Когда сотрудник — Сова

Где-то после двенадцати, дослушав выпуск новостей, Александр вышел из окна своей московской квартиры. Датчики движения сработали с запозданием, подарив ему четыре этажа свободного полёта вместо положенного одного. «Надо было, давно надо было пожаловаться в ЖКХ», — такие мысли крутились у Александра в голове каждый раз, когда он, возмущённо чертыхаясь и поправляя растрёпанный костюм, садился в аэробус, но он тут же забывал об этом и вспоминал только вечером, в очередной раз пролетая мимо своего этажа.

Аэробус бодро пролетел по Бескудниковскому бульвару до Дмитровского шоссе, свернул на Станционную улицу и застрял в пробке на перелёте через железную дорогу. Глядя на пятиуровневую громадину, по масштабам и архитектуре походившую на Колизей, Александр попытался уследить за мелькавшими в арочных сводах поездами. Сегодня, как и всегда, тщетно. Человеческий глаз физически не успевал за мчащимися на скорости более пятисот километров в час вагонами, что, прочем, не убавляло у Александра уверенности: всё дело в тренировке.

Прорвавшись через узкий тоннель воздушного перелёта, аэробус вырулил к Алтуфьевскому шоссе, промчался по Ботанической улице и выплюнул Александра на остановке «Гостиница «Останкино», предоставив самому плутать между приземистыми и обветшалыми кирпичными зданиями старой Москвы.

— Опаздываешь, — бросил ему знакомый охранник на пропускном пункте. — Рабочий день начался четыре часа назад.

— Без меня не начнут! — бодро ответил Александр, снял ботинки, положил их вместе с чемоданом на транспортную ленту и вошёл в биометрическую камеру сканирования ZIN6923.

— Произнесите вашу парольную фразу, — ласковым женским голосом обратилась к нему система, закончив сканирование лица, пальцев и сетчатки глаза.

— Зина, ты моя рутина. Умница-машина, открывай-ка дверь.

— Пароль подтверждён. Пожалуйста, входите.

Обувшись, Александр забрал чемодан и поднялся на четвёртый этаж. У входа в кабинет его встретила Леночка, миниатюрная брюнетка со стройными ножками и третьим, а может быть, даже четвёртым размером груди.

Когда она только появилась у них на работе, Александр так терялся в её присутствии, что начинал мямлить, проглатывая в словах половину гласных букв. В такие моменты галстук удавкой затягивался на его шее, а задача говорить, глядя Леночке в глаза, проходила с пометкой «Миссия невыполнима».

С этого времени мало что изменилось.

Едва взглянув на преградившую ему дорогу девушку, Александр смутился. В голову, обгоняя друг друга, полезли эротические картины — верные спутницы его одиноких вечеров.

— Это просто ужасно! — воскликнула она, сделав шаг ему навстречу. — Будь я на месте Григория Петровича, я бы с вами никогда так не поступила. Честно-честно!

В словах Леночки не было никакого смысла, одни эмоции, и Александр растерялся.

— Чт-т-то-то слу-у-училось? — выдохнул он.

— Как, вам ещё не рассказали? — Леночка на секунду замялась и отвела взгляд, машинально прижимая к себе папку с документами, отчего её бюст, приподнявшись, кокетливо выглянул из блузки.

«Дважды два — четыре. Пять на три пятнадцать», — мысленно сосчитал Александр, чтобы не отвлекаться. Появись у него сейчас на левом плече дьявол — и тот бы был в бюстгальтере и чулках!

— Григорий Петрович в этом месяце ни рубля вам не заплатит, — произнесла девушка тихо, но твёрдо. Леночке крайне неловко было сообщать ему плохие новости, потому что Александр ей нравился, хоть и не замечал этого в упор. — Кроме того, он пригрозил вычесть пятьдесят пять тысяч из вашей следующей зарплаты.

— Как не заплатит? Мне не заплатит? — от шока Александр даже перестал заикаться.

Леночка кивнула.

— Не может такого быть! — возмутился он. — Где он сейчас?

— Он в своём кабинете, как обычно, но…

Не слушая дальше, Александр повернулся к Леночке спиной и бросился вниз.

Кабинет Григория Петровича располагался на втором этаже. Дорогу к нему преграждал стол с развёрнутой от стены до стены системой голографических окон, из-за которого при появлении визитёра, как кобра при звуках дудочки, вырастала долговязая очкастая стервозина с полным отсутствием личной жизни, но зато с тремя высшими образованиями и должностью старшего секретаря.

— Вам назначено?

— Я по срочному делу! — выкрикнул Александр, проносясь мимо неё.

— Если не назначено, то… Эй! Останови-и-итесь!

Взвизгнув на последнем слове, секретарша ухватилась за его чемодан и затормозила каблуками в пол. Под жуткий скрип пластика по мраморной плитке Александра мотнуло назад, и он встретился с ней лицом к лицу.

— Мне очень нужно! — взмолился он, апеллируя к тому человеческому, что в ней ещё осталось.

— Если вам не назначено, то нельзя, — строго ответила секретарша, поправляя съехавшие набок очки головизора. Такому безапелляционному тону позавидовал бы и банкомат, выдающий ошибку при неверно набранном пин-коде. — Правила одни для всех. Запишитесь на приём, и вам…

— Дорогая… э-э… — Александр едва заметно прищурился, читая с бейджика, — Анастасия Кирилловна, Настенька, решается вопрос жизни и смерти. Ну пропустите!

— Я… — Тут ему открылось невероятное: при звуках своего имени секретарша отвела взгляд и закусила нижнюю губу. По её лбу всколыхнувшимися волнами морщин прокатились мучительные раздумья. — Я думаю… это хм… будет против правил. Поэтому нет.

«Гадина — она гадина и есть», — выругался про себя Александр, а вслух сказал:

— Я всё равно пройду! Чтобы бы вы там о себе ни думали!

И вырвал из рук секретарши, опешившей от такой наглости, чемодан.

В кабинете Григория Петровича царили импровизированные тропические джунгли. На полу вместо ковра произрастал ядовито-зелёный газон. Обои на стенах в режиме реального времени транслировали изображение и звуки дикой природы. Система кондиционирования исправно выдавала тридцать градусов тепла. Ну и вишенкой на торте, стоило Александру захлопнуть за собой дверь, как с потолка на него свалился маисовый полоз.

— Мося, вот ты где всё это время прятался. А папочка тебя обыскался! — с глуповатой улыбкой на лице просюсюкал загорелый толстяк, одетый в льняные брюки и футболку-поло, снимая с Александра рыжую, в красные с чёрным пятна змею.

— Вам ничего не мешает? — не удержался тот от иронии, глядя на зажатую у Григория Петровича подмышкой клюшку для мини-гольфа.

Толстяк озадачился. Будто водная гладь, всколыхнувшаяся от меткого броска камнем, его лоб поплыл морщинами. Прошла секунда, другая, третья — Александр успел себя отругать за несвоевременно проснувшуюся язвительность, — но нет, обошлось. На круглом лице снова расцвела глуповатая улыбка.

— Да, будьте любезны, подержите, — с этими словами Григорий Петрович впихнул ему в руки клюшку, а сам, не прекращая сюсюканья, понёс маисового полоза к столу.

Глядя начальнику в спину, Александр почувствовал себя живой вешалкой — или в чём там хранят эту фигню? В сумке? В чехле? В общем, функцией, а не человеком. И это было чертовски унизительно.

— Я Александр Дмитриевич Фофаноф, — прокашлявшись, начал он. — И я тот самый человек…

— Фофанов? — перебил его толстяк. — Кажется, что-то припоминаю. Не тот ли Фофанов, который приходит на пять часов позже всех? Или не появляется вовсе?

— Максимум на четыре, чаще на два-три.

— Точно! Вот теперь и я вспомнил, — улыбка сползла с лица Григория Петровича, как сходит по весне снег, открывая взгляду скопившийся за зиму мусор. От прежнего его благодушия не осталось и следа. — Вы же тот самый Фофанов, который завёл себе привычку спать на диване в холле, как будто этот диван только для вас туда и поставили.

— Ну и что? Что! Что такого в том, чтобы полчасика поспать на диване? — вспылил Александр. — С ним от этого что-то случится? Обивка порвётся? Или отвалятся ножки? Зачем тогда, вообще, этот диван в холл поставили? Для кого?

— В чём-то вы правы. В чём-то! — Григорий Петрович предупреждающе поднял указательный палец вверх, призывая Александра к спокойствию. — Если бы вы стабильно выдавали результаты, я бы на многое закрыл глаза. Но вы же сначала месяцами ничего не пишете, чтобы затем в какой-то необъяснимой горячке за одну-две ночи выдать почти готовую программу. Только сроки уже давно все сорваны. Вот в чём загвоздка. Вы это понимаете?

В этот раз Александр промолчал. Но не потому, что ему нечего было ответить, просто слишком много пришлось бы объяснять. Про сбор информации, проработку нескольких вариантов, выбор из них оптимального. Про вдохновение, в конце концов!

— Я понимаю, что программист — это профессия творческая, но капелька дисциплины вам не помешает. Для вашего же блага, — Григорий Петрович вздохнул, как будто этот разговор тоже был ему в тягость, на что Александр лишь сильнее насупился и до побеления костяшек сжал клюшку. — У нас режимное предприятие, пора вам об этом вспомнить. Так что… жду вас завтра в девять. Как всех! — толстяк выделил голосом последнее слово. — И не опаздывайте. Тогда, возможно, я передумаю и не стану урезать вас в средствах.

— Вы?! Придёте в девять? Да в жизнь не поверю! Ведь не начальское это дело…

Оставив последнее слово за собой, Александр стремительно вышел за дверь и саданул ей со всей дури. По холлу второго этажа пронёсся оглушительный хлопок. Штукатурка, конечно, не посыпалась, но зато высунувшаяся было из-за стола секретарша закрыла рот и, втянув голову в плечи, поспешно отгородилась от него стеной голографических окон. Александр поборол желание запульнуть клюшкой для гольфа, которую он механически продолжал сжимать в руке, куда-нибудь в потолок. Она ни в чём не была виновата.

— Передайте Григорию Петровичу, — процедил он, оставляя клюшку на секретарском столе.

Очкастая стервозина даже не обернулась в его сторону. Ну и фиг с ней!

Впечатывая подошвы туфель в каждую ступень, Александр поднялся к себе. Наверное, вид у него был действительно грозный, раз Леночка, караулившая его на четвёртом этаже у лестницы, испуганно отпрянула и пропустила без единого слова.

Впрочем, бунт продлился недолго. Александр успел закрыться у себя в кабинете и даже развернуть голографические окна проекта, над которым работал прошлой ночью, как его накрыла всеобъемлющая и всепоглощающая апатия.

Он никак не мог взять в толк, какая ему будет выгода от форменного насилия над собой. Разве было плохо, если он — выспавшийся, причёсанный и умытый — шёл на работу в то время, когда аэробусы уже летели полупустые. Никто не толкал его, пролезая вперёд, не отдавливал ноги, не зажимал в неудобной позе. Можно было сесть и просмотреть по пути свежие новости. И на входе в рабочий корпус его не ждала теряющаяся за углом очередь, состоящая преимущественно из мужчин в расшнурованных ботинках. Коллеги давно вычислили, что пропускная способность ZIN6923 не превышала шести человек в пять минут. Так, особо невезучие могли до получаса простоять на входе.

Ну вот зачем ему ежедневно проходить через всё это?! Он, что, станет работать лучше? Больше? Да он и так, считай, сутками находится на работе: удалённый доступ себе настроил, запущенные процессы через мобильное приложение отслеживает.

Да и потом, он разработчик программ, а не какой-нибудь автомат, собирающий аэробусы на конвейере. Его заслуги не определяются числом строчек кода в час. Это всё равно, что труд художника измерять объёмом потраченной краски или числом сточенных карандашей. Почему же Григорий Петрович этого не понимает?!

Вздохнув, Александр понуро опустил голову. Как раз ответа на вопрос у него и не было.

Из глубокой задумчивости его вывел робкий стук в дверь.

— Я вам чая с конфетами принесла. Будете? — спросила Леночка и, не дожидаясь ответа, зашла в кабинет.

— Да. Спасибо.

Александр обернулся — и забыл как дышать. Леночка — добрая душа! — за неимением в его кабинете стола раскладывала конфеты с чаем на отвинченной крышке, лежащей поверх полуразобранного серого ящика с ничего не говорящим шильдиком «МАВ №001». Вот только по грифу СС он проходил как опытный образец машины аккумуляции времени и стоил как трехкомнатная квартира у стен Кремля.

«Только не пролей!» — взмолился Александр, и тут же в подтверждение его самых чёрных опасений Леночка испуганно ойкнула.

— Сахар забыла, — сказала она с виноватой улыбкой, когда у Александра, считай, вся жизнь промелькнула перед глазами.

— Ничего страшного. Я с сахаром не пью.

Не желая дальше искушать судьбу, он неуклюже выпроводил Леночку из кабинета и только тогда смог облегчённо выдохнуть. Впрочем, ненадолго. Не дав себе расслабиться, Александр тревожно огляделся.

Кабинет у него был крохотный, зато свой. В обычное время в нём с трудом помещались рабочий стол, стул, сейф для секретных документов и книжный шкаф, а сейчас свободного места и вовсе не осталось. В центре, опутанный со всех сторон проводами, на перевозном пластмассовом столике стоял серый ящик со встроенной в крышку сенсорной панелью — пульт управления от МАВ. Его торжественным полукругом обступали развёрнутые голографические окна с бегущими в них графиками изменений всевозможных параметров: от прошедшего с момента запуска системы времени до влажности воздуха в помещении. Сам образец МАВ, отданный ему на доработку, в полуразобранном виде стоял у двери.

Тьфу-тьфу, на первый взгляд всё было в порядке.

На радостях Александр развернул конфету, откусил половину и запил её чаем. Адреналиновая встряска, устроенная Леночкой, определённо пошла ему на пользу. Голова немного проветрилась, и мысли потекли в другую сторону.

В разговоре Григорий Петрович обмолвился, что многое простил бы ему, если бы Александр сдавал проекты в срок. Так почему же ему не воспользоваться удачным стечением обстоятельств? Взгляд невольно упал на МАВ. Сдаться и начать ездить на работу к девяти он всегда успеет. Верно?

Александр нервно облизнул губы. Было в этой затее одно весомое «но». Образец МАВ прошёл предварительные испытания с целым перечнем недочётов. Большая часть из них была несущественной: отсутствовали транспортировочные ремни, в конструкции требовалось предусмотреть места для опломбирования, образец не включался при минус сорока градусах, и всё в таком духе.

Но кое-что тревожило по-настоящему.

В здании, где проводились испытания, сдохли все тараканы и крысы. До единой. И причина могла быть какая угодно: от невидимых смертоносных лучей и происков иностранной техразведки до банального совпадения.

Александр заглотил последнюю конфету, допил чай и решился. «В конечном счёте, ну кто добровольно откажется от халявы? — в шутку подумал он, запуская симулятор сжатия времени. — Сэкономить на дезинсекции и дератизации сразу».

Для первого раза Александр выбрал самый медленный режим, с коэффициентом один к пяти, и стал ждать. Замигал зелёным индикатор включения системы, но больше в комнате ничего не изменилось.

Так прошло тридцать минут.

Потом ещё тридцать.

Ну и, может, ещё пятнадцать.

Устав от безрезультатного ожидания, Александр собрался в туалет. Но не успел он закрыть за собой дверь, как голографические окна мигнули и пропали. По обоям волнами пошла рябь, и в стене на уровне пояса появилось стремительно расширяющееся белоснежное пятно.

Александр поспешно вернулся в кабинет и на всякий случай (вдруг Леночка за чашкой вернётся?) запер за собой дверь. Рука с ключом несильно подрагивала. Ещё бы! Пока для остальных предел мечтаний — лишний час в сутках, чтобы наконец выспаться, он получит целых четыре дня.

Целых! Четыре! Дня!

Жаль, что он раньше до этого не додумался. На нём висели два горящих проекта и один форменный «мертвяк», работа по которому ещё даже не начиналась. Уложиться в сроки было просто нереально. Но! Теперь-то он со всем справится. А Григорий Петрович пусть хоть премию себе рисует, хоть грамоту «за успешную мотивацию сотрудников» на стену вешает. Чего с него, дурака, взять?

В мечтах Александр успел уйти далеко, а в реальности окно пространственно-временного перехода только-только доросло до размеров двери и начало проясняться. С каждой минутой ожидание становилось всё невыносимей: Александр изводил себя мыслями, что, теряя минуту здесь, на самом деле он теряет пять.

К моменту, когда за гранью разляпистые цветные пятна сложились в точную копию его кабинета, он поклялся себе, что либо придумает, как оптимизировать процесс подготовки МАВ к работе, либо не будет выключать её никогда. Потому что иначе вместо ожидаемой выгоды во времени останется только навёрстывать упущенное.

Слишком раздражённый, чтобы бояться, Александр шагнул в окно портала.

Альтернативная реальность встретила его непривычной тишиной и полным отсутствием запахов. В остальном всё было таким же: стол, стул, компьютер и шкаф стояли на своих местах. Не хватало только самой МАВ. Что, в общем-то, не удивляло.

Похлопав себя по карманам, Александр обнаружил, что забыл взять кристалл памяти с рабочими проектами. Пришлось выходить. Потом он вспомнил, что хотел в туалет. Потом проголодался. Потом обнаружил, что воссозданный в другой реальности компьютер всего лишь муляж. В общем, остаток рабочего дня был убит на доводку блестящей первоначальной идеи до сносного воплощения.

Но кое-что Александру всё-таки удалось сделать. Пусть из-за мелких неурядиц он провел не шестнадцать, а только восемь часов в альтернативной реальности, зато как продуктивно!

На нём давно висел «горящий» проект, сдать который нужно было ещё в прошлом месяце, а руки из-за десятка других не менее срочных проектов никак не доходили. Им-то Александр и занялся.

Для начала просмотрел учебники по высшей математике, чтобы освежить университетские знания, а затем принялся за перемножение матриц перехода. С открытием пространственных свойств времени они стали не просто пятимерными — в каждом члене матрицы теперь стояло по трёхмерной матрице. Так что выполнение одной операции подчас растягивалась на десятки минут.

По счастью, МАВ прекрасно справлялась с задачей оптимизации времени: пока Александр отлучался в столовую или в туалет, в альтернативной реальности вычисления шли полным ходом. Он несколько раз ловил себе на мысли, что ему будет жаль отдавать такое сокровище военным. Ведь это была не машина, а воплощённая мечта программиста!

Домой Александр плёлся выжатый под ноль, зато с наполовину сделанным проектом и чувством глубокого удовлетворения. Нечасто ему выпадала возможность просто поработать, не отвлекаясь на совещания с руководством, встречи с военными и становившимися всё более регулярными нашествиями Леночки, подкармливающей его вкусняшками. Но вселенная не уставала сегодня преподносить ему неприятные сюрпризы.

Возле ZIN6923 столпились люди. За охранником, с которым они обменивались беззлобными подколками — неизменной частью ежедневного ритуала, прибыл аэровоз скорой помощи. Разрыв сердца. Очевидцы утверждали, смерть наступила мгновенно.

Пробираясь сквозь толпу на улицу, Александр старательно отводил взгляд, но никуда не мог деться от острого чувства вины. Он каждый день здоровался и шутил с этим добродушным парнем-здоровяком, но так и не удосужился узнать его имя.

Александр добросовестно поставил будильник на восемь и так же добросовестно проспал все звонки: от первого до последнего. Не то чтобы он совсем их не слышал… Просто в полусонном состоянии мысль, что вот прямо сейчас надо вставать, умываться и куда-то ехать в переполненном транспорте, казалась невыносимой.

После одиннадцати, относительно выспавшись, Александр наконец перетёк в позу просыпания: сел на кровати по-турецки, завернулся в одеяло и полез в телефон смотреть свежие новости.

Френд-лента была переполнена тревожными сообщениями. Ни с того ни с сего в Ботаническом саду в разгар лета началась осень: деревья стояли абсолютно голые в пёстром ковре опавших листьев, ёлки засохли и пожелтели. Единства среди блогеров не было, но большинство сходилось во мнении, что накануне вечером в воздух выбросили химикаты. Кто-то даже грешил на строительную компанию, мечтавшую прибрать к рукам там землю.

У Александра неприятно засосало под ложечкой. Ботанический сад находился буквально через дорогу от его работы. Совпадение ли?

Родная квартира ещё не знала подобных рекордов: Александр почистил зубы, оделся и выскочил с чемоданом в окно за пять минут. Всё то время, пока аэробус летел по маршруту, у него в голове, будто на повторе, три крысы в балетных пачках под музыку Чайковского танцевали танец маленьких лебедей.

Та-та-та-та, тара-та-та, та-та-та-та, тара-та-та.

Та-та-та-та! Та-та-та-та!

Та-та-та-та, тара-та-та, та-та-та-та, тара-та-та.

Та-та-та-та! Та-та-та-та…

Всё — лишь бы не думать о том, что он оставил МАВ включённой на ночь. И хоть бы только это! Он же ещё на скорую руку написал программу, постепенно увеличивающую коэффициент сжатия от одного к пяти до одного к тысяче. Так ему хотелось поскорее закончить вычисления…

Желание схватиться руками за волосы и драть их изо всех сил было почти непреодолимым, но Александр как-то держался. И не в последнюю очередь благодаря танцующим крысам.

Пропускной пункт встретил его горчично-жёлтым ковром кленовых листьев, запахом увядания и непривычной тишиной. Внутренне подобравшись, Александр вошёл и… не увидел никого. Охрана гостайны и противодействие иностранной техразведке держалось на одних хрупких девичьих плечах ZIN6923, приветливо мигавшей ему зелёной лампочкой.

Вот так дела…

Лишь с пятой попытки ему удалось снять ботинки: пальцы тряслись от напряжения, слегка подташнивало. Виноватых найдут — в этом сомнений не было. И что он тогда скажет? Что хотел поспать на четыре часа дольше?

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Это же надо было так вляпаться?!

Едва сдерживая рвущийся из горла панический вопль, Александр произнёс:

— Зина, ты моя рутина. Умница-машина, открывай-ка дверь.

Руки противно вспотели, и он вытер ладони о брюки.

— Пароль подтверждён. Пожалуйста, входите.

Даже не взглянув в сторону лифтов, Александр в одних носках бросился вверх по лестнице, к себе в кабинет. Замести следы — срочно! Ботинки подождут.

Перепрыгивая через две ступеньки, он почти добрался до нужного этажа, как вдруг на лестничной площадке столкнулся с Леночкой.

— Сашенька… — прошептала она, оседая ему на руки. — Вызови скорую. Мне плохо…

Если бы не знакомый голос, он едва бы её узнал: кожа на лице высохла и истончилась, возле глаз и рта отчётливо проступили морщины, подбородок обвис, в волосах появилась седина. Не осталось и намёка на прежнюю красоту! Даже грудь, при одном взгляде лишавшая его речи, растеклась по подмышкам.

— Я… я сейчас. Но что случилось?

Александр усадил Леночку на пол и прислонил к стене. По спине градом катился ледяной пот. Это же не его вина?..

— Не знаю… Григорий Петрович умер утром, задохнулся. Говорили, острая почечная недостаточность привела к отёку лёгких. И почему я не ушла с остальными?.. Теперь я умру? — её голос истончился и затих, из глаз хлынули слёзы.

— Нет. Конечно же, нет! Я…

Вдруг внутри у Александра словно щёлкнул выключатель: Леночка ведь не умирала, она стремительно старела. Перед глазами пролетели формулы законов сохранения энергии, импульса, массы, заряда, лептонного и барионного чисел. Теперь к ним обязательно нужно было добавить ещё один — только что открытый им закон сохранения времени!

Потому что… если какому-нибудь одному индивидууму прибавить дополнительные часы, то у других они убудут, ведь в сумме… константа.

Александр взглянул на Леночку — та постарела ещё сильнее — и бросился к кабинету. Такого не должно было случиться! Не этого он хотел…

Ключ с третьей попытки попал в замочную скважину, щёлкнул замок, Александр толкнул дверь — та с грохотом ударилась о стену — и бросился к розетке. Шнур питания скользил в потных руках, поэтому вилка из гнезда выходила буквально по миллиметру.

— Да рожай уже! — в сердцах бросил он, сглатывая солёные капли пота, катившиеся по носу со лба. Стоило только это сказать, как раздался характерный чпок. Победа!

Не веря до конца, что всё закончилось, Александр обессилено рухнул на пол и закрыл ладонями лицо. Сказал бы ему кто раньше, что серый ящик размером в шестьдесят на семьдесят сантиметров наворотит столько дел, без лишних слов послал бы куда подальше. А теперь?.. Открыв глаза, Александр с грустью посмотрел на МАВ и вздрогнул: пространственно-временной переход был открыт. До сих пор.

Мысли у Александра в голове заскакали как черти на раскалённой сковородке. Он судорожно пытался вспомнить, что было написано в техническом задании и рабочей документации на МАВ. Было ли предусмотрено резервное питание? И если да, то встроенное или от генератора? На всё это уходило время — непозволительно много времени, — которого у Леночки почти не осталось… или уже не осталось.

И как назло, от страха он не мог ничего вспомнить. Мысли расползались по углам, словно тараканы: секунда — и ни одной уже нет.

Забив на это бесполезное дело, Александр поднялся, доковылял до стола и взглянул на дисплей пульта управления МАВ. Первым выскочило сообщение об увеличении коэффициента сжатия времени до одного к пятистам семидесяти двум. Александр потрясённо выдохнул. Пальцы, обгоняя друг друга, забегали по виртуальной клавиатуре, закрывая симулятор со всеми программами одну за другой. Чтобы ничего не осталось!

Окно на стене от его действий подёрнулось рябью, помутнело и стремительно стало тускнеть, стягиваясь в точку. Вот теперь было всё.

Со смешанным чувством страха и вины Александр выглянул за дверь, прислушался — из коридора донеслись тихие всхлипы. Леночка ещё была жива. Но надолго ли? Сможет ли она вынести тяжесть осознания, что в одночасье из привлекательной девушки превратилась в старуху?

Сердце у Александра тоскливо сжалось, и он повернул по коридору к пожарной лестнице. Не то чтобы он боялся этой встречи… Но сейчас он физически не смог бы посмотреть Леночке в глаза. Может быть, через какое-то время он подберёт нужные слова, придумает, как утешить… но только потом. Всё — потом.

Последняя ступенька пожарной лестницы находилась от земли на высоте не меньше двух метров. Александр спрыгнул не думая. Боль в ногах от не слишком мягкого приземления только помогла заглушить ту, что надолго поселилась в сердце. Он понятия не имел, скольких людей успел убить, сколько погибло по его милости животных и было уничтожено гектаров леса.

Но… он ведь не знал!

МАВ прошла испытания, и после устранения недочётов её готовились запустить в серию. Для повсеместного, мать её, использования. По десятку штук — для каждой войсковой части. А потом в один прекрасный день в российской армии по непонятной причине стали бы умирать люди...

С такой точки зрения, сегодняшние потери — ничто. Ни в какое сравнение не идут с уничтожением армии, деморализацией власти и возможным началом Четвёртой мировой войны.

Жаль только, что утешало это слабо.

Александр растянулся на земле среди кучи опавших листьев и смотрел на пронзительно синее небо, не замечая ни лёгкой ряби перистых облаков, ни сучковатых веток — ничего. Всё застилали подступившие слёзы. Слева в груди засела тупая боль. Сердце билось тяжело-тяжело, каждый раз как в последний.

Думать о том, что к случившейся катастрофе привело его мелочное желание поспать подольше и прийти на работу на несколько часов позже, было просто невыносимым. Но не думать об этом сейчас он не мог.

Внезапно безжизненную тишину разрушила трель звонка. Почти минута прошла, прежде чем, вынырнув из тягостных раздумий, Александр принял вызов.

— Привет! Сынок, я, конечно, всё понимаю, но, ты уж извини меня, — укорял его мамин голос, — смотреть на беспорядок, который ты развёл в комнате, у меня не было сил. Так что я прибралась у тебя немного. На кухне посуду в посудоприёмник загрузила, запустила робота-уборщика…

— Мама… — успел прошептать Александр, прежде чем слова комом встали у него в горле. Она осталась жива! Слава Богу, разрушительное действие МАВ туда не дотянулось.

— Ой, да знаю, знаю я, что не нужно было ничего делать. Ты только не ругайся! Я твой рабочий стол не трогала.

— Ничего. Я так рад тебя слышать… ты просто не представляешь как…

— Сынок, у тебя там стряслось чего? — сразу забеспокоилась она. — С работы за опоздания, что ли, уволили?

— Если бы… — Александр подавил нервный смешок. — Мама, не переживай, у меня всё в порядке.

— Ну ладно, — согласилась она недоверчиво. — Я побежала тогда по своим делам. Пока.

— Пока.

Закончив разговор, Александр сел, включил камеру и сделал селфи на фоне царившей вокруг разрухи. В подписи к фотографии, невольно усмехнувшись, указал: «Последний день, когда я пришёл на работу не в девять» — и выложил её сразу в десяток социальных сетей.

Это была его маленькая ложь.

Навряд ли он когда-нибудь исправится: начнёт вставать в шесть утра и два часа толкаться в общественном транспорте, спеша на работу. Даже теперь при мысли об этом его охватывало уныние. Но зато он — единственный, кто способен исправить последствия сегодняшнего дня и не допустить их повторения. Именно это он сейчас и сделает.

С такими мыслями Александр встал, отряхнулся и пошёл к входу в здание. У Григория Петровича был прямой телефон в кабинет заместителя министра обороны.