Граната

Посвящается павшим в Великой Отечественной войне

Федьке снова везло, уже второй день подряд. Он удачно определил места раскопа, и, углубившись в грунт на полметра, понял, что копает правильно. Судя по вертикальным полусгнившим жердям, изобилию осколков снарядов и мин, это было военное укрепление, окоп, причем ни разу некопаный его конкурентами. Удача. Под «ложечкой» приятно заныло в предвкушении новых интересных и ценных находок.

Федору было 28 лет, ни жены, ни детей, ни желания завести семью. Он жил с матерью, которая целыми днями пропадала в своей нотариальной конторе. Бывало, они неделями не виделись, хотя и жили в одной квартире.

Он окончил техникум, но по специальности ни дня не работал. Увлекся раскопками, и настолько серьезно, что научился извлекать максимальную выгоду из этого. Ничем другим заниматься уже не хотелось. Неделями, с апреля по ноябрь, Федор пропадал в брянских и смоленских лесах. Ночевал в своем «уазике». Среди черных копателей к Федору так и прижилось прозвище — Федька.

Сам Федька не считал себя черным копателем (как и все его конкуренты), копателем — да, но не черным. «Наша удача зарыта в земле, надо лишь ее оттуда выкопать», — так думают и говорят черные копатели. И Федька полностью придерживался этого мнения.

Так и жил он уже восемь лет. Перекидав за сезон поисков не один десяток кубометров грунта, Федька запасался на зиму всевозможными интересными и ценными находками. А зимой, сидя дома, он осторожно и постепенно продавал их заинтересованным людям, выставлял на аукционы в интернете.

В основном это были предметы войны, воинские фронтовые награды, значки, амуниция разных родов войск, почищенное недействующее оружие на сувениры и в коллекции, другие военные артефакты. Иногда попадались интересные и редкие вещи, которые сразу уходили коллекционерам за очень серьезные деньги.

Постепенно Федька купил себе новенький «уазик», обзавелся хорошими приборами, инструментами для раскопок и перестал ощущать недостаток в деньгах. Удача почти никогда не отворачивалась от него. Он ни разу не попадал в полицию из-за своих дел. Ему везло.

И вот сегодня второй день везения. Вчера Федька нашел герметичный цинк с новенькими автоматными патронами (на брелоки пойдут) и немецкую ракетницу, а сегодня — целое военное укрепление.

Как маленький двуногий мини-экскаватор он без устали выкидывал грунт из расширяющегося раскопа широкой импортной лопатой. Яма уже достигла почти двух метров в длину, метра в ширину и в около метра в глубину.

— Э-э-э, надо расширить, — сказал Федька вслух. — А то могилку напоминает, примета плохая.

Он не стеснялся говорить вслух сам с собой на раскопках. Даже напротив. Пропадая неделями в лесах и на полях один, он много говорил сам с собой. Иногда ему казалось, что рядом сидит молчаливый напарник, хороший, честный, который умеет слушать, никогда плохого не замыслит и лишнего не спросит. Сидит себе рядом, отдыхает, курит.

Когда-то у Федьки был настоящий живой напарник. И ездили они вместе почти два года. Но однажды они нашли интересный тайник — большой немецкий нержавеющий термос для горячей еды, который закрывался наглухо. В посудине они обнаружили полсотни жетонов погибших немецких солдат, офицеров и новенький, замотанный в промасленную тряпку, наградной пистолет «Вальтер» с золотой памятной табличкой. Наверняка жетон хозяина пистолета был тоже в этом термосе.

Скорей всего в свое время жетоны были подготовлены солдатом немецкого хозяйственного взвода к отправке в немецкий тыл родственникам погибших, но забрать посудину с жетонами похоже он не успел, а может сам погиб.

Жетоны поделили. А по пистолету кинули жребий. «Вальтер» достался Федьке. Но напарника как переклинило. Они подрались. Федька остался без «Вальтера», с выбитым зубом и сломанным ребром. С тех пор он пообещал себе никогда больше не брать напарников, держать в тайне свои маршруты и места поисков.

Раскоп углублялся. Копатель провел большим металлоискателем по дну ямы — прибор тоненько и громко взвыл, избирательно отреагировав на цветные металлы. Удача!

Федька выбросил из ямы еще пару десятков больших лопат грунта и решил расширить яму в длину — стал срезать грунт со стенки яму в сторону, куда по его расчетам должно было продолжаться военное укрепление. На уровне полуметра от дна раскопа лезвие лопаты наткнулось на что-то металлическое. Выбрав грунт руками в перчатках, Федька обнаружил торчащий из стенки раскопа толстостенный ствол, в диаметре приблизительно четыре сантиметра, с характерной квадратной насадкой дульного тормоза на конце ствола. Он потянул ствол к себе, тот выехал сантиметров на двадцать и застрял намертво.

— Ага! Противотанковое ружьишко Симонова, — сказал вслух Федька. — Наверное, там дальше и его расчет лежит, накрыло видать снарядом обоих, раз ружье в окоп упало. Удачно копаю! И погода сегодня — блеск. Эх. Живем, — он улыбнулся и закурил. Курил он нечасто, обычно под хорошее настроение.

Покурив, черный копатель снова принялся углублять место раскопа. Наконец лопата уперлась во множественные предметы на дне ямы под тонким слоем грунта. Федька достал большую жесткую кисточку и стал разметать грунт, стараясь расчистить максимальную площадку для дальнейшего изучения найденного.

Показались белые, как мел кости.

Федька спокойно относился к воинским останкам. Ничего не испытывал — ни тепло, ни холодно. Ни угрызений совести, ни презрения к себе, и при этом и циником себя не считал. Наши, немцы, финны, итальянцы. Война есть война, так думал Федька. А любая война — это всегда где-нибудь да не похороненные солдаты. Новые кости — новые интересные находки, так говорил его бывший драчливый напарник.

Постепенно копатель освободил от рыхлого грунта останки, почти на всю их длину. Показалась затылочная часть черепа. Погибший воин упал плашмя в окоп, спиной вверх.

— Привет, здоровья уж не желаю, извини, — сказал Федька. — Давай посмотрим, кто тут у нас.

Он достал из рюкзака маленький, напоминающий дубинку, досмотровый металлодетектор и стал изучать останки павшего воина.

— Ага, пуговка, еще и еще. Со звездочками. Значит наш, — сказал он.

— Ух! Орден Красной звезды, медаль «За боевые заслуги», еще медаль! «За отвагу»! Йес! Йес! Хорошо идет, — все говорил и говорил вслух черный копатель.

Металлодетектор снова пискнул, Федька выудил полуистлевшую петлицу с двумя металлическими эмалированными квадратиками на ней.

— Привет, лейтенант, — Федька улыбнулся и вдруг нащупал в грунте цилиндрик.

— О-о-о! Медальон! Твой, что ли? Ну, сегодня точно мой день! И похоже твой, лейтенант. Узнаем теперь, кто ты. Подожди еще немного, вот домой доберусь, там аккуратно открою. И обязательно сообщу о тебе. Обещаю.

Посмертные медальоны очень ценились среди копателей. За восемь лет Федька нашел только четвертый медальон. Сам он относился к медальонам как к очень ценной информации. Чем ценнее, тем выгоднее можно продать. Федька бережно взял медальон и отложил его в сторону, к поднятым находкам.

— Ну, спасибо лейтенант, молоток, — фамильярно сказал копатель останкам воина. — Стоп! Ну и тормоз я! Пистолет — «ТТ» или «Наган» должен быть. Наверняка где-то здесь!

Федька достал длинный немецкий штык-нож с тонким лезвием, острым на конце и не заточенным с боков. На лезвии он когда-то сделал крючковатые выемки на манер гарпуна и использовал штык для прокалывания и рыхления грунта в качестве жесткого щупа. Черный копатель начал тщательно прощупывать штыком дно раскопа на пятнадцать сантиметров вглубь.

Наконец лезвие уперлось в металл на глубине десяти сантиметров. Федька терпеливо взрыхлил грунт над предметом и вокруг него. Нож снова погрузился в грунт и за что-то зацепился. Федька сильно и плавно потянул на себя, взрыхлённый грунт начал приподниматься, выпуская что-то тяжелое и массивное.

— Наган ты или что другое, сейчас разберемся, — хрипло сказал Федька, пыхтя от охватившего его азарта.

Штык вдруг выскочил из грунта. На его крючковатой выемке копатель успел разглядеть что-то маленькое и круглое. Это что-то соскочило с выемки лезвия штыка и улетело за пределы раскопа, словно пущенное из рогатки. Вытягиваемый предмет, который почти вышел наружу, щелкнул, а затем хлопнул звуком, похожим на выстрел мелкокалиберной огнестрельной винтовки.

Это был не пистолет. Сердце подскочило, а глаза у Федьки заслезились, он узнал большую противотанковую гранату РПГ-40, внешне похожую на массивную аппетитную банку тушенки с ручкой. И сейчас из этой машинки, из торца и боковой части ручки, где стояла чека, с шипением шел дымок.

Федька отпрянул назад, резко вскочил, попытался выскочить из раскопа и почувствовал, что сзади его что-то держит. Он попытался еще и еще. Портупея! Его любимая эксклюзивная портупея из толстой военной кожи, позволяющая носить на широком ремне-поясе много инструментов… Он сделал ее из двух поднятых из грунта немецких офицерских портупей, сзади ее ремешки сходились крест-накрест, поддерживая широкий кожаный ремень штанов. И сейчас его любимая портупея, его гордость, зацепилась спинными ремешками за дульный тормоз ствола противотанкового ружья, торчащего из стенки ямы. Федька рванулся еще сильнее, грудь сдавило передними ремнями, дыхание перехватило; что было сил он снова рванулся вперед и чуть не упал, прямо на шипящую гранату. Портупея выдержала… Нож! Ножны на ремне пусты! Где! На той стороне ямы воткнут в жердь! Урод! Урод!!! Урод!!!

От мысли — яркой, кристально чистой: «Все! Конец всему. Прямо сейчас, здесь, в этой яме, похожей на могилу, через пару секунд», — подогнулись ноги. Молнией пронеслась еще одна мысль — сейчас будет взрыв, его тело, живое здоровое тело, разорвется на сотни частей, которые разлетятся на десятки метров вокруг раскопа. И он, Федька, в первую долю секунды, пока не наступит смерть, он обязательно, несомненно почувствует, как его тело разрывается на части…

— Не-е-е-ет! Не хочу! Не надо! Не здесь! — в неудержимом животном отчаянии заорал Федька. — Не сейча-а-а-а-а-ас!!! Мама!!! Ма-а-ама-а-а!!! Ма-а-а-а-а-а-ама-а-а-а-а!!! Не-е-ет!!!

В глазах померкло. Темнота. Секунда. Темнота отступила. Секунда. Жар! Дует горячий ветер. Красное солнце… Что это, ад?!

В уши Федьки ворвался оглушительный грохот разрывов и тяжелых механизмов, от которых земля ходила ходуном. Было жарко как в горящем доме. В нос, словно ударом, ворвались запахи, настолько сильные, что сразу стали казаться невыносимыми. Дым, горящий бензин, раскаленный металл, кислый запах взрывчатки. Взрыв! Совсем рядом. Федьку обдало раскаленным воздухом и комьями земли.

К окопу что-то быстро приближалось — большое, тяжелое, лязгающее траками гусениц. От неизвестности, непонятности и неотвратимости этого приближающегося ужаса застучали зубы, а конечности обмякли и потеряли чувствительность.

… — Где я?! Кто! Я умер?! Что тут… — только и выдавил он из себя.

За спиной Федьки раздался хлесткий выстрел противотанкового ружья и хриплый голос заорал: «Патрон! Ну!» Снова выстрел.

Прямо перед собой Федька увидел человека.

Это был парень младше его лет на шесть-семь в военной форме с петлицами лейтенанта. Правый бок и штанина у лейтенанта были в крови. Воин устало посмотрел на Федьку, потом тяжело нагнулся и схватил лежащую на дне окопа гранату, из которой все еще лениво, как-то даже неохотно шел дымок. Размахнувшись, лейтенант, стиснув зубы от напряжения и боли, с огромным усилием и стоном метнул тяжелую гранату в сторону, откуда к окопу быстро приближалась железная махина.

Танк оглушительно взревел как раненый монстр, звук его гусениц слился в один сплошной гул, на какой только способны сотни быстро работающих стальных шарниров.

Застучал пулемет. Не в состоянии пошевелиться Федька смотрел, как трассирующие пулеметные пули красными линиями пробивают тело лейтенанта и выходят из его спины, вырывая фонтанчики крови, клочки одежды. Молодой лейтенант покачнулся и, устало и тяжело, как человек, не спавший десятки лет, рухнул прямо на Федьку.

— Не-е-ет!!! Не-е-е-е-е-ет!!! Не-е-е-е-е-е-е-е-е-е-ет!!!.. Пожалуйста, не надо…

Темнота. Секунда. И темнота снова отступила. Сумерки, тишина, сдабриваемая негромким пением птиц…

… Федька сидел на дне раскопа… Он плакал. Плакал громко, навзрыд.

Что-то тяжелое, большое и теплое разливалось по всему его телу, заполняя теплом его прохладную, как большой комок весеннего снега, душу и выходило через глаза ручьями слез. Он плакал, и никак не мог остановиться, сжимая в руке выщербленный посмертный медальон.

Он не помнил, когда плакал последний раз. Это было очень давно, в детстве. И вот теперь обильные слезы все текли и текли по его щекам, смывая с них грунтовую пыль, и Федька, не замечая ничего вокруг, размазывал их по лицу рукой в грязной матерчатой перчатке.

Рядом с ним в перемешанном с воинскими останками рыхлом грунте лежали потемневшие от времени орден Красной Звезды, медаль «За боевые заслуги», медаль «За отвагу» и полуистлевшая лейтенантская петлица.

А в пятнадцати метрах от раскопа, в плотной, поросшей молодой весенней травой земле, зияла дымящаяся метровая воронка от только что разорвавшейся противотанковой гранаты.