КОСПЛЕЙ

— — Однако, ну и жизнь у тебя бабонька, — старуха смотрела на Ирину недоумённым взором

— Вы о чём, бабушка? — не поняла Ирина.

— Дык, судя по кокошнику, ты первый год замужем, а судя по вышивке на сарафане, у тебя шестеро детей. — Бабка прикоснулась к сарафану, богато расшитому народными узорами. — муж-то твой где, али сама на праздник пошла, без мужа?

— Тут он, вон с друзьями, — Ирина указала на статного мужчину в старинной броне и при мече.

— Охти мне старой, Шелом-то на нём татарский, а бахтерец станичников, кои на ушкуях ходили по рекам, токма мечи не больно жаловали, больше сабельки пользовали. — Старуха и тут навела критику.

Фестиваль был в разгаре и скоро должны пройти показательные «бои», а точнее имитация боя. Реконструкторы собирались на такие фестивали ежегодно, даже жён с собой брали, обрядив в «старинные» наряды. Старуха взялась непонятно откуда, Ирина даже придирчиво осмотрела её на предмет грима. Вроде настоящая, не гримированная, неужели старухам интересны таки фестивали?! Между тем парни решили провести обряд прославления солнца. Воздев руки к солнцу, они начали произносить слова, как им казалось, очень правильные и непременно «старославянские».

— Это чего они глаголют? — удивлённо спросила у Ирины старуха, — по-каковски говорят-то?

— Это на старославянском, бабушка, — как можно вежливее пояснила Ирина.

— Никогда на Руси так не говорили, — категорично заявила старуха, — даже больные шибко так не рекли.

Между тем мужчины начли «биться» на мечах, старательно изображая битву.

— Эдак татарове и поныне бы на Руси хозяйничали, кто же так воюет, — старуха и тут навела критику.

После «битвы» начали оценивать аутентичность нарядов, доспехов и оружия. И тут старуху прорвало, к каждой мелочи она находила замечания, подробно рассказывая, что и почему не так. Благо, слышала это одна Ирина, а то скандал бы вышел грандиозный. Среди реконструкторов муж Ирины занял почётное четвёртое место, да и Ирина не была последней, заняв третье место.

— И чего вздыхаете? — старуха тут как тут.

— Да муж так старался, и я тоже, — пояснила Ирина.

— Дык молодец, раз старался, а корова доена, изба крепкая, конь верный не хворает? — старуха задала вроде странные вопросы, но что-то в них было.

— Да мы в квартире живём, конь у меня железный, вон стоит, — Ярослав мотнул головой в сторону машины, — а коров в квартире держать нельзя.

— Вот оттого-то вы и не ведаете, как в старину на самом деле было, — резонно заметила старуха.

— Да где же нам учиться, бабушка? — спросила Ирина.

— Дети-то, с кем остались? — старуха посмотрела на них строго.

— Нет у нас детей, не завели ещё, — созналась Ирина, — мы же недавно поженились, так и познакомились на фестивале, оба любители косплея и старины.

— Опять слова нерусские, ну да ладно, раз вы такие любители старины, хотите узнать, как оно было в старину? — лукаво посмотрела на них старуха.

— Конечно, хотим, только где это узнать? — Ирина ничего не понимала, да и Ярослав тоже.

— Пошли тогда со мной, — махнула старуха к лесу, — так и идите, там люди смирные, смеяться не будут.

— Да я хоть машину закрою тогда, — Ярослав пошёл к автомобилю, чтобы собрать вещи и запереть машину.

— Поспешай, милый, вечереет уже, — поторопила старуха.

— Так может завтра? — спросила Ирина.

— Завтра уже ничего не может быть, только сегодня, до полуночи надо до места дойти.

Странное дело, но старуха ухватилась за них, как за близких людей, что уж она нашла в этих людях, но терпеливо ждала, когда вернётся Ярослав.

— Это надолго? — спросил Ярослав, подходя к женщинам.

— До утра, с первыми петухами вернётесь, — отвечала старуха.

Она повела их в лес, расположенный неподалёку. Шли пару часов, лес становился всё дремучее, но тропинка вела гладко и все трое продвигались довольно резво. Между тем всё заволокло туманом, но старуха взяла их за руки и смело шагнула в туман. Не прошло и пяти минут, как впереди показались огоньки окон, и вся троица вышла к небольшой деревеньке. Это походило на сказку, несколько деревянных домов стояли кругом, образуя что-то вроде круглой площади. Красивые терема выглядели декорациями в наступившей темноте. Только луна освещала круглую площадь, на которой не был ни души.

— Дома все, нечего по темноте шастать, не праздник какой, — сказала… от старухи не осталось и следа, статная женщина, лет тридцати, не больше, даже голос изменился.

Женщина провела гостей в свой терем, а там творились чудеса. В печи стоял чугун с кашей, и большая ложка сама помешивала кашу. Веник торопливо убрался в угол, сметя небольшую горку мусора на совок, который убрался в сторону, не мешая хозяйке и гостям.

— Чего раньше не управился? — строго высказала женщина венику. — А каша-то поди готова уже. Маслица добавить и пусть постоит, упарится малость.

Деревянная ложка подскочила к крынке и зачерпнула прилично масла.

— Больше бери, кашу маслом не испортишь, — строго посмотрела на ложку хозяйка.

Масло оказалось в чугуне и тот выплыл торжественно и стал на стол, а стёганное покрывало укутало его.

— Стоит отойти, как они тут непонятно чем занимаются, хорошо хоть чугун делом занялся, — недовольно проворчала женщина.

— А вы кто? — Ирина удивилась, но сохранила способность говорить, — вы волшебница?

— Слов каких нахватались, — усмехнулась женщина, — ведунья я, потомственная, вы располагайтесь. Ты меч свой вон на гвоздь повесь, да разоблачись, нечего в доме в броне сидеть, тяжела, поди.

— Не лёгкая, — согласился Ярослав, — упарился за сегодня.

— Так отдыхай, каша поди упрелась уже, — произнесла женщина и сняла с чугунка стёганное покрывало. Деревянные чашки она разнесла сама, а вот ложки появились рядом совсем неожиданно.

Каша оказалась просто волшебной, в смысле вкуса. Такой они вообще никогда не ели, даже не смогли определить крупу.

— Полба это, — усмехнулась женщина, как будто мысли прочла. — Да нет, думы чужие знать мне не дано, по лицам догадалась.

После ужина женщина повела их по терему. Ярослав с Ириной удивлённо осматривали старинный терем, такого ни в одном музее не увидишь. Прялка пряла тонкую нить, само собой, без помощи хозяйки.

— Спать вот тут ложитесь, коли не холодно, да лето на дворе, не замёрзнете, а то просыпаться с первыми петухами, дел много. — Они как раз поднялись наверх в светёлку.

— Нам же утром назад, вы обещали, — заметила Ирина.

— Это у вас будет, а тут время остановилось, не печальтесь о том. Ладно лясы точить, мне ещё по хозяйству надо, да и ночь коротка летом, спите. — С этими словами женщина ушла вниз.

— Странно, куда это мы попали? — Ярослав почесал затылок.

— Как в сказке оказались, — Задумчиво прошептала Ирина, — давай слушаться её, а то превратит в чугун или ещё во что.

С тем и улеглись на большую деревянную кровать. Как будто только глаза закрыли, а уже и петухи поют.

— Ярослав, уже утро, пора вставать, — разбудила мужа Ирина.

— Ох, я думал сон всё это было, — озираясь по сторонам промолвил Ярослав.

— Пошли вниз, может чего помочь надо хозяйке. — Ирина уже заплетала свою косу.

Спустились вниз, а там уже суетилась хозяйка, доставая пирожки из печи.

— Вот и поспели к сроку, умываться вот там умывальник, — указала она висящий надо лоханью странный … чайник что ли глиняный.

Стоило его наклонить, как полилась вода, так и умылись оба. Чистое полотенце с вышивкой висело там же.

— А ты чего, бабонька, с одной косой ходишь? Замужем же уже, так две надо заплетать.

— Откуда мне знать, в наше время это уже условности, — Ирина немного обиделась даже.

— Так это в вашем, а вы пока в нашем, — назидательно заметила женщина. — Ладно, пока вот молочка попейте с пирожком, а там и за дело пора приниматься.

Молоко вкусное, такого в магазине не купишь, а пирожок просто объедение, Ирина с Ярославом позавтракали, и женщина пригласила их на улицу.

— Косить-то умеете? — спросила она озорно, — не беда я научу, первое дело косу настроить, чтобы косить удобно было. Вот так, пяткой к ноге, а лучок чтобы на пупке был, да затягивайте его хорошенько, чтобы не гулял.

Дальше шла косьба травы. Ярослав размашисто налёг на косу, а Ирина смотрела за хозяйкой. Та чинно вертела косой, размеренно вращая свой гибкий стан, вроде, как и руками почти не двигая.

= Упарился весь уже, а скосил малость самую, учись, потом коси, — заметила женщина.

Сама она уже ушла вперёд, вроде и незаметно выкашивая траву, а под каждое движение делая маленький шажок. Ирина попробовала делать так же. Нет, усилия нужны и при этом, но дело пошло. Ярослав тоже стал примечать за хозяйкой и попробовал косить правильно. Дело наладилось, и они косили пока солнце не поднялось, и роса не высохла.

— Всё, хватит махать, что успели, то и сделали, теперь время Купалу славить. — Хозяйка подняла руки к солнцу и заговорила, в этом была и радость, и благодарность, и любовь.

— А разве солнце не Ярило звали на Руси? — спросил Ярослав.

— Ярило было до вчерашнего дня, у солнышка четыре имени и четыре возраста, — с улыбкой сказала хозяйка. — От рождения Коляда, после равноденствия Ярило, а от великого дня Купала, а уж в осень Хорос. Запоминайте, время есть, пока тут поживёте.

Потом они ворошили подсыхающее сено, скошенное раньше, сгребали в копны сухое, а потом уже отправились в терем, пора и поесть как следует. Большой пирог с киселём пришёлся весьма кстати.

— Теперь ты, Ярослав, неси свои железки к кузнецу, а ты, Ирина, сходи к Любаве, только косу свою заплети на две, а то она с тобой и говорить не станет, да сними сарафан свой, вон в сундуке подбери без вышивок, потом свои вышьешь, как следует. — Всё расставила по местам хозяйка и повела своих гостей, обрядив Ирину в зелёный сарафан.

— Так тут тоже вышито по подолу, — заметила Ирина.

— Это не та вышивка, это велесовы знаки, с ними тебя и зверь лесной не тронет, только не озоруй в лесу. — У ведуньи всё имеет свой смысл.

Кузнец подивился странному сочетанию доспехов и меча, заодно раскритиковав их качество.

— Меч твой игрушка пустая, смотри, — сильные руки кузнеца согнули меч, да он таким и остался, — но это я могу перековать. А бахтерец стрел не удержит, смотри, у тебя и не клёпано и полосы слабые, он и от меча может развалиться, если сильный воин попадётся.

— А научишь меня, как хороший сделать? — загорелся Ярослав.

— Чего же не научить, вот меч могу перековать, да и странный он у тебя, русичи такими не воевали. Ты уж не обессудь, но секреты мечей не расскажу, это от прадеда нами хранится, — кузнец сказал, как отрезал.

Любава Ирине и вовсе рас сказала такое, что той стало стыдно.

— Кто же так шьёт, совсем странная вышивка. Вот смотри, это у тебя аж шестеро деток, а вот на другой стороне вышито, что ты девка на выданье, младшая у матери.

— А ы научишь меня, как понимать вышивку? — спросила Ирина.

— Чего же не научить, и расскажу, и покажу. — Любава достала из сундука сарафаны с расшитым подолом и начала рассказывать. — Вот мой девичий сарафан, видишь, это означает, что я девка на выданье, это как у тебя. А цветок папоротника для богатства, а вот про мамку вышито, что я у неё пятая дочка, а вот кто тятя мой.

Потом Любава показывала, как менялись вышивки по мере выхода замуж и рождения детей.

— Это кто бедно жил, те спарывали и вышивали новые, а мне муж на каждого ребёнка новый дарил, вот я и вышивала свою летопись.

— Как интересно, я же ничего этого не знала, — удивлялась Ирина. — А что на этом вышито? — показала она на подол своего сарафана.

— Не время тебе знать, хозяюшка твоя не велит её вышивки разгадывать, — смутилась Любава.

С тем и расстались, а в тереме ведуньи они и договорились, что Ярослав будет учиться у кузнеца, а Ирина у Любавы.

— Ходите, учитесь, чего же не ходить, вот сено скосим и идите, дальше и делать ничего не надо, сама управлюсь, — одобрила их тягу к знаниям ведунья.

У неё самой в тереме всё происходило вроде как само по себе. Только корову доить и сено косить он бралась руками.

— Любить надо природу, зачем туда лезть с ведовством. Корова живая душа и трава живая душа, вот с ними живой душой и надо обращаться. — пояснила ведунья.

— Да разве у травы есть душа? — удивился Ярослав, — попы говорят, что душа есть только у человека.

— Заблудших не лечу, — ведунья стала серьёзной, — забыв о душе, нельзя о ней заботиться, а душа есть у всего, во что Сварог свою душу вложил.

— А Род, верховный бог? — спросил Ярослав, даже не поняв, что он задел.

— Эко у тебя в голове перекошено, — даже удивилась ведунья, — что же вы за люди, вроде русские, а как на верёвочке ходите. Слово слушать надо, когда поймёшь смысл слова, тогда и смыслы друге начнёшь понимать. Род, это непрерывность поколений, идущая издревле и доныне. А Сваргу сотворил Сварог, он создатель всего, что дано нам.

— А Велес, Перун? — спросил Ярослав.

— А ты расскажи, что есть бог? — хитро посмотрела ведунья.

— Ну так всего и разумом не охватить, как я про него расскажу, — смутился Ярослав.

— О том и речь, вот гром гремит или огонь горит, мы вспоминаем Перуна. А в лесу хозяин Велес, он о всём живом заботится, а ветер дует, это Стрибог. Но всё это Сварог, просто в разных обличьях. — Ведунья смотрела на гостей, как на детей малых.

— А волшебство твоё откуда? — смущаясь, спросила Ирина.

— Да какое там волшебство, — отмахнулась ведунья, — это все могут, если главное поймут. Не воевать над с природой, а любить её и слушать, и помогать. А каждая душа, если ты её понял, может делать для тебя, что угодно.

— И чугунок? — удивлённо спросила Ирина.

— И он тоже, надо понять его душу.

— А ты тоже летать можешь, как чугунок? — ляпнула Ирина и смутилась, поняв, что сказала что-то лишнее.

— Да разве он летает? — рассмеялась ведунья. — Придёт время, полетаем ещё, вы же старину хотели посмотреть.

Так и началась новая жизнь у Ярослава и Ирины. Они косили траву, доили корову, пекли хлеб, а в перерывах учились значению вышивок и кузнечному мастерству. Кузнец показывал Ярославу, каким должен быть доспех и чем татарский шелом отличается от русского, учил ковать предметы простые и не очень, а вот меч просто подарил однажды, согнув над головой и отпустив. Меч с приятным звоном распрямился и стал прежним.

— Это же франкский, — определил меч Ярослав. — такие Ульбрехт делал.

— Эх ты, такой малости не знаешь, мечи такие лужичи почали делать. Это потом уже, когда германцы их завоевали, назвали эти мечи своим словом, только качество уже стало не то. Не хотели лужичи делать им прежние мечи, а русичи сохранили этот секрет. Все беды славянские от розни, коли един были бы, так кто нас воевать бы смог, вздохнул кузнец.

— А луки на Руси какие были? — Ярославу теперь всё интересно.

— Да почти как басурманские, тут татарове ничего не открыли. Просто они конные, им луки короче надобны.

— Ну копья понятно, у такого наконечника и рана больше и глубже, а вот совна, это глефа или алебарда?

— Это которая ласка? Так ты в название вслушайся, ласка, это приласкать, никто ими и не рубил. Ими подрезали. Пока витязь рубится с супостатом, ловкий человек с лаской подрежет ему ногу или руку, а то и шею. Полоснул и готово, вот тебе и ласка, как нож, только на древке длинном, а рубить и бердышом можно. — кузнеца врасплох не застать, он видимо дока в деле оружия и доспехов.

Ирину же Любава учила на примерах.

— Вот пока твоя вышивка, бездетная молодуха, — показала она вышивку Ирине, хотя вот тут всё может измениться, если ты будешь ждать ребёночка. — Любава загадочно улыбнулась.

— Ой, а это свастика, это же законом запрещено, — испугалась Ирина.

— Это гуськи, или коняшки, или зайки, или огневушка, а ещё у этого есть очень много названий, я тебе могу до ужина рассказывать. Лучше вышить мать лосиху и рожениц, тебе это сейчас особенно важно, — успокоила Ирину Любава.

Так и прожили они год у ведуньи, праздники и будни, танцы, посиделки, даже строительство дома прошло перед ним, и во всём Ярослав и Ирина принимали участие.

— Не зря вышивала, — заметила Любава, глядя на увеличившийся живот Ирины, — вот и дождалась.

— Дождалась, — смутилась Ирина, — только ведунья сказала, что скоро домой возвращаться, а мне здесь понравилось.

— Ну что же, я сама пришла сюда из другого времени, открою тебе секрет, сюда можно попасть только в день летнего солнцестояния, перед праздником Купалы. — Любава испуганно оглянулась, как будто ведунья стояла сзади. — Только никому об этом не говори, провести сюда может только она, наша ведунья.

И вот однажды утром ведунья разбудила своих гостей очень рано.

— Пора, утро наступает, скоро петухи пропоют, — поведала она и собрала в дорогу узелок. — А этот сарафан на себе и носи, пока не выйдете к своим, через лес свободно пройдёте, ни один зверь не тронет. Ну всё, ступайте, дорогу-то запомнили?

— Проводи нас хоть немного, — попросила Ирина.

Ведунья довела гостей до тумана и слегка подтолкнула.

— Прямо идите, не заблудитесь, — напутствовала она своих гостей, — мне дальше нельзя, через семь лет смогу снова пройти.

Туман кончился быстро, как только пропели первые петухи, а дальше широкая натоптанная тропа привела Ирину и Ярослава на место фестиваля.

— Ого, вы это за ночь успели? — удивился друг, глядя на Ирину.

Они на самом деле вернулись утром. Только теперь для них всё изменилось. Шум, суета, как это стало для них неприятным и лишним. Домой ехали в глубоком молчании. Что они теперь будут делать с прежней своей жизнью. В итоге в городе они просто не смогли жить, продали квартиру и уехали к другу, с которым познакомились на фестивале. Ярослав, с помощью друзей, срубил избу, в ней Ирина и родила мальчишечку. Завели корову, купли сена, в общем, деревенская жизнь наладилась. Вечерами Ирина вышивала себе наряд, а Ярослав мастерил берестяные туеса и короба. Они даже ездили на то место, но кроме остатков былых фундаментов ничего не нашли в лесу.

— Стояла тут когда-то в стародавние времена деревенька странная, да только и следа от неё почти не осталось, — поведал им местный краевед.

И вот настало время фестиваля, Ярослав не стал ничего мастерить, но приехал с мечом в расшитой рубахе. Зато Ирина вышила сарафан по всем канонам древности, как вышивали свои наряды наши древние предки.

— Чего же бахтерец свой не привёз? — спросили давние фестивальные знакомые.

— Перед предками совестно, — отмахнулся Ярослав, — да и ни к чему это мне.

— А меч у тебя не простой, где достал такой? — не отставали любопытные.

— У древних русичей, — чистая правда, но все посчитали это отговоркой.

Зато всем старым знакомым Ярослав с радостью рассказывал, что не так в их боевом облачении, просто, чтобы исправили к следующему году.

— Вышей лучше цветок папоротника и мать лосиху с роженицами, — подсказывала Ирина знакомым девушкам, — будет и достаток в семье и дети.

— А у тебя на сарафане что за узоры? — любопытствовали подруги, поскольку Ирина надела ведьмин сарафан.

— Это велесовы знаки, чтобы зверь лесной не тронул, — большего Ирина сказать не могла.

— Ну что, душа моя, свет Иринушка, ты готова? — спросил жену Ярослав.

— Готова, свет очей моих, наше место там.

— Тогда пошли, я уже Василию отзвонил, чтобы забирал нашу избу, мы уезжаем.

Ярослав обнял жену, и они втроём ушли в лес, с тех пор их больше никто не видел.