Игра

‒ Ты притащил?

Я разлепил глаза. Дик! Чтоб его… Почти каждый раз после пьянки ‒ Дикова прыщавая рожа.

‒ Что? ‒ на более осмысленный ответ не хватало сил.

— -Твоё? ‒ заскорузлый ноготь Дика ткнул в стол. Точнее, в шарики, кучно сгрудившиеся возле захватанного стакана. Вспоминать не моглось, ‒ и я тупо щелкнул пальцем ближайшую черную сферу.

Она откатилась край стола, ненадолго зависла на месте и затем вернулась к остальным. Двенадцать Медов для выигрыша немного, но вкупе с остальными, я был богачом.

Дик Кио облизнул пересохшие губы и потянулся к моей вчерашней добыче. Я сжал протез левой кисти в кулак. Хруст дряного пластика вмиг отрезвил приятеля. Пусть он и дешёвый, но бьёт побольнее настоящей правой. А этот доходяга-алкаш уже знал силу моего удара.

Дик криво ухмыльнулся и взял стакан с остатками пойла. Я согласно кивнул. Это дерьмо пусть берёт, этого не жалко. Главное — Меды. Кио понять можно: десяти шариков, вполне хватит на лечение печени и покупку натуральных ног. Алкаш уже не заводил со мной разговоры о делёжке. То, что он полученные от меня два Меда за знакомство с Уни’Тоу, успешно пропил, меня не касалось. Его здоровье, его дела.

— Серёга, сегодня опять пойдешь? — с заискивающей улыбкой спросил Дик.

Я встал из-за стола и потянулся до хруста в суставах. Даже в пластиковых. Шумно выдохнул и посмотрел на одетого в синюю накидку Кио:

— Еще не знаю. Надо поработать.

— Тебе помочь? — с готовностью спросил приятель.

Я подошёл к раковине и с ожесточением умыл лицо, сгоняя вчерашнюю хмарь. Надо привести себя в чувство, впереди еще много работы. В грязном зеркале отразилась моя помятая рожа. К сорока годам я уже успел заработать несколько шрамов на лице и лишиться уха в кинсарской компании. А все проклятые мятежники. Контр-адмирал с чего-то решил что, колония ксензов на Кинсаре затевает мятеж с последующим захватом всей колонии и истреблением людей на ней. Тогда я понял, что ненавижу, когда этот старик оказывается прав. Уволившись с флота, я оказался на обочине жизни. Вроде и ветеранские весьма жирные, и всем обеспечен, а что делать, даже не знал. Джилл мне повстречалась совершенно случайно. Очередной пьяный угар с предстоящим привычным мордобоем прервала танцующая брюнетка. В провонявшем выхлопом темном зале под бешеную музыку танцевала она. Быстрые плавные движения завораживали и гипнотизировали.

Я ухмыльнулся в покоцанное отражение, вспоминая свои неуклюжие попытки подката. И как она меня вытерпела? А потом мы стали общаться. Эти странные прогулки в парках, от которых она была в восторге, эти походы на пси-фильмы, эти разговоры… Моё самое счастливое время. А потом авария, кома, и эта Игра.

Дик всё так же сидел за столом, терпеливо и с надеждой ожидая ответа. Я посмотрел на него:

‒ Иди, вечером увидимся.

На секунду лицо Кио исказила гримаса ненависти, но он тут же взял себя в руки:

— Хорошо, пойду я тогда?

— Иди, — отворачиваясь от него, ответил я.

Когда за алкашом закрылась дверь, я торопливо сгрёб все Меды со стола и подошёл к сейфу. Сканирование сетчатки глаза и анализ биополя заняли долгие пять секунд. Дверца сейфа призывно щёлкнула и распахнулась. Двадцать четыре Меда чёрными икринками аккуратно лежали в своих ячейках. Я доложил выигрыш и закрыл сейф. До заветных сорока четырёх осталась последняя игра. Еще чуть-чуть!

Теперь за работу! Пару таблеток от головной боли и похмелья запил остатками алкоголя. Жестковато, но терпимо. Я развернул экран компьютера на стену и открыл привычные страницы.

Сегодняшний вечер будет под властью Юпитера. Значит, от даты рождения важны месяц и час. В девятнадцать часов начинается отлив, получается, первую половину игры надо идти в наступление. А что с магнитным полем? Чёрт! Выше нормы на два пункта. Наступление отменяется. Так, а если сесть лицом на восток? Неожиданное для меня место. Все предыдущие игры я садился на северное кресло, оно и понятно, луна то на убывание шла. Быстро смоделировал игру с учётом восточного кресла. Зараза! Благополучие упало аж на пятнадцать процентов.

Я прошелся по небольшому номеру, отчаянно потирая шею. Долбанулся об кресло мизинцем правой ноги, чертыхнулся, сдвинул всю мебель по углам, освобождая пространство.

Что же делать? Ладно, остаюсь на северном кресле. А что если поменять руку? Кинуть не правой а левой. Судя по прогнозу на вечер, велика вероятность снегопада над Сибирью. Значит, давление падает и меняется фон биополя Земли на полтора пункта. Уже неплохо. Благополучие поднялось до семидесяти. А теперь ещё один важный момент. Как это ни странно, но Джилл и на этот раз мне помогла.

Я записал расчёты и еще раз прогнал моделирование. Получается, что левая рука в восемнадцать тридцать на северном кресле.

Всё.

Я закрыл все файлы и пошёл в душ.

*

Уни’Тоу встретил меня дружелюбным рыком:

— Мой дорогой хуманс, я знал, что ты сегодня придёшь!

Я посмотрел на старого ксенза и выдавил вежливую улыбку:

— Не подох еще, жалкое подобие преоза?

Трёхметровый насекомыш для своего возраста выглядел довольно сносно. Жвала еще не покрылись сеточкой трещин, а фасетчатые глаза блестели как у молодого. Лапы всё так же оставались коричневыми, и брюхо еще не потемнело.

Букмекер раскрыл жвала, показывая подобие улыбки. Старик уже давно разменял четвёртый десяток, но на покой явно не собирался. Как я понял, его работа закончится, если контору накроют федералы. Но, пока, Уни’Тоу исправно платил дань и жил в своём подвальчике на краю мегаполиса. Интересно, а он сколько раз в неделю смотрит своё благополучие?

Я хмыкнул и прошёл в привычные двери игрового зала. Сегодня несколько столов пустовало. Оно и понятно, мало кто рискнёт играть в новолуние. Хотя, Пик’Орн уже ожидал за трёхметровым круглым столом, нетерпеливо постукивая верхней правой лапой по игровому полю. Проклятый ксенз сидел на восточном кресле. Ну, посмотрим.

Дик, на старом месте у стойки, приветственно поднял стакан в знак приветствия. Я кивнул в ответ и подошёл к Пик’Орну. Ксенз после вчерашней игры лишился шести Медов. А ведь каждый шарик, это чистейший феромон. Без него ксенз не сможет пройти обновление, и просто лопнет в своем экзосклете. Только это вещество способно смягчить крепчайший хитин, позволяя ксензу вырасти.

‒ Как твоё? — усаживаясь на северное кресло, спросил я.

Жвала Пик’Орна нервно дернулись. Он опустил голову и хлопнул по одной из лап:

‒ Пока не лопнул.

Я поднял левую руку, демонстрируя протез:

‒ Как тебе мой маникюр?

Ксенз приподнял жвала, показывая улыбку.

Поначалу мы с ним друг друга ненавидели. А вот после четвёртой игры он меня зауважал, хотя ненависть никуда не делась.

‒ Ты мне всё-таки скажешь свой дополнительный пункт? — спросил он.

Боковым зрением я заметил, как напрягся Дик. Поставив стакан на стойку, он медленно подошёл к нам.

‒ Не думаю, что ты сможешь его учитывать, — усмехнулся я.

Ксенз сжал лапы:

‒ Хуманс, я ведь всё равно узнаю.

‒ Дорогие друзья! — громко сказал подошедший Уни’Тоу. — Сегодня я буду у вас судействовать. Голо ваших предыдущих партий очень хорошо разошлись по сети.

Мы с Пик’Орном посмотрели на старика. Кто-нибудь из нас сегодня лишится части тела или Медов. А ему лишь бы нажива. Жвала соперника отчетливо скрипнули в наступившей тишине.

‒ Итак, первоначальный взнос — два пальца и шесть Медов, — как будто ничего не произошло, сказал Уни’Тоу. — Ставки могут повышаться по желанию игроков.

Я позволил надеть на пальцы правой руки по ремню. То же самое сделал и соперник.

Нам выдали по шесть игровых костей.

‒ Готовы? — напряжённо спросил судья.

Я взглянул на часы: восемнадцать тридцать.

‒ Да.

Проклятые кости! Проклятая Игра!

Паника привычно сдавила грудь и уверенно сжала нутро.

Бросок.

Кости с тихими щелчками застучали по чистому столу. Замерли.

Ладони предательски вспотели.

Уни’Тоу наклонил голову и пробормотал:

‒ Да, Сергей, что-то ты просчитал в своём благополучии.

Противник приподнял жвалы в улыбке и уверенно метнул свои кости.

‒ Чёртов снегопад! — воскликнул он, когда замерли его кости.

‒ Да и Луна еще подпакостила, — добавил я без ухмылки.

Ксенз стукнул кулаком по столу:

‒ Ненавижу этот ваш спутник!

Игровой стол привычно стал преобразовываться: выросли двадцатисантиметровые стены по периметру, обозначилось несколько озер и деревьев. По-ходу, это макет долины героев.

‒ Место сражения — долина озер, — прокомментировал судья. — Можете ставить свои ульи и войска.

Я развернул сенсорник и начал расставлять свои жалкие двадцать тысяч ксензов. Повезло, что мелкоты из всего количества только пять тысяч, а остальные Имаго. Так что, против тридцати тысяч, из которых десять — преозы, у меня еще оставались шансы на победу.

‒ Приготовиться, — сказал Уни’Тоу.

Я торопливо расставил десант и активировал игру.

На столе разом появились наши ульи и армии трёхсантиметровых воинов. На лобовую атаку я поставил тринадцать тысяч. Соперник же, не скупясь, построил аж двадцать пять.

‒ Время, — скомандовал судья.

Армии рванули навстречу друг другу. Я сжал сенсорник и впился глазами в действо на столе. Бегущие впереди преозы воинственно рычали и потрясали копьями. Имаго бежали молча и ровно.

В момент столкновения пешек Пик’Орн вскочил с места. Забитые в них выбранные характеристики делали своё дело. Преозы, даже умирая, стремились достать противника. А вот Имаго наоборот, при случае, отступали или вообще бежали. Через две минуты моя армия будет растоптана.

Набивая характеристики лидеров я не скупился на их харизму. Наконец, моя армия была смята и Пик’Орн с радостью бросил свои войска к улью.

Оставшиеся в живых мои Имаго отбежали к краю стола и попытались спрятаться за деревьями. И тут вышли три предводителя. Ксензы отчаянно выпячивали брюшко и что-то громко кричали, потрясая копьями.

Быстрее!

Пик’Орн был полностью поглощен атакой на мой улей. Обороняющиеся воины отчаянно отбивали атаки на щербатый конус улья. Что хорошо сейчас в трусах, им некуда бежать. И они будут стоять насмерть. Волны атак всё выше взбирались по стенам. Минут через пять они достигнут вершины конуса и хлынут внутрь. Я посмотрел на свою правую ладонь. Если крепость не выстоит до конца игры, то я опять лишусь руки.

Остатки разгромленной армии наконец-то сообразили боевой порядок. А теперь в атаку!

‒ Пик’Орн, повышаю на шесть Медов! — громко сказал я, пуская своих воинов на улей противника. Шесть Медов, или рука и нога.

Ксенз что-то выкрикнул на своём языке и тут же половину армии отправил на подмогу обороняющимся. Так, время выиграл. Теперь бы только успеть в улей проникнуть.

Мои воины сыпались со стен улея мертвыми куклами. Но сейчас мне было наплевать на потери. Главное добраться до членов императорской семьи, что сидят в самом сердце улья.

Я невольно вздрогнул, когда на экране всплыло красное окно. Пик’Орн добрался до моей семьи.

Палец… еще один…

Наконец мой десант проник в улей и ломанулся по коридорам в поисках добычи, теряя на каждых развилках и поворотах по несколько десятков воинов.

Вся кисть… предплечье… стопа…

Наконец мигнуло зеленое окно. Мои нашли императорскую семью.

Три Меда…пять…восемь…

‒ Время! — громко проскрипел судья.

Стол накрыла белая пелена. Мы с Пик’Орном подняли головы от сенсорников. Такого размена у нас еще не было.

‒ Хуманс, ты по всем прогнозам должен был проиграть, — прошипел ксенз. — Как у тебя получилась эта ничья?

‒ Секретный пунктик, — нервно усмехнулся я, дернув плечами.

Теперь у меня все Меды, нет обеих рук и одной ноги. Не такой уж и плохой размен.

‒ В туалет схожу, — сказал я, поднимаясь с кресла. Ноги чугунными колодками тащили меня в уборную. Главное не упасть.

В туалете я спешно исторгнул скудное содержимое желудка в раковину. Паника плавала в моих глазах. Вроде и достиг цели, но какой ценой? Проклятый Пик’Орн будет впитывать часть меня, и ничего уже не исправить. Я сглотнул и ополоснул лицо. Дверь тихо скрипнула и в туалет зашел Дик. Алкаш держал в руках старенький пистолет.

‒ Серёга, я очень не хочу тебя убивать, но ты вынуждаешь меня, — прошипел он.

‒ Дик, твою мать, что тебе надо? — сплюнув в раковину, спросил я. — Этот пунктик тебе ничего не даст.

‒ Это уже не тебе решать! — сорвавшись на крик, выпалил он. — Говори!

Вдруг, позади Кио появился Пик’Орн. Ксенз ударил лапой по руке Дика. Раздался глухой хруст сломавшейся кости. Пистолет черным бумерангом врезался в зеркало, оставив на нем паутинку трещин. Мужчина заорал и упал на колени. Ксенз пнул алкаша, отправив его в угол. Я боялся пошевелиться. Трёхметровый насекомыш спокойно подошёл и закрыл воду в умывальнике:

‒ Я возвращаю всю твою биомассу в обмен на этот показатель.

‒ Послушай, он не для вас, — успокаиваясь, сказал я.

‒ Это уже не тебе решать, — ксенс наклонился ко мне. — Это уже не твоя тайна. Говори.

‒ Ну, смотри…

*

Джилл открыла глаза и застонала. Доктора говорили, что из комы просто так не выходят. Я не сдержался и взял её за руку. Почувствует ли она моё тепло через пелену боли?

Я улыбнулся. Она моя судьба. Она моё благополучие.

Ведь так просто рассчитать свою формулу, добавив в расчёты ту, с которой готов быть до конца жизни. Ксензам это не дано. Пик’Орн так и остался стоять в туалете, когда я ему всё объяснил. Подозреваю, что теперь насекомыши не сильно будут стремиться играть с людьми.

Джилл слабо улыбнулась:

‒ Серёжа…