Мы, люди

« — Жестокое обращение с роботами? Не смешите меня! Неужели вы будете серьезно рассматривать законопроект о жестоком обращении, скажем, с вашей душевой кабиной? А она ведь тоже обладает ИИ: это необходимо для эмоциональной и физиологической настройки на пользователя.

— Да, но у бытовых приборов искусственный интеллект слабого типа. Вопрос в том, как быть с роботами — носителями сильного ИИ, близкого к человеческому разуму? А именно такими являются геминоиды и андроиды класса G и выше.

— Помилуйте, робоэтический кодекс приняли еще полвека назад, чего еще нужно этим венгистам?

— Да, но нарушение правил робоэтики владельцем того же андроида может повлечь за собой разве что административное взыскание, тогда как нарушение законов мехэтики для дроида обычно заканчивается…»

От парковки у гипермаркета замигал крошечный красный огонек. Я отвлеклась от инфоэкрана в витрине. Что там у МиМо? Клиент нарисовался? Самопальный лазерный перстень повторил сигнал:

«У тебя все норм?»

Ясно, МиМо заскучал. Мы этот паркинг уже битый час пасем, и еще ни одной поклевки. Я хоть могу пялиться на тупые ток-шоу или док-станцию для дроидов, а бедный парень, наверное, от рекламы уже осатанел. Поздно вечером в маркете толкутся в основном парочки и озабоченные самцы, так что голоизображения на боках запаркованных аэрокаров появляются соответствующие: противозачаточные средства, ночные клубы, хостесс-бары, вирт-развлекуха эротического содержания. МиМо можно было только посочувствовать.

«Все ОК», — просигналила я напарнику в ответ. Мой перстень был зеленым, а у НиЙо — синим, но НиЙо пока вел себя тихо: бродил по террасе маркета, делая вид, что увлечен вирт-покупками.

Ток-шоу на экране сменилось последними новостями: после пятничного взрыва в луп-туннеле еще оставались неопознанные жертвы, ни одна из экстремистских организаций на себя ответственность не взяла.

Я снова покосилась на геми у док-станции. Странно себя ведет этот дроид: на зарядку не встает, в маркет тоже не заходит. Торчит себе в тени у стеночки. Конечно, может, у него батарея полная, а хозяин велел ему снаружи ждать, пока не затоварится. Но меня геми все равно нервировал. Таков был один из первых уроков, усвоенных мной на улице: все необычное, ломающее рутину, потенциально несет в себе опасность. Улица не любит перемен и новичков. А одинокий дроид давал еще один повод для беспокойства: он казался смутно знакомым.

Еще раз тщательно покопалась в памяти. Нет, это лицо с высокими, отчетливо выраженными скулами, аккуратным носом, чуть выступающим подбородком и по-детски мягкими губами я вижу впервые в жизни. Лицо, слишком красивое для человека, что и подтверждали две черных полоски на щеках — татуировки штрихкода. Тату на лице были обязательны для всех дроидов: людей пугало слишком сильное сходство и возможность принять геми, например, за человека. А это вполне могло случиться: ведь в отличие от андроидов, геминоиды искусно подражали движениям людей — тем мелким, непроизвольным движениям, которые отличали человека от куклы.

Вот и этот геми переминался с ноги на ногу, будто устал стоять на месте; потирал шею и выбритый снизу затылок; поеживался, обхватив себя руками… Можно было бы подумать, что ему холодно, ведь одет он был совсем не по погоде: в голубые брюки, такого же цвета рубашку и тонкие темные туфли. И шмотки, и обувь входили в стандартный комплект, в котором владелец получал дроида при покупке. Предполагалось, что хозяин позже подберет ему гардероб по своему вкусу. Но этот геми выглядел так, будто щеголял в голубом костюмчике давно, а туфли, похоже, порядком сбились на носах. Более, чем странно: если неизвестный хозяин смог отвалить туеву хучу кредов за дроида класса люкс, почему решил сэкономить на тряпках?

Я зажмуриваюсь. Фак, МиМо! Провел лазером прямо по глазам! Что за дебильные игры?!

Чуть проморгавшись, полностью забываю о странном геми. НиЙо уже целеустремленно шагает к парковке. МиМо исчез, но я вижу цель: одинокая женщина средних лет, за которой движется грузовой дрон, до отказа набитый всякой снедью. То, что доктор прописал!

Быстро натягиваю капюшон и спрыгиваю со своего наблюдательного пункта — скульптуры на фасаде здания напротив маркета. Приходится перейти на бег: знаю, МиМо вломит мне потом за то, что отвлеклась, и чуть не поставила все предприятие под угрозу. НиЙо замедляется, поджидая меня, в итоге на парковку мы выходим вместе. К счастью, жертва еще не успела дойти до своего кара.

МиМо внезапно появляется из-за высокого фургона. Женщина не останавливается, чуть не задевая его плечом: ее линзы явно активированы, так что Тень для нее — невидимка. А вот для дрона — нет. Тонкий красный луч ослепляет его визоры. Дрон застывает на месте, и тут я вытаскиваю из-под полы импульсник. Тоже самопальный, конечно, как и лазерные игрушки. Дрон превращается в кучку металлолома. МиМо и НиЙо коршунами падают на него, торопливо набивая рюкзаки продуктами. Ничего не понимающая женщина, приоткрыв рот, пялится на пляшущие в воздухе покупки: так, должно быть, это выглядит через вирт-линзы.

Сразу два охранника катят к нам с разных сторон, пища и выкрикивая предупреждения. Я глушу и этих, но, конечно, они успели передать сигнал копам. Не важно: мы уже несемся по залитым искусственным светом улицам — каждый в свою сторону. Я даже успела бросить пару раскатившихся банок в свой рюкзак.

Сирены копов быстро стихают за спиной. Кружу по темным, безлюдным переулкам, пока не убеждаюсь, что за мной нет хвоста, и только тогда иду к маленькой круглой площади у булочной. Лавка уже закрыта, но свежую выпечку выдает автомат, у которого, впрочем, никого нет.

МиМо и НиЙо сидят на бортике фонтана, изображающего мальчишку в обнимку с длинношеей упитанной птицей. Как же такая называется? Я видела как-то похожую — в зоопарке, давно, когда еще жила с братом.

— Где тебя носит, ЙоКи? Мы уж думали, тебя замели. — НиЙо болтает ногами и роется в рюкзаке, разглядывая добычу.

— На чо ты там вообще уставилась? — МиМо зло скребет затылок — ему бы давно не мешало помыться. — Еще немного, мы бы упустили эту гусыню!

Тут у меня в голове щелкает. Я вспоминаю сразу две вещи: как называется птица, которую обнимает фонтанный мальчик, и почему тот геми у маркета показался мне таким знакомым.

— Сорян, люди. — Сую НиЙо свой рюкзак. От неожиданности парень чуть не шлепается спиной в фонтан. — Надо отбежать по делам. До встречи в Гнезде.

Отскакиваю в сторону прежде, чем МиМо успевает цапнуть меня за рукав. Знаю, никто из ребят за мной не погонится: ноша, которую нужно доставить оставшимся в Гнезде, дороже.

***

По всем законам логики геми у маркета уже не должно было быть. А по законам безопасности меня там быть не должно тоже. И все же — вот он, геми, все на том же месте, только теперь съежился у стены на корточках. И вот она, я: пришлось снять капюшон и изменить цвет куртки. Но все равно, лучше на свету не маячить.

— Привет. — Я остановилась в полуметре от геми.

Он тут же поднялся — неуверенно, заторможенно. Золотистые, светящиеся в полумраке глаза уставились на меня.

— Добрый вечер, госпожа.

А его хозяин — эстет. Цвет радужек подобран идеально к цвету кожи — смуглому, с персиковым отливом. Длинная жилистая шея украшена сложными татуировками, поднимающимися на основание черепа.

— Кто был твоим оператором? — Перехожу я сразу к делу.

Геми не ожидал такого вопроса. Зрачки расширились, язык облизнул сухие губы.

— Эта информация доступна только хозяину, госпожа.

Голос у него тоже приятный: пацанский, довольно высокий и хрипловатый. Внешность для геми выбрали лет на шестнадцать-семнадцать. Со стороны, наверное, мы казались почти ровесниками, хотя на самом деле старше была я. Эту модель запустили в производство не более пяти лет назад.

— Где твой хозяин?

Геми часто заморгал, отвел взгляд. Если бы передо мной стоял человек, я бы решила, что он собирается соврать. Но дроиды не могут лгать. Хотя законы мехэтики позволяют умалчивать правду в одном случае — чтобы не навредить человеку. Но данный пункт здесь не действует: я не могу знать хозяина. Мы с геми никак не связаны: никак и ничем, кроме моего смутного подозрения.

— Отвечай. — Приказала я.

— Я не знаю, госпожа.

Опа! Становится все страньше. Либо геми таки врет, что означает серьезную неполадку в системе, настолько серьезную, что при первом запланированном самоанализе дроид должен послать сигнал производителю и вырубиться; либо… хозяин заблокировал ему доступ — что еще невероятнее; либо этот человек мертв — так основательно, что уничтожено само тело или та его часть, где находится и-чип. Есть, конечно, еще один вариант: хозяин геми стал Тенью. Но если это так — я быстро его найду: ведь я и сама — Тень.

— Идем со мной.

Дроид неуверенно вскинул на меня лучистый взгляд, но не двинулся с места.

— Или хозяин велел тебе ждать здесь?

Он покачал головой.

— Нет, но… мне нужна подзарядка, госпожа. Осталось всего три процента.

Три? Вот дерьмо! Еще немного, и он вырубится, независимо от того, соврал мне или нет.

— Какого же хрена ты не идешь в док?! — Я ткнула в сторону ярко освещенной станции, в которой лишь две ячейки из восьми были заняты андроидами.

Геми опустил взгляд, кадык нервно дернулся. И вот оно, снова это призрачное движение — ладонь скользит с шеи на затылок, потирает короткую щеточку волос, снова оглаживает вязь татуировок. Сколько раз я видела этот жест, когда брат задумывался над взятой на дом работой или смотрел новости, или…

— Мой счет пуст, госпожа. А с хозяином нет связи.

Голос геми, чужой голос, вернул меня в реальность.

Значит, владелец золотоглазого либо труп, либо Тень. Либо дроид безбожно врет, и ожидать от него можно чего угодно.

Я дотронулась до его руки. Геми вздрогнул, но не посмел отстраниться. Его кожа так похожа на человеческую на ощупь: гладкая, мягкая и… очень холодная. Даже холоднее моей. Должно быть, дроид остывал, чтобы сохранить энергию, затрачиваемую на поддержание температуры тела, приятной для контакта с человеком.

— Почему ты не идешь домой? — Я выпустила его руку, и геми вздохнул с облегчением. Конечно, дроиды не дышат — это было всего лишь еще одно заученное движение. Потому что мы, люди, делаем так. — Я видела, ты здесь уже давно.

Я думала, он скажет, что у хозяина отключили электричество за долги, или соврет что-нибудь, раз уж предположительно потерял пару винтиков. Но геми поднял на меня взляд, полный боли и ужаса, и прошептал едва слышно:

— Я не хочу туда возвращаться.

И тогда я спросила:

— Как тебя зовут?

— Кин, госпожа.

— Я — ЙоКи. Иди за мной. И прекрати называть меня «госпожа».

***

Всему, что я знаю о геминоидах, научил меня старший брат. Не знаю, жив ли он еще, но запрещаю себе верить во что-либо другое. НеМо часто брал меня с собой на работу и постепенно я перестала пугаться, видя его в операторском кресле — неподвижного, с бледным, напряженным лицом в обрамлении шлема. Так же как перестала вскрикивать от вида очередного геми, которому отвешивали пощечину, бросали на колени крысу или совали в рот какую-нибудь гадость. Я поняла, что брат учил их, как родители учат маленьких детей. Только дети копируют маму и папу, и так начинают выражать свои эмоции и вести себя, как люди. НеМо передавал свое умение напрямую. Удивительным, недоступным тогда моему пониманию образом он попадал в тело дроида и отдергивал его голову от ударов, кривил его лицо в гримасе отвращения при виде крысы, морщился от горького вкуса во рту.

Геми учились гораздо быстрее детей. Усвоив мимику и движения оператора как собственные, они начинали постепенно копировать всех встреченных ими людей, дополняя стандартный набор, «воруя» черты, которые могли бы понравиться тому человеку, на которого они были настроены, — их хозяину. В итоге, не обладая эмоциями, геми могли создать собственную уникальную личность, почти неотличимую от личности челочевеческой. Почти, потому что в лексиконе геми, как и любого другого дроида, не было и не могло быть одного простого слова: «Хочу».

После того, как брата арестовали и судили по обвинению в промышленном шпионаже, я ушла в Тень. Мне было всего одиннадцать, но я понимала, что обвинение — ложь. НеМо знал слишком много, чтобы просто уволить его, но терпеть в своих рядах венгиста корпорация не стала.

Я смогла сбежать из приюта и найти тех, кто помог мне избавиться от и-чипа. Так я стала невидимкой для большинства людей и машин, я стала свободной. Кину сказочно повезло, что я первая обратила внимание на праздного геми и заговорила с ним. Любой другой на моем месте исполнил бы гражданский долг и сообщил о подозрительном дроиде копам или в сервис-службу. Но Тень ничего не должна этому обществу, на то она и Тень.

Проще всего оказалось вломиться в медиатеку. Пара выстрелов из импульсника, и сигнализация сдохла вместе с замком. Я повела Кина к доку по погруженному в темноту помещению. В таких местах всегда были бесплатные док-станции для дроидов клиентов, это я помнила еще по тому счастливому времени, когда у меня еще была семья.

Бедолага геми едва переставлял ноги: даже возмущаться моими противозаконными действиями он не мог, хотя, судя по выражению лица, они его пугали. Кин почти упал на складной стульчик, прикрученный к стене для экономии места. Я сунула кабель ему в руку. Мягкая плоть расступилась. Геми издал облегченный вздох и растекся спиной по стенке: он напоминал сейчас пациента с капельницей, вот только «игла» перегоняла в вену не физраствор, а киолватты энергии.

— Сколько теперь ждать?

Его опущенные веки затрепетали, реагируя на мой вопрос.

— Час пятьдесят три минуты до полной зарядки.

— Расскажи, почему ты не хочешь возвращаться домой?

Его веки раскрылись, золотистые радужки вспыхнули в темноте, но тут же подернулись пеплом. Он помолчал. В темноте слышалось напряженное дыхание, которое не было дыханием.

— Меня купили как домашнего помощника, — наконец начал он. Медленно, словно каждое слово стоило огромных усилий. — Я был рад такой работе и старался угодить хозяину. Очень старался. Но хозяин часто оставался недоволен мной и злился. Сначала он бил меня и смотрел, как затягиваются повреждения. Как будто пытался выяснить, как сильно и часто надо наносить удары по одному и тому же месту, чтобы мышцы и кожа не справились с раной. Но они всегда справлялись. И тогда хозяин…

Кин замолчал, прикрыв глаза, и я продолжила за него:

— …стал пытать тебя электричеством.

Золотистые радужки вспыхнули, словно я подула в костер:

— Откуда ты знаешь?!

Я тряхнула головой:

— Догадалась. Геми не испытывают боли, но великолепно воспроизводят реакцию человека на боль. К тому же… кое-что вы все-таки чувствуете: неудобство, истощение, сенсорный голод или наоборот, перегрузку, и, конечно, страх небытия. В этом мы, люди, очень похожи.

— Мой и-чип… — вырвалось у Кина. Он часто заморгал. — В последний раз напряжение было таким сильным, что… Меня теперь сотрут?

— Не бойся. Ты не один. — Я положила ладонь на колючий затылок и перевела перстень в режим удаления татуировки.

Той ночью я засыпала в Гнезде, обнимая теплое тело КиНо, а КиНо, не нуждавшийся во сне, согревал меня в ответ. Когда-то, давным-давно, я спасалась от кошмаров в постели брата. Сегодня я смогла спасти от кошмара еще одну часть его самого.