Невидимая угроза

В одном из подмосковных „почтовых ящиков“ — засекреченных НИИ Оборонного Комплекса СССР, ранней весной 1973 года произошла интересная история, не последнюю роль в которой сыграл кот по кличке Пират.

Рыжий, в полоску Пират был немолод, некрасив и беспороден. Единственным украшением этого истинного вояки был обрубок хвоста, да кошмарный шрам, наискосок пересекающий то место его морды, где раньше находился левый глаз. Эти, и множество других, скрытых шерстью ранений, кот заработал во времена своей юности, участвуя в бесчисленных кошачьих разборках. Впрочем, все боевые подвиги Пирата остались в прошлом, сейчас ветеран отдыхал на заслуженной пенсии.

Конечно, на территории Химической Лаборатории №17 или в помещении Отдела №57 кот находился совершенно нелегально, так уж случилось, что он прижился здесь и стал неотъемлемой частью обоих коллективов.

В облюбованной Пиратом семнадцатой лаборатории еще пару лет назад кипела бурная деятельность. Основываясь на передовых достижениях советской науки, ученые готовились синтезировать вещества, способные сделать любой предмет и, даже животное, полностью невидимыми. Да-да, мечты фантастов, начиная с самого Уэллса, становились реальностью! Воодушевленные чудесными идеями, военные химики вдохновленно создавали опытные образцы веществ, которые получили названия Средство Визуальной Маскировки Бойца, сокращенно СВМБ, и Маскировочный Состав Общего Назначения — МСОН.

Предполагалось, что первое, в виде таблеток и капсул, солдаты советской армии будут принимать внутрь, в то время как второе надлежало добавлять в лаки и краски, покрывающие бронетехнику или стены наземных строений.

После года плодотворной работы над СВМБ выяснилось, что любые модификации этого порошкообразного вещества невероятно токсичны: проще говоря, такую таблетку невозможно было проглотить — и не умереть. Тогда все взоры обратились на второй проект, поначалу казавшийся весьма перспективным. Опытные образцы наипрозрачнейшей жидкости МСОН удалось получить буквально во время самых первых экспериментов. Однако на этапе испытаний ученых вновь постигло жестокое разочарование, ибо события развернулись в точности по бородатому анекдоту: вместо того, чтобы сделать невидимым объект, МСОН оказался невидимым сам.

Последние месяцы, если не сказать годы, лаборатория переживала глубокий кризис. После множества бесплодных попыток сделать СВМБ и МСОН пригодными для использования по назначению, энтузиазм сотрудников лаборатории окончательно иссяк. И, хотя оба проекта по-прежнему считались действующими, работы над ними фактически прекратились. В наследство от СВМБ осталось ведро ядовитого розового порошка, а от МСОН — пятилитровая канистра бесцветной дурнопахнущей жидкости.

Пират появился в лаборатории уже в период её полного упадка. И нет ничего удивительного в том, что это обширное, но совершенно безжизненное помещение кот посчитал своей комнатой отдыха, где никто не мешает вздремнуть на сытый желудок.

Кстати о еде. В напоминающем зоопарк Отделе 57 занимались исследованиями живых организмов, поэтому здесь всегда хорошо кормили. А ради хорошего обеда Пират готов был закрыть свой единственный глаз на все эти подозрительные, изобиловавшие суетливо-крикливой живностью клетки, террариумы и аквариумы.

Вот и в среду, 7 марта, Пират с самого утра околачивался в Зоологическом Отделе, нетерпеливо ожидая, когда лаборантка Леночка соизволит наполнить его нержавеющую миску таким замечательным лакомством, как отрубленные селедочные головы. Но девушка не спешила удовлетворять повседневные нужды кота: она готовилась к приему более важных персон.

Нечеловечески выпучивая глаза перед щербатым зеркалом, Леночка ловко орудовала кисточкой и старалась расходовать тушь экономно. Оно и понятно: состав был импортный, без комочков. Время от времени девушка макала щеточку в пузырек с драгоценной краской и, обернувшись к коту, говорила:

— Обожди, Пират, обожди!

Однако Пират слушать ничего не хотел и продолжал громко настаивать на своем.

Но, нет, ни в коем случае нельзя было сейчас кормить несносного кота! Негодяй, без всякого сомнения, снова проголодается, лишь только все усядутся за стол. Прыгнет, еще чего доброго, на скатерть и начнет портить еду. А угощений, надо сказать, было не так уж и много. Коллеги прекрасно понимали незавидное положение единственной девушки на этаже и не требовали от неё невозможного: отметить женский праздник предполагалось чисто символически. Впрочем Леночка, с помощью своей мамы, показала себя хорошей хозяйкой и, потрудившись на славу, все что требуется, приготовила и принесла. На столе была и жареная курица с вареной картошкой, и селедка под шубой, и винегрет, и квашеная капуста с клюквой и, даже весенний салат „Мимоза“. В центре скатерти красовался пузатенький графин с кристально-чистым самогоном отменной горючести. Напиток изготавливался здесь же, на рабочем месте, объединенными силами научных сотрудников Отдела 57 и Лаборатории 17.

Закончив приготовления, Леночка скинула свой белый лабораторный халат и, оказавшись в цветастом платье, стала поджидать гостей. Время до обеда тянулось мучительно долго, но как Пират ни старался, ему не удалось растопить ледяное сердце непреклонной девушки, еды ему не дали.

Впрочем, не один только Пират живо интересовался ситуацией в Отделе 57. Виктор Михайлович Стук, заведующий вышеупомянутой Лабораторией №17, он же главный конструктор самогонного аппарата, желал увидеться с Андреем Александровичем Алексашенко, своим коллегой, соавтором алкогольной установки, а заодно и непосредственным руководителем Леночки. Закадычные друзья а, если уж на чистоту — заядлые собутыльники, собирались как можно быстрее, но соблюдая все возможные приличия, поздравить Леночку с женским днем и перейти к долгожданной неофициальной части мероприятия.

Кроме того, в праздничном банкете жаждал принять активное участие младший научный сотрудник Лаборатории №17 Яков Игнатьевич Земский. И, хотя молодого человека мало интересовала зоология и алкоголь, зато его сильно волновала сероглазая незамужняя Леночка.

Конечно, в состав вышеупомянутых коллективов входило множество и других сотрудников, но Пирату все эти люди были безразличны, они составляли лишь привычный фон повседневности. Исключением, пожалуй, была только баба Зина, в чьём ведении находилась очень вредная, агрессивная швабра.

Незадолго до обеда Отдел 57 посетил сам генерал-майор Пискунов. Директор института торжественно и официально поздравил с наступающим 8 марта порозовевшую от комплиментов Леночку. Он вручил ей букетик тюльпанов и, произнеся замысловатый, с плохо скрытой пошлостью тост, хряпнул рюмку местного самогона. Неформальная часть мероприятия, таким образом, была открыта.

Вскоре после этого, генерал Пискунов забрал с собой бОльшую часть свиты и отбыл с поздравлениями дальше по этажам и коридорам заведения. Оставшиеся сотрудники с облегчением вздохнули и начали рассаживаться за столом. Деловито задвигали стульями, послышался веселый звон посуды и приборов, чокнулись и закусили.

Свою долю получил, наконец, и Пират.

Уже через час-полтора все вежливые или случайные гости разбрелись по рабочим местам, и в помещении Отдела остались только «свои». Пират методично исследовал стол, Яков Игнатьевич шутил, а Леночка в ответ хихикала и кокетливо пожимала плечиками. Остальные сотрудники выпивали и закусывали, но без лишнего уже энтузиазма. Вскоре народ стал расходится по домам, и оба дружных начальника, забрав с собой пустеющий графин, переместились за журнальный столик у фикуса и достали шахматы, закурили. Ближе к вечеру, этаж почти опустел.

То, что происходило следующие несколько часов, восстановить достаточно сложно, поскольку Пират говорить не умел, а все остальные свидетели либо отсутствовали на месте, либо оказались не в меру пьяны. Так, например, компетентные органы выяснили, что Леночка и Яков Игнатьевич почти сразу, как только представилась возможность, уединились в лаборантской с целью исследования ряда весьма деликатных проблем. Также стало доподлинно известно, что в какой-то момент графин, у оставленных без присмотра шахматистов, окончательно опустел. Запасы горячительного напитка требовалось срочно пополнить, и с этой целью в лабораторию был послан гонец. Однако отправился туда почему-то именно Андрей Александрович, а не Виктор Михайлович, как того следовало ожидать.

Через некоторое время, Андрей Александрович вернулся, но принес он отнюдь не самогон. И хотя все остальные органы чувств Виктора Михайловича были значительно притуплены алкоголем, его чуткий, несмотря ни на что, нос моментально определил в графине характерный и очень неприятный аромат жидкого состава МСОН.

Тогда, в голове уважаемого заведующего лабораторией что-то щелкнуло и он остервенелым криком:

— Отравить меня хотел паскуда хохлятская! — схватил шахматную доску и с силой треснул ею своего друга по голове.

— А вот за паскуду ответишь! — не чувствуя боли, прорычал в ответ Андрей Александрович и опустил графин на голову своего обидчика.

Все дальнейшие события происходили будто бы в замедленной съемке. Хрусталь глухо лопнул и разлетелся во все стороны крупными алмазными брызгами, а по лицу заведующего лабораторией заструился поток невидимой жидкости. Он машинально провел ладонью по волосам и посмотрел на свои, окрасившиеся кровью, пальцы. От этого зрелища Виктору Михайловичу стало дурно, он побледнел и начал медленно оседать на пол. Однако в последний момент взял себя в руки и, вместо того, чтобы рухнуть назад, ринулся вперед и боднул Андрея Александровича своей кровоточащей головой прямо в живот.

Линолеум от разлитого везде МСОНа стал предательски скользким. Получив удар в солнечное сплетение, Андрей Александрович согнулся пополам, сделал пару неуверенных шагов назад и поскользнулся. В попытке сохранить равновесие он взмахнул руками и врезался спиной в один из, кишащих насекомыми террариумов. Стекло моментально треснуло и звонко осыпалось на пол. В ту же секунду, из тюрьмы на свободу устремились сотни смышленых боевых тараканов секретного проекта СД.

Из лаборантской на громкие крики и шум прибежали торопливо оправляющиеся Леночка и Яков Игнатьевич. Впрочем, когда влюбленная парочка оказалась на месте, все интересное давно закончилось. Зато последствия, конечно, были налицо. Воздух в помещении отдела был насыщен отвратительными парами МСОНа. Оба хулигана сидели на полу среди разбросанных шахмат и вяло дискутировали на тему о взаимном неуважении. Пират укрылся на шкафу с медикаментами, шерсть его стояла дыбом, а здоровый глаз излучал безумие. Тараканы исчезли бесследно.

— Кис-кис-кис, — позвала Леночка.

Ответом ей было яростное шипение.

Кот так и просидел наверху все время, пока дебоширов уговаривали и помогали разойтись по домам, проветривали и убирали загрязненное помещение. Спустился Пират лишь тогда, когда в качестве премии за пережитые страдания его поманили остатками праздничного угощения.

Как ни печально, но с этого дня Лабораторию №17 и Отдел 57 начал преследовать злой рок. Для начала, об инциденте каким-то образом узнал сам Пискунов: оба руководителя получили строжайший выговор, а кроме того, в наказание у них был конфискован самогонный аппарат. Бывшие друзья после драки не хотели признавать своих ошибок и рассорились еще сильнее. Друг с другом они больше не разговаривали, а если им требовалось передать что-то в соседний коллектив, пользовались услугами Леночки или Якова Игнатьевича. Кроме того, через несколько дней после злополучного праздника стало очевидно, что боевые тараканы окончательно дезертировали и в террариум возвращаться не собираются. Команду „домой“ они нагло игнорировали, зато повадились совершать регулярные ночные набеги на продовольственные запасы Леночки, пугали зверей и персонал, создавали антисанитарную обстановку.

Через неделю Леночка не выдержала и решила мерзавцев травить. Многоопытная баба Зина, для этой цели рекомендовала применять тот самый, разработанный в недрах Химической Лаборатории №17 порошок СВБМ:

— Его и разглядеть легче, если что… Да, ты не боись, не ошибешьси! Он весь такой розовый, что твои панталоны! — объяснила баба Зина, хитро подмигивая. — Я им столько крыс в подвале извела, мама не горюй!

— А на тараканов он действует? — переспросила Леночка, преодолевая смущение, которое в её головке вызвал непрошеный образ розовых панталон.

— Еще как девствует, еще как девствует! — уверила её уборщица. — И на блох и на вошек разных, и на пауков, и на…

— Спасибо, баб Зин! — ответила Леночка и с облегчением сбежала к Якову Игнатьевичу, благо и повод появился хороший.

Разумеется, с Яковом Игнатьевичем проблем не возникло. Леночка без труда выпросила у него полукиллограмовую емкость, доверху заполненную розовым ядом. Тем же вечером, она приготовила специальную „еду“ для насекомых, обваляв её как следует в порошке СВБМ, и рассыпала яд по всему предполагаемому маршруту передвижений тараканьей армии.

Отрава подействовала. И еще как подействовала! Наутро, весь пол и прочие горизонтальные поверхности в зоологическом отделе были усеяны множеством полупрозрачных от яда трупиков тараканов.

— Ишь, побелели, что твоя моль! — приговаривала баба Зина, орудуя веником и совком. — А наплодились-то, наплодились-то как! Надоть тебе их еще пару дней потравить, чтобы ни одного не осталося.

Леночка так и сделала. После трехдневной травли тараканы полностью исчезли. Но было бы чему радоваться. В самом начале апреля, аккуратно на праздник Благовещения, внезапно заболела Глашка, — беременная морская свинка. Несчастный комочек меха лежал в своей клетке, тихо постанывал и слабо дрыгал ножками. Вначале, из-за недавних экспериментов с применением СВБМ, во всем обвинили уборщицу бабу Зину и Леночку. Однако в защиту отравительниц свидетельствовало то, что изводили они тараканов целых две недели назад, а Глашка все это время клетку не покидала и из-под присмотра не выходила.

На следующий день ситуация обострилась еще больше: утром 8 апреля больная Глашка неожиданно исчезла из своей клетки.

Был страшный переполох и долгие безрезультативные поиски. В этот день заплаканная Леночка да и остальные сотрудники отдела по двадцать раз вынули и заново промаркировали грызунов в клетках. Все Cavia porcellus были на месте, только одна конкретная особь отсутствовала. Андрей Александрович был вне себя, он кричал, топал ногами и во всеуслышание обвинял в похищении Глашки то Виктора Михайловича, то довольного кота Пирата. Злые языки подозревали Леночку и бабу Зину в попытке сокрытия улик.

Впоследствии, когда, откровенно говоря, было уже слишком поздно, народная молва стала утверждать, что перед самым исчезновением Глашки, её шерстка внезапно побледнела и сделалась как бы полупрозрачной с едва различимым розоватым оттенком. Впрочем, этой информации доверять не стоит, поскольку следствию так и не удалось установить непосредственных очевидцев пропажи морской свинки.

Скандал с исчезновением Глашки продолжался бы и дальше, однако его вытеснили другие, не менее интригующие события. Так, например, Пират, внезапно, перестал быть спокойным, вальяжным и добрым, а сделался нервным, пугливым и даже агрессивным. Сначала, как это обычно бывает, на кота не обращали внимания, списывая его необычное поведение на приход запоздавшей в этом году весны. Однако с каждым днем ситуация ухудшалась. Пират то затравленно жался к ногам людей, то начинал в ярости метаться по помещениям НИИ. Баба Зина, всегда недолюбливавшая кота, однажды заявила, будто бы он устроил засаду и совершил на неё нападение. В доказательство чего уборщица всем и каждому пыталась продемонстрировать какие-то невразумительные царапины на своем неопрятном затылке. В итоге, сопротивляющегося Пирата отправили в подвал охотиться на мышей и крыс, которые по некоторым сведениям снова завелись в архиве и коллекторе.

На следующий после ссылки Пирата день необъяснимый психоз поразил большинство содержащихся в Отделе 57 животных. Персонал не знал, что с ними делать, поскольку не помогали никакие средства. Пришлось прибегнуть к сильнодействующему транквилизатору. Не удивительно, что ночь прошла не менее тяжело чем день. С рассветом у части питомцев обнаружились симптомы болезни прежде появившиеся у Глашки. Некоторые из животных погибли.

После эпидемии Зоологический отдел закрыли на карантин.

Но нет худа без добра: на почве общей бездеятельности Виктор Михайлович и Андрей Александрович в течение следующей недели снова подружились. Посовещавшись немного в курилке, они заперлись в Лаборатории №17 и, направив энергию в творческое русло, через некоторое время соорудили себе новый перегонный аппарат. Пользоваться им они стали тайно, скрываясь от посторонних недоброжелательных глаз. Впрочем, все «свои», конечно, знали о налаженном в лаборатории алкогольном производстве. Сотрудники относились с пониманием к своим руководителям и изобретателей не выдавали. Часто они и сами становились инициаторами несанкционированных попоек, на которых обычно обсуждали печальные события последнего времени.

И, действительно, поговорить было о чем. Одной из главных тем стала, например, ситуация вокруг Зоологического отдела. Ведь животные там не просто заболели, взбесились или погибли, часть из них последовала примеру Глашки и необъяснимым образом исчезла из своих клеток! Это пугало и будоражило сознание. Мистики предполагали домовых и духов, материалисты — неправильно сработавший состав СВБМ, параноики подозревали диверсанта ЦРУ и желание подорвать работу наиважнейших подразделений института.

Следующая по популярности тема, не удивляйтесь, была о привидениях. Поговаривали, что в подвале обосновались неупокоенные души то ли красноармейцев, то ли фашистских солдат, погибших здесь в годы Великой Отечественной войны. Некоторые, кто спускался в подвал по производственной необходимости или даже ради праздного интереса, утверждали что там, в темноте, предметы иногда самопроизвольно передвигаются с места на место, слышатся жуткие звуки и, время от времени, ощущаются чьи-то прикосновения, от которых мороз идет по коже. Пирата, кстати сказать, они там ни разу не видели, из чего делался вывод о том, что он исчез так же бесследно, как Глашка и другие подопытные зоологического отдела.

К тому же в НИИ снова объявились те самые боевые тараканы СД. Ближе к концу апреля некоторые сотрудники учреждения, к своему ужасу, начали находить их в столовой и не просто где-то, а в порциях собственной еды. С этого момента пункт общественного питания неоднократно закрывался на профилактику, его чистили и драили, травили насекомых и дезинфицировали помещение. Ничего не помогало, и следы пребывания тараканов обнаруживались вновь и вновь. Окончательный крах столовой наступил в тот момент, когда один из поваров нашел в кастрюле с рассольником крысу, сварившуюся в супе заживо. Как грызун туда попал, до сих пор остается полнейшей загадкой. В общем, историй для любителей посплетничать за рюмочкой крепкого напитка, было предостаточно.

По институту неудержимо расползались всевозможные слухи и домыслы. Генерал Пискунов свирепствовал. Приходили многочисленные проверки из вышестоящих инстанций. Время стало тревожное, поговаривали о частичном переподчинении или даже полном закрытии института.

На этом фоне Виктор Михайлович не выдержал. То ли из-за безнадежности своих „невидимых“ проектов, то ли от кризиса среднего возраста, но на первомайские праздники он жесточайшим образом запил. Сидя между ведром с СВМБ и канистрой с МСОН, он, небритый и грязный, пропивал свою жизнь и глотал слезы обиды.

Когда четвертого мая, сотрудники Лаборатории №17 вышли на работу, они застали там весьма пугающую картину. У письменного стола заведующего валялись пустые бутылки, помятое ведро и опустевшая канистра. Повсюду на горизонтальных поверхностях лежала розовая пыль СВБМ, а там где порошок соприкасался с жидким составом МСОНа, образовалась вязкая, похожая на несвежий холодец субстанция. В углу красовалась разбитая бутыль и искореженный самогонный аппарат. На спинке кресла своего начальника Яков Игнатьевич нашел окровавленные, изорванные тряпки. Как оказалось, тут висел полный, хоть и изрядно пострадавший, комплект одеяния заведующего лабораторией, начиная от пиджака и заканчивая его бельем. Сам же Виктор Михайлович отсутствовал. И что было еще более странно, пыльный от СВБМ, пол лаборатории был расчерчен загадочными полосами и дорожками поставленных попарно точек. Увидев рисунок, Леночка, как большой специалист в этой области, сразу определила следы разнообразных насекомых и мелких грызунов, скорее всего крыс и мышей.

Вызвали спецотдел, милицию и прокуратуру. Началось дознание и поиски Виктора Михайловича, лабораторию опечатали на неопределенный срок, а сотрудников отправили в отпуск, до конца майских праздников.

Стоит говорить, что за это время исчез Яков Игнатьевич? Именно так оно и произошло. 9 мая, в праздничный день, ровно в 9:00 утра, он явился на работу. На вахте его пропустили без лишних вопросов, поскольку он имел круглосуточный допуск, а не потому, что отвлекал от Парада на Красной площади.

Далее, свидетелей нет, но расследование, по отпечаткам пальцев и прочим уликам установило, что Яков Игнатьевич сорвал пломбу и беспрепятственно проследовал в помещение Лаборатории 17, дверь в которую, он открыл своим собственным ключом.

Что произошло дальше остается загадкой, но было очевидно, что ученый в течение дня подметал пол в лаборатории и собирал совком порошок СВБМ. Далее, не обнаружив достаточного количества МСОН в канистре, он приготовил реактивы и вероятнее всего, синтезировал около ста миллиграммов этого вещества, о чем свидетельствуют оставленные им следы.

Затем, Яков Игнатьевич, следуя примеру Виктора Михайловича, разделся, а после чего бесследно исчез.

Леночка была безутешна.

Эпилог

Следствие длилось девять месяцев, а потом еще год, так как в январе 1974 года в районе Калининграда нашли обнаженный труп бывшего заведующего Лабораторией 17 Виктора Михайловича Стука. Его обнаружила проводница поезда, следующего за границу. На теле были ссадины, кровоподтеки и пятна обморожений, однако причиной смерти оказалось отравление ртутными соединениями.

Обрадовавшись самоустранению молодого конкурента, Андрей Александрович Алексашенко несколько раз предлагал Леночке руку и сердце, но та регулярно ему отказывала. Не добившись успеха, начальник Отдела 57 ушел на пенсию и посвятил свое время рыбалке.

Леночка прожила долгую жизнь, но так и не вышла замуж. Состарившись, она начала разводить кошек и донимать соседей. Самого любимого кота, она называла Пират. Ходили сплетни, будто Леночка все это время надеялась на лучшее и ждала Якова Игнатьевича.

Что стало с Земским не установлено, однако, по сведениям разведки, ВВС США вскоре после означенных событий, начали разработку нового поколения бомбардировщиков „Стелс“, невидимых не только для радаров.

Пискунова отдали под трибунал, но какие именно обвинения выдвигались против генерала, и что с ним происходило в дальнейшем, неизвестно. Можно смело говорить, что он также исчез.

Вскоре после пропажи Земского и ареста Пискунова, территорию НИИ оцепили тройным кольцом и исследовали при помощи тепловизоров. Затем всех сотрудников срочно эвакуировали, допросили и поместили в карантин. Многоэтажное в обоих направлениях здание института взорвали, а то немногое, что от него осталось, засыпали негашеной известью.

Само собой разумеется, что власти не разглашают причины этих радикальных мер, но местные жители спустя сорок лет все еще рассказывают легенды о невидимых зверях и пугают детей котом по кличке Пират.