Как русская домохозяйка помогла NASA

Нас ждал переезд, нас: это меня тетку пенсионерку, мою племянницу Милу, кошку Фролю и пса Мазика.

Я была бывшей телефонисткой, племянница ученицей десятого класса, кошка Фроля беспородным подкидышем, а Мазик — благородным грифоном.

На такие кардинальные перемены в жизни нас подвигла соседка, бизнес — вумен Клара, выкупившая всю нашу лестничную площадку, и предложившая неплохой вариант в новостройке моим соседям, а мне квартиру в историческом центре.

В квадратных метрах, наша новая жилплощадь, уступала бывшей хрущевке, зато, имела высокие потолки.

Пришлось подать объявление на популярный сайт о продаже лишней мебели.

Мила с нескрываемым удовольствием это и сделала, а я с боем сдавала и прикроватные тумбочки, и старенький платяной шкаф. Особенно не хотелось расставаться с книжным шкафом. Часть книг была выставлена на продажу, что меня ужасно расстраивало.

Очередной раз, придя в новую квартиру с рулеткой в руках я вымеряла, сантиметр за сантиметром, рисовала планы размещения мебели. В процессе этого не самого легкого труда, меня вдруг осенила мысль, что если продать трельяж, то лишние метр двадцать позволят запихнуть книжный шкаф в спальню, которая предполагалась моей комнатой, пусть даже и дверь не будет закрываться. Со временем на двери можно будет перевесить петли.

Радостная, я не шла, а летела домой. Было время выгуливать Мазика.

Все — таки я опоздала, за дверью квартиры стоял протяжный вой, так пугавший моих соседей.

Поругав пса, я надела на него шлейку, и почти бегом спустилась с ним по лестнице вниз. Но долго гулять нам не дали. Отчаянно зазвонил телефон и звонила наша бизнес-вумен.

— На когда машину заказывать. Ты одна осталась, Катя.

— Да, уже почти все, вот сегодня Мила придет, книги в стопки свяжем и вперед — к новой жизни.

. — Все последний срок. Выставлю тебя с вещами во двор.

— Нет, успеем, — опрометчиво пообещала я.

У племянницы, был сначала пробное тестирование ЕГЭ, потом репетиция выпускного, и пришла она такая уставшая, что заставлять ее работать было бы полным преступлением. Накормим ребенка, и, уложив спать, я первым делом начала разбирать трельяж, твердо решив руководствоваться Милиным правилом: выкидывай — если не пользовалась в течение недели.

В мусорный пакет полетели старые открытки, заколки, рваные бусы, из пластика, поломанные ножницы и мелочь действительно годами копившаяся в ящичках.

На тумбочке отсутствовала дверца, вторая тоже могла вот— вот оторваться. Не было денег, и мужчины в доме починить эту развалину советского мебельного производства.

Наконец трельяж был пуст, оставалось освободить зеркало от Милиных детских фотографий.

Без этих милых сердцу вещей зеркало стало пустым и словно чужим.

После душа, устало присев на пуфик у зеркала, я машинально размазывала по лицу дорогущий крем от морщин.

В комнате горел ночник, смотреть на усталую тетку в зеркале мне совсем не хотелось, и я скользнула взглядом, словно пожелав спокойно ночи своему отражению

Это был своего рода ритуал, утром я себе в зеркале улыбалась, вечером говорила «спокойной ночи». Ведь долгие годы я жила одна, с животными, пока ко мне не переехала Мила.

Кошка Фроля уже улеглась в зале на диване с Милой, и только Мазик сопел, у кровати ожидая, когда я его подсажу.

Так закончился день.

Утро началось с того, у заказанной Кларой машины что-то сломалось, и вдобавок еще и грузчики разбили трельяж. Виновницей последнего оказалась я сама. Я решила так, если весь трельяж не поместиться, то надо просто вытащить зеркало и увезти его. Оказалось, что рейки, прикрепленные на обратной стороне зеркала, высохли, и когда грузчик попытался их вытащить из пазов, они хрустнули, переломились и зеркало упало на пол, к счастью никого не задев.

Я стояла во дворе ожидая, когда починят машину, мысли мои были чернее туч, которые висели над городом с утра.

Мила видя такое мое настроение, сам погуляла с Мазиком, покормила кошку в переносном домике. Но наконец-то все разрешилось, и мы тронулись в путь.

Мне хотелось одного, чтобы этот ужасный день скорее закончился. Во сне ко мне пришла, умершая три года назад, мама, и сев, у моего изголовья молча с

укоризной смотрела на меня.

— Мамочка прости, я разбила твое зеркало, я выкинула твой шкаф, я плохая дочь.

Проснулась я вся в слезах. Сердце давила тоска.

Мазик заворочался и стал тыкаться мне мордочкой в лицо, облизывая мои мокрые щеки.

Тоска тоской, а надо идти гулять. Мазику новый двор понравился стайкой не пуганых кошек.

Эти милые пушистые создания и не догадывались, что в рыжем тельце моего питомца появлялась космическая скорость, как только он их видел.

Это был знаменитый Булкаговский Шариков — «душить не передушить», но в собачьем обличье.

Коты бросились в рассыпную, а один имел неосторожность спрятаться под автомобиль, припаркованный у дома. Мне казалось, что как стучаться о днище головы сражающихся животных было слышно на три квартала, но сигнализация на авто так и не сработала.

Спасти кота у мне возможности не было. Я просто звала своего пса, угрожая ему всеми немыслимыми карами. Кот оказался все же шустрее. Смог вырваться и вылетев пулей из-под днища успел заскочить на дерево.

Мазик же был посажен на поводок, и под мои нелестные эпитеты утащен домой.

Сегодня был выходной, и поэтому не на минуту не забывая ночного маминого укора, я с племянницей отправилась на блошиный рынок купить хоть какое — нибудь зеркало.

Деньги были взяты из копилки племянницы.

Выбор на рынке был не велик, Мила шла, держа меня под руку, не выпуская из другой руки сотовый телефон, искала предложения в интернете.

— Женщина, высокоточное воспроизведение ваших прелестей, купите, сделано по космическим технологиям.

Я подняла голову и увидела довольно приятного мужчину, неопределенного возраста. В руках он держал небольшое зеркало, украшенное восхитительной серебряной рамой в завитушках в венецианском стиле.

— Почему космические? — зачем — то спросила я.

— На заводе, где имел честь служить технологом, делают зеркала для самых больших телескопов в мире. А брак нам вместо зарплаты давали.

Мила радостно ойкнула.

— Да, вы е сомневайтесь, это для телескопа они не подойдут, а для милых дам очень даже. Почти как венецианские.

Я посмотрелась в гладкую поверхность и мне показалось я выгляжу в нем моложе и стройнее, и самое удивительное, что стояла я не шелохнувшись, а мое отражение словно провожало меня взглядом.

Сторговавшись с мужчиной за две тысячи, мы понесли наш трофей домой.

Зеркало было торжественно поставлено на тумбочку у кровати, на которой лежала Фроля. Кошка недовольно фыркнула, спрыгнула, и спряталась под кровать, откуда ее с лаем выгнал Мазик.

Фроля успела в зале заскочить на подоконник, и оттуда уже зашипеть на ненавистного пса.

Я села у зеркала и стала причесываться.

Я теперь редко рассматриваю свое отражение, дамы кому за пятьдесят меня поймут. Ничего хорошего уже не ожидаешь увидеть. Вроде все по отдельности и неплохо, а если всмотреться, то тихий ужас.

В новом зеркале я себя не увидела. А ведь на рынке оно мне польстило, видимо упаковывая покупку, продавец подменил нам товар. Я, конечно, могла ожидать, что оно бракованное, и я буду выглядеть, как в комнате смеха с кривыми зеркалами. Но чтобы вот так, совсем ничего!

На зеркальной поверхности в самой глубине мерцали зеленые точки, присмотревшись можно было различить какие— то дымные спирали.

Я взяла тряпку и протерла зеркало. Потом вспомнила мамин рецепт, и, побежав на кухню, принесла кусочек сырой картошки.

Спирали стали четче, огоньки ярче. И все.

Тащить зеркало обратно было лень. Да и вряд ли тот продавец там снова стоит.

Ну и черт с ним.

Пусть будет мне напоминать о глубине моей глупости и маразма, да и рама такая красивая, что и выкидывать жалко.

Мила пришла с репетиции и посоветовала, снять раму, а зеркало поместить в духовку и сделать картину в стиле мозаики.

— Тетечка, мы его нагреем, потом обольем холодной водой, оно треснет на мелкие осколки, которые мы еще покрасим в разные цвета. И сделаем такую картинку в кухне, все обзавидуются.

— Нет, — категорично отказалась я.

— Ну, пожалуйста, я так давно мечтала.

— А я мечтала, что ты сдашь хорошо ЕГЭ, поступишь в институт и никуда от меня не уедешь.

— Само собой, тетя. У меня нет желания мерзнуть с родителями на арктической станции. — И Мила ушла в свою комнату.

Ночью я проснулась от неясной тревоги, и включила ночник. Но свет не зажегся, видимо отключили целый район, в чем я удостоверилась, выглянув в окно.

Найти после переезда свечу или фонарик, было нереально, сотовый телефон разрядился, видимо света не было давно.

И только зеркало вдруг засветилось, и в его загадочной глубине вдруг показалась огромная шарообразная голова.

Дальше я смотреть не стала.

С бешено колотившимся сердцем я прилегла на кровать, и закусила губу. Таблетки от давления всегда у меня лежали на тумбочке, вот и теперь сунув под язык «каптоприл», я старалась дышать глубоко и спокойно.

Мазик зашевелился и проснулся, пришлось, преодолевая страх спускать его с кровати, пес поплелся на кухню попить воды. Фроля, с той поры, как зеркало появилось в спальне, сюда вообще не заходила.

Пес, остался на кухне, растянувшись на прохладном полу. Видимо опасности никакой не было.

И я, поверив животному инстинкту своего маленького друга, успокоилась, и уснула.

Утром в пять тридцать пес поднял меня на прогулку, которая растянулась из-за исследования Мазиком новых территорий.

Двор был небольшой, но за домом сквер, где гуляли собачники с совками и пакетами.

Я, правда, не очень общительный человек, Мазик такой же, хоть и пес. Поэтому так не с кем, не сведя знакомства, не загубив ни одной кошачьей жизни, мы с моим верным псом ушли домой

При свете солнца ночные страхи рассеялись, и я смело взглянула в зеркало.

И прикусила губу, чтобы не закричать.

На гладкой поверхности ясно был виден шарообразный предмет. Это был шлем скафандра, за темным забралом, угадывалась борода и усталые глаза.

Мужчина что-то сосредоточено пытался открутить толи винт, толи болт.

Усилия его видимо были безуспешны. Гримаса разочарования и досады исказила его еле видимые черты. В следующее сорок пять минут в зеркале не было видно ничего. Полная непроницаемая темнота. Я, глядя по телевизору утренние программы, изредка бросала взгляд на зеркальный экран.

Потом что-то появилось, оказалось солнце, словно смотришь на него через черное закопченное стеклышко, с эффектом уменьшения.

Маленькое, белого цвета наше светило дающее жизнь на земле, потом его заслонил шлем скафандра. На этот раз было даже видно, что мужчина рыжеволос. Нахмурив брови он о чем— то говорил, в микрофон. Видимо получив приказ он стал осторожно передвигаться, держась за поручни, теперь уже был виден и сам корабль. Космонавт шел к носовой части неизвестной конструкции. А я, наконец, смогла увидеть космический корабль, и надпись на его обшивке

«Atlantis». Конечно слава интернету, даже я человек далекий от космоса могу себе позволить роскошь получения нужной информации.

Так: космический корабль многоразовый, американский. Экспедиции для ремонта космического телескопа Хабл, на котором перегорел блок управления электропитания.

Я бросила смотреть в «экран» странного зеркала и пошла на кухню. Самое лучшее лекарство от паранойи — это приготовление обеда.

Фроля и Мазик были тут как тут. Порезав кошке сырого мяса я положила ей обед на табурет, Мазик получил восхитительный паштет, в желе. А нас с

Милой ждала окрошка.

Я ее делаю очень быстро. Все тру на терке, заливаю минералкой и кефиром и добавляю сок лимона. Лимоны нынче были дорогими, поэтому положила просто лимонной кислоты. Трех литровая кастрюля была поставлена в холодильник настояться укропом и луком. А я вышла на балкон, на дворе бегали дети, мамаши их курили и пили пиво, сидя на лавочках в теньке.

Я вспомнила свое детство, свои обиды. Однажды один мамин знакомый взял почитать у нас книги, и не вернул, в том числе и мою «Алису» Кира Булычева. Достать в те годы такие книги было сложно. Мама привезла ее мне из Москвы.

Там тоже про зеркала было, вернее про зеркальные цветы, с которых слой за слоем сходят лепестки, словно кинолента крутиться назад в прошлое. Может с моим зеркалом та же фантастика?

Стрекотали сороки, чирикали воробьи и вдруг эту идиллию нарушил вой моего славного грифона.

Я подумала сначала, что это Фроля дала отпор наглому псу.

Но нет, Мазик сидел у кровати перед зеркалом и самозабвенно выл. В зеркале астронавт, ведь так называют американцы, своих космонавтов, все так же безуспешно пытался открутить видимо поврежденную гайку. Его руки в огромных дутых рукавицах, держали какой-то блестящий инструмент, похожий на штатив. Когда прошлый раз я его видела, он перемещался вдоль какого-то сооружения, был виден шатл, а теперь, когда он в отчаянии пытался ухватиться за гладкие стенки, его удерживал только трос. Если вдруг он сорвется и улетит в открытый космос? Я представила весь этот ужас, когда ты болтаешься в невесомости в космосе, а твои товарищи за надежными стенами космического корабля. Когда они вспомнят о тебе? Ведь наверняка они заняты своими делами. И только центр управления, там, на Земле будет видеть этот твой полет в неизвестность. А ты будешь ждать, и мгновения этого ожидания покажутся тебе вечностью.

Далее я сделала то, что может сделать только сентиментальная немолодая, одинокая женщина. Я погладила в зеркале отражение шлема, провела рукой, словно жалея ребенка. Хотя мужчины тоже почти как дети.

Астронавт меня увидел, и чтобы разглядеть лучше подтянул себя за трос ближе, уж не знаю к чему.

Наши глаза встретились.

Наверное, он понял, что я точно уж не инопланетянка. В футболке и шортах, в кухонном фартуке.

Я улыбнулась и продолжила гладить его шлем.

Астронавт в отчаянии показал на болтающийся, на одном шурупе поручень. Словно опрашивая совета. Может у него кончался кислород, и он уже готов был поверить в галлюцинации.

Как у всякой хорошей хозяйки у меня, конечно, были инструменты, но не столько, если бы был мужчина в доме. Так самое необходимое.

Я побежала в коридор и принесла дрель, подаренную мне остроумной подругой на день рождения. Астронавт печально покачал головой.

Так, я вихрем понеслась обратно и уже принесла весь ящик с инструментами. В следующие несколько минут я показывала горемыке пассатижи, молоток, вытаскивая все это прямо на тумбочку, где стояло зеркало. Но все было тщетно. Ну, ни чего на этом долбанном американском корабле не оказалось.

Запудренные конструкции отверток, блестящие погремушки и больше ничего в данной ситуации.

Наконец устав я присела на пуфик и машинально стала вертеть в руках бабину скотча. Великое изобретение человечества. Я чинила им вчера после переезда поломанную рамку на фото.

Астронавт же повернулся и стал снова удаляться от меня к другой половине корабля.Его плохо было видно, но когда он добрался, было очевидно, что он меняет кислородные баллоны, а затем и какие — то батарейки.

Сидя на кровати, я представила, что у астронавта кончается кислород, он задыхается и срывает шлем. Хотя нет, шлем не так — то просто снять, и наверняка и в нем что-то тоже заклинит.

Но пришла уже Милочка, и я пошла кормить ее обедом. Ничего не рассказывая племяннице, рассеяно слушая ее болтовню6о том, какие подружки одноклассницы скрытные никто не говорит какое платье и даже какого цвета, оденет на выпускной бал.

Мила пообедав снова убежала, теперь уже на маникюр. А я вернулась к зеркалу и стала убирать инструменты в ящик, чтобы отнести все в коридор.

Астронавт все еще возвращался так и не открученному поручню.

Я, конечно, не представляла, сколько усилий надо затратить в космосе, чтобы просто оторвать эту железяку, державшуюся на одном винте. Но зато ясно представила, как этот кусочек металла может прошить насквозь скафандр астронавта, словно пуля.А может те же осколки врежутся в поверхность телескопа, и он навсегда будет потерян для науки.

Я вспомнила, как обматывала совсем недавно коробки с вещами для переезда. Даже тяжелые книги не выпали, скотч ведь он очень крепкий.

И я принесла скалку, что еще может придумать женщина? И стала обматывать скотчем слой за слоем, чтобы до человека в том зеркальном мире наконец-то дошел смысл моих действий. Астронавт смотрел на меня и наконец-то понял. Ему снова предстоял этот невероятно тяжелый путь по борту телескопа к ящику с инструментом.

Эти минуты были для меня пыткой.

Скоро он вернулся, обмотал скотчем все: и дверцу отсека, и саму ручку. Теперь предстояло самое трудное — вырвать ручку. Мне кажется, я даже слышала этот скрежет металла, тяжелое дыхание, и наконец, обмотанная скотчем ручка поддалась. Не пострадал ни астронавт, ни обшивка Хабла.

Дальше уже было просто любо дорого смотреть, как он откручивал электрической отверткой все шурупы на крышке.

Я облегченно вздохнула и включила телевизор. Шел мой любимый серила.

Мелодрама.

Я была счастлива!

После этого случая зеркало стало обычным зеркалом, лишь иногда в мои бессонные ночи, показывая мне дальние миры и галактики. Я никому не рассказываю эту историю, все равно не поверят. Ведь не может же быть разумных вещей, или зеркал. Хотя мне кажется, это зеркала телескопа Харбл запросили помощи у куска бракованного зеркала из России. Ведь если звезды кто-то зажигает, значит, кто-то должен их изучать.