Начало после Конца

Начало после Конца (Psyobject).

Часть 1

Война пришла в мир внезапно, никого не предупредив. Как это случилось, и сколько прошло с тех пор времени — забыто навсегда. Известно лишь, что в ней погрязло всё разумное человечество. Земля превратилась в один большой полигон, испытав на себе весь гнев и страх людей. Исчезли государства, города, леса, озёра, реки, всё осталось лишь в воспоминаниях.

Глава 1.

Россия подверглась атаке биологического оружия США, в течении нескольких суток большая часть населения погибла. Европа пала под натиском ядерного воздействия. Страны третьего мира к тому моменту уже перестали существовать: в середине двадцать первого века экологические катастрофы захлестнули весь мир, глобальное потепление достигло своего апогея, землетрясения и наводнения убивали миллионы людей, запасы пресной воды и нефти были на исходе, выживали сильнейшие.

На дворе стоял сто восемнадцатый год со дня "Начала после Конца". За окном светило бледное солнце, было прекрасное зимнее утро. Я проснулся рано, подошёл к окну: с высоты тридцать второго этажа дома, где жили мы, открывался прекрасный вид. Нехотя одевшись, я отправился вниз, выполнять свою каждодневную работу-собирать урожай корнеплодов. Мне было всего шестнадцать, поэтому другой работы мне не доверяли. Так как централизованного электричества уже давно не было, лифты не работали и ходить приходилось пешком, а путь до гидропонических оранжерей, а потом ещё и до складских этажей и хранилищ крайне выматывал за день. В мои обязанности, как и всех молодых, входил сбор урожая, транспортировка его на склады и последующее засаживание новых побегов. Но никто не жаловался, в нашем обществе всё было строго распределено, так уж повелось. Образовалось оно практически сразу после "Конца". В здании в то время находилось сразу несколько НИИ, это был огромный комплекс. Здесь изучали генетику, ботанику, микробиологию и ещё много всего. В нём была куча всевозможного оборудования и образцов, поэтому моим дедушкам и бабушкам удалось выжить и не умереть с голоду. Сейчас в общине проживает около трех сот человек. У нас существует несколько групп людей, выполняющих определённые обязанности, так называемых "Должностей", странное слово. Во главе стоят "Старейшины", они принимают все ключевые решения в общине. За ними следуют "Исследователи", их обязанностью является разработка новых пищевых продуктов, они селекционируют растения, увеличивают энергоёмкость синтезированного мяса, готовят богатые питательные среды и прочее. Далее "Врачи", ну тут думаю всё ясно. Безусловно наиболее значимыми являются "Сталкеры", ими становятся самые отчаянные и храбрые, они единственные, кто покидают пределы, и единственные, кто обычно умирает не своей смертью. Потом идут "Инженеры", "Кладовщики", "Монтажники", "Собиратели" и все остальные.

Существует ещё одна Должность, Должность "Защитников", образовалась она два года назад, когда в город пришли они...

Глава 2.

В сто двенадцатом году произошло радостное событие, когда один из наших смотрителей увидел на крыше одного из соседних зданий (оно было на несколько этажей ниже) людей, незнакомых нам людей. В это никто не мог поверить, кроме нас есть другие. После долгого выяснения мы узнали, что это выходцы из метро, они долго ждали и наконец решили выбраться на поверхность, их было немного. Мы решили им помочь.

Внизу было опасно (по рассказам сталкеров, поверхность кто-то населяет, этим и объясняется их пропажа), мы посоветовали им заблокировать нижние этажи и вскоре объединились — это было грандиозное сооружение, длиной в тридцать метров, подвесной мост. Шло время, мы научили соседей "готовить себе пищу", постоянно общались, слушали рассказы про метро, создавали семьи, рассказывали им про Москву (многие впервые её видели и даже не знали, что живут под великим городом). Так прошло четыре года. Соседи организовывали вылазки в город, обустраивали свой новый дом, снова начинали жить как люди.

Однажды ночью меня разбудила сирена. Такое обычно происходит, если смотровые на крыше или внизу здания кого-то или что-то обнаруживают. На спальных этажах началась суматоха, все нехотя просыпались, сонно бормотали, лениво одевались. Охранный отряд устремился в оружейную, постовые снизу включили прожектора.

— Это не наши, сталкеров нет поблизости! — кричал смотритель старейшине Коптеву.

— Ты уверен?

— Виктор Анатольевич, — подтвердил второй смотритель, — наши радиопередатчики молчат на всех частотах, никаких сигналов.

— Да у нас за пределами сектора только Митяй — за барахлом на юго-запад отправился, да Стриж — тоже где-то в той степи.

— Как далеко от нас? — нахмурился Коптев.

— Километрах в трёх, пешком идут, человек десять, может пятнадцать.

Я стоял и слушал, разинув рот, пока Коптев не окликнул меня:

— Серый, дуй к новеньким, скажи, чтоб все люки задраили, мало ли что, и смотри, не навернись, там ветер сильный.

Я стремглав помчался вверх, выбежал на крышу и поразился необычайной красоте ночной Москвы, такой могучей и мёртвой. Оскалы разрушенных зданий кривились в неистовых улыбках, забитые ржавыми кузовами автомобилей дороги напоминали синюшные паутинки сосудов на теле покойника.Подойдя к мосту я застыл от страха, мне предстояло впервые пройти над этой бездной (парням вроде меня не разрешали ходить через мост), но, вспомнив поручение Коптева, сделал глубокий вдох и помчался к соседнему зданию. На крыше меня уже ждали, это был Николай Лисов, тридцати восьми летний подполковник ихнего спецназа — главный у них вроде, звали его Лисом.

— Что произошло, Серёга, почему сирена? — спросил он.

— Наши… смотрители… чужаки к северу… в нескольких километров… движутся к нам, — задыхаясь, проговорил я.

— Так, чужаки говоришь… хм, а почему тревога, что в них такого опасного?

— Я не знаю, Коптев велел вам закрыть все выходы, на всякий случай, но вообще вам лучше с ним самому поговорить.

— Так мы и сделаем, пойдём.

И мы отправились к Коптеву, вернее Лис отправился, я своё задание выполнил.

Тем временем волнение нарастало, теперь уже не было сомнения, что это чужие, и что они направляются к нам.

Сталкеры любили рассказывать жуткие истории про то, как якобы по ночам в жилых домах слышаться шорохи, а по закоулкам бродят тени. Периодически сталкеры не возвращались с заданий. Однажды по этому поводу даже снарядили поисковую экспедицию. На северо-западе пропала целая группа из шестнадцати человек, они исследовали жилой сектор вблизи Багратионовской, после чего должны были отправиться к Пионерской, там неподалёку находилась военная часть. Отряд был матёрый, с опытом. Они должны были обернуться за двое суток, но не появились и на третьи, не выйдя на связь. Поиски затянулись на сутки, возглавлял экспедицию сам Коптев, так вот, он потом и рассказывал...

—… Обошли мы все окрестности и Багратионовской, и Пионерской, даже до Митино добрались — как сквозь землю провалились, сигналов нет, трупов тоже. Ну, думаем, заблудились. Разожгли вечером сигнальные огни, подождём, думаю, до утра, авось объявятся. Разбили лагерь, поужинали, выставили прожектор лучом вверх (наш сигнал старинный), поставили часовых и улеглись спать. Дежурили по двое, сменялись каждый час. На третью смену часовые пропали. Обыскались, обкричались. та же картина, никаких следов. Вернулись домой, посовещались, решили выяснить, что же в том районе всё-таки происходит, не могут же люди просто пропадать. Оборудовали злосчастный периметр фотокамерами с детектором движения, мол, что прошмыгнёт — а она щёлк! Решили выждать неделю. Прождали, отправились пожинать плоды, а камер и нет. Всё прочесали, как со сталкерами история. Вдруг один из наших, глядь, лежит родимая, разбитая правда, но плёнка цела. Отправили на проявку, шестнадцать кадров отщелкала, правда девять почему-то без вспышки. Но и те, которые со светом получились— никакой информации нам не дали, заинтересовал нас один снимок. Думали сначала тень падает, отбросили его сразу, но потом Киррил Данилыч, помнится, подошёл ко мне с этим снимком и говорит: Вить, глянь в этот угол. Я глянул. Тень, говорю. А он говорит— не тень, он говорит, человек это, Вить. Я пригляделся, и впрямь: шея, плечо, бедро. Лица только не видать. Это что же получается, говорю, это людей рук дело? А чьих же, Вить, дельфинов что ль? Так мы и думали-гадали, что же это за люди-то такие, не видно, не слышно, мистика какая-то. А ребят наших жаль...

Глава 3.

Все были на стороже, я находился на своём этаже и пристально вглядывался в темноту, на крыше что-то кричали, внизу нервно ёрзали лучи прожекторов. Вдруг я увидел силуэт вдалеке, второй, третий, пятый.

— Назовите себя! — раздался голос Коптева в громкоговорителе. В данный момент наверное вся община глазела в окна, стояла гробовая тишина.

— Назовите себя! — повторил Коптев. Сейчас уже отчётливо виднелось очертание шестнадцати, нет, семнадцати человек метрах в трёхстах от здания.

— Назовите себя и цель вашего прихода! — голос Коптева еле заметно дрогнул.

— Не приближайтесь к зданию ближе, чем на сто метров! — скомандовал Коптев, и в ответ на его слова с нижних этажей вспыхнули тонкие нити прицелов и направились на чужаков.Зажглись добавочные галогеновые прожекторы и осветили, казалось, всю округу. Нет, их было не семнадцать, а все сорок, и они по-прежнему продолжали двигаться, будто не слыша слов Коптева.

— Последнее предупреждение! — прорычал он. Зависла напряжённая пауза, я услышал стук собственного сердца, который с каждым разом нарастал.

— Огонь! — я вздрогнул, и в эту же секунду раздался рокот автоматического оружия.

— Прекратить! — рявкнул эхом голос Коптева. Всё стихло.

Но… но где трупы, раненые? Никого нет, будто бы и не было. Я помчался вверх на крышу, там находился Коптев со смотрителями и общался с кем-то по внутренней связи:… как не отвечают, проверь всё сам, Лис, я не буду повторять, проверь...

— Что случилось, дядь Вить? — поинтересовался я.

— Какой я те дядя, и чего ты тут вообще делаешь, ну-ка марш отсюда! — рассердился он, — Позовите мне капитана Вязина, срочно!

Я понял, что-то происходит, не у нас, а там, в соседнем здании, судя по выкрикам Коптева что-то очень нехорошее. Я всё-таки не ушёл, а затаился за вентиляционной шахтой и вдруг увидел, что по мосту кто-то очень быстро движется в нашем направлении. Это был Лис без сомнения, очень уж он выделялся среди остальных подземных своей комплекцией, и до меня долетели обрывки фраз:

— С нижних этажей никто не отвечает, глухо, как в танке. Да, охрана молчит, наблюдатели молчат, народ поднимается на крышу, начинается паника. У нас мёртвая зона, помните, в три этажа, между охранной и жилой, в ней никогда никого нет, своего рода шлюз, когда охрана на вахте, она всегда закрыта снаружи, там сигнальный замок. Так вот, слышите, — он достал из кармана предмет, похожий на брелок, — пищит, слышите, пищит, сука, а охрана молчит. У нас проникновение, Коптев! Не успел он это договорить, как с противоположной стороны раздались душераздирающие крики и странные бульканья, и я увидел, как с той стороны моста повалил народ. Я не выдержал и, выскочив из укрытия, подбежал к Коптеву.

— Что происходит, дядь Вить, Лис?! — они стояли как вкопанные, я обернулся в их сторону и остолбенел. Люди, бежавшие по мосту вселяли ужас, они напоминали сломанных игрушек, с перекошенными лицами, неправильно согнутыми руками и ногами, их конечности были вывернуты в неимоверных судорогах.

— Прожектора на мост! — скомандовал он смотрителю.

— Убирайся отсюда и заблокируй дверь, — прошипел второму. Меня он не заметил, а я всё продолжал смотреть, не веря своим глазам. Они с Лисом ринулись к мосту. Первой бежала Таня, молодая девушка лет двадцати пяти. Лицо её выражало дикий ужас и нестерпимую боль, она волочилась в полуприсяде, изо рта капала пена, откуда-то из затылка фонтанировала кровь. Она упала прямо в руки Лиса, тот с мгновение смотрел на неё, потом с силой отшвырнул, она споткнулась о борт крыши и полетела в пропасть.

— Что ты делаешь? — с удивлением глядя на Лиса, проорал Коптев.

— Руби тросы!

— Что? Ты рехнулся?

— Руби тросы, — сломав голос, взорвался Лис, и не дождавшись реакции Коптева, выхватил мачете с пояса и принялся наносить удары по основанию моста. В это время приближалось ещё двое, Костя — молодой парень и какой-то старик, их движения были ещё более ужасны. И тогда я увидел: из шеи и груди мальчика виднелись два извивающихся отростка, напоминающих чем-то дождевых червей. Из ран пузырилась кровавая пена, на лице мальчика застыла маска смерти. У пожилого почти вся поверхность головы была усеяна чем-то мерзким, явно живым. Это увидел и Коптев. Они уже приблизились на каких-то пару метров к нему, но он действовал незамедлительно. Прямым ударом ноги в грудь он оттолкнул первого, правой рукой выдернув с пояса ПМ, снёс второго и, вырвав из-за спины обрез, разрядил картечь в обоих. После чего сделал два выстрела по контрольным тросам левой опоры моста и, оттолкнув Лиса в сторону, довершил процесс точным выстрелом в последний трос правой опоры. Мост со свистом устремился вниз, унося с собой вопли и стоны. На соседней крыше по-прежнему слышались отчаянные крики и мерзкие звуки, но я этого уже не слышал, перед глазами стало темнеть, меня вырвало и я потерял сознание.

Когда я очнулся, надо мной склонились Лис и Коптев, вид у них был крайне измученный. Я не сразу вспомнил случившееся, но когда память ко мне вернулась, тотчас спросил:

— Что произошло там, что случилось с этими людьми, они мертвы?

— Я не знаю, — вздохнул Коптев, — прошло уже шесть часов, а голоса с той стороны не стихают, мы ведем постоянное наблюдение за соседней крышей — страшно там, — он поморщился.

— А из наших никто не пострадал? Они переглянулись.

— Понимаешь, Сереж, — начал Лис, — некоторые из ваших находились в тот момент там, у нас. Коптев поднялся и вышел.

— И что?

— Твои родители, они как раз… в тот момент, когда это случилось...

— А, да, кстати, где мама? Она обычно вечером дома. возможно собрала поесть отцу, он ведь сегодня на карауле стоит, да Лис? Хотя нет, погоди, он по-моему на втором секторе должен был дежурить, на прожекторах, хотя нет, погоди...

— Перестань, Серёж… я же сказал, они там были, там, понимаешь?

— Погоди, ты хочешь сказать?

— Да...

Я сидел молча, уставившись прямо в лицо Лису, его глаза были наполнены скорбью, я отвернулся и зажмурил глаза до боли.

Прошло уже более двух лет после первого появления чужих и смерти моих родителей, моим опекуном стал Виктор Анатольевич Коптев — глава старейшин общины, для меня теперь просто дядя Витя. Лис возглавил третий отряд сталкеров, именуемый "Сталь" за свою отвагу и напористость. Получили они это прозвище, когда в десятиром добрались до подмосковной военной базы и раздобыли четыре военных грузовика, заполнив их до отказа тяжёлым штурмовым оружием, боеприпасами и топливом. Возвращались они как настоящие герои, организованной колонной по Старому Арбату.

Мы начали снаряжать походы в отдалённые концы Подмосковья с целью встретить других людей и раздобыть какую-либо информацию о чужих. За эти два года по их вине мы потеряли много бойцов, вернее пришлось их потерять. Они пропадали без вести, но потом возвращались, правда несколько в другом обличье. Появлялись они всегда ночью, передвигаясь абсолютно бесшумно. Один раз его заметили карабкающимся по отвесной стене, он долез почти до первой линии(линии всего три, первая начинается на пятом этаже), караульный разрядил пол рожка из станкового пулемета, отстрелив ему руки и раскромсав туловище. Поднялась тревога, все прожекторы устремились вниз. Оно лежало на асфальте неподвижно в луже собственной крови и ошмётков тела. Коптев решил вопреки риску забрать тело и исследовать. Но как только приказ разведгруппе был отдан, внезапно из кровавого месива появилось множество образований, и оно с неимоверной скоростью устремилось вверх по стене. Залп грянул из всех орудий, дрянь просто разлетелась в воздухе. Всю территорию облили бензином и подожгли. Два месяца после этого случая отряды сталкеров не покидали пределы периметра здания.

Все забыли про этот инцидент, чужие перестали появляться, как вдруг один из караульных, Иван Зуев, почувствовал резкое недомогание. Это казалось очень странным, т.к. все возбудители заболеваний были уничтожены вследствие бактериальной атаки. Буквально за два дня его состояние резко ухудшилось, он потерял в весе, напрочь отказывался от пищи, началась сильная лихорадка. Его поместили на карантин, через сутки он впал в кому и умер от остановки дыхания и прекращения сердечной деятельности. Коптев немедленно созвал совещание и распорядился о доскональном исследовании тела умершего, потребовав незамедлительных результатов.

Первым, что заставило задуматься был тот факт, что умерший и был тем караульным, что находился на вахте во время того злополучного случая. Далее учёные доложили о странном факте нахождения личинок паразитических плоских червей во всех лимфоузлах и походу крупных нервов покойника. Позднее они обнаружили их и в головном мозге, причём эти личинки прибывали в анабиотическом состоянии и фонили с интервалом 27-34 мРг/час. Самым странным был токсин, которые они выделяли в малых количествах, он содержал неизвестный природе белок и при воздействии с окружающими тканями, словно мозаику, менял цепи ДНК. Причиной смерти учёные считают отказ всех паренхиматозных тканей вследствие длительной гипоксии. Токсин каким-то образом блокировал поступление кислорода к этим органам.

Коптев скептически реагировал на доклады, но настаивал на продолжении исследований. Группа ученых решила провести эксперимент, поместив тело в саркофаг, для наблюдения за дальнейшим развитием паразитов. Те в свою очередь не заставили себя ждать. По мере их роста токсин становился всё более избирательным к изменению ДНК, и через две недели подросшие личинки начали менять ДНК, словно сговорившись. Тело изрядно разбухло, т.к. паразиты составляли добрую половину всего объема организма, а ДНК клеток начало приобретать пугающий вид: добавилось три параллельных цепи, клетки начали диффузировать влагу и питательные вещества прямо из тел паразитов. По ходу этого процесса было видно, как одни паразиты являются своего рода строительным материалом, другие в свою очередь доминировали и локализовались на участках крупных нервных узлов. Тело оживало. Сотрудники предложили остановить эксперимент, но Коптев настаивал на продолжении. Ещё через сорок восемь часов появились следы посторонней нервной деятельности. Импульсы двигались в головной мозг, не зарождались там, а именно поступали в него, откуда уже по стандартному механизму направлялись через спинной мозг к перифирии. Ещё через сутки к Коптеву постучался начальник проекта.

— Как успехи? Что нового с нашим Франкенштейном?

— Виктор Анатольевич, Иван Зуев стоит сейчас в изоляционной камере вплотную к смотровому стеклу, — заикаясь, произнёс невысокий лысый человек в белом халате, — и смотрит, будто бы видит нас, Виктор Анатольевич, через одностороннее стекло, вы бы видели этот взгляд.

— В контакт вступить пробовали?

— Да, безуспешно.

— Хм, — задумался Коптев, — т.е. вы хотите сказать, что изучили механизм этого перевоплощения полностью, теперь нам всё известно?

— Похоже, что так. Американцы подвергали высочайшим излучениям радиации один очень редкий вид плоских червей, считалось, что они невосприимчивы к ней. Все очень сильно ошибались, черви начинают выделять побочный продукт гамма лучей высочайшей концентрации в виде токсина. Т.к. он имеет белковую основу, организм переносит его с лёгкостью, однако та генетическая информация, которую он несёт, может превратить живой организм в… я даже не знаю во что.

— Т.е. вы хотите сказать, супермутация?

— Супермутация — это не определение для этого феномена, слишком мягко сказано.

— Так-так, подождите, так что же нам с ним делать? Удалите из камеры кислород, создайте вакуум.

— Мы создавали все критические состояния в камере: вакуум, жидкость, высокие, сверх низкие температуры — существо распадается на фрагменты, затем собирается воедино, то, что сейчас наблюдает по ту сторону стекла вообще трудно назвать чем-то.

— Оно проявляет физическую активность?

— Нет, Виктор Анатольевич, совершенно спокойно.

— Хорошо, вы свободны, позовите Лиса.

В конечном итоге было решено ликвидировать существо, поместить в ёмкость для хранения радиационных отходов и вывезти за пределы окрестностей. Поручили это отряду сталкеров Лиса. Предварительно облачившись в биозащиту и с последующей дезинфекцией и полным медицинским осмотром.

Глава 4.

Мне исполнилось двадцать, когда я стал сталкером. После полугодовой тренировки за успехи меня назначили в отряд Лиса, я сталь одним из бойцов "Стали".

За окном был сто двадцать второй год. Чужих больше не было, сталкеры, как один, возвращались с заданий, казалось, проблемы закончились.

Однажды утром Коптев вызвал "Сталь" к себе в кабинет. Мы зашли, поздоровались и присели.

— Доброе утро, ребята, у нас новости.

— Какие? поинтересовался я.

— А вот это вам и предстоит узнать. Как известно, в радиусе нашей пеленгационной системы, то есть шестьсот кимолетров в поперечнике, нет ничего живого, ну или по крайней мере разумного. Так вот, вчера ночью наши радисты засекли сигнал примерно в двухстах сорока километрах к югу от нас. Ничего конкретного, попытались настроиться на их частоту — безуспешно. Сигнал фиксировался ещё дважды, местоположение не менялось. Я думаю, вы уже поняли своё задание?

— Сроки? — сухо спросил Лис.

— На ваше усмотрение, главное — вернитесь.

— Боеприпасы, техника? — уточнил Бык, здоровенный детина с наидобрейшим лицом.

— На ваше усмотрение.

— Какие наши действия в той или иной ситуации? — заулыбался Енот, специалист по подрывной деятельности и разведке, невысокий, коренастый блондин с хитрыми чертами лица и воровскими повадками.

— Я же говорю, на ваше усмотрение, мне нужна информация.

— Когда можно приступать? — поинтересовался Мышь, самый сдержанный и спокойный из всех членов группы, самый меткий стрелок в общине и прекрасный человек в целом.

— Выезжаете завтра на рассвете, если других вопросов нет, то можете отдохнуть и расслабиться до восхода.

Все дружно встали и отправились к двери, обсуждая, сколько можно сегодня выпить самогона, чтобы потом попасть пальцем в курок и при этом ещё поймать вылетевшую гильзу на лету, когда Коптев вдруг добавил:

— Ах да, Сергей, ты остаешься.

— Что?!

— Приказы не обсуждаются.

— Но ведь...

— Ступай!

Это был удар ниже пояса, весь оставшийся день я сидел у себя, проклиная старика за его беспокойство. Ведь я уже взрослый, пускай не такой опытный, но тем не менее. Я просидел в раздумьях до глубокой ночи, но потом строго для себя решил — наплевать, будь, что будет, ведь не съест меня за это старик.

Пробравшись в оружейную, я собрал всю амуницию в сумки, проскользнул на крышу, смотрители дремали. Зацепив карабин на тыльной стороне здания, начал спуск. Это заняло у меня добрых полтора часа. Спустившись, я по очереди одел первый пластинчатый бронежилет, затем тефлоновый, закрепил защитные пластины на ногах и руках, установил кевларовые сочленения на локтях и коленках, обул ботинки, прикрепил прибор для очистки кислорода на груди, одел защитную маску, подключив к прибору и поставив в режим вкл. Одел шлем, закрепив его к внешнему бронежилету, нацепил походный ранец с провизией и боеприпасами. По очереди поставил в ножны АК-49 за спину, два ПМ по бокам на пояс, армейский нож под левую руку. Я был полностью готов и, пока не начало светать, уклоняясь от прожекторов, нашёл себе укрытие рядом с гаражом. Начало операции планировалось на шесть утра, оставалось около полу часа, главное, чтобы меня не спохватились раньше.

Металлические ставни гаража пришли в движение, оттуда выехали два грузовика и остановились. Ребята были похожи на фантастических персонажей: все в тяжёлой броне, с первоклассным оружием, их шлемофоны напоминали головы диковинных насекомых, с обзорными экранами и прочими прибабахами. Каждый мастерил броню сам, как говорится кто-чего найдёт. У меня же была стандартная сталкерская амуниция, собираемая в местном КБ. "Эээх, хочу быть таким же". Последним показался Бык: тяжело передвигая своё итак огромное тело, облаченное в полутонную броню с механическими усилителями движений и собственным внутренним жизнеобеспечением (однажды он нарвался на полчище мародёров под Питером во время спасательной миссии, с тех пор отдает должное защите). За его спиной высилось сочленение двенадцати — стволовой пушки, работающей на дизельном двигателе, с миниатюрной системой противовоздушной обороны ("Мало ли что", — говорил он). Они загрузили всю провизию в грузовики (машины были переделаны до неузнаваемости и напоминали скорее танки, чем средства передвижения). Двери гаража начали свой обратный ход, со всех окон махали руками: да, они и впрямь герои. Когда машины завернули за тыльную сторону, я ринулся изо всех сил. Здание уже скрылось из виду, я начал отставать, когда вдруг второй грузовик вдарил по тормозам. Первый последовал его примеру и тоже остановился. Из второй машины выскочил Енот и по внутренней связи громко рассмеялся:

— Копчёный Младший, как же мы без тебя?!

Из первого грузовика выскочил Лис и спешно направился ко мне.

— Что это за самодеятельность, не подчинение приказу, хочешь старого до инфаркта довести, а?

— Ничего я не хочу, — сняв шлем, заорал я, — если я пасынок Коптева, за меня трястись надо, как за немощного или убогого?

— Ты отправляешься обратно, немедленно, — чуть успокоившись, проговорил Лис.

В это время к нему подошёл Мышь и рукой отстранил назад.

— Успокойся, Лис, ты бы на его месте был, чего ты в самом деле, тем более, что парень с нами, если я поручусь за его безопасность — ты забудешь про его присутствие?

Лис долго стоял молча, потом коротко выпалил:

— Ладно, поехали, только без героизма и самопожертвования.

Ко мне приближался Бык, я услышал рёв мотора. Он подошёл вплотную, дёрнул из-за спины свою адскую машину и поднёс к моему лицу. Это напоминало сверло, сверло диаметром в сорок сантиметров. Поток ветра, создаваемый вращением этого адского создания ручной работы чуть ли не сбил меня с ног. По внутренней связи раздался спокойный и добрый голос:

— Не шали, а то накажу, понял?

Я молча кивнул, он закатился звучным смехом, так обычно смеются маленькие дети, и мы, смеясь во весь рот, отправились по машинам.

Глава 5.

Движение по Москве не принесло трудностей, мы здесь знали каждый закоулок: пустынные улицы, кучи разбитых машин, поваленных фонарных столбов и прочего мусора. Я ехал с Мышью и Енотом, компания подобралась весёлая: Енот всю дорогу травил пошлые анекдоты, а Маус (так его ласково называли) скептически отзывался о необходимости держать такие гадости у себя в голове. Во втором грузовике было гораздо скучнее, Лис всю дорогу тянул заунывные песни, а Бык целиком и полностью отдавался сну, об этом свидетельствовали постоянные посапывания и посвистыванию в шлемофоне.

На выезде всё тоже оставалось по-прежнему, однажды только, пробираясь по ухабистой местности, бывшей раньше по-видимому лесом, сработал датчик движения. Мы остановились, выбрались наружу и стали оглядываться. Перебрали все спектры видения: проверяли радиационный фон, датчик сердцебиения — окрестности были абсолютно необитаемы. Вдруг вдалеке промелькнуло что-то серое.

— Смотрите, смотрите туда, — закричал я. Все обернулись и помчались в сторону объекта, оставив Быка охранять транспорт. Это был зверь, причём судя по внешнему виду, обычная кошка. Кошка, очень странно.

Зверя поймали силком и принялись рассматривать.

— Кошка, ребят, вернее кот, не верю глазам, — удивился Енот.

— Погоди, — насторожился Лис, — А ну-ка, — он навел на животное тепловизор, долго вглядывался, навел на нас, потом опять на зверя.

— Все в сторону, брось силок, огонь по твари!

Мышь резко откинул силок, и, достав из-за спины крупнокалиберное ружье, пустил короткую очередь. Брюхо зверя разверзлось и всех окатило чем-то, похожим на крупу.

— Паразиты, все в сторону! Бык, огнемёт, живо!

Не очень приятно, когда тебя поливают клубами напалма в течении нескольких секунд, однако, как потом пояснил Лис, он однажды встретился с подобным существом, это был кролик. Его приятель решил погладить милое создание… смерть была долгой и мучительной. Его съели заживо, оставив лишь кожный покров, что-то вроде чучела. Единственное спасение от подобного — воздействие высоких температур.

Об инциденте решили сразу забыть и больше не вспоминать, тем более, что до пункта назначения ещё более, чем пол пути. Когда начало темнеть, нам предстояло проехать ещё сорок километров и мы решили не рисковать. Выбрав наиболее безопасное место на открытой местности, мы состыковали грузовики, включили все системы защиты и погрузились в сон.

Разбудил меня Лис.

— Нам пора отправляться, одевайся, у тебя пять минут.

Наконец мы добрались до предполагаемого квадрата поиска. Достали всё необходимое и, разделившись по периметру, начали прочёсывать местность. Меня отправили с Мышью. Всю дорогу мы молчали, сосредоточившись на показаниях приборов, изредка переговариваясь с остальными по внутренней связи. Прошло чуть больше двух часов и датчик движения уловил едва ощутимый сигнал. Оповестив всех, мы встретились в указанной точке и продолжили движение вместе. Неподалёку показалось небольшое строение, похожее внешне на бункер. Никакой опасности поблизости не наблюдалось. Мы выполнили боевое построение и двинулись вперед, до здания оставалось около ста метров, когда перед нами появился человек. Он возник будто бы ниоткуда и приветливо замахал руками.

— Всем оставаться на местах, — скомандовал Лис, — Мышь, держи его на прицеле. И Лис сделал похожий жест, давая понять, что у нас мирные намерения. Человек стал приближаться, он был одет в лёгкую броню, явно с примесью огромного количества электроники, на голове был шлем с забралом, при нем не было никакого оружия.

— Мышь, опусти ствол, он не вооружён, похоже старику принесём хорошие новости, поблизости есть люди и они достигли огромных успехов судя по всему.

Между этим человек продолжал приближаться, мы попробовали выйти на его частоту, но поймали только помехи, я стал трудно разбирать речь по внутренней связи, кто-то настроился на другую частоту или что-то в этом духе. Лис выдвинулся навстречу незнакомцу, тот, подойдя совсем близко, распахнул руки в дружественном объятии и крепко обнял Лиса. В шлемофоне окончательно пропала связь. Мышь переглянулся с Енотом и в этот момент незнакомец разжал руки. Тело командира обмякло и начало сползать по торсу человека, оставляя за собой тёмно-алый след. Ни секунды не мешкая вся команда вскинула оружие. Доля секунды и Енот упал на колени, его голова медленно отклонилась назад и запрокинулась, брызнул фонтан крови. Мышь с силой толкнул меня назад и прокричал:

— В машину, быстро!

В этот момент Бык ринулся к убийце и, приставив раскрученный барабан вплотную к его груди, нажал на гашетку. Зрелище было страшным, тело Быка после очереди превратилось в сито и двигатель адской машины заглох.

Я подбегал к машине, когда заметил, как Мышь точным выстрелом снёс голову незнакомцу, но тот продолжил движение без каких-либо изменений. Второй выстрел угодил в колено, вырвав клок из ноги, оголив металлический каркас.

— Заводи, заводи, — кричал Мышь, продолжая целиться. Третий выстрел оказался последним. Я гнал изо всех сил не разбирая дороги, не глядя в боковое зеркало, я знал, что все они мертвы и нам осталось недолго.

Часть 2

Глава 1.

Должно быть я заблудился. Прошло уже четыре часа, с тех пор, как погибли мои друзья, я ехал по проселочной дороге, ведущей на запад. Судя по данным радиолокации, я двигался по направлению к Наро-Фоминску. Датчики молчали, вокруг было тихо, я начал приходить в себя. Топливо подходило к концу, стрелка плавно плыла влево, мигал красный диод. "Что делать дальше, как сообщить о неминуемой угрозе?"

Остановившись, я достал последнюю канистру бензина и начал заполнять бак. Вдалеке сзади показался объект странной формы, матово-чёрный, он приближался с большой скоростью. Решив не рисковать, я отбросил канистру и, забравшись в грузовик, изо всех сил дал по газам. В радиоэфире вновь зашипели помехи, я понял — это за мной, это погоня. Через несколько минут объект приблизился настолько близко, что я без труда смог разглядеть: транспорт был гусеничный, по бокам виднелись стволы автоматических пулемётов, сверху возносилась башня, усеянная странными приборами. Формы преследователя были необычайно гладкие, он представлял собой эллипсоидный объект правильной формы. Раздался выстрел, автомобиль пошатнуло, я чуть не потерял управление. За ним последовал второй и третий, в двигателе что-то бахнуло, и грузовик перешёл на холостой ход, неумолимо теряя скорость. Вдалеке за поворотом я увидел огромное строение, дорога вела к нему. Его ограждали могучие стены, разделённые по-видимому сторожевыми башнями. В голове промелькнула мысль: это не машины, лишь бы дотянуть.

Со стороны крепости раздался залп, лобовое стекло треснуло, крошки стекла ударили по шлему, мимо меня пронеслось несколько огненно-белых вспышек и мои преследователи исчезли в ярком сиянии. Грузовик остановился метрах в ста от спасительных стен. Я выбрался из машины и, подняв руки, отправился вперед. Из башен на меня смотрели дула, на земле по периметру вокруг стен виднелись системы дотов, а в стенах зияли бойницы для ведения перекрёстного огня. Это действительно больше походило на крепость.

Подойдя к центральным воротам, я остановился, снял шлем и крикнул:

— Спасибо, что спасли меня.

Зазвучал громкоговоритель:

— Сними с пояса нож и порежь руку.

Я не понял приказа, но решил подчиниться. Достав кинжал, я изо всех сил полоснул себя по перчатке, хлынула кровь, я вскрикнул и съёжился. Гигантская дверь начала съезжать в сторону, за ней появился человек. Он был почти вдвое выше, на нём блестела пластинчатая кираса, усеянная приборами. На голове красовался искусно сделанный шлем, напоминающий своим видом орлиную голову. Он сделал шаг в мою сторону, раздался звук сервопривода, я отшатнулся назад и побежал прочь, что есть сил. Тогда он рявкнул:

— Стой, парень, мы спасали тебя не для того, чтобы прикончить. Стой, кому говорю!

Я его не слышал, перед глазами стояла картина гибели отряда, то невообразимое спокойствие, с каким машина уничтожила четырёх профессиональных бойцов. Я очень боялся их участи. Из-за спины раздалось:

— Антон, догони его, пропадёт ведь парень, говорю же догони, давай живее.

Я вновь почувствовал за спиной звук сервомоторов и, обернувшись, увидел преследователя. Это было существо с телом человека и шестью конечностями. Оно перебирало руками или ногами, неумолимо приближаясь ко мне. Прыжок, удар, я упал на землю и увидел перед собой два зеленых окуляра, предположительно глаза, наводящих фокус. Монотонный голос произнес:

— Вставай, Карлос хочет с тобой поговорить, и не вздумай снова убегать, я же всё равно догоню.

Глава 2.

Все-таки это были люди, не совсем люди, мутанты, напичканные железками — выходцы с пограничной Европы.

Общество было равным, но важные решения принимались Карлосом, шведом русского происхождения. По рассказам, он был лишен чуть ли не половины своего тела, все остальное дополняла электроника. Антон (мой преследователь) вовсе был бестелесен, его организм представлял собой участок головного мозга, покрытый черепной коробкой, питаемый остатками сосудистого пучка в основании черепа. Всё остальное — ну вы поняли.

Все они, спасаясь от летящей с неба смерти, попали в подземный бункер на востоке Польши. В нём оказалось много научных светил Европы и России. Многие из них занимались насущными проблемами человечества и угрозой неизбежной войны. По техническим причинам герметичность шлюза во время закрытия створок нарушилась, и люди подверглись медленному, но смертоносному воздействию той отравы, которая заполоняла всё вокруг.

Их было около ста человек, предпочтительно зрелые люди и очень мало семей. Попадались внешне нормальные люди. Одним из них был Ричард Грэй, англичанин, профессор био и кибер генетики, приехавший в злополучный день на конгресс имени Геккеля-Мюллера, проходивший в Польше. Он довольно сносно говорил по-русски и поведал всю эту историю:

—… Мы жили в окрестностях Польши, в одном из бункеров, на поверхность не выбирались, запасы пищи были рассчитаны на пару десятков лет. Среди нас были разные люди: одни, как Карлос с Антоном, не способные к размножению, другие, имеющие незначительные репродуктивные отклонения. В один прекрасный день с нами по радиосвязи вступили в контакт неизвестные. Они уверяли, что угрозы больше нет, и что нам необходимо открыть заслонку. По своей наивности мы так и сделали. Ты уже видел их. В тот день погибло много людей. Битва была неравная. Они буквально рвали всех на части, мы уничтожили лишь пятерых. Нам пришлось спасаться бегством, в нашем распоряжении был летательный аппарат. Спаслось не более тридцати человек. Мы долго искали пристанище, пока не наткнулись на это место, раньше здесь находился оружейный завод, поэтому территория настолько хорошо защищена. Мы без труда нашли всё необходимое оборудование для дальнейшей жизни. Более десяти лет окрестности были пусты, мы начали делать вылазки для поиска пищи и лекарств, но один из наших отрядов не вышел на связь, и тогда стало ясно, что мы не одни. По началу они не решались нападать, пару раз пытались выйти на связь, называли себя беженцами с юго— запада, но мы уже знали, что это машины. Первое открытое наступление произошло около года назад, их было не много, шесть или семь единиц, внешне напоминали людей, но двигались крайне быстро, сомнений не было. Мы обладаем импульсным оружием, поэтому нам удалось выстоять. Изучив останки, мы выяснили, что их броня состоит из сплава аргона и титана, с примесью урана, она отличается необычайной прочностью и лёгкостью, обычное огнестрельное оружие её не берет, поэтому их так трудно уничтожить. Признаков искусственного интеллекта мы не обнаружили, это рабочие саморазвивающиеся программы с признаками аналитической оценки окружающей среды и используются они как автономные боевые единицы. В качестве источника энергии противник использует батареи ядерного синтеза, они фактически вечные. Самое интересное — их оружие. В их корпуса встроены воздушные турбины нагнетания, набирая воздух в специальную ёмкость, они создают давление в сотни атмосфер, затем в ход вступает электромагнитный генератор, который создает магнитное поле в области с повышенным давлением. Камера нагнетания имеет возвратный клапан, который переходит в узкое дуло, длиной сантиметров в двадцать. Сверху на нём смонтирован прибор, создающий противоположный заряд спиралеобразного вида. Он создаёт своего рода защитное поле, защищающее от разрыва и придающий дополнительное ускорение. В момент выстрела в патронник подается патрон, состоящий из бериллиевого сплава. Скорость на вылете достигает сорока километров в секунду. Ускорение, придаваемое действием магнитных сил увеличивает её в шесть раз каждые сто метров полёта. Один такой выстрел способен пробить оградительное сооружение толщиной в четыре метра, человека в защите, и вылететь с противоположной стороны здания. Поэтому мы решили оборудовать наши стены автоматическим оружием, управляемым с центрального бункера. Это решило часть проблем, однако после последней стычки мы потеряли восемьдесят процентов всех защитных систем. Мы начали вести разработки по сооружению действенной брони. В основу легли разработки двух наших молодых учёных, Питера и Фрэнка из Англии. Они предложили использовать так называемые ловушки, которые сами и изобрели. Принцип действия этих приборов необычайно сложен, они автоматически определяют объекты, траектория которых угрожает зданию и скорость которых превышает 5 км/с и создают на пути участок антиматерии, поглощающий часть пространства в необходимый момент времени. Защита работает как часы, не нуждается в энергозатратах и полностью автоматизированна.

— Хм, неплохо, — удивился я, — можно сказать, что вы неуязвимы?

— Можно сказать и так, — рассмеялся Грэй.

— Вы понимаете, мистер Грей, что моим родным и близким угрожает опасность, у нас нет никакой защиты против этих тварей, если начнётся схватка — у них нет ни малейшего шанса?

— Да, Сергей, я это понимаю, но что ты в таком случае предлагаешь? Мы не сможем предоставить убежище всем, а технология ловушек находится в строжайшем секрете, мы не можем допустить, чтобы машины ей завладели, ты ведь понимаешь, что случиться в подобной ситуации?

— Да, я прекрасно понимаю, но мне необходимо предупредить их об опасности, они, вернее мы сами решим, что с этим делать.

— На территории нашей базы есть аэродром, ты наверное его заметил, он на восточной окраине. Так вот, у нас есть две боевые летательные лопастные единицы. Мы используем их для патрулирования близлежащей области, я могу договорится, ты знаешь точные координаты?

— Да, конечно.

— Уже поздно, скоро стемнеет, отправишься завтра, патруль начинается в полдень.

Глава 3.

— Виктор Анатольевич, наш радар засёк движение с юга, — смотритель зашёл без стука, — объект средних размеров, приближается с большой скоростью.

— Готовьте всё необходимое, — Коптев сидел в своём кресле, его голос был абсолютно спокоен и звучал пусто, лицо ещё больше постарело.

— Системы ПВО?

— Да, да и их тоже, как всё сделаете, доложите.

— Хорошо!

Я впервые летал на вертолёте, хотя по словам пилота, высота была небольшой, вид был потрясающий. За окном сверкало огромное полуденное солнце, небосвод слепил своей голубизной, внизу виднелись крошечные здания, уходящие до самого горизонта. Это была Москва, её вид пленил, представлялось некогда былое могущество этого пустынного ныне города. Со мной отправился Карлос.

— Слушай, Серёг, а ведь твои походу думают, что ты это… того? — его голос отдавал синтетикой и изрядным акцентом, особенно пугал смех.

— Ну да, мы должны были вернуться давно, на связь не вышли, о чём ещё думать.

— А родные то есть?

— Есть, то есть нет, вернее есть… опекун.

— Ясно, а кто такой, сердобольный дедушка? — он опять засмеялся.

— Ну да, вроде как главный у нас.

— Ого! Да ты оказывается важная персона, и как же он тебя на такое задание отправил?

— Да он не отправил, я сам.

— Ага, неподчинение приказу значит, или у вас там всё на честном слове построено? — он опять взорвался ржавым смехом.

— Ну да, полувоенный режим, иначе никак.

— Ладно, сейчас потрещим с твоим батяней, что-нибудь придумаем, не слушай Грэя, я человек военный и гражданских в беде не оставлю.

— Спасибо, Карлос.

— Что значит спасибо, благодарить пока не за что, а когда будет за что — будешь у меня в долгу! — и снова он не выдержал и рассмеялся.

— Виктор Анатольевич, это вертолёт! — смотритель опять ворвался без стука.

— Что!? — Коптев буквально вскочил из-за стола, — на связь выйти срочно!

— Хорошо, попробуем.

— Резервный отряд на крышу, полная боевая!

На крыше зияли дула зениток, копошились люди, Коптев стоял, впиваясь глазами в бинокль. Вертолёт приближался.

— Карлос, я вышел на их частоту.

— Дай-ка мне трубочку.

— Назовите себя? — в трубке раздался хриплый голос старика.

— С кем имею честь? — деликатно ответил Карлос.

— Виктор Анатольевич Коптев, пятидесяти — этажное здание перед вами (пояснил он).

— Карлос, Эмиль Карлос, у нас есть кое-что для вас.

— Конкретнее — сухо уточнил Коптев.

— С нами, Сергей, знаете такого?

Некоторое время в трубке было тихо, Карлос дал мне трубку.

— Дядя Вить, это я, со мной всё в порядке.

— Какого чёрта ты, — перебил он, его голос дрожал, — я тебе дам, щенок, ты у меня поиграешь ещё в войну, дай трубку этому, Карлсону.

— Подождите пару минут, мы освободим крышу.

— Хорошо, дайте знать, когда будете готовы, мы заходим на посадку.

Глава 4.

Мы сидели в кабинете Коптева, рассказывая о событиях, он задумчиво слушал, вникая в детали.

— Где находится центральный штаб, откуда они лезут? — спросил он.

— Нам известно, что вся ближайшая Европа находится под их контролем и по некоторым сведениям северная Америка. И вот несколько лет назад они появились и в России.

— Как вы думаете, Карлос, сколько им понадобится времени, чтобы обойти вашу систему защиты? — с лёгкой иронией спросил Коптев.

— Не могу сказать точно, может пять лет, может пару дней, на всё воля случая. Известно одно — когда они её преодолеют, у нас не останется шансов, как в принципе и у вас, — немного помедлив, сказал он.

— Дядя Вить, нам нужно уходить, останемся здесь — погибнем все.

— И куда нам идти, умник? — не выдержал Коптев, — Может сам решишь, что нам делать дальше?

— Парень прав, Виктор Анатольевич, — вздохнул Карлос, — Хватит пяти, шести единиц, чтобы сровнять это здание с землёй, вы не представляете их в действии.

— Хорошо, вы, как человек представляющий, что можете нам посоветовать?

— Я бы на вашем месте, — Карлос помедлил, — рвал бы отсюда на север ко всем чертям, собраться мы вам поможем, транспорта у нас достаточно, а там глядишь, обнаружите людей, найдете новый дом.

Коптев погрузился в раздумья, мы с Карлосом решили ему не мешать и отправились на крышу.

— Старик в серьёзных противоречиях, — заметил он.

— Ещё бы, всю жизнь здесь прожил, да и я тоже, все мы.

— Ты же сам видел, что это за чудовища, какие сомнения, — удивился Карлос.

— Да нет, сомнений никаких, просто грустно всё это, тяжело ему. Дай ему волю — он бы без раздумий амбразурой за эти стены встал.

— Ну знаешь, ты уж выбирай, либо грусть, либо смерть. Ладно, пора возвращаться, вечером вернусь, а вы пока всё обдумайте как следует. Убеди старика, Сереж.

Не успел он договорить, как услышал крик со стороны вертолёта.

— Карлос, тебя Грей по телефону, что-то у них стряслось, что-то очень нехорошее!

Карлос сорвался к вертолёту, где его встречал пилот с трубкой в руке, и принялся нервно что-то высказывать. После нескольких минут разговора Карлос швырнул трубку в кабину, разбив ее вдребезги и помчался ко мне.

— Вот и доигрались, чёрт побери! Вот и влипли! Вот, мать его, и дождались!

— Что? Что случилось? — я понял, что произошло что-то ужасное.

— К Коптеву, быстро!

— Подкоп, мать их, просто подкоп, — не унимался Карлос, — просто взяли и прорыли, сукины дети, посредь бела дня вылезли, кроты грёбанные!

— Какова ситуация на данный момент? — Коптев, казалось, был нисколько не удивлен.

— Ситуация? Глухая оборона на литейном, как собак прижали. Из-под земли другие совсем вылезли, не те, что раньше встречались. Больше раза в три, ведут себя гораздо разумнее. А самое главное… не берет их ничего.

— Как нам быть? — я почувствовал, что начинаю паниковать.

— Лететь сейчас туда бессмысленно, собьют, да и оружия на борту почти нет, ждать будем, пока на связь не выйдут, если выйдут вообще.

В шлемофоне Карлоса раздался голос, знакомый очень, сухой и без эмоций.

— Антон? Где ты? То есть как? Координаты? Да где ты есть-то? Сколько? У них там жопа полная. Двигайся строго на север, я свяжусь с пилотом, скажу, чтоб вертолёт поднял, должен увидеть. Как увидишь — дуй к дому, что под ним, я тебя встречу.

Карлос отдал приказ пилоту и помчался вниз, я последовал за ним. Мелькали пролёты этажей, я ловил глазами испуганные взгляды, все начинали догадываться о наступающей беде. Пару раз меня останавливали, пытаясь выяснить, что случилось. Я отмахивался и бежал дальше. Мы добрались до заглушки и через пару минут стояли возле здания, над крышей парил вертолёт. Вдалеке показался БТР.

— Это Антон, — крикнул Карлос.

— Не стрелять, — крикнул я на пост, — Свои!

БТР мчался на полной скорости, поднимая столбы пыли, Антон очень умело управлял машиной. Рёв двигателя стих, заслонка отворилась и из БТРа показалось паукообразное тело Антона.

— Эмиль, связь прервалась пять минут назад, они прорвали оборону.

— Чёрт, — заорал Карлос, — грёбанные куски железа!

— По дороге, километрах в пятнадцати я заметил десять, может двенадцать единиц, но это совсем другие модели, они...

—… Они больше, лучше вооружены, броня серьёзнее, Грей предупредил о них. Значит так, Серег, доложи Коптеву о приближении врага, потом дуй на крышу, мы с Антоном будем чуть позже.

— Что значит на крышу? — я не понял намёка.

— Просто жди там, разберёмся потом, время не теряй.

Коптев, как я и предполагал, наотрез отказался покидать здание.

— Об этом не может быть и речи, Сереж, у нас отличная оборона, мы дадим достойный бой, я в этом даже не сомневаюсь.

— Но дядя Вить… Виктор Анатольевич, у нас шансов нет, есть только время, мало времени, очень мало. Вы уповаете только на то, что они просто не знают, что их ждёт неминуемая гибель!

— Так или иначе, Сергей, но пока я здесь главный и решения принимать мне, а я уже всё сказал. Где Карлос?

— Они с Антоном на крыше, меня ждут.

— Трусливые крысы, и ты с ними? Тогда проваливай, разговор закончен. Проваливай, говорю, это приказ!

Я не стал с ним спорить, лишь у двери обернулся, поняв, что на душе у Коптева. Его мутные старческие глаза смотрели сквозь меня, выражая безысходность и скорбь, он не справился, он проиграл.

На борту вертолёта места хватило бы лишь пятерым-шестерым, а при начавшейся панике его бы и вовсе не оказалось. Ему важно, чтоб покинул крышу именно я.

— Удачи, дядя Вить, храни вас Бог.

— Ступай, — он облегченно вздохнул, убедившись, что я его понял.

— Прости, Сереж, — произнес он, отворачиваясь.

Глава 5.

Карлос с Антоном уже находились внутри, пилот поспешно заводил двигатели. Я выскочил на крышу и, стараясь не глядеть в глаза смотрителям, помчался к ним.

— Мы дозаправили вертолёт, баки полные, курс строго на север, связь вырубим, чтоб не засекли, со всеми попрощался?

— Да, со всеми, — я потупил взгляд, ведь больше я никого из них не увижу.

Мы поднялись и, заложив набок, отправились на север. Через несколько минут здание скрылось из виду, и мною окончательно овладела печаль.

Внизу, сквозь дымку облаков проглядывали выжженные равнины, изредка мелькали остовы разрушенных зданий и русла высохших рек. На борту царило безмолвие.

Я перевел взгляд на Карлоса. Тот всю дорогу копался в своем рюкзаке, явно что-то искав. Наконец, по-видимому найдя, принялся отстегивать заклепки своего панциря. За защитными пластинами показался мускулистый торс. Глубокий шрам уродовал его тело от левой ключицы до низа живота. Множество дренажей, будто пиявки, присосались к телу, куча проводов и всевозможных датчиков закрывала область сердца. Сняв наплечники и освободив руки, он осмотрел себя. Левой руки не было вовсе, ее заменял очень сложный по виду протез: непонятные колбы в основаниях суставов, различные трубки, теряющиеся в основании плеча, множество сервоприводов .

На правой руке в области предплечья виднелся вживленный дисплей. Карлос пристально на него посмотрел и снова начал что-то искать в рюкзаке. Вынув из него пачку ампул, он достал одну, набрал содержимое в шприц, и, открыв заглушку фистулы на запястье, ввел содержимое внутрь. После чего опять взглянул на дисплей, и начал одеваться. Заметив мой взгляд, он поинтересовался:

— Что Серёг, как я тебе? Урод уродом, да? — и грустно улыбнулся

— Да нет, Карлос, я не об этом думал? — я не хотел показывать своего смущения.

— Да ты на лицо на своё посмотри, как-будто смерть увидел, хочешь, шлем еще сниму? — и его синтетический голос вновь выдал порцию ржавого смеха.

— Извини за вопрос, Карлос, это всё мутация с тобой сделала?

— Нет, Серёг, мутация тут не причём. Грэй тебе рассказывал как мы повстречались с машинами, там, в Польше? Так вот это всё они, мать их. Грэй меня вытащил. Я отступление прикрывать остался, когда наши к взлетной площадке отправились. Тварей мы в бункере замуровали, аварийно закрыв заслонки. И тут одна из этих гадин через вентиляционную заглушку вылезла. Ну вот и пришлось мне эту гадину до конца держать. Удержал. На борт меня чуть ли не по частям погрузили. Во время полета сердце раз десять заводили, кровь все сдавали, Грей переливал. Еле дотянул в общем. Когда приземлились, меня в опер блок определили, благо на оборонных заводах такие имеются. Можно сказать, по кусочкам Грей меня собрал, дескать, такой хороший я человек, что мне умирать никак нельзя было.

— Прости, что напомнил, Карлос.

— Да нормально все, знаешь зато, как я его?! До последнего винтика суку разобрал, хрен соберешь, — Эмиль явно гордился.

— А Антон, почему он такой? Неужели тоже в бою его так?

— Антон? Нет. Он таким родился. Двое их было. Братик его при рождении вовсе головы не имел, рудиментарное телце только. А Антон сращен с ним был, одна головка, да глазки с ротиком. Думали мертворожденные оба, но вдруг Антон глазки-то открыл и кричать принялся, беззвучно правда, связок то нет. Наши врачи с ним пол года колупались, много сил отдали. Как ни как первый ребенок живым в бункере родился. Все передовые технологии задействовали. Зато теперь всех нас переживёт. Парень он хороший, добрый.

— А брат его?

А брат умер через несколько минут, кровообращение у них одно на двоих было.

— Карлос, а с чего взяли, что Антон мальчиком родился?

— А чёрт его знает, мать еще до рождение его так окрестила, если хочешь — сам у него спроси, он тебе ответит, будь уверен, — и Карлос опять засмеялся.

— А мать где? — я осекся.

— А мать в бункере осталась. Не добежала до площадки.

— Жалко мне вас всех, Эмиль, бежите постоянно без оглядки, не оборачиваясь.

— Ты, Серег, лучше своих пожалей, им бежать некуда, тяжело придется, — он вздохнул.

— Слушай, Карлос, — перевел тему я, — А куда летим-то вообще? Не будем же колесить, пока топливо кончится?

— План, значит, такой: как только улетим к чертям собачьим от этих гребанных событий, тогда начнём думать по-существу, устраивает?

— А, да, вполне..

Я не заметил как уснул. Темнота начала рассеиваться и передо мной появился Карлос. Его тело как-то странно двигалось, казалось неуклюжим. Он медленно приближался ко мне. За его спиной показался Антон. Карлос подошёл вплотную, я увидел своё взволнованное лицо в отражении его шлема.

— Что произошло? — спросил я их. Все трое молчали. В воздухе раздалось заунывное пение, напоминающее церковный хор со старой магнитной кассеты. Звук начал окутывать всё вокруг. И тогда Карлос снял шлем. Его обезображенное лицо выражало вселенское спокойствие. И он заговорил:

— Как ты думаешь, Сергей, что со мной не так?

Я стоял молча, не понимая вопроса. Антон и Виктор Анатольевич по-прежнему не издавали ни звука.

— Я спрашиваю, Сергей, что со мной не так? — голос Карлоса был на удивление серьёзен.

— Тогда я тебе скажу, Сергей, — это был голос Коптева, он стоял неподвижно, в его руке появился нож. Он не спеша подошёл к Карлосу и занёс нож над его головой, Карлос будто бы не замечал происходящего, сохраняя на лице отречённый вид.

— Виктор Анатольевич, что вы делаете, — я прыгнул к Карлосу, но в этот момент нож уже по рукоять вошёл в его темя. Я застыл на месте.

— Теперь видишь, Сергей? — голос Карлоса начал меняться, превращаясь в ещё более монотонный. Во второй руке Коптева появился автомат. Я отчётливо видел, как он приставил дуло к затылку Эмиля, щелчком переключился на автоматический огонь и нажал на курок. Воздух содрогнулся, в стороны посыпались искры и когда облако дыма рассеялось, картина не изменилась: Антон по-прежнему стоял в стороне, Карлос с Коптевым передо мной. Голова Карлоса превратилась в металлическое месиво, но он стоял.

— А теперь видишь, Сергей, — этот голос был неживым, лишенный интонаций и тембров, это был голос Антона.

Мною овладел ужас, я обернулся назад и кинулся прочь. Музыка вокруг всё сгущалась, проникая все глубже, окутывая сознание. Передо мной показались двое людей, они бежали в моём направлении, их тела были разворочены, изуродованы. Слева я увидел бункер, вход был открыт. Убежище, столь необходимое сейчас. Проникнув внутрь я ощутил резкий запах сырости и разложения, тьма колола глаза. Вдруг на меня набросились, их было трое или четверо. Я ощутил резкую боль в области рёбер, затем обожгло живот, на лбу моментально выступил липкий пот, я чувствовал, как горячая кровь струится по ногам. Вдруг появился свет. Стоять я не мог, под руки меня держали, передо мной появился Карлос.

— Сергей, больно тебе наверное? — спокойно спросил он. Я не мог произнести ни слова, кровь хлынула ртом и я начал захлёбываться.

— Потерпи немного, сейчас всё пройдёт. Моё обмякшее тело поместили на стол, вокруг была куча приборов, три доктора готовили оборудование.

— Сейчас ты поймёшь, что значит быть таким как мы, тебе понравится, обещаю, — проговорив это, он удалился.

В области пупка зияла огромная рана, растерзанные внутренности повисли на её концах, несколько рёбер были сломаны, я чувствовал их острые концы. Мне что-то вкололи, и я почувствовал, как отступает боль и возвращается ясность к голове. Затем меня подсоединили к какому-то прибору, внедрив в тело толстую трубку. Я наблюдал страшную картину: из меня выкачивали кровь, заменяя её на непонятную синеватую жидкость. Органы начали ампутировать, вживляя странные механизмы в мою плоть. Пригласив нескольких ассистентов, они принялись ампутировать конечности.Крови больше не было. Эта жидкость, заменяющая её, будто живая, прекращала течь, когда рассекали сосуд, превращаясь в твердую массу. Вскоре я услышал звук дрели, они добрались и до головы. На глаза одели повязку, через неё я почувствовал небольшой укол сначала в один глаз, затем в другой. После того как повязку сняли, зрение пропало, появилось странное ощущение в области затылка, будто бы в голову что-то проникло. Вскоре пропал слух, и я погрузился в абсолютную пустоту. Хотя нет, я ощущал что-то, присутствие кого-то в себе, кого-то чужого, но до боли родного. Этот кто-то пытался заговорить со мной, но я не мог понять, я словно слышал отголоски эха, не улавливая сути. Робко вслушиваясь, я пытался додумать смысл, но никак не мог. И вдруг в голове прогремело:

— Активация!

Я не сразу понял, даже попытался переспросить, вдруг появился слух. От резкого шума не возможно было различать детали.

— Активация!

Перед глазами появилась дымка, вскоре изображение начало приобретать фокус. Я находился в пустыне, куда-то двигался, вероятно на транспорте. Впереди показался ряд строений, было плохо видно из-за большого расстояния и клубов пыли, но было ясно, что там ведётся бой.

— Активация!

Моё тело будто пронзило током, я почувствовал резкое напряжение в конечностях. Оглядев себя, я удивился. Черная матовая броня, казалось, влитая, плотно облегала тело. В правую руку вмонтировано странное, но видимо грозное оружие. Вокруг меня находилось ещё с пол дюжины солдат, они стояли неподвижно, ожидая приказа.

— Активация!

Мы приближались к месту боевых действий. Я спешился и стал осматривать окрестности, высматривая неведомого врага. Вдруг из сгоревшего здания выскочила маленькая девочка и ринулась в мою сторону. В её глазах застыл ужас, детского личико было измазано грязью и кровью, её необходимо было спасти! Вдруг из того же здания вырвался солдат, похожий внешне на меня, и бросился в сторону ребенка. Его скорость поражала, он за мгновение покрыл расстояние в пятьдесят метров, в его руке застыло оружие, нацеленное на маленькое создание. Но как же так, зачем, для чего?

— Активация!

Я проснулся, озираясь и вытирая пот со лба. Остатки сна растворялись в сознании. На борту никого не было, мы приземлились.

Глава 6.

Тело предательски ныло, сказывались удобства российского оборонного машиностроения. Небо освещал остроносый месяц, тишина резала уши. Метрах в двадцати

теплилось слабое пламя костра, отбрасывая во тьму уродливые тени. Я снял шлем, и в нос ударил шквал неведомых запахов, густо, словно патока, заливая

все вокруг. Привыкнув к бледному лунному свету, я разглядел кроны деревьев, усеянную травой поляну, берег озера и уходящую вдаль дорогу, выстланную лунным сиянием на глади воды. Услышал тихий шепот листьев, чуждые уху голоса птиц, стрекот неизвестных насекомых. Необычайное место, по-настоящему живое. Я вспомнил те картины, которые показывал мне Коптев: бледные, тронутые временем холсты, но настолько красивые и волшебные, что я открывал рот при виде тех пейзажей, которые они открывали. Я будто бы попадал в сказку, и вот она, передо мной.

Вернувшись к реальности, я отправился к костру. Антон с Эмилем вдумчиво смотрели на сухую веточку, которой орудовал пилот, выводя на земле замысловатые линии.

— А я вам, ребят, говорю, мы около Петрозаводска, а это, — он указал веткой на озеро, — Это Онежское. Ну не мог я с курса сбиться, поправку правильно сделал.

— А я вот не уверен, — скептически протянул Карлос.

— А мне здесь все равно нравится, — повалившись на спину довольным крабом, произнес Антон, вращая в руке полевой цветок.

— Простите, а о чем речь? — неловко вмешался я.

Они резко обернулись, видимо удивившись моему появлению.

— А, Серега, выспался? Тут, в общем, такое дело. Мы на север не зря полетели, сам понимаешь. Была у меня одна весточка, будто бы в окрестностях города

Мирный существует сеть законсервированных бункеров, давнишних правда, но абсолютно пригодных. Естественно тут два варианта: либо их заселили, либо нет. В любом случае — либо людей найдем, либо провиант, либо и то, и другое. Но наш многоуважаемый штурман, кстати познакомьтесь: Сергей-Борис, — он указал рукой на меня, потом на пилота, — Вышел на неизвестную частоту, уверяя, будто бы сигнал достаточно сильный, что поправку

небольшую сделаем, и что якобы даже расслышал призыв выйти на связь. Вот мы и решили курс слегка сменить. Вот и сменили. Баки пустые, мы хрен знает где, а

сигнал все идет, будто бы не усиливаясь. Хотя летели в его направлении довольно долго. Это либо ловушка, либо какой-то неведомый радист с длинной волны шутит. А Боря наш — повелся. Да, Боря?

— Забавно, — улыбнулся я.

— Забавно? — вскочил Карлос, — И тебе тоже весело? Мы хрен знает где, у нас ни хрена ничего нет: ни пищи, ни топлива, три рожка для АК. Что прикажешь теперь нам делать, а?

— Ну, дождемся утра, оглядимся, может ориентиры какие найдем, может есть что в округе полезное, может найдем адресата трансляции? — размышлял я.

— Ладно, — Карлос успокоился, — Все в вертолет, хватит мозги ломать, на рассвете подъем. А ты, Боря, выключи рацию, увижу шлемофон на голове-отстрелю на хрен. Кренкель, мать твою, Эрнст Теодорович! Сусанин, Блин!

— Это ты про кого? — я понял, что и Карлос поддался всей иронии нашей ситуации.

— Книжки читать надо, Сереж. Пускай история и умерла давно, но помнить героев своих надо.

Я облюбовал деревянный настил, зная, что завтра опять не смогу разогнутся и, устроившись, сомкнул глаза. Костер догорал, периодически выстреливая головешками, ветер

ласково свистел, кружась по поляне. Все молчали, но я знал — Карлос не спал.

— Эмиль, как думаешь, завтра что-нибудь изменится? — я почему-то хотел услышать что-то обнадеживающее.

— Ты спать собираешься? — парировал он.

— Да я итак пол дня проспал.

— Серег, ты думаешь я кудесник или может мессия какой? Нет, Серый, я просто солдат, привыкший к холодным поступкам. Я знаю, что такое расчет, предвиденные

жертвы, предполагаемый исход, тактика ведения боя. Я знаю цену жизни, знаю когда необходимо ее отдать, когда сохранить. Но я не знаю, что будет завтра.

Понимаешь, Серег, не знаю...

Разбудил меня выстрел. Сдернув брезент, я повалился на пол, на борту опять было пусто. Проснувшись окончательно, я подполз к сдвинутой входной створке

вертолета и бегло оглянулся. Небольшая поляна, окутанная подковой лесного массива, гладь озера, уходящая вдаль и абсолютное безмолвие.

Я плавно скатился на землю и замер. Справа, в чаще послышалась возня, опять прогремел выстрел, затем второй (одиночными обычно стреляет Карлос, бережет

патроны). Из-за елей вылетело тело, упало на траву и замерло. Вслед за ним из-за деревьев блеснул оскал кирасы Эмиля.

— Серега, остальных видел? Я ее поймал.

— Я только проснулся, не видел никого. Кого поймал?

— Воровку, — он подошел к телу и от души ударил ногой.

— Погоди, — не понял я, — ты чего так завелся?

— Пару часов назад заметил, ствол хотела стащить, тихая, падла, — он снова ударил, на этот раз еще сильнее.

— Да погоди ты, что творишь-то? — ринулся я к нему.

Он рывком оттолкнул меня и, вздернув АК, рявкнул:

— Ты чего, дурак, нас без оружия чуть не оставили, хорошо не пристрелили во сне.

— Давай, пристрели и меня, и ее, может остальных еще порешишь, паникер хренов. Допросить не пробовал, а?

Он опустил дуло и, отбросив автомат, сел на траву. Вдалеке показались Антон с Борисом.

— Ты ее серьезно вырубил, — сказал Антон, глядя на безжизненное тело.

— Ну а что мне еще делать было? Резкая, дури как у быка, не скажешь, что баба, — нервничал Карлос, оправдываясь.

— Если ближайшее время не очнется, боюсь не пообщаемся мы с ней, — подтвердил Борис.

— Дайте кто-нибудь воды хоть, в крови вся, — я склонился над ней, пытаясь уложить ровнее.

Карлосу нет равных в рукопашном поединке, он бьет мало и насмерть. Девушка была плоха. Огромная гематома покрывала левую половину лица, правое подреберье

сильно опухло. В сознание она не приходила, дышала поверхностно и часто. На ее тонкой шее висел кулон в виде четырехлистного клевера. Да, удачи ей не

занимать.

— Пристрелить бы, патроны жалко, — объяснял Карлос Антону.

— Да брось ты, если местная, хоть какую информацию получим, — отрицал Антон.

— Обыскали ее? Может есть что полезное? — вдумывался Борис.

— Вы что, умом тронулись? — не выдержал я, вскочив и с силой бросив шлем на землю.

— Перед вами женщина лежит при смерти, а вы здесь "ромашку" устроили, да что с вами такое?! Совсем в войну заигрались?! В тебе и правда, Эмиль, ничего человеческого не

осталось. Я бросил в него тряпку, пропитанную ее кровью, и отправился прочь. Мне что-то крикнули в ответ, но я не слышал слов.

Глава 7.

Я шел весь день, лес постепенно терял краски и начинал пугать. Повсюду мелькали тени, хрустела листва под чьей-то размеренной поступью, эхом проносилось чье-то тяжелое дыхание. Я был не один в этом лесу, призраки начинали обретать свой облик. Солнце предавало меня, начиная садится. Ветер усиливался, шелест листьев нагнетал атмосферу опасности. Тени оживали.

Звуки становились все настойчивее, ярче, преследователь явно забыл про осторожность. Он уже не прятался, он предвкушал добычу.

Я вышел на просеку, идти стало легче. На небе показывались первые звезды, горизонт терял оттенки, облачаясь в черное.

Каким-то краем сознания я уловил на себе пристальный взгляд и, немного помедлив, обернулся. Из-за кустов показались две наглые серые морды. О волках я слышал многое, но не думал, что так сильно ошибаются книги. Они приближались медленно, словно пробуя на вкус мой страх. Звери заходились в утробном рычании, исходя мутной слюной. Их тела, худые, жилистые, напоминали что-то зловещее, давно забытое. Морды зияли шрамами, глаза ехидно блестели, плечи упорно двигались вперед, обнажая веревки плотных мышц. Плавным движением я вынул кинжал из-за спины и попятился (только не бежать, только не отворачиваться). Холодная сталь лезвия нацелилась на пожелтевшие стесанные клыки.

Рывок последовал внезапно, будто пулей обрушился первый. Но я успел. Схватив рукоять ножа в обе руки, я выкинул лезвие перед собой, насадив на него брюхо хищника. Тот повалил меня на землю и отчаянно заскулил, обжигая лицо своей кровью. Перевалившись, я ощутил на себе зубы второго, и острая боль разлилась по телу. Я выронил нож и отдался зверю, предвкушающему победу.

Вдруг небо треснуло, яркая вспышка ослепила меня, и волк отлетел в сторону.

— Руку давай, бунтарь, — Карлос потянул меня к себе, прижимая второй рукой рваную рану на моей шее.

— Давно шел за мной? — тяжело встав, спросил я.

— Сразу пошел… и стаю сразу приметил. Не хотел шоу пропустить, парни-то голодные, с характером, а у тебя амбиций через край. Посмотреть хотел.

— Сука ты, Карлос!, — выдавил я.

— Знаю, Серег, знаю, — он хлопнул меня по плечу, и мы молча пошли.

— Тут дело такое, я ориентир потерял недавно, с часу назад где-то. Небо еще затянуло, не видно ни хрена, — Карлос явно искал выход.

— Как же ты в трех соснах заблудился, вояка? Нас же сожрут здесь ночью, с меня кровь, вон, как со свиньи — рана болела, я цедил сквозь зубы.

Карлос скинул рюкзак и начал что-то поспешно в нем искать. На землю упал набор карабинов и моток альпинистской веревки.

— На дерево залезть сможешь? Я помогу.

— Посмотрим, — я подошел к ближайшей еле и с силой выдохнул.

Глотая приступы боли, цепляясь за очередной сук и стирая в кровь руки, я преодолевал метр за метром. Карлос страховал.

— Все, Серег, достаточно, выше не полезем, ствол слишком тонкий. Сядь удобнее, я сейчас.

Эмиль поравнялся со мной, прицепил несколько карабинов к моему жилету и начал фиксировать меня тросом к дереву.

— Нормально? Нигде не тянет? — он завязывал последний узел.

— Нормально, не свалюсь. Ты только меня размотай завтра, ладно? — я собрал последние силы, чтобы засмеяться.

— Посмотрим, как вести себя будешь, боец хренов, — он достал фонарик и, включив, надорвал ворот моего жилета. Я почувствовал укол в области бедра, и ночная мгла полностью овладела мной.

Просыпался я нехотя, остатки сна мешались с действительностью. В глазах плыло, в голове гудело, мысли нехотя выстраивались в последовательность. Конечности не слушались, все болело. В друг в ушах раздался крик и щеки обожгло.

— Просыпайся, боец, проспишь все на свете. Давай, давай, подъем, — Карлос снова прикрикнул, на этот раз еще громче. Рану тебе ночью обработал, швы наложил, так что давай, сейчас карабины сниму, кавказский пленник.

Спустившись, Карлос подхватил меня под руку, встряхнул, убедившись, что я в строю, и скомандовал:

— Давай, Серый, просыпайся, идти надо, а то нас там обыскались поди.

— Ты же дорогу не знал вчера, куда идти-то? По мху ориентироваться будешь или по солнцу? Может по ветру? — меня немного пошатывало, слова будто терялись во рту.

— Зря думаешь на дерево полезли? Жопу твою спасать? Вертолет к юго-востоку от нас, километров в пяти, шести, давай живее.

— А чего мне так хреново, Эмиль? — я, спотыкаясь, брел за Карлосом, постоянно отставая.

— С промедолом походу перегнул, — не оборачиваясь, бросил он.

— С каким еще перемедолом? Я себя так чувствую… вообще никак не чувствую, в голове дурдом какой-то. Куда идем, Где мы вообще?

Карлос не ответил, лишь одернул меня в очередной раз, и пробубнил что-то еле слышно.

Небо заходилось природным гневом, извергая всполохи молний и раскаты грома. Дождь лил стеной, превращая уютный лесной настил в непроходимое месиво. Карлос, будто бы не замечая происходящего, упорно двигался вперед. Я все больше отставал, не успевая за бешеным темпом. Ноги постоянно натыкались на сучья, цепкие ветви деревьев предательски хватали, я постоянно падал, тяжело вставая. Лес сливался в сплошную зеленую муть, я перестал ориентироваться и брел наугад. Капли барабанили по шлему, сводя с ума своей монотонностью, забрало покрывали мокрые разводы, оживающие новыми брызгами.

Наконец я сдался и, сорвал шлем, упав на колени.

— Карлос, стой! Я не могу больше, — выкрикнул я.

Эмиль не обернулся, он по-прежнему двигался без оглядки, словно машина, получившая четкий приказ.

— Да стой же ты, твою мать, я не могу больше идти! — обрывки слов скатились с губ, повиснув в воздухе.

— Не могу я, Карлос, слышишь? — прохрипел я, упав в холодную мутную жижу, — не могу.

В теле почувствовалась необычайная легкость, ушла боль, усталость. Тяжелый промокший костюм больше не тянул своим весом, голова не кружилась. Реальность куталась в меховую шаль, она согревала, давала покой, убаюкивала и охраняла. Мне представлялся толстый теплый плед, которым накрывала меня мама холодными зимними ночами, или отцовский бушлат, подаренный на десятилетие, в котором я мог часами стоять на крыше, не замечая ветра и колючего мороза. Я всем своим существом ощущал мягкость и тепло, как ребенок, уснувший в подушках. Но образы начинали сливаться, превращаясь в отдаленные обрывки воспоминаний и чувств, мысли путались, сознание сдавалось.

Резкий рывок выдернул меня из мира снов. В глаза ударили острые, как иглы, капли, подхваченные очередным порывом ветра, болью отозвалась рана, и я снова попал в этот мир.

— Ты чего, Серый? Я тебя чуть не потерял, крикнул бы что ли, — Карлос склонился надо мной, придерживая голову.

— Кричал, — сухо ответил я.

— Выдохся что ли? Плохо? Встать можешь?

— Могу, — я выгнулся в жалкой попытке и снова обмяк.

— Не в промедоле дело, рана грязная походу, — скривился Эмиль, — руку закидывай, нам чуть-чуть осталось. В вертолете антибиотики есть.

Я навалился всем телом, словно пытаясь поднять гору, и протянул Карлосу дрожащую ладонь. Он взвалил меня на плечи и двинулся еще быстрее, машине удвоили скорость.

Знаешь, Серый, почему я в Польше тогда выжил? Потому что за жизнь цеплялся каждой клеточкой. Вот и ты цепляйся, посильнее цепляйся, глаза только не закрывай и говори больше. Слышь, Серега, не молчи! Расскажи мне, какая я сука, какой бездушный урод, как на девку ты эту запал. Давай, давай, не слышу!

— Сука ты редкостная, Карлос, — я ухмыльнулся, — сначала зрелищ ждешь, потом жопу спасаешь. Героя из себя рисуешь? Медалькой не разживешься.

— Ну а как ты хотел? Куда сорвался-то? Робензоном местным захотел стать? за Пятницу свою отомстить?

— Кем? — нахмурился я.

— Да, неважно. Ну, продолжай.

— Баб бьешь, до смерти забить можешь, а можешь и пристрелить к чертям, как собаку. На меня пушку наставляешь, нельзя так с людьми.

— Вроде взрослый ты, Сергей, неглупый. Девушку жалко, видите ли, стало… воровку, которая, сука, нас чуть на гибель не обрекла, жалко стало, да? Которая в меня три раза стреляла, промахнулась правда. А попала бы — меня стал жалеть?

— Она стреляла все-таки? Думал, ты...

— Так вот не надо думать, Серый, и Мать Терезу из себя строить тоже не надо, мы не на деньги в карты играем, жизнь на кону, Сережа.

— Кого строить? — опять не понял я.

— Ай, ладно. Отдохни. Руку только сожми покрепче, чтоб я знал, что не вырубился. Пришли уже почти.

За деревьями показались лопасти вертолета. Увидев нас, Антон с Борей бросились на встречу.

— Нашел-таки? — обрадовался Борис.

— Да я и не терял, — отозвался Карлос, — не успел просто немного, отвлекся.

— Что с ним такое, живой хоть, Эмиль? — Антон пытался выразить тревогу.

— Живой.

— Кто его так?

— Как сказать… наш Ливингстон набрел на неприветливых туземцев, таких же, кстати, серых, как и он.

— Кто? — хором прозвучал вопрос.

— Да ну вас, бездари, подготовьте ему место хоть, его уложить надо.

Я в пол глаза смотрел на происходящее: как они собирали остатки одежды, укладывали их на скамейку, пытаясь выложить ровнее; как Карлос рылся в аптечке, отбрасывая в сторону ненужное; как напротив моего ложа лежала она, одинокая и никому не нужная и очень красивая. "Хоть бы выжила", — я закрыл глаза.

Глава 8.

Я очнулся от громкого крика, принадлежащего, по-видимому, Карлосу. Перебинтованная шея мешала повернуть голову, я повернулся всем телом. Эмиль что-то упорно доказывал Борису, размахивая руками:

— Да я тебе говорю, нет смысла на север идти, там болота сплошные, — не унимался Карлос.

— Пойми, с юга эта гадость прет, хочешь к ним прямиком попасть? — спрашивал пилот.

— Да лучше в бою погибнуть, чем в дерьме в этом завязнуть.

— Ну ты герой конечно, Карлос, но не забывай — у нас раненые.

— А как ты их через топи собрался тащить, умник? — Эмиль сложил руки на груди.

— Это будет проще, чем от пуль их закрывать, — не сдавался Борис.

Антон сидел рядом со мной, читая ветхую книгу с пожелтевшими страницами. Странно было наблюдать происходящее: механизированный паук, с лицом, напоминающим силуэты мумий на саркофагах, изображения которых мне показывал отец, листая школьный учебник давних лет, вдумчиво всматривался в неведомый мне текст, изображая восторг и переживания.

— Антон, чего читаешь? — прошептал я.

— Серый в себя пришел! — выронив книгу, крикнул он.

Антон резко выбежал из вертолета, направившись к спорщикам. На полу лежала книга: Аллан Кардек "Некоторые главы из "Книги медиумов"". "Странная книга, откуда такие веяния?" — подумал я.

Все трое вмиг оказались возле меня, Карлос поспешно выдернул катетер из моего предплечья и начал поспешно говорить, голос его предательски дрожал:

— Серега, да ты молодец какой, дури у тебя не занимать, живчик, прям, засранец!

— Ты чего орешь-то опять? — меня мутило.

— Да ты "горбатую" обманул раз пять, у тебя сепсис начался, в кому впадал дважды, думали, всё, хана тебе.

— Сколько времени прошло? — я удивленно спросил.

— Да пятый день мы уже здесь, — отозвался Борис.

— А где? Где девушка? — глядя по сторонам, спросил я.

— С ней все в порядке, она сама рада, что к нам попала: бродила по лесам пол года одна, надежду потеряла уже. У них поселение было километрах в тридцати к юго-востоку отсюда, человек двадцать, тридцать… налетели на них волки обезумевшие, вроде тех, что тебя покусали. Оружия не было, подрали всех, одна она выжила, не было ее в лагере в тот момент. С тех пор скитается по лесам, совсем одичала, оружие хотела украсть, потому что боится всего, чудом выжила, в общем.

— А где она? — на душе полегчало.

— К озеру пошла стираться, — ухмыльнулся Карлос, — хочешь, проведай.

Я сорвался с настила и, кутаясь в покрывало, отправился к берегу. Ноги не слушались, видимо слишком долго были невостребованны, со стороны я, видимо, выглядел крайне нелепо.

— Кирой ее звать, — вдогонку крикнул Эмиль.

Она сидела у берега, склонившись над водой. В руках у нее была некогда белая футболка, которую она тщательно полоскала. Ее острые плечи покрывала брезентовая накидка, которой чехлили провиант на вертолете. Черные, свалявшиеся волосы спадали с тонкой шей, большие карие глаза отражали гладь воды, лицо было бледным, лишь пухлые розовые губы придавали ему цвета. Она посмотрела на меня и слегка улыбнулась:

— А я все за тебя переживала, рана тяжелая была. Ребята уже тебя хоронить собрались.

— Сергей, — неловко представился я.

— Кира, — она протянула руку.

— Очень приятно, — снова смутился я.

— А я вот здесь почти закончила, не подержишь?, — она отжала футболку и повернулась ко мне спиной.

— Так ведь мокрое же? — растерялся я.

— На теле быстрее высохнет, — сказала она и скинула брезент.

Я резко зажмурился, но, отдаваясь искушению, приоткрыл один глаз: хорошо сложенные плотные плечи, изящная впадинка между лопаток, стройная талия. Я снова зажмурился, держа перед собой футболку. она нырнула руками в рукава и, снова облачившись в брезентовый мешок, отправилась к вертолету.

— Спасибо, — выкрикнула она.

— Да не за что, — ответил я.