных ситуациях цепляется за привычное. Так и я — решил держать путь домой. Вряд ли мог встретить там своих родителей, или знакомых, но куда идти еще?

Отсутствие рекламы пугало. Так просто не может быть. Да, в этом времени ее не должно быть. Но как оказалось я плохо представлю мир без рекламы. Таким он казался не настоящим.

Я не перенесся в прошлое, это просто невозможно. А вот получить удар, впасть в кому, умереть, вполне возможно. Должно быть, причина сказочного перемещения кроется в этих прозаичных причинах. Значит я не в прошлом, в некой проекция моего представления? Может быть, это личный рай для меня? Чертовски реалистично все выглядело. Сделать какое-то безумство? Да нужно,… но сначала дойду до дома.

По пути я не переставал внимательно осматривать каждый сантиметр этого необычного мира. Улицы чистые — нигде не валяется мусор. Аллеи зеленные, ухоженные, одно удовольствие смотреть. Изредка проезжают машины, то есть по-настоящему изредка, за весь путь я видел не больше двух. Уверен — слово 'пробка' здесь знать не знают.

Однако, как ни странно, все же это мое райское пространство, попадались места неприятные. Так, например — 'рюмочная' — бар того времени.

Возле небольшого ларька были установлены высокие круглые столы. За столами люди стоя употребляли алкоголь. Слышалась пьяная брань. Неопрятные люди или ругались, или меланхолично пили. Самые опустившиеся спали, стоя сложив голову на стол. Один, вероятно не удержав равновесия, упал на землю. В другом конце рюмочной, кажется, начала разгораться драка. Я хотел, было, остановиться, посмотреть. Все равно со мной ничего здесь произойти не могло, но смотреть было неприятно. Останавливаться я не стал.

Сцена застряла в голове. Ее сюрреалистичность никак не подходила моему идеальному времени. Что же это такое? Какие-то страхи, возможно комплексы, скрытые в глубине подсознания? Определенно.

По пути к месту расположения моего дома это была не единственная странная сцена. Была другая. Никак не возможная в этом периоде, если бы я действительно переместился во времени.

Около школы, той, относительно, близкой с домом. В нее я ходил в младших классах. Стояли и курили дети. Ну как дети, если бы не школьная форма, детьми их не назовешь. Старшеклассники. Однако, будто мало одного факта дурной привычки эти ребята нисколько не скрывались. Им не было стыдно. Они не боялись ничего. Даже в мои времена старшие старались спрятаться, как-то скрыться от глаз из школы.

Для курения существовало несколько укромных мест. Они никуда не делись и здесь. Но очевидно интереса не вызывали. Прятаться школьники не думали.

Наваждение показалось странным. Весь оставшийся путь только и оставалось, что размышлять о причинах виденного. Как бы я не копался в себе, причины оставались непоняты. Что же это такое?

Наконец дошел до нужного места. Нашей многоэтажки на месте не оказалось. Ожидал подобного — построена она была позже. Это я знал. Подсознание легко бы встроило подобную деталь в мир. А если время и впрямь другое, то удивительного ничего нет.

Где должны жить родители я не знал. Знай, информация все равно не пригодилась бы. Сколько им сейчас лет? Могут ли они узнать меня? Как?

Нет. Нет. И нет. Здесь я один. Никто мне не поможет… Осознание не заставило землю уйти из под ног. Было только тупое безразличие. Наверное, количество пережитых эмоций перевалило за край. Было все равно как дальше.

Неожиданно заурчал желудок. Улыбка против любого здравого смысла появилась на лице. Вот так — голоду плевать, где ты, как и на происходящее. Это меня обрадовало. Даже развеселило. К тому же появилась новая цель. Схожу в магазин куплю чего.

Странно, как появление цели открывает второе дыхание, даже в такой фантасмагоричной ситуации как у меня. Пускай цель эта никак не поможет разобраться с происходящим, зато хоть как-то займет. Отвлечет.

Начался еще один путь через этот странный, непохожий на мечту мир. Я приглядывался к прохожим. Неудивительно как до этого незнакомцы не привлекали внимание. Все они были словно одинаковы. Мужчины в серых или черных одеждах, аккуратные прически. Женщины одеты со вкусом, однако так же неприметно. Взгляду зацепиться не за что. С другой стороны я гармонично вливался в толпу — моя любовь к аккуратным, неприметным вещам сослужила отличную службу.

Большие буквы 'Гастроном' привлекли внимание издалека. Оттолкнув тяжелые деревянные двери, я оказался внутри.

Магазин был совершенно не привычным. Стеллажей с товарами здесь не было. Только прилавок, за которым дородного вида продавщица неторопливо обслуживала покупателей. Выслушав заказ, медленно поворачивалась к товарам за спиной, или уходила чуть дальше на склад. Всем видом женщина демонстрировала — торопиться ей некуда. У прилавка образовалась заметная очередь. Хотя, быть может, она была здесь всегда.

Не говоря ничего, я покорно встал за последним человеком. Люди спокойно ждали. Никто не решался слова сказать продавщихе. Она была очевидным хозяином положения. Одна женщина сделала попытку как-то поторопить процесс — в ответ получила недовольное бурчание, кажется перемежавшиеся оскорблениями. Лишним будет сказать, однако продажи на этот момент встали. Оставшаяся часть очереди стала урезонивать продавщиху. Через какое-то время это удалось. Товары вновь стали отпускаться. Очередь медленно, но продвигалась.

Передо мной оставался один человек. Внезапно я сообразил — что же можно купить, если денег совсем нет? Меня охватила паника. Пока я лихорадочно соображал, человек впереди расплачивался. Он ушел. Я застыл в нерешительности. Да черт с ним, ведь это не может быть то самое время? Все это лишь плод моего воображения. Своего рода проекция. А значит можно все.

Я подошел ближе к прилавку. Напустил на себя развязности, это помогало унять волнение. 'Дайте мне кефира, и поесть что-нибудь. Да побыстрее!' — категорически заявил я.

Продавщиха удивленно вытаращила глаза. Очередь притихла.

'Я не ясно выразился?' — пока не спал настрой, нужно было закрепить успех.

Хотя успехом это назвать сложно.

Оцепенение спало с продавщихи. Весь ее гнев как лавина хлынул на меня. Словесный поток буквально сбивал с ног. Слов я не разбирал. Чувствовал стыд.

Продавщиха орала. Очередь сзади недоуменно ворчала, охала, гудела. Долго оставаться в подобной атмосфере я не мог. Лицо становилось пунцовым. Как в тумане стал пробиваться к выходу. Мне никто не мешал, однако путь казался нескончаемым.

Через бесконечное количество времени удалось выбраться на улицу. Вопреки здравому смыслу я бросился бежать. Почему? Как, в моем идеальном мире, мог случиться подобный позор? Ответа я не знал. Все это было дико. Неправильно. Пугало. Я бежал будто от происходящего. Но от такого убежать не возможно. Повсюду эти серые лица. Повсюду ощущение чужого, какого-то гротескного мира. Я в аду, сомневаться не приходилось.

Как выход из этого ада передо мной возникли ворота Молодежного сквера. Сердце колотилось безумно.

Сквер всегда выступал надежным убежищем от всех мирских неурядиц. Защитит он и сейчас.

Я пронесся мимо посетителей. Туда где ждал спасительный круг — любимая лавочка. Рухнув на нее, стал успокаиваться.

Глубокое дыхание, надежное место, тишина — практически идеальная формула. И чего так запаниковал? Если не думать о происходящем, выходит не так жутко. Главное не думать...

Сполз по скамейке. Откинул голову на деревянную спинку. Вроде бы дерево, вроде бы день погожий, а спинка оставалась холодной. Температура словно передалась в голову. Охлаждая мысли, расслабляя мозг. Становилось хорошо. Будто увяз в приятной, безопасной неге. Все хорошо… Все образуется… Просто нужно немного посидеть так, огородившись от странного мира.

День близился к завершению. Закатное солнце радовало только что открытые глаза своими оранжевыми оттенками.

Я блаженно потянулся. Почувствовал что-то лишнее в кармане брюк. Это был мой мобильник. Ничего не понимая, я тупо уставился на устройство. Медленно повернул голову. На скамейке лежали мои вещи. Чертовщина. Я уснул? Мне обратно подбросили вещи?

С трудом, словно в кошмаре, я поднялся со скамейки. Сумерки опускались быстро. Нужно было уходить из Молодежного сквера. Но что ждало за воротами?