И нет ответа

— Привет! Как жизнь, камикадзе?

— Привет, Чингачгук! Живём, хлеб жуём, — ответил я, усаживаясь напротив давнего своего и единственного друга.

Кафешка была не из богатых, но очень уютненькая, как раз для разговоров «по душам». Сервис по-совдеповски ненавязчивый: хочешь — так сиди, хочешь — маши руками или кричи, подзывая официанта. Такие «медвежьи уголки» должны любить люди с определёнными занятиями, опасающиеся лишних «глаз и ушей». Видимо, Андрюха совсем с душою врозь, если решился позвать меня «в гости», заказав номер в гостинице и назначив встречу в «Берлоге». Друг есть друг, и я, бросив все дела, примчался к нему с другого конца планеты, от самого океана, чтобы помочь, поддержать, вытащить его «на поверхность» глотнуть кислорода.

— Она чужая! Она другая! Она как будто из другого мира! Я не понимаю, почему она пришла?!

Вот оно что! Андрюха почуял что-то в Лильке, как дикий зверь чует чужака, даже не по облику, а по взгляду, ауре.

— Леха, ты, наверное, думаешь, что я предатель, но я не делал ей навстречу ни единого шага, клянусь! Да, я любил её и буду любить всегда, но ты же знаешь, что я ради тебя… да я всё ради тебя сделаю!

Мечется Андрюха. А как ему помочь — не знаю. И так башку сломал, пока выход искал.

Андрюха — друг детства. Из тех друзей, что на всю жизнь. Когда я ради Лильки сиганул со второго этажа, чтобы спасти её от соседского питбуля, того ещё гада, когда я, победитель, но весь покусанный и со сломанной ногой, свалился без сознания от боли, это они, Андрюха с Лилькой тащили меня ночью через весь город в приёмный покой, а потом дежурили по очереди в палате, заодно вынося всем неходячим утки, обеспечивая сигаретами и стоя на стрёме, пока мы курили. Лилька и назвала меня камикадзе.

А больше навещать меня было некому. Бабуся и до магазина ходила с трудом, а уж переться в такую даль…. Андрюха очень тонко понимал, чем он может лучше помочь, потому что и сам рос без родителей, у двоюродной тётки со стороны матери. Такая у нас с ним сложилась общая судьба: наши родители крепко дружили и часто ездили вместе отдыхать. В одну такую воскресную поездку их и протаранил «Камаз» с левым грузом. Водитель так спешил скрыться, что оставил их, ещё живых, в перевернувшихся и вспыхнувших «Жигулях». Они бы, может, и спаслись, да дверцы все перекосило и заклинило….

— Понимаешь, Леха, она… ну, как запрограммированная. Вроде Лилька, а вроде и не она. Как будто с головой у неё что-то. И не вспылит никогда, не обидится. А ведь всегда была, как пожар. Ты же психолог у нас, помоги!

Лилька не огонь, Лилька — тайфун: налетает внезапно, и спасения уже нет. Мы оба были в неё с детства влюблены «до потери пульса»: всегда и везде втроём. Даже в потасовках стояли плечо к плечу все трое, и она — наравне с нами.

Кстати, знаете, как Андрюха получил свою кличку? Все стычки, в основном, происходили на стройке. Взрослые там предпочитали не ходить, поэтому пацаны с соседней улицы постоянно ходили туда курить и пить пиво. Но это была наша территория, и её было нельзя терять. В одной из драк мне здорово досталось, парень был намного выше, тяжелее и сильнее, он повалил меня на битые кирпичи и уселся сверху. Андрюха, отбиваясь от своего противника, умудрился схватить за волосы моего и вырвал ему изрядный клок. Этот трофей мы повесили на верёвке, как скальп, для устрашения врага, а Андрюха стал Чингачгуком.

А вот Лилька, наша зазноба Лилька так и осталась Лилькой, как и в детстве. Нашу Лильку время не брало.

— Когда она пришла ко мне, я думал, что умру, Леха! От счастья, что она пришла ко мне и от горя, что ушла от тебя. Она пришла с сумкой и просто спросила, что я люблю на завтрак.

Она и ко мне пришла с теми же словами. А свадьбу мы сыграли только через полгода: так захотела Лилька. Я не знаю, почему она выбрала меня, но с Андрюхой у нас был «железный» договор не смешивать мужскую дружбу с «любовями-кровями». Андрюха переживал… нет, не переживал, а мучался. После нашей с Лилькой свадьбы он ни разу не говорил мне ни слова о своих чувствах, старался держаться «вне ситуации», но, если честно, это получалось у него плохо. Лилька, как женщина, вела себя очень корректно. Она дружила. А Андрюхе этого было мало. Вы когда-нибудь смотрели долго в глаза обиженному вами псу? Долго — это одиннадцать лет, длинных — предлинных для Андрюхи и стремительных для меня. А для Лильки…. Она тоже мучалась от жалости к Андрюхе. Мучалась, наверно, сильнее и меня, и его, вместе взятых. Это Лилька нашла нам работу, и мы переехали в научный городок к Тихому океану, на край земли, в страну восходящего солнца по какому-то странному контракту на семь лет. Это она раскопала адресок в Швейцарии, где творил в полулегальной фирме безумный гений. Она придумала подарок. Она, а не ученый фанатик, воплотила свою идею. Я потерял её на три года. Я потерял её, а потом она вернулась. Нет, …они вернулись. То есть, конечно, она… но с собственным отражением. А потом я, но опять же под её, Лилькиным руководством, составил свою часть нашего дикого плана и воплотил его.

Наш контракт кончался через полгода. Андрюха позвал меня, и Лилька решила, что ему нужно сказать правду. Горькую, как таблетка, но спасительную и для него, и для нас.

— Лёха, я не спрашивал, что у вас случилось…. Боялся, что …. Да черт его знает, чего я боялся! Понимаешь, ну …вы оба не могли быть неправы! И что ты сейчас без неё….

— Я с ней, Андрюха!… Но и ты с ней! Это Лилька, но…. Ты же слышал о клонировании? Лилька ездила в Женеву, на три года, она привезла свой клон,…для тебя, …Лильку 2. Это её копия не только по образу, у неё даже в голове — Лилька. Я тебя уверяю! Как психолог уверяю, не как друг! Я прогонял миллион тестов. Ну, не миллион, так точно больше полусотни. Твоя Лилька точная копия моей! Нет отличий. Даже в мелочах!

Признаться, я просчитывал, как Лёха примет эту новость, но он впал в такой ступор, что я зашарил по карманам в поисках припасённых на самый крайний случай таблеток. Лёха молчал и молчал, только пялился в стоявшую на столе солонку. Кафе уже закрывалось и я коснулся его плеча, чтобы увести…. А потом он сказал то, что я должен был увидеть с самого начала.

— Андрюха, а ведь я всё понял! Ты сказал, что моя Лилька точная копия твоей. Значит, она …нет, они обе… они обе любят тебя! И моя, …да, моя Лилька, …она же мучается невыносимо…. Что же вы наделали?