Москва - 2147. Обязательная Вахта.

Человека разбудил запах. По протоколу каскад пробуждения должен начинаться вспышками света и слабой электростимуляцией затылка. Но человек проснулся от неприятного запаха варёной курицы. Он попытался вызвать интерфейс сенсорики, чтобы отключить эту вонь, но мысленные команды утонули в пустоте. От такой неожиданности человек открыл глаза. И тут включился запоздавший каскад: в глаза брызнул яркий свет, а в шею впились тонкие колючки электрических разрядов. Зажмурившись, человек рефлекторно попытался сесть и ударился лбом о крышку клонировочной капсулы.

— Долбанный пиксель! — недовольно выругался он.

Как будто в насмешку, тут же щёлкнули крепления, и крышка медленно отъехала в сторону. Уловив движение свежего воздуха, человек ещё раз попробовал выбраться. Всё ещё жмурясь, пытаясь избавиться от радужных кругов перед глазами, он кое-как встал и, шаря перед собой руками, смело шагнул вперёд. Нога наступила в пустоту, и новое тело кувыркнулось с метровой высоты на пол.

— Всё, хватит! Перезапуск! — обозлился человек. — Команда «Перезапуск»!

Он ещё какое-то время неподвижно лежал на полу рядом с клонировочной колыбелью, ожидая действия своих приказов. Но реальность отказывалась ему подчиняться.

— Ну, больно, блин, — жалобно подвёл итог своим ощущениям голый человек.

Наконец, глаза привыкли к свету, и он смог осмотреться. Пол, на который он так неуклюже приземлился, был сделан из какого-то упругого пористого материала серого цвета. Как ни странно, лежать на нём было удобно и приятно, он мягко пружинил и даже немного согревал. Человек перевернулся на спину и несколько минут наслаждался свежим прохладным воздухом.

Он обнаружил, что находится в просторном вытянутом помещении, скорее даже ангаре. Стены из белого пластика плавно изгибались друг к другу и соединялись аркой на высоте десяти-двенадцати метров. Повсюду, на полу, стенах, потолке, были смонтированы многочисленные рельсовые направляющие для какого-то навесного оборудования. Дальняя стена заканчивалась пятью круглыми тоннелями примерно двух метров в диаметре каждый. Видимо оттуда по рельсам из недр клонировочного комплекса приехала его капсула.

— Сделать теплее. Вызов интерфейса, — расслабленно пробормотал он, глядя в потолок.

— Фиг тебе, а не интерфейс. Живи в натуре, — раздался рядом весёлый женский голос.

Человек безразлично посмотрел на подошедшую девушку в синем комбинезоне и отвернулся.

— Отключить ботов. Вызов командного интерфейса. Диагностика ядра.

Но девушка и не подумала исчезать. Вместо этого она принялась бесцеремонно толкать человека носком ботинка.

— Эй, розовая креветка, ты хоть что-нибудь помнишь?

— Ну всё, отключить ботов, закрыть программу! Долбанный пиксель! — рявкнул ещё раз команды человек, пытаясь увернуться от бесцеремонного ботинка и снова начиная раздражаться.

— Эй, креветка, на меня смотри. Я не бот. Я — БОЧ. БОЧ-1, а ты — БОЧ-2. Теперь вспоминаешь? — не переставала тормошить его ногой незнакомка.

Словно по щелчку, человек вдруг вспомнил, где он и зачем.

— Выход в реал. Обязательная Вахта, — пробормотал он.

— Во, уже что-то… Речь понимает, говорить может. Переходим к процедурам. Ребята, поднимайте его, ополосните и в башню. Я буду там.

Из-за спины девушки показалась пара роботов, каждый с богатым набором гибких рук-манипуляторов. Один из них бережно поднял человека с уютного пола и отнёс в душевую кабину, где за пару секунд его избавили от остатков куриного запаха клонировочного раствора, нежно, в четыре механические руки, вытерли мягкими полотенцами и аккуратно усадили в кресло на колёсах. Другой робот заботливо укрыл посвежевшего пушистым пледом. Человеку такое понравилось.

После короткого путешествия по ангару его выкатили на улицу через огромные, до потолка, ворота. Они оказались у края большой прямоугольной площади, сделанной, как и ангар, из белого, почти зеркального пластика.

В центре возвышалась огромная металлическая статуя взлетающего человека. В природе как раз настало утро и молодое солнце, словно любопытный мальчишка, трогало и площадь, и ангар, и роботов, и нового человека тысячами солнечных зайчиков, отражавшимися от блестящей стальной фигуры на постаменте. Но человек ещё сердился на яркий свет из-за неловкого пробуждения и солнечные зайчики ему не понравились.

С трёх сторон площадь окружили ряды таких же белых ангаров. С четвёртой стороны, в нескольких сотнях метров от них, меж двух широких проспектов, берущих своё начало от площади, возвышался тонкий небоскрёб цилиндрической формы из старинного серого бетона, уходящий шпилем в облака.

Роботы резво рванули вперёд и за несколько секунд, с ветерком, доставили коляску человека к этому зданию. Они поднялись в скоростном лифте на сотню этажей, оказавшись в помещении с панорамными прозрачными стенами и открытой террасой, опоясывающей весь этаж по кругу. Отсюда открывался подробный вид на многие километры вокруг. Терраса была уставлена обеденными столиками. Человека подкатили к одному из них, за которым уже расположилась бесцеремонная незнакомка в синем комбинезоне.

Теперь человек смог внимательно её рассмотреть. Она, как и он, была молода и очень красива, той универсальной красотой, которую может подарить только тщательно отредактированный геном. Взъерошенные короткие волосы цвета соломы, прямой точёный нос без горбинки, чёткая изящная линия бровей, острый подбородок — за всеми этими чертами угадывалась биологическое совершенство. Её голубые глаза хитро и весело наблюдали окружающий мир, как будто каждую секунду она готовилась к какому-то смешному или неожиданному сюрпризу.

— Добро пожаловать в реальный мир, гражданин. — официально поприветствовала она человека, борясь с улыбкой. — По закону Единой Сети «Об Обязательной Вахте» тела прибывающих на службу создаются по генетическим эталонам и не содержат коммуникационных имплантатов. Мы не сможем обращаться друг к другу по нашим обычным 64-значным id. Но… Во-первых, есть официальные вахтовые позывные. Я БОЧ-1 — Биологический объект «Человек» номер один. Ты, соответственно, БОЧ-2. Когда я сдам вахту и вернусь в сеть, ты станешь БОЧ-1, а тот, кто придёт на смену тебе, будет БОЧ-2. Система ясна?

БОЧ-2 неопределённо покачал головой и проворчал:

— Всё так медленно. Обязательно говорить ртом? Можно как-то ускорить… общение? Или внешние девайсы хотя бы? У предков было же что-то такое, я помню по историческим симуляторам.

— Нет смысла в девайсах. Проблема в биологических ограничениях. Глаза и ухи рассчитаны на определённую интенсивность информпотока. Даже если я стану говорить в три раза быстрее, ты не успеешь ничего понять.

— Долбанный пиксель, — буркнул БОЧ-2.

— А ещё твой нынешний мозг — это примерно одна тридцатая от того, что у тебя было в сети, — ехидно добавила она.

— Прекрасно. Мы не только чудовищно медленные, но ещё и чудовищно тупые.

— Прикольно, да? — неожиданно умилилась этому факту БОЧ-1. — Поэтому помимо формального позывного можно взять себе имя, для тупых, как в древности.

Она выпрямилась на стуле и протянула руку через стол:

— Здравствуйте. Меня зовут Москва.

— Здравствуйте. Меня зовут… мне в голову ничего не приходит, — признался БОЧ 2.

— Значит, пользуясь полномочиями старшего БОЧа, нарекаю тебя Креветкой. Привет, Креветка.

— Мне не нравится, — вяло возмутился Креветка.

— Завтра станешь первым БОЧем и выберешь себе другое. А сегодня ты — Креветка. А я Москва.

— Как город?

— Ага. Зацени… — девушка сделала глубокомысленную паузу, — Московская Москва. Где в этой фразе город, а где я? Круто?

Креветка не смог поддержать такой энтузиазм, но притворился, что думает. К тому же его вдруг стало беспокоить странное ощущение тревоги внизу живота. Как будто там назревала какая-то проблема и необходимо срочно обратить на неё внимание. Ощущение делалось интенсивнее и начинало отвлекать его даже от медленных слов собеседницы. Креветка с удивлением обнаружил, что столь радикальное снижение интеллектуальных способностей лишило его многозадачности и он не может одновременно поддерживать беседу и анализировать телесные ощущения. Он попробовал сосредоточиться на разговоре, что тут же привело к неожиданным последствиям. По ногам стремительно побежала волна приятного тепла, а тревога сменилась острым чувством долгожданного облегчения. Креветка невольно улыбнулся неожиданному удовольствию и отвлёкся от происходящего.

Мимолётная эйфория не осталась незамеченной. Во взгляде Москвы полыхнули искорки сдерживаемого смеха:

— Кто-то сделал пи-пи? — вкрадчивым голосом спросила она. — Кайфуешь, Креветка? Ну сиди, кайфуй.

— Ты о чём? — отрешённо спросил он.

— Ладно, сделаем вид, что ничего не случилось. Продолжаем, — Москва опять перешла на притворно-деловой тон. — Основная проблема в использовании биологического тела, кроме той, что случилась сейчас с тобой, состоит в том, что человеческий мозг не обладает достаточной ёмкостью для переноса всей информации и логического потенциала цифровой личности. Приходится чем-то жертвовать. Технология переноса слишком приблизительная и случаются эксцессы. Сейчас тебе надо пройти калибровочный тест, чтобы убедиться, что в твой маленький череп удалось запихнуть всё необходимое.

Рядом с Креветкой появился голографический интерфейс и он погрузился в ответы на контрольные вопросы по самым различным аспектам своего прошлого существования. Всё это время Москва сидела напротив и никак не напоминала о себе. Робот принёс ей большой бокал какой-то жидкости янтарного цвета, и она полностью сосредоточилась на том, чтобы втянуть её в себя через тонкую пластиковую трубочку.

Креветка закончил отвечать на вопросы, и в воздухе над столом тут же появился подробный отчёт.

— Биологическая функциональность — девяносто семь процентов. Когнитивный потенциал, как и ожидалось, одна тридцатая от виртуального оригинала. И одна восьмидесятая от общего объёма памяти. Очень даже неплохо, — обнадёжила его Москва, но тут же едко добавила. — Для креветки, конечно.

— Шутишь?! Я сейчас помню всего одну восьмидесятую от того, что прожил? — поразился Креветка.

— Это стандартный показатель в пределах нормы.

— Всего одна восьмидесятая того, кем я был!? — он сорвал плед и вскочил на ноги. — Как мне вахту нести… таким?!

— Есть способ, — серьёзно сказала Москва. — Мне его предыдущий БОЧ показал. Можно сказать, традиция, передаваемая из уст в уста, — она кивнула роботу, стоящему у входа на террасу. — Эй, железка, тащи мороженку.

Видимо, роботы ожидали подобной просьбы, поскольку через пару секунд из дверей показался робот-официант, больше похожий на шкаф, подъехал к их столику и достал из своих недр поднос с двумя вазочками, с горкой наполненными какой-то белой субстанцией. Одну он поставил перед Креветкой, а вторую, не дожидаясь, у него с подноса взяла Москва.

— Это надо внутрь, — пояснила она, — через рот. Смотри.

С помощью столового прибора, название которого человек не помнил, Москва подцепила кусочек белой массы и отправила себе в рот, зажмурившись от наслаждения.

— Эта штука сделает умнее? — с надеждой спросил Креветка.

Девушка отрицательно замотала головой, но в тоже время на её лице отразилось такое искреннее блаженство, что он последовал примеру и тоже отправил себе в рот кусочек.

Больше всего его поразила палитра вкуса. Конечно, в Сети у них были аналоги вкусовых удовольствий, но он и не догадывался, что их можно так многослойно и искусно соединить, добавив к ним ощущение текстуры и температуры. Твёрдая холодная субстанция удивительным образом прямо во рту превращалась в нежный вязкий нектар и, опускаясь по горлу, оставляла за собой удивительный след послевкусия. Креветка тоже издал невольный стон наслаждения, чем рассмешил свою спутницу.

— Кайфуй! — поддержала она его.

Он проглотил ещё кусочек, а потом ещё и ещё, но всё же нашёл в себе силы остановиться и спросил:

— Но в чём смысл?

— А зачем смысл? — удивилась Москва. — У нас интеллект как у розовых креветок — нам не нужен смысл. Просто кайфуй!

Но, съев всё до капельки, Креветка опять задумался. Конечно, есть в рот всякие штуки приятно, но умнее от этого не станешь. А существует ли какая-то еда для ума? Он хотел спросить Москву, но она жестом не дала ему заговорить:

— Жди. Ещё чуть-чуть, пару минут.

Они продолжили молча сидеть на террасе.

Креветка принялся разглядывать город. Он уже видел его, когда просматривал материалы по предстоящей вахте. Ещё тогда его поразила нерациональность городской планировки. В нём не чувствовалось единой структуры. Радиальный, как паутина, исторический центр, с востока и запада подпирали жилые кварталы спиральной восходящей застройки из полукилометровых небоскрёбов. На юге они без предупреждения переходили в промышленный район, рассечённый на большие прямоугольники широкими автострадами.

Север города представлял из себя одну большую рекреационную зону, с хаотично расположенными площадями, парками и стадионами. Видимо, тонкая башня, в которой они расположились, находилась здесь, поскольку с неё были одинаково хорошо различимы и жилые высотки, и малоэтажный центр, и промышленный район за ним.

Креветка перевёл взгляд с небоскрёбов на небо и залюбовался причудливыми облаками, плывущими над городом. Невольно он отдал мысленную команду подлететь поближе, чтобы оценить их детализацию, но ничего не произошло. Почему-то в этот раз подобный конфуз не вызвал в нём раздражения, а лишь слегка опечалил.

Вдруг самое большое облако незаметно сдвинулось и из-за него показалось солнце. Креветке почудилось, будто невидимая волна любви и ласки без предупреждения сошла на землю, поглотив его с головой. Печаль исчезла, а на душе стало тепло и уютно. Он перестал беспокоиться о себе, о Москве или о Вахте и вдруг искренне окончательно поверил, что всё будет хорошо. На его губах расцвела тихая улыбка счастья.

— Вот оно, — прошептала Москва, — наслаждайся. Кайфуй. Ради такого можно жить?

— Так хорошо. Хорошее место. Красивая Москва, — бормотал счастливый БОЧ-2.

— Спасибо, Креветка, — глянув из-под ресниц, кокетливо промурлыкала она, — мне очень приятно, поблагодари за это сахар и серотонин.

Ещё полчаса они сидели и наслаждались видом города, тёплым ветерком, сладким послевкусием, полной удовлетворённостью друг другом и жизнью вокруг.

Потом Москва заставила роботов опять свозить Креветку в душ, вкратце рассказала про физиологические особенности живого организма и выдала ему тюбик с надписью «Универсальный нанослой для БОЧ». Содержимое тюбика составлял комплекс программируемых наночастиц, призванный осуществлять функцию одежды. После того как Креветка выдавил полупрозрачную вязкую массу из тюбика себе на грудь, она шустро впиталась в кожу и окутала его тело тонким защитным слоем. С помощью встроенного голографического интерфейса он поиграл с кастомизацией и наночастицы приняли форму белых кроссовок на толстой подошве, свободных красных штанов до колен и голубой футболки с капюшоном, выгодно подчёркивающей его идеальную атлетичную фигуру. Так выглядел барон Мушкетёр, знаменитый супергерой прошлого, запомнившийся ему по одному очень точному историческому симулятору.

Москве понравился такой «индивидуальный» подход к внешнему виду и она тут же сделала себе похожий наряд.

Креветка достаточно освоился и окреп, чтобы самостоятельно ходить. Они спустились вниз на площадь, где их ждал старинный электромобиль с открытым верхом. Два человека в костюмах супергероев устроились на заднем сидении, и машина не спеша двинулась к центру города.

— А где все роботы? Почему на дорогах никого нет? — спросил Креветка, когда их автомобиль углубился в жилой район и небо заслонили многоэтажные глыбы.

— Поверхность для людей. У роботов своя инфраструктура под землёй, — ответила Москва.

— А небоскрёбы?

— Они тоже для людей. Москва — резервный город. Она только для нас.

— Зачем? — удивился Креветка.

— На тот случай, если придётся срочно покинуть Сеть.

— Разве такое возможно?

Москва с недоверием взглянула на своего попутчика:

— У тебя в этом месте провал в памяти, да? Хм, ну ладно, слушай: когда-то, около пятидесяти лет назад, когда начался массовый переход от биологического субстрата к полностью цифровой личности, последние из БОЧей, те кто сомневался в безопасности Единой Сети, решили оставить для себя возможность вернуться. Некий «план отступления» на случай непредвиденных катастроф. Это было их главное условие. Он предусматривал, что на планете останется инфраструктура, способная принять и обеспечить комфортное существование всем людям, ушедшим в Сеть, если они вернутся. Города, клонировочные центры, промышленные биосинтезаторы, роботы. Всё рассчитано не только на нас двоих, а на всех.

Креветка с интересом вгляделся в пустующие окна проплывающих мимо зданий:

— Значит сейчас там никого нет?

— Никого. Москва только для людей, — гордо констатировала она.

— И сколько здесь может поместиться?

— Сложно сказать. Может миллион, может два, но это максимум. Москва не резиновая, — она поймала его непонимающий взгляд и пояснила. — Пятьдесят лет назад никто не знал, что из четырнадцати миллиардов, ушедших в виртуал, параметры человеческой личности захотят сохранить только триста тысяч. Изначально были сотни резервных городов. В итоге стало достаточно одной Москвы. К тому же, если все вернутся, мы опять начнём размножаться, биологическим способом, я имею ввиду. Поэтому два миллиона это резерв с запасом.

— А зачем тогда промышленный район? Я думал там роботы.

— Нет, он тоже для нас. На тот случай, если роботы поломаются, или восстанут. Или им с нами скучно станет. Или нам с ними скучно станет — древние часто делали что-нибудь самостоятельно, чтобы развлечься. Это называлось «ходить на работу».

Их машина миновала жилой район и въехала в тенистую прохладу аккуратного бульвара.

— А куда мы едем? — спросил Креветка.

— В Кремль. На место Обязательной Вахты. Мы уже в историческом центре города. Здесь всё сохраняется как до перехода. Сейчас проезжаем Кольцо Садов и выезжаем на Красную Площадь.

Они действительно выехали из-под сени деревьев на открытое пространство. Судя по голокарте Красная Площадь имела форму круга около пяти километров в диаметре, окаймлённого столь же геометрически правильным кольцом парков и аллей. Впереди, насколько хватало глаз, раскинулась идеально плоская поверхность из красного монолитного пластбетона, не отражающего солнечный свет. Автомобиль ускорился и они достигли центра площади за минуту.

Машина остановилась у невысокого строения из красно-серого камня. Здание угловатыми уступами поднималось на высоту едва ли десятка метров. По сравнению с заоблачными гигантами жилых кварталов оно удивляло своей малозначительностью.

— Вот Кремль, — кивнула Москва на здание, — а вот Белокаменная. — Она показала пальцем на большую плиту из белого камня, уложенную недалеко перед входом в здание.

— Мелковато выглядит, — разочаровался Креветка.

— Это же древние строили. Тогда роботов ещё не было и электричества. Всё своими руками и деревянными гвоздями. К тому же они высоты боялись, — объяснила Москва. — Тут вокруг ещё другие домики были, но их убрали, чтобы не отвлекали от главного.

— А почему написано «Ленин», а не «Кремль»?

— Не знаю, какая-то историческая загадка — можешь поизучать на досуге, — видимо, Москва исчерпала свои познания. — Ну, в общем, ты будешь жить там внутри. И каждый день в двенадцать часов нужно выходить на Белокаменную и стоять пять минут вахту.

— А это что? — Креветка обратил внимание на странный металлический объект, стоящий на каменной плите.

— Это Царь-пушка. Для церемониальных случаев, — заметив его озадаченный вид она добавила. — Не беспокойся, всю техническую часть делают роботы. Тебе надо будет просто нажать на красную кнопку и она бабахнет. Я сама ни разу не бабахала, но тебе повезло. В субботу будет церемониальный случай.

— По поводу чего?

— Не знаю. Потом посмотришь в регламенте. А сейчас самое главное, — глаза Москвы вспыхнули от азарта. — Мне нужна твоя помощь. Я ждала этого целую неделю. Ты помнишь как прикольно кушать мороженку? — Креветка признательно кивнул. — Есть ещё очень много разных вариантов. У тела запас энергии на семь дней, кушать совсем необязательно. Но ведь приятно же? Я десятки вариантов попробовала за это время. Можно все восемь дней только есть. И ещё спать — тоже классная штука. Пять минут вахту постоял и опять есть и спать. Биосинтезатор может что угодно сготовить, у него в памяти тысячи рецептов. И ещё можно другие разные штуки попробовать. Летать, купаться, погонять на древних машинах вручную. На самом деле столько всяких занятий, что не только на неделю — на целый месяц хватит, без повторов. Я даже список составила. Но есть одна супер-штука, которую надо обязательно попробовать. Про неё все древние очень много писали. Самые лучшие ощущения. Круче еды. Но для этого мне нужен ты, это занятие на двоих. Давай?

Креветка вспомнил какими приятными были ощущения от мороженки и уверено согласился.

Оставшееся утро они провели в экспериментах на широкой кровати в уютных недрах Кремля, полностью отключив свои нанокостюмы. Сначала было неудобно, потом непривычно, потом странно и больно. Справочные файлы давали противоречивые инструкции и почти не помогли. Но через какое-то время у них стало получаться. Новые молодые тела сами интуитивно находили нужные положения и правильный ритм, постепенно настраиваясь на общую волну, уверено вынесшую их в океан удовольствий. Прикосновения, поглаживания, объятия, поцелуи — всё было впервые, всё таило в себе радость открытий, нежность, смех и даже сладкую боль. А потом опять благодарный смех и взаимную нежность.

Москва чуть не пропустила свою вахту. Спохватившись, она соскочила с высокой кровати и побежала вверх по лестнице к выходу, на ходу активируя одежду. Креветка решил перевести дух и осмотреться, но через секунду не вытерпел и тоже побежал наверх вслед за ней.

Это были самые долгие пять минут его новой жизни. Москва встала в центре Белокаменной под палящим солнцем. По правую руку от неё грузно возвышалась Царь-пушка. Впереди в воздухе появился таймер, отсчитывающий пять минут. Креветка хотел было встать рядом с ней, ему не хотелось отпускать её ни на миг, но Москва строго покачала головой. Он вернулся под тень Кремля и прислонился к прохладной стене.

Креветка знал, что биологическое субъективное время течёт в шестьсот раз медленнее, чем в Единой Сети. Значит пять минут здесь превращаются в три тысячи минут там. Три тысячи минут, пятьдесят часов, больше двух дней. Расстаться с Москвой на два дня?! В панике он рванулся к Белокаменной. К счастью, сложные вычисления заняли у него всё оставшееся время вахты. Отбивались последние секунды. Москва увидела его решительный порыв и бросилась к нему на шею в спасение долгого поцелуя.

Остаток дня в сознании Креветки пролетел ещё быстрее, чем пять минут вахты. Одиннадцать часов они провели в кровати, делая перерывы лишь на дегустацию различных напитков и кулинарных деликатесов. Они разговаривали обо всём, что могли вспомнить, и о том, что больше не смогут забыть. Робкие признания прерывались поцелуем, вздорные догадки сменял смех, нежность сбивала дыхание.

Креветка не думал о том, что наступит дальше. Он запретил себе думать. Даже когда замечал в глазах Москвы мимолётную грусть, он старался прогнать тяжёлые мысли. Даже когда им пришлось выйти из Кремля и они ехали назад к башне, он просто обнял её и любовался ночным городом, постоянно спрашивая о всяких мелочах. И когда они вошли в клонировочный ангар, он отогнал от себя прочь грядущее и стал рассказывать ей историю своего нелепого пробуждения.

Она прервала его, взяв за руку:

— Я буду помнить. Я обещаю тебе. Я буду помнить, — зашептала она от волнения, не в силах нормально говорить.

— Я тоже буду тебя помнить, я...

— Не тебя, — перебила она его. — Нас. Я буду помнить нас… Это… Я обещаю тебе, что я буду помнить, какая я сейчас. С тобой. Скоро наступит новый день. Я сегодняшняя, которая здесь сейчас с тобой, одна тридцатая от целого, я, Москва, сольюсь со своей основой, с остальными двадцать девятью, и всё станет по-другому. Я стану умной, быстрой, многозадачной. Я стану абстрактной. Я буду мудрее на тысячу лет, и многое станет неважным, не таким как сейчас. Но я обещаю. Я запомню себя. Я запомню Москву. Я сохраню своё сердце… и тебя. Прощай.

Креветка держал её за руку, когда клонировочная камера приехала из тоннеля. Он не отпускал её, пока она ложилась внутрь и диагностические лазеры дотошно изучали её тело. Он отпустил её руку, только когда крышка капсулы настойчиво упёрлась ему в запястье.

Москва закончила Вахту. Он смотрел вслед удаляющейся капсуле пока та не скользнула плавно в тоннель. Глубоко внизу уснувшая Москва будет отсканирована до последней миллисекунды, перекодирована в программный код и добавлена к 64-разрядной цифровой личности, отдавшей свой долг обществу в виде восьмидневной Обязательной Вахты в реальном мире.

Первое время Креветка был очень занят. Он старался отвлечь себя разными вещами, которые хотела, но не успела попробовать Москва. Она оставила ему список, и Креветка взялся его исполнять.

Он прыгнул с парашютом с одного из небоскрёбов в жилом районе, чем перепугал опекающих его роботов и получил синяк на коленке, благо от смерти и переломов его спас нанослой. Он нырял в море так глубоко, насколько позволял запас кислорода в лёгких. Побывал на обоих полюсах, на экваторе и всех континентах. Он встретил рассвет на Окинаве, полдень в руинах Лондона и закат на фоне светящейся радиоактивной воронки Лос-Анджелеса. Он хотел слетать на Луну, но оказалось, что такое невозможно провернуть за сутки и он не успеет вовремя на вахту.

Креветка подробно познакомился с этой огромной, живущей своей жизнью, планетой, но так и не смог убежать от себя. Куда бы он ни прилетал, он тут же представлял, что бы сказала Москва об этом месте, что бы ей понравилось или привело в восторг. Он смотрел на мир её глазами и мысленно встречал везде, куда бы ни прибыл.

Поэтому вскоре Креветка отказался от путешествий и стал проводить всё своё время в Кремле. Он часами смотрел уцелевшую кинохронику, старые фильмы и песни, пытаясь ещё раз пережить то, что навсегда связало его с Москвой. Он даже попробовал прочитать книгу, но это оказалось непосильным, чудовищно медленным занятием. В основном он ел разнообразную еду и смотрел древние истории о супергероях и любовниках, императорах и мушкетёрах, смело спасающих свою любовь. Лишь раз в сутки он на пять с небольшим минут выходил из Кремля.

Началась суббота, наступил шестой день без Москвы. После завтрака пришло напоминание о церемониальной вахте. Креветка почитал регламент.

В назначенный час он ступил на Белокаменную и приблизился к Царь-пушке. Рядом застыл инженерный робот. Креветка знал, что он готов и ждёт его команды.

Он вспомнил короткий ниочемный разговор с Москвой, когда они бессильно лежали, не в силах пошевелиться после очередного кроватного эксперимента.

Он возмущался вслух, зачем вообще нужна Обязательная Вахта. Зачем нужны эти отжившие ритуалы.

— Может быть для того, чтобы всегда был кто-то, кто сможет сказать «Планета занята», — предположила Москва.

Она вскочила на кровати, приняла воинственную позу, уперев руки в бока:

— Я, БОЧ-1, Москва, объявляю свою власть над этой планетой! — с вызовом прокричала она.

— Ты полностью меня убедила. Я сразу передумал на тебя посягать, — признался Креветка, любуясь её идеальной фигурой.

— Ну, что ж, придётся мне перейти в наступление, — засмеялась она, садясь сверху на него и даря долгий страстный поцелуй.

Теперь Москвы не было, но она оставила ему на попечение весь этот мир, думал Креветка. Вместе с ним она передала ему знание о том, что могло существовать только здесь — близость живого человека. То, что он обязан сохранить и передать следующему живому, кто придёт на его место.

В воздухе ожил таймер. Начался отсчёт пяти минут.

Человеку номер один предстояло объявить тысячелетие Москвы и дать салют в честь города, носящего имя его возлюбленной.

«Я буду мудрее на тысячу лет» — вспомнил он её слова.

Креветка сделал шаг вперёд и гордо прокричал во вселенную перед собой.

— Я, БОЧ-1, барон Креветка, объявляю салют в честь тысячелетия Москвы и заявляю, что эта планета занята!

Он нажал на голографическую красную кнопку, появившуюся перед ним. Инженерный робот послушно дёрнул спусковой трос, и Царь-пушка громыхнула. К удивлению Креветки заряд взорвался не высоко в небе, а всего лишь в десяти метрах над ними. Разноцветные маленькие взрывы обрушились на Кремль, пластбетон Красной Площади, Белокаменную, Царь-пушку, инженерного робота и самого Креветку. Нанослой надёжно защитил его от синяков и ожогов.

Полностью удовлетворённый таким приземлённым и оглушительным салютом Креветка удалился обратно в Кремль. Ему предстояло подготовиться к завтрашней встрече с новым БОЧ-2, предстояло так много рассказать ему и столь многому научить. Предстояло передать ему планету… и угостить мороженкой.

***

СРОЧНО

В ШТАБ ЭКСПЕДИЦИОННОГО КОРПУСА

ОТ СКАУТ-ГРУППЫ 657-645

ПОЛЕВОЙ РАПОРТ

В 515-365 по системному времени, разведывательный зонд № 088 скаут-группы 657-645 был обнаружен неизвестной высокоразвитой цивилизацией. При исследовании топографической аномалии, предположительно искусственного происхождения, зонд был атакован. Зафиксирована попытка контакта со стороны биологической формы жизни.

Биологический объект заявил свои права на планету и произвёл выстрел примитивным реактивным снарядом, неспособным нанести урон. Однако, учитывая высокую точность стрельбы по аппарату, находившемуся в состоянии полной маскировки, есть основания полагать, что нападение носило целенаправленный ритуальный характер.

Следуя статье «О биологическом суверенитете» Галактического Кодекса начинаю свёртывание исследовательских мероприятий в данной системе. Время возвращения к месту базирования согласно регламента.

КОНЕЦ РАПОРТА