Камушек с Марса.

«Камушек с Марса»

Витька неспешно выпивал второй день. Не так, чтобы уйти в запой, а — коротал время. В небольшом кафе на несколько столиков висела сонная тишина. Бармен с бейджиком — «директор отеля» благодушно зевал за стойкой, пялился в маленький телевизор. Весь отель — две комнатки на втором этаже. В одной из них Витька сегодня ночевал, за скромную плату. Однако, всему на свете — приходят сроки.

— Михалыч, давай счет. И еще50 грамм, на дорожку. —

Бармен подошел с рюмкой водки и мятой бумажкой. Витька, не взглянув на счет, положил на стол деньги, пошарил по карманам, высыпал мелочь.

— Бери все. Мне здешние деньги уже не надо. —

Бармен пересчитал, и остался недоволен.

— Еще триста двадцать. Полторы ночи, плюс выпивка.

— Обалдел, трактирная душа? Там еще на чай хватит! — Витька встал, уронив стул, подхватил с пола потертую дорожную сумку, захромал к выходу. Он даже успел открыть дверь и выскочил бы на улицу, но помешал входящий с улицы посетитель — мужик лет под сорок. Секунды промедления хватило, чтобы мощная рука Михалыча легко втянула Витьку назад.

Мужик осторожно приоткрыл захлопнувшуюся дверь, заглянул в кафе.

— Эээ… войти можно?

— Вам покушать? — Бармен был сама невозмутимость. А что, обычное дело — у одного посетителя берут заказ, а другого держат за шиворот, чтобы не убежал.

— И переночевать хотел… — замялся мужик — А тут всех бьют?

— Кто не платит. А так — номера к услугам. — И гордо добавил — оба!

— Тогда мне бутерброд — успокоился посетитель. — Двойной кофе, минералку. И комнату.

— С ветчиной сделаю, с домашней!

Бармен выпустил Витькин воротник, закрыл входную дверь на два оборота ключа. Демонстративно показал ключ Витьке, прошел за стойку. Витька уныло вернулся за свой столик.

— Ты, Михалыч, свинья! Ты говорил — все включено.

— Кроме водки — уточнил бармен. — Кстати, скоро участковый зайдет, на чаек. — Бармен продемонстрировал Витьке початую бутылку коньяка. Очевидно, это должно было убедить Витьку в тесном характере отношений бармена с участковым. Витька вздохнул, перевел взгляд на Сергея.

— Уважаемый, к вам как обращаться?

— Сергей.

— А я Витька… в смысле, Витя. Слышь, Серега, купи часы, а? За триста двадцать.

Витька показал часы, отогнув край рукава. Сергей улыбнулся, показал свои, явно недешевые, и стало ясно, что сделка не состоится.

— Тогда… вот! Цена та же. — Витька бережно достал из кармана голубоватую переливчатую гальку, подышал на нее, протер рукавом и положил на стол, подстелив предварительно салфетку.

— Это камушек, из… издалека, вобчем. Талисман. Мне на поезд через час, а этот жлоб…

— За жлоба… — встрепенулся бармен — а где, кстати, ты у нас видал рельсы с поездами?

— Стоп! — вмешался Сергей. — Я куплю, но с добавкой. Расскажи историю камешка — откуда он, и зачем ты его взял. Можешь приврать — только красиво!

— Блин, да зачем тебе?

— Был такой писатель — Шукшин, так он свои сюжеты любил брать из жизни — Сергей надкусил огромный бутерброд. Ветчина была и в самом деле неплоха.

— Он при деньгах? — заинтересовался Витька. — Зови сюда, быстро. Погоди, может, и ты писатель?

— Фантастику пишу. В газете еще… так, для денег.

— Фантастику? А ты ее придумываешь, или как? Марсиане-шмарсиане, все такое?

Сергей пожал плечами, отхлебнул газировки.

— Все придумывают. С марсианами еще никто не общался.

— Ну-ну…

— Ясно, значит, ты исключение. Был контакт?

— С одной. — Витька подумал и добавил — С остальными… так, именно что общался. Записывай, Достоевский. Восемь годов тому пришел я домой попозже… отмечали мы на работе кой-чего. Ну, и поругались.

— С женой? — встрял Михалыч.

— Жили вместе — уклончиво ответил Витька. — Душевная женщина — сил нет! Я в дверь, а она на колени — «прости, больше не буду».

Насчет коленей Витька, честно говоря, соврал. Ссора с сожительницей закончилась для него бегством на лестничную площадку, и на колени он сам не упал только потому, что вовремя ухватился за перила.

— Пошел я, конечное дело, к друзьям, за советом. —

Совещание с друзьями проходило в местном парке за танцплощадкой, и сопровождалось распитием пива, причем не без водки.

— Выслушал я мнение товарищей, — продолжил Витька, — и захотелось побыть одному, о жизни поразмышлять. —

О жизни Витька размышлял недолго, он быстренько протиснулся между двумя кустиками на небольшую полянку, остановился над открытым канализационным колодцем, расстегнул ширинку. На душе полегчало.

— И тут, понимаешь, из люка свет пошел, как от сварки, сильнее и сильнее. А вокруг листва зашевелилась.

Сергей перестал жевать, бармен Михалыч оторвался от телевизора.

— Без ветра зашевелилась? —

Витька смерил Михалыча презрительным взглядом, отвернулся к Сергею.

— Инопланетяне, мать их нехай, там своих домой отсылали.

— Телепортировали, небось? — иронически предположил Сергей.

— Не, транс… глюкировали.

Сергей улыбнулся.

— Точно тебе говорю! — возмутился Витька. — А потом искра пошла, по кругу. И меня туда закатало, в люк. Туда-суда, голубой вагон. Труба, короче.

— Точно, труба там ливневая, в реку выходит. — прокомментировал Михалыч.

— Ты ясно куда выйдешь — в сортир! — не простил бармена Витька. — А я вышел в ихней больнице. Сидят возле койки марсиане, один — типа профессор, и рыженькая летчица, с тарелки. Красивая — офигеть! —

Лицо Витьки расплылось от восхищения, Сергей снова перестал жевать, а Михалыч почесал затылок.

— Рыжая по руке меня гладит, улыбается, а профессор так вежливо — я аппарат им случайно закоротил, который для переноса. Аммиак, мол, у меня в моче есть. Ну, я всегда думал — пиво водой разбавляют, а тут вона что. —

По мере продолжения рассказа Сергей начал ощущать какое-то… сопереживание. Это, конечно, Витькины бредни, но шибко уж много подробностей, и без явных проколов. Выходило, что инопланетные люди долго извинялись, вмиг исправили сломанную ногу, но возвратить домой смогли только через четыре года. Какой-то портал открывался тогда, и не ранее. Законы природы, против них не попрешь! Расходы все ихние, и моральный ущерб тоже будет компенсирован, в любой валюте. Ну, поболтался он маленько на тамошних курортах, и пошел работать на стройку, просто от скуки. Отпахал две недели, получил аванс, и повел всю бригаду на проставку, в местную забегаловку.

— Погоди, что ж так у тебя нескладно выходит? — Сергей начал злиться на эту обыденность. — Все-таки у них порталы, и между звездами летают, а ты — стройка, забегаловка. Выдумал бы что-то покруче.

— То и оно, Серега, что и там люди как люди, бухнуть любят, и все такое прочее. Я им — пошли, ребята — с первой получки положено. Они — молоток, мол, с понятием парень, приживешься. Вот там, между прочим, и началось, чего покруче. —

Покруче заключалось в том, что в марсианскую забегаловку заглянули на огонек отпускные марсианские же спецназовцы. Уже бухие прилично, пальцы — веером, а Витька к тому времени и сам был хорош.

— Не, Серега, мы культурно сидим, а они… как у нас в парке на день вэ-дэ-вэ. Лясим-трясим, — всех, типа, кто против, и все такое… Ну я, как положено, выбираю самого борзого, и наворачиваю ему в пятак. Марсианин с копыт, а как встал, из пальца такой штырь выпускает, и мне под горло. —

— В «Терминаторе-2» видел? — догадался Сергей.

— Не знаю, с голубым переливом таким, красивый. Я бы трезвый поостерегся, а так — ныряю под штырь, хвать бойца за причиндалы, и давай крутить! Штырь у него увял, орет он в голос, как нищего за хрен тянут! У меня ж хватка! — Витька расплылся от приятных воспоминаний.

— Короче, нормальные мужики оказались. Они с боевых пришли без «двухсотых», ну, и расслаблялись. Святое дело, я и сам православный, еще с Афгана. Сдвинули мы столы, и давай вместе квасить, чуть не до утра. Весь аванс, короче, засадил.

— За всех платил? Халявщики они, вот кто, — возмутился бармен.

— Уж ты бы молчал, гнида трактирная! — Витька сплюнул в сторону Михалыча.

— Сочувствую, насчет потери аванса. — Сергей жестом успокоил вскинувшегося бармена. — И все?

— Не. Пришел ко мне в общагу кадровик, и зовут на контракт, в ихний миротворческий десант. А мне че — все интереснее, чем на стройке, и оклад там… выше крыши. —

— Виктор, ты не обижайся, но даже у нас человека без подготовки в миротворцы не возьмут, даже и афганца. Очередь стоит. — Сергей прикончил бутерброд, и потянул к себе чашечку с кофе.

— А кто говорит — без? Кто? — зачастил Витька. — Я три месяца на малой луне в лагере отмантулил, как папа Карло, спецприемы изучал, и все такое прочее. Да я и щас по трезвому делу — двоих вырублю на раз! — Витька аж разволновался. — Это еще — если штырь из пальца не выпускать.

— А ты можешь… штырь? —

— А то? Мне руки по локоть в аппарат такой сунули, пожужжало там маленько, и все. Хошь — сажало метровое выдвинется, хошь — захват, или типа сабли. Мы раз так попали, на Эстеире — не поверишь! Планета дикая, зажали нас в ущелье звероящеры, двое суток давили, волнами прут и прут.

— Ящеры… это динозавры?

— Не, разумные — токо плюются. Как плюнет — взрыв. А идут — покачиваются, всей толпой. Кашпировские, блин!

— Гипнотизируют, что-ли? —

— Не… — Витька зажал голову руками — они толпой, со стороны в сторону, а голову ломит, голову ломит, ломит… — Витька и сам начал покачиваться.

— А у нас и жратва кончилась, и батарейки сели в этих… как их…

— Бластерах?

— Типа того. Коммуникации отрубили, подвозу нет. Пришлось врукопашку к тарелкам прорываться. Встали мы в рост, и — в психическую! — Витька вскочил, расправил плечи.

— Врагу не сдаает-ся наш гордый «Варяг»! Рубали ящеров с двух рук, как капусту! Потом я старлея до тарелки на себе волок, ему ступню оторвало. —

Сергей не знал, смеяться ему или плакать. Он представил себе, как это могло бы выглядеть в кино. Красный диск местного огромного солнца склоняется к горизонту. Скалы, тропическая растительность. Спиной к валуну полулежит Витька в камуфляже, жадно курит. По его грязному исцарапанному лицу течет пот. Тишина.

Налетает ветерок, Витькины волосы слегка шевелятся. Сверху медленно опускаются осыпающиеся лепестки яблоневого цвета. Витька смотрит вверх. Там покачиваюся ветки с ослепительно белыми цветами.

Взрыв, на белые цветы брызгает кровь, ветки ломаются и отлетают. На вжавшегося в землю Витьку летят комья, по его лицу течет кровь. Он хватает старенький автомат АК-47, пытается выстрелить. Осечка. Витька шарит в карманах, вытаскивает горсть пальчиковых батареек, лихорадочно снаряжает ими смотанный изолентой спаренный автоматный рожок.

Раздается низкий завораживающий звук, напоминающий рев диких зверей. Витька начинает покачиваться, зажимает голову руками.

Черт, я что, всему этому верю?

— Стоп! — Сергей понял, как сейчас урезонит фантазера — Давай, Витя, выпускай из пальца штырь, или хоть когти! —

— Не имею права, — Витька тяжело опустился на стул, потух взглядом, — подписку я давал. —

— Ясное дело — Сергей поднялся, скомкал салфетку. — За камушек деньги просить будешь, или пойдет за пиво?

Витя поскреб пятерней щетину, обиженно засопел. Взял бережно голубоватую гальку, толканул по столу.

— Так бери, а я сегодня туда возвращаюсь, насовсем! — Думал — ты этому долг отдашь, — и брезгливо посмотрел в сторону бармена. Сергей улыбнулся, несильно хлопнул Витьку по плечу.

— Врать не буду — не верю я твоему приколу. Но ты с фантазией парень — это от души говорю. Мой совет — еще про любовь что-нибудь добавь, и цены твоей байке не будет. —

— Не байка это! — вызверился Витька. — Я там с летчицей ходил, Аэлой звать. Рыженькая, ласковая, волосы волной… она меня из миссий встречала, и на Землю сама отвезла!

— На телеге? — не удержался Сергей.

— Да ты… у тебя вот было с женщиной, чтоб в невесомости?

Только мы вдвоем, и в невесомости, понимаешь? Я потом задремал, и все думал — как ее уговорить со мной остаться, на Земле.

— И что, не захотела? — Сергей оставил иронию, уж очень естественно у Витьки заблестели глаза.

— Хто ж теперь узнает. Я от трясучки проснулся, Аэла кричит — флаттер, мол, закритический! Правый, кричит, синхрон накрылся. Прощай, миленький мой, век тебя не забуду, — и к кнопке тянется, от моей катапульты. Меня как швыранет! В тех же кустах очнулся, и нога так само сломана, только уже правая. — Витька отвернулся, передернул плечами.

— Разбилась, наверно, моя марсианочка! — он уронил голову на руки.

Сергею стало не по себе. Слезами своими Витька напрочь отмел возможность насмешек. Сергей вдруг живо представил себе ласковую рыженькую Аэлу — в невесомости. Кружится на фоне звездного неба туманный силуэт обнаженной женщины. Ее длинные волосы струятся волнами.

— Ключ сюда! Мой долг получишь с писателя. —

Сергей поднял глаза. Витька трезво и холодно глядел на Михалыча, протянув к нему руку, здоровенной ладонью вверх.

Озадаченный бармен вопросительно посмотрел на Сергея, и тот неожиданно вспылил.

— На одну руку играете? Думаете, развели столичного дурачка? Вот вам, а не деньги! —

Витька посмотрел на часы, покачал головой — что с вами, дескать, поделаешь.

— Ты, писатель, хотел про штырь увидать — так смотри! —

Он поднес к носу Сергея вытянутый палец, покачал вправо-влево. А другой рукой коротко въехал Сергею в солнечное сплетение. Сергей осел на пол, а Витька спокойно взял швабру, легко сломал ее на коленке. Руками обобрал торчащие щепки, превращая обломок в острую палку, повернулся к бармену.

— Будешь судьбу пытать? — голос Витьки был равнодушным, и по спине у Михалыча поползла холодная струйка пота. Постоялец у него на глазах превращался из похмельного работяги в неторопливого безжалостного убийцу. Бармен отрицательно помотал головой, кинул на пол ключ. Держась подальше от Витьки, осторожно двинулся к Сергею, прислонил его спиной к стойке. Хлопнула, закрылась за Витькой дверь.

— Дурдом! — простонал Сергей. — Псих он, на войне контуженный. И мы хороши — над больным куражились.

— Над больным… у него глаза стали — льдинки. А история — куда тем сериалам.

— Да примитив, как вся его жизнь. — Сергей встал, его повело в сторону. — Пивная — драка — война — бабы. А весь антураж спер из фильмов.

— Мне про Аэлу понравилось.

— Повесть есть у Толстого, «Аэлита». Я думаю, это он скорее про Афганистан рассказал… в преломлении.

СергеЙ похлопал себя по карманам, достал ключи от машины.

— Нехорошо вышло, он все-таки войну прошел… Тот парк — в какую сторону? —

Бармен молча показал рукой куда-то себе за спину.

В парке за танцплощадкой и впрямь была небольшая полянка, окруженная кустиками. Посередине выступал ливневой люк без крышки. Если заглянуть внутрь, то можно увидеть бетонный лоток с бурным потоком воды.

Между двух кустов, хромая, протиснулся Витька, поднял голову к вечернему небу с первыми звездами, откашлялся.

— Эй там, в кадрах! Я пришел… Я к ребятам хочу, в десант!

Тишина. Звездное небо. Мигают огни самолета. Полоска метеорита. Еще одна, поперек первой.

— Заберите же, суки, я отслужу! —

В тишине три раза отозвалась кукушка. Витька ненадолго задумался, словно оценивая предложение, махнул рукой.

— Согласен. —

Тишина. Витька упал навзничь, в отчаянии раскинув руки. Полежал так, перевернулся на спину, с надеждой посмотрел в небо, заговорил уже негромко, не особо и надеясь, что услышат.

— Аэла, родная, если ты жива, замолви там за меня, а? Нету мне жизни ни здесь, ни без тебя!

Стояла тишина, только редкие полоски метеоритов беззвучно штриховали небо.

— Видать, и тебе не повезло, — вздохнул Витька. — Я щас приду…-

Витька закатал рукав, достал из кармана чекушку. Отхлебнул глоток, не чувствуя вкуса, бездумно вылил остаток себе на запястье, хлопнул чекушку об камень.

Капнула на опавшую листву алая Витькина кровь, потом полилась струйкой. Витька глянул напоследок в звездное небо, закрыл глаза.

А вокруг колодца при полном безветрии зашевелилась листва.

Витька открыл глаза на шорох, рванулся обрадовано к люку, волоча искалеченную ногу. И тут некстати появившийся из кустов Сергей схватил его сзади за ноги, оттащил назад.

— Не будь дураком, я сейчас перевяжу. Помрешь ведь! — Оставь, писатель хренов! — взвыл Витька. — Это за мной прислали…

Тем временем листва уже закручивалась, вихрилась по краю люка, и постреливали в вихре синеватые искры.

— Это что? — изумился Сергей, — отползай, быстро!

— Ага, щас…

Витька пристально посмотрел на свои руки, напрягся. По его лицу скатилась струйка пота.

Сергей завороженно смотрел, как Витькин палец вытягивается в стержень переливчатого голубого металла, сгибается на конце крючком, цепляется за край люка. Машинально потянув Витьку за ногу, Сергей получил удар каблуком в солнечное сплетение, упал на спину с ботинком в руках.

А Витька подтянулся, помогая себе другой, окровавленной рукой, и перевалился в колодец.

Осветила парк ослепительная вспышка. Это в вечернем небе вспыхнули огни фейерверка, а с танцплощадки грянула веселая оглушительная музыка…

На следующий день бармен Михалыч снова сидел у своей стойки, уныло пялился в выключенный телевизор.

Вошел Сергей с дорожной сумкой в руках, молча взял протянутый ему мятый счет, молча отсчитал на стойку деньги. Вспомнив что-то, положил еще несколько купюр.

— Так будет правильно. Это за Виктора долг, за его рассказ. Будьте здоровы. —

Уходя, все же задержался в дверях.

— Ничего? —

Бармен вздохнул, помотал головой.

— Как взаправду улетел. А вот вы вчера ничего… такого не заметили? —

Сергей замялся.

— Да как сказать… —

Михалыч вскинул руку в останавливающем жесте, взял зазвонивший телефон.

— Что там, Миша? Ясно…-

Он положил трубку на стойку, опустил глаза. Потом набулькал в стакан водки, положил сверху кусочек хлеба.

— Нашли тело, в реке. Да что там могло быть? Контуженный, и все тут. —

Сергей достал из кармана вчерашний голубой камешек, подышал на него, протер рукавом, толканул по столу. Камешек подъехал к стакану, и динькнуло мелодично, и отозвался из соседней церкви перезвон колоколов.

А Витька с Аэлой кружились под этот звон в невесомости, не в силах оторваться друг от друга. И если кто посмотрел бы в звездное небо, различил бы туманные силуэты мужчины и женщины, взявшихся за руки. Впрочем, силуэты все больше удалялись и скоро пропали среди звезд.