Кожистый

Девчонка тряхнула золотыми кудрями и упрямо зашагала вверх по ступенькам.

— Куда ты?

Я попытался схватить ее за руку, но тонкие пальчики выскользнули.

— А тебе неинтересно, что там, в конце лестницы?

Она все больше и больше разочаровывалась в таком зануде, как я.

— Нам туда, — я кивнул назад, в долину.

Девчонка засопела носом и стала топать громче.

— Я хочу дойти до верхушки.

Лестница была широкая, длинная; она спиралью вилась вокруг холма, огибала давно покинутые каменные постройки со слепыми окнами и исчезала в облаках, где последние дома редели.

Я догнал девчонку и стал шагать с ней вровень.

— У нас нет времени. Солнце скоро зайдет.

— Ну и что? Ты боишься кожистых-крылатых?

— Я — нет. А вот тебе следовало бы.

— И на что ты, если не собираешься меня защищать?

Я возмутился. Эта мелкая была такой нахальной, что стыдно. Миловидная, как ангел. Знает и пользуется.

— После заката здесь будет небезопасно. Я совсем не планировал устраивать здесь ночевку.

— Повезет — обернемся до того, как солнце скроется, — она пожала плечиками. — Не повезет — заночуем здесь.

Девчонка почти бежала. Волосы растрепались, бант сполз. Я потянулся к ленте, чтобы ее поправить, но та отмахнулась.

— Не веди себя как папочка.

— Что же мне остается, если ты сама о себе позаботиться не можешь? — я уже начинал терять терпение. — В конце концов, я за тебя ответственность несу.

— Вот и неси. Защищай от крылатых.

Я фыркнул.

Солнце клонилось к горизонту слишком быстро. Как будто не терпелось ему поскорее закатиться за кромку земли и отправиться ночевать. Остынет в Вечном море за восемь ночных часов, отдохнет, и с новыми силами поднимется, разжигая лучи один за другим. Сначала еще холодные, непрогретые, а потом, когда доберется солнце до самого зенита, разгорятся они ярким пламенем, и начнут убивать…

Я поежился от подступающего холодка. В воздухе повеяло сыростью и влажным мхом.

— Может быть, остановимся? — попробовал я. — Уже почти закат…

— Почти — не закат, — отрезала девчушка. — Кончай ныть, папочки так себя не ведут.

Я прикусил язык. Малышка почти бежала, и я ускорил шаг, чтобы за ней поспевать.

— Есть не хочешь? — я снова подал голос.

— Нет, — буркнула та. — Случалось и двое суток маковой росинки в рот не брать. Ну и что?

В ее голосе звучала неподдельная гордость.

Я помолчал, слушая, как хрустят от моих шагов камешки на широких ступенях. С каждой минутой все темнело, воздух наполнялся влагой, пробирало до костей. Я стал коситься на хибарки по левую сторону от лестницы. В них уже давно не ступала человеческая нога, если ступала вообще. Я совсем не был уверен, что в этих жилищах не прячутся чудовища похуже, чем крылатые, но если ночевать — то только в одном из таких. Дверной проем можно заложить листами металла, которого тут в избытке, окно — тоже. Комнатушка в таком домике всего одна, так что беспокоиться о том, что кто-то подстерегает через стенку, нечего. Устроиться в уголке до рассвета и дышать как можно тише. Хорошо, что юным созданиям несвойственно храпеть. Вот уж благословение для таких мест, как это.

Солнце расплылось жирной полосой над горизонтом, и стало стремительно таять. Пара мгновений — и капля за каплей оно стекло с неба прочь. Еще полчаса-час, и небо станет выцветать… Лестница кончаться не думала. Ступени упорно возникали под ногами, одна за другой, и им не было числа. Уже облака виднелись — вот-вот рукой коснуться, а конца-края дороге не видно.

— Что, если у нее вообще нет верхушки? — предположил я.

— У всего есть конец, и у лестницы тоже, — осадила меня девчонка.

— Любопытство — недостаточная причина, чтобы рисковать жизнью, — напомнил я.

— Ага, — она весело моргнула глазами, и в светло-зеленых глаза загорелся озорной огонек. — Но вполне достаточная, чтобы превратить твои унылые планы в приключение.

— Мои планы не унылые, — я уже был готов обидеться. — Ты должна вернуть обещанный долг…

— …старой карге, — закончила за меня девчушка. — Помню-помню. Только мне не по душе такие простые решения.

Я выдохнул.

— Тебе не приходило в голову, что она может навредить, если не получит желаемое в положенный срок?

— Ага, — снова кивнула она, развернулась и, пританцовывая, двинулась по ступенькам спиной вперед.

— Упадешь, — процедил я. — Мне совсем невесело.

— А мне — очень! — кинула та и, показав мне язык, припустила вперед.

— Эй, подожди! — крикнул я вслед.

Ее платьице красным пятном маячило в густеющей мгле. Начинало темнеть. Пустые окна по левую руку зияли жутковатыми дырами, и мурашки бежали по спине, когда я задевал их случайно взглядом. Я перешел на бег.

— Подожди меня!

Но девчонка не слушала.

Вот так всегда. Упрямая дрянь. Я выругался. Своевольная, самоуверенная, не в меру нахальная и стоит из себя умную так, будто ей не двенадцать, в все сто двенадцать! И уважения — ни на йоту. Словно я для нее — пустое место.

Над головой зашелестели кожистые крылья. Я поднял голову, силясь различить в кисельной тьме силуэт чудовища, но вместо того меня сбил с ног поток воздуха. Я пошатнулся, загребая руками пустоту, и удержал равновесие с трудом.

Где-то сбоку мелькнули золотистые кудри, и тоненькая ручка решительно рванула меня за рукав куртки.

Девчонка уже скрылась в черном дверном проеме, а я все шарил в поисках металлических листов. Здесь их как на беду не оказалось.

— Да брось ты, — зашипела она совсем без испуга. — Сюда давай.

Я забрался внутрь. Строеньице и правда оказалось крошечным, и стены изнутри были такими же шершавыми, как снаружи. Ни следа отделки, ни капли воображения — или я слишком многого хочу? В конце концов, никто не знает, что за существа здесь жили, быть может, сотни лет назад… Я обшарил земляной пол и нашел несколько стекляшек. Битое стекло? Но ведь в окнах не было намека даже на рамы…

— Ого, тут можно разжиться, — пропела малышка, перебирая камешки.

— Что это? — спросил я, хотя ответ знал и без того.

— Алмазы, — девчонка упивалась своей осведомленностью. — Ну что, теперь-то ты мне благодарен за приключение?

В квадрате неба что-то прошуршало.

— Не очень, — я со страхом покосился на окно. — Эти блестящие штуки уже не понадобятся, если кожистые до тебя доберутся.

— А если и так? — с вызовом улыбнулась она, оставляя алмазы в покое. — Что будешь делать ты?

— Ничего, — угрюмо пробормотал я.

— Нет, правда! — девчонка поднялась с холодного пола и выпрямилась во весь рост, чуть не задевая головой потолок. — Вот выйду сейчас — и поминай как звали!

— Не придумывай.

— Монополия за тобой?

— Ты таких слов не знаешь.

— Знаю, как видишь, — она мерила меня взглядом, сощурив хитро глаза.

— Слушай, откуда ты такая взялась? — взвился, потеряв терпение. — Сядь на место и будь добра, молчи. Если эти крылатые вздумают сюда сунуться — мне нужно, чтобы ты под ногами не вертелась.

— Проще простого! — нехорошая улыбка играла на ее губах.

Два шага, и она вылетела вон. Я даже глазом не успел моргнуть, как она юркнула прочь, будто была кошкой, а не человеком.

У меня перехватило сердце. Вот ведь тварь! Я метнулся за ней. Найду — и собственноручно со скалы спущу. Хватит уже в салочки играть!

Я заметил ее на самом краю ступенек. Она поднялась на цыпочки и выглядывала в небе кожистых. Месяц выпростал из-за тучи кончик своего серпа, и сочился призрачным светом. Я раздраженно махнул рукой, и облака разошлись в стороны; луна стала расти, заливая земли у подножия холма зеленоватым сиянием.

— Кончай игрушки! — зашипел я, подскакивая к девчонке. — Ты что, погибнуть хочешь? Не понимаешь, как все это опасно?

— Боишься за меня, да? — самодовольно хихикнула она, и прядь волос упала ей на глаза.

Красива, будто из-под ножа хирурга. И как под таким прелестным личиком может скрываться такая невозможная…

Я замялся, подбирая слово, когда воздух снова резанули крылья кожистого.

— Пригнись! — закричал я.

Зеленоватый свет очертил каемкой громадную тушу над головой; сверкнули длинные когти на растопыренных пальцах; острые перья на кончиках оголенных крыльев разошлись веером от предвкушения добычи. Я вытянул руки, собираясь с мыслями, как вдруг…

Кожистый спикировал на ступени прямо перед девчонкой и, клацнув железным клювом, бессмысленно забормотал. Голос у него был низкий, утробный, и напоминал клекот голубей — только гораздо громче, гораздо мощнее. Глаза мои стали ползти на лоб, когда кожистый ткнулся клювом — будто бы нежно, — в ладонь девчонки и зажмурился. Я сглотнул.

— Это что? — задал я вопрос, который перечеркивал весь мой авторитет жирным черным фломастером.

— Ну как что, — пожала плечами девчонка. — Немного магии и искусства убеждения. И еще язык не-животных этих мест. Я почитала в твоем блокноте, пока ты вчера отсыпался.

— Что значит почитала? — взъерепенился я. — Ты… Ты…

— Да не кипятись, — она насмешливо блестела глазами, поглаживая чудовище по кожаной голове.

— И… и… магия? — просипел я.

Это выходило за все рамки. Я решительно оттолкнул ноутбук и захлопнул крышку. Старая машина на прощание пискнула. Я побрел на кухню, и стал шарить впотьмах в поисках кофе.

Она в могилу меня сведет! Я писал научную фантастику! Суровые земли чужой планеты, забытые города высокоразвитых цивилизаций, жестокие чудовища, которые не знают пощады…

А она… она…

Магия.

Кто, в конце концов главный, герой или писатель?..