Ловушка

Глухой стук метала о металл. Мерный, размеренный. Так легко сводящий с ума. Такой незаметный, когда всё хорошо и такой издевательский сейчас. Он упрекает, этот звук, насмехается. Ха-ха, говорит он, кто виноват? Кто виноват? Дурное стечение обстоятельств или наказание за что-то?

А чёрт, простонал про себя Пол. Какая к бесу разница, что это такое. Наказание или случайность, это никак не влияло на то, что он влип. Влип в натуральном смысле этого слова. Впрочем, это слово подходило во всех его смыслах. Подходило и оглушающе било по темечку, едва только Пол начинал вспоминать недавние события. Или это было уже довольно давно? Да нет, всё-таки недавно, темно же ещё. Хотя какой может быть свет, на дне огромной тридцатиметровой металлической башни, нет, тут царил мрак. Маленький лючок, на крыше, отсюда не был виден, но если начало светать, он увидел бы светлое пятно вместо черноты. Какое счастье, что я упал спиной вниз, подумал Пол, стараясь не делать лишних движений. Ему повезло. Ха-ха.

*подъём 01:35*

Прошлое его падение было куда как счастливее. Это было год назад, он в то время был временно безработным, сам ушёл из ресторана, где ему приходилось работать по восемнадцать часов. В тот день, день счастливого падения, он решил уйти из осточертевшей и пустой квартиры, пойти куда глаза глядят и куда ноги несут. Ноги принесли на общественный каток в парке на Алиллуя Алее. Удивленный, он, после короткого раздумья, решил взять коньки. Погода стояла сумрачная, была поздняя осень, фонари освещавшие каток, отбрасывали густой жёлтый свет и лица катающихся таинственно светились. Мало-помалу его мрачное настроение развеялось, и Пол уже собирался сделать последний круг, как вдруг за спиной раздался громкий лай, крики людей. Обернувшись на шум, он увидел как какая-то собака, видимо сорвавшись с поводка, выскочила на центр катка и с весёлым лаем прыгает вокруг ребёнка. Позже он не раз мысленно благодарил эту собаку, желая ей безбедную и весёлую жизнь. Отвлёкшись, он не заметил небольшой выбоины, и, споткнувшись, со всего размаха влетел под ноги какой-то девушке. Она громко вскрикнула и упала на него. По инерции они проехали ещё немного и застыли бесформенной кучей. Удивительно, но он и девушка отделались всего парой синяков и ссадин. Пол навсегда запомнил её лицо, когда он протягивал ей руку помогая подняться. Магический жёлтый свет осветил её простое, но мягкое лицо. Её волосы, выбившиеся из под вязаной шапочки призрачно светились. Она с лёгкой укоризной поблагодарила его и спросила, всё ли с ним в порядке. Он что-то промычал тогда невнятное, очарованный ею.

*погружение 00:30*

На нос упала капля, вернувшая его назад из воспоминаний. Пол старался не двигаться, но получалось это не очень хорошо. Всё тело онемело, и начало ныть и болеть. Хотелось размяться, с каждой минутой всё сильнее. Он уже не мог приподнять голову и осмотреться, настолько она прилипла к битуму. Мысли принялись лихорадочно скакать, ведь правда же, время идёт, а он ничего не предпринимает и медленно тонет. Что же делать?

— Что делать? — проорал Пол в пустоту.

— Елать,- ответила пустота. – лать, ать.

Пол удалось немного повернуть голову в сторону. Упал он всё-таки удачно. Во-первых, с небольшой высоты, во-вторых, на спину, и совсем рядом с трубами и покрытыми битумом ступеньками лестницы. Страховочная веревка с обломанным карабином покачивалась и билась о стену. Я тут, издевательски говорила она.

— Сволочь, — пробормотал Пол.

Он начал вспоминать, как же умудрился попасть в такую ситуацию. Вот он идёт к жироварке, так все трудяги, с которыми он работал уже третий год в нефтеперерабатывающей компании «Шалойл», называли огромную металлическую башню с тёплым битумом внутри. Он уже проверил шесть башен, обычная для него рутина. С неба льёт как из ведра, вот он жуёт сэндвич не обращая на погоду внимание, время позднее, за полночь только что перевалило. Проверил параметры работы жироварки, всё нормально, вот только влажность внутри башни слишком высокая, а значит надо проверить что там случилось. Закрепив страховку, он поднялся по скользким металлическим скобам, приваренным к стенке башни, на самый её верх. На верху оказалось, что герметичный люк нараспашку, а это означало, что надо лезть внутрь и закрывать предохранительный клапан изнутри. Проверив страховку и включив фонарь, он на мгновение замер над чёрной дырой. Пол подумал о падении туда, вниз, в чёрный зев башни. Мельком подумал о том, чтобы туда шагнуть без страховки, посмотреть что будет. Ха-ха, посмотреть что будет. Отогнав эту самоубийственную, и такую почему-то притягательную мысль, он начал спускаться, осторожно передвигая ноги. С каждым шагом вниз лестница, от застывшего на ней битума становилась всё липче. Внутри стоял тяжёлый характерный запах, и если бы люк не был открыт, пришлось бы лезть в маске с баллоном. Спустившись, Пол начал шарить фонарём по сторонам. Вот и клапан. Привычно посветил вниз, фиксируя уровень битума. Сегодня он непривычно низок, даже нижняя скоба лестницы была видна. Крутанул клапан и вместо привычного тугого поворота он слишком легко провернулся. Не ожидая этого, рука сорвалась с клапана, нога скользнула по ступеньке и вот он уже висит в воздухе, туго натянув страховку. Не успев ничего толком понять, Пол услышал глухой треск ломающегося металла, страховка мигом ослабела и он полетел вниз, видя как стремительно улетает обломанный конец страховки. Глухой шлепок, удар и он потерял сознание.

*погружение 01:45*

Я жив, была первая мысль. Чертовски болела спина. Чёрт, что делать при попадании в битум? Что было написано в инструкции, он никак не мог вспомнить. При возникновении… звонить… Ха-ха, сейчас позвоню, только достану телефон. Надо дотянуться до ступеньки, она не так уж и далеко. Фонарь мигнул и потух. Пол оказался в полной темноте. Вдруг резко, до тошноты, накатил страх. Едва успев повернуть голову набок, чтобы не захлебнуться, его вывернуло наизнанку. Резкий запах рвоты смешался с тягучим запахом битума и Пола снова вырвало. Отдышавшись, он попытался приподнять руку, чтобы вытереть рот. Упал недавно, а рука с трудом отдирается от битума, липкая зараза. Страх не уходил.

— Я в битуме, — прошептал он, словно не веря. Слава всем божкам, что битум был не горячим.

— А-а-а!!! — судорожно дёрнувшись, крикнул Пол.

Он вдруг вспомнил, как вытаскивали мёртвых собак из луж битума. Достаточно было попасть двумя лапами в лужу и собака намертво прилипала. От каждого движения она ещё сильнее оказывалась в ловушке. Чем сильнее собака пыталась выбраться, тем больше прилипала, и мало того, если лужа была достаточно глубока, она начинала тонуть. Как болото, только ещё хуже. А стоило упасть набок, так всё, с этого момента начиналась довольно медленная и мучительная смерть. В итоге живое существо превращалось в комок мёртвой плоти с выкатившимися глазами и забитой битумом пастью.

Пол задёргался ещё сильнее. Надо высвободить руки! Нижняя скоба лестницы невысоко, если постараться, то можно достать пальцами. У него снова встала перед глазами собака, которая на его глазах тонула, тихо поскуливая, пока до неё добирались. Тогда не успели. Паника охватила Пола. Не хочу, заметалась мысль. Не хочу быть собакой! Пол начал дергаться, пытаясь проползти, даже перевернуться, неважно что делать, он уже не соображал от страха, главное что-то делать. Вот удалось высвободить одну руку, дернул ногой, пытаясь немного сдвинуться. Обманчивая вязкая масса легко поддалась под ногой и ещё сильнее ухватилась за неё. Настолько сильно, что Пол не мог ею её теперь даже пошевелить. Страх превратился в ужас. Мурашки, да какие там мурашки, мураши размером с мышей, побежали по всему телу, забиваясь в рот, прерывая дыхание, скользя по глотке вниз, холодя его изнутри. Пол не выдержал и громко закричал. Задёргался всем телом, извиваясь червяком. Крик перешёл в хрип, сил не осталось, судорожные движения постепенно затихли. Всё чего он достиг за последние минуты, так это то, что он ещё глубже увяз. Замечательно. На смену панике пришла апатия.

*погружение 02:10*

Сколько подо мной метров этого янтаря? Как долго меня будут выковыривать из этого дерьма, когда найдут? Мысли вяло шевелились. Пол вдруг вспомнил экскурсию в палеонтологический музей в средней школе. Это было в разы интереснее занятий и давало хорошую возможность покуролесить. У него был школьный друг Роб, хитрый рыжий ирландец, хотя тогда он был просто рыжим и хитрым. Все школьные шалости и проказы придумывал именно он, а Полу доставалась роль основного исполнителя. И на орехи доставалось именно Полу, когда их ловили. Правда если дело было серьёзное, как, например, задумка со шприцем с краской брызгать девочкам под юбки, их поймали на толстенькой Сью Дженкинс, которая разрыдалась и неделю не показывалась в школе, так вот, если дело принимало серьёзный оборот, то Роб всегда стоял рядом с ним, Полом, перед директором. Это была настоящая дружба. Детская и крепкая. Об экскурсии было известно за неделю, всё-таки большое событие для класса. Роб пару дней «собирал важную информацию о объекте» как он выражался, а потом выдал свою задумку на гора. Она была проста и гениальна: незаметно отстать от основной группы, спрятаться в туалете, который обычно на ночь не закрывают, дождаться ночи, а потом проникнуть в закрытые хранилища и найти что-нибудь ценное, например зуб Тирекса или какой другой артефакт. То, что это было воровством, никому из них в голову не приходило. Полу так понравилась эта идея, что ему даже приснился сон как он идёт по коридорам школы и небрежно подкидывает зуб Тирекса, которому несколько миллионов лет, и краем глаза видит, как все вокруг восхищённо на него смотрят, а он улыбается в ответ и вдруг замечает Лору из параллельного класса, которая на него смотрит ТАКИМ взглядом, что ему становиться хорошо и тепло в низу живота. Пол тогда проснулся с мокрыми, липкими трусами и тянущим ощущением в животе.

В общем, Пол взял на себя техническое обеспечение которое заключалось в том, что он стянул у отца из гаража мощный фонарь, отпросился у матери сказав, что после экскурсии будет ночевать у Роба, и заодно захватил сэндвичей. Вопросов, как они собираются проникнуть в закрытые помещения, у Пола не возникало. Роб был головой, обычно он всё продумывал. Иногда Пола думал, что когда Роб вырастет, то станет либо очень известным аферистом, либо очень известным политиком. Почему политиком, Пол не знал, но судил, по словам отца, который сидя у телевизора с банкой пива, поносил всех политиков, называя их хитрожопыми тварями и ловкими аферистами. Кем станет он сам, Пол особо не думал, уж кем-то он точно станет, да и кого это волнует в тринадцать лет.

Всё прошло на удивление просто. Отстать от группы оказалось просто, вокруг было много посетителей и других групп детей, среди которых они с Робом и затерялись. Правда волновала перспектива остаться в запертом туалете на ночь, вдруг кому-то из охранников придёт в голову закрыть туалеты, но всё обошлось, хотя пару раз громко хлопала дверь и ребятам была видна через щель снизу кабинки, рифленая подошва форменной обуви охраны. Музей закрывался в восемь вчера, надо было прождать ещё два часа. Помогли скоротать время и унять голодное урчание в животах сэндвичи Пола и кола, которую захватил Роб. Потом поиграли тихонько в монетки, потом в слова, после чего они утомлённо притихли. Ты знаешь куда надо идти, спросил Пол у Роба. Тот утвердительно кивнул и хитро улыбнулся. Оказалось он тут уже был, и не один раз, у него тут работает дядя, уехавший сейчас в экспедицию, и поэтому Роб знает, что охранники обычно спят у себя в комнате охраны, изредка делая обходы. Этого Полу было достаточно.

Через час они осторожно вышли из туалета. Коридор, соединяющий основные залы с внутренними помещениями был слабо освещён, направо он сворачивал внутрь, налево вёл в экскурсионные залы. Они тихонько пошли направо и Роб прошептал, что скоро будут комнаты, где хранятся экспонаты. Комнаты оказались запертыми, но Роб не смутился и достав связку ключей начал подбирать ключ к первой двери с табличкой «Мезозой». Пол поинтересовался, откуда у него ключи, на что Роб сказал, что его дядя рассеян и стянуть ключи с его рабочего стола оказалось пустячным делом, дядя же посчитал, что где-то их потерял. Открыв дверь, Роб заглянул туда и сказал, что эту комнату он оставляет Полу, а сам пойдёт в следующую.

Только свет в комнате не включай, прошептал Роб и пошёл к следующей двери.

Пол зашёл и прикрыл за собой дверь. Достав из рюкзака фонарь и включив его, он осмотрелся вокруг. В комнате стояло несколько стеллажей, на стенах висели полки. Луч фонаря выхватил из тёмной глубины стол с бумагами, коробочками и компьютером. Пол заворожено повёл фонарём по ближайшим стеллажам и стал читать надписи на коробках наполнявших стеллажи сверху донизу. Собственно он не знал, чего именно ищет, слово «Мезозой» ему особо ничего не говорило, но они с Робом решили, что возьмут по одному любому артефакту. Больше и не надо, жмурясь, говорил Роб. Если мы возьмём много, то быстро узнают о пропаже.

Пол тогда удивился, откуда в Робе такое понимание всего этого, ведь у него самого и близко такого не было, всё в чём он разбирался, да и то на своем уровне, это был футбол и велосипед. Во всех отношениях Роб был старше, он был взрослым, может это связанно с тем, что семья Роба много переезжала, и многое повидала.

Пол с трудом прочитал на ближайшем стеллаже написанное корявым подчерком слово «Мел». Разобрать, что было написано на коробках и ящичках было непросто. Пол водил лучом фонаря по полкам стеллажа. Вот коробка с надписью «Нижний мел. Пр.», папки, папки, ещё много пеналов с номерами, металлический ящик с надписью «Птеродактили». Жаль, до него не дотянуться. Пол прошёл чуть дальше и наткнулся на деревянный ящик с загадочной надписью «Инклюзы». Заинтересовавшись, он снял ящик с полки, который оказался довольно лёгким, и в предвкушении сел на пол. Открыв ящик, он замер. Ящик изнутри был наполнен пеналами с прозрачными крышками. А внутри пеналов лежали янтарные камушки. То, что это янтарь, Пол догадался, вспомнив программу по «Дискавери», где рассказывали о насекомых застывших в янтаре. Достав один из пеналов, Пол осторожно открыл крышку и вот под светом фонаря замерцал округлый кусочек янтаря. А в середине тёмной каплей застыло насекомое. Пол почувствовал возбуждение от прикосновения к чему-то очень древнему. Он сразу же забыл о зубе Тирекса, всем его вниманием овладел этот кучек застывшей смолы. Положив его обратно, Пол начал осматривать остальные пеналы. И нашёл то, что ему понравилось больше всего. Большой камень янтаря, окраской переходящей от чёрной к прозрачно-медовой, с большим насекомым внутри. Сложив вынутые пеналы обратно в ящик, Пол поставил ящик на полку и зажав янтарь в руке, нет, уже не янтарь, а его Артефакт, Инклюз, пошел к столу в конце комнаты. На столе или в столе прямо таки должно быть увеличительное стекло. Ему хотелось рассмотреть поближе, что же там внутри янтаря находилось.

— Ну и бардак, — пробормотал Пол глядя на стол. Эти археологи или как их там называли, были очень неряшливыми, найти линзу среди нагромождения бумаг, папок, коробок из под пиццы было проблематично. Наугад открыв один из ящиков стола, Пол сразу же нашёл то, что искал. Поставив фонарь на стол, он удобно сел за стол и начал рассматривать янтарь на свету.

В луче фонаря насекомое приобрело чёткие очертания. Это был комар, Пол заворожено смотрел на него. Он ничем не отличался от тех, что сейчас живут. Те же крылья, ноги, тельце. Разве что чуть больше по размерам, чем современные комары. Взяв линзу, Пол стал рассматривать насекомое медленнее и тщательнее. Он действительно ничем не отличался от современных комаров, и Пол начал терять интерес, как вдруг ему показалось, что крылья у комара чуть дернулись. Пол моргнул, протер глаза, и снова посмотрел на насекомое. Пару мгновений ничего не происходило, но тут ему опять почудилось трепетанье крыльев, но к нему ещё добавилось дрожание усиков и ножек. Он заворожено смотрел на эти движения, во рту пересохло, и комар вдруг стал увеличиваться в размерах, пока не заполнил всю голову Пола. Пол беззвучно закричал и очутился внутри комара. Ворох запахов нутряных ощущений обрушился на него. Пол завертел головой пытаясь понять, где он и что с ним. С возрастающей паникой он увидел, а вернее ощутил, темноту вокруг, дорожки и тропки среди темноты и дрожащие силуэты очень похожие на динозавров. Он с удивлением понял, что он летит. Летит к дрожащим силуэтам, летит так, как летают все комары, то по прямой, то бросаясь в стороны, летит, следуя тропкам и дорожкам. Запахи, догадался Пол. Одуряющие дорожки запахов, он вдруг почувствовал дикий голод. Ушла паника и страх, и не рассуждая Пол понесся к ближайшему силуэту. Надо выбрать мягкое и сочное место, помягче, ближе, ближе. Вдруг дрожащий силуэт заполнился яркими и не очень, участками, и Пол, всё так же, не понимая что делает, выбрал наиболее яркое пятно и быстрее полетел к нему. Вот оно, рядом, Пол сел на него и вонзил хоботок. Наслаждение было сродни тому, что он ощущал, когда ему снился недавний сон. Больше, больше, дольше, Пол не мог остановиться, наслаждаясь. Но наступил момент, когда он ощутил странное насыщение, и тяжело оторвавшись от жертвы, взлетел и поразился враз изменившейся картине. Теперь, когда он наелся, силуэты динозавров и дорожки запахов стали приглушенней, а из общей темноты стали выделятся скопления тяжёлого мрака, в которые захотелось спрятаться. Не в силах сдерживаться, Пол грузно полетел к ближайшему укрытию. Блаженная темнота поглотила его и Пол сев на ветку дерева, а то, что это дерево он просто знал, и стал готовиться к… К чему он так и не успел понять, потому что вдруг что-то схватило его за одну из лапок, мигом схватило за вторую, и Пол дернувшись, оказался в медленно набегающей капле смолы. Он заметался, изо всех сил пытаясь вырваться из ловушки, но так только ещё сильнее застрял в ней. Вот капля уже почти накрыла его, Пол с ужасом начал понимать, что сейчас наступит конец, мир сузился до размеров янтарной капли и всё чувства и ощущения, распахнутые до этого во всю ширь, сузились до крохотной точки в его сознании и тогда он умер. Было пусто, темно, страшно и одиноко.

— Эй, вставай! Что с тобой?

Пол очнулся от легкого шлепка по щеке. Над ним стоял Роб и с тревогой всматривался в него. Болела голова, во рту пересохло и немного тошнило.

— Все в порядке, я наверное грохнулся в обморок, не знаю что со мной, — пробормотал Пол. Робу можно было сказать всё, даже про обморок, но про то, что Пол видел и ощущал во время обморока, говорить не стоило.

Роб улыбнулся, помог ему подняться с пола и сказал, что нашёл его через час после того, как они разошлись. Роб спросил насчёт находок, Пол разжал запотевшую ладонь и показал ему Артефакт.

— Хорошая находка. А я нашёл зуб Тирекса! — Роб достал из кармана пластиковый пакет с невероятно крупным клыком. — Думаю, хватит, надо идти обратно в туалет, миссия выполнена.

Пол слабо улыбнулся, чувствуя себя лишённым всяческих сил. Ему было не очень хорошо, он слабо соображал и все оставшиеся часы до открытия музея, он провел сидя в туалете, проваливаясь в полусон полубред, где он себя чувствовал большим комаром охватившем весь мир.

*погружение 03:54*

Пол очнулся от воспоминаний. Тело онемело окончательно, он уже не чувствовал ни ног ни рук. Попробовал пошевелиться, ему с трудом это удалось и Пол понял, что он уже почти наполовину утонул в битуме. Его начала бить крупная дрожь, хотя холодно не было, наоборот, битум был тёплый, прогревая немного и воздух над ним. Капли дождя, падавшие через открытый люк наверху, спасали чуть-чуть от жажды, хотя, горько подумал Пол, он утонет раньше, чем жажда действительно станет проблемой. До утра не дотянуть, его смена придёт только к восьми утра, и дожить до этого времени он уже не надеялся. Начал чесаться нос, сначала совсем немного. Словно издеваясь, зуд то пропадал совсем, то появлялся снова, с каждым своим появлением становясь более длительным и изощренным. Пол застонал от бессилия. Этот зуд сводил с ума. Невозможность справиться даже с этим, пустячным, в обычное время, неудобством, только прибавляло безнадёжности и отчаяния. Руки все оказались полностью в битуме, и вытащить их не представлялось возможным. Зуд в носу стал просто невыносимым, вытесняя все мысли из головы. Пол истерично захихикал, а потом заплакал. Ему показалось, что он сходит с ума. Сейчас бы это ему не помешало, о да, лишь бы исчез страх и ужас, который внутри него рос медленно, но верно как лавина. Зачесавшийся нос стал очередным камнем в надвигавшейся лавине безумия. Легче от понимания этого Полу не стало.

— Сволочь! — заорал Пол, что было сил в пустоту. Сразу стало легче.

Тогда Пол, наверное, битых полчаса орал и ругался до хрипа. Перестал, когда горло уже просто разрывалось, зато зуд в носу прекратился. Что дальше делать он не знал. Вспомнил о мумиях, туго спеленатых, он читал, что так иногда живых людей, клали в саркофаги, казнь была такая. Те же, наверное, чувства, та же безнадёжность. Пол незаметно для себя задремал.

Пшш. Пол очнулся, резко, как обычно так бывает. Наверно показалось, слуховых галлюцинаций ему ещё не хватало. Пшш, раздалось совсем рядом.

— А чёрт, — ругнулся Пол.

Рация на груди снова издала шипенье и смолкла. Вот он идиот и дурак. Как он мог забыть про рацию, когда у него были свободны руки?! Он бы мог связаться с напарником, даже если тот бы крепко спал, он бы орал в рацию со всех сил, и мог его разбудить. Бог ты мой, в смятении подумал Пол.

— Привет, — раздалось из рации.

Пол в изумлении перестал дышать. Надежда теплым комком рождалась в его груди. Не веря своим ушам, Пол с напряжением вслушивался в тишину.

— Привет, — повторил голос из рации.

— Эй, кто это? — хрипло спросил Пол, не узнавая голос. — Кто это, чёрт возьми?

— О, ты тут, — сказал голос. — Кто я? Я твой собеседник.

— Боб, ты? — спросил Пол на всякий случай.

-Нет, я не Боб. Я твой собеседник.- голос замолк.

-Спаси меня, — крикнул Пол. — Помоги мне, я в…

-Не сейчас.- перебил голос. — Потом. Когда ты утонешь.

Пол не верил своим ушам. Не может быть такого. Надежда начала быстро таять.

— Что ты несёшь?! Я не понимаю, как так может быть?! — закричал Пол. — Откуда ты знаешь, что я тону, кто ты чёрт тебя возьми?!

— Я собеседник, наблюдатель, — произнёс безжизненный голос. — Я тот, кто с тобой будет, когда ты умрёшь.

Я сошёл с ума, подумал с отчаянной радостью Пол. То, что он слышал, было просто невозможно. Частота у рации была внутренняя, на неё были настроены только рации трудяг с завода. А может это Боб? Но голос был не похож. Да и не был Боб психопатом. А голос, нехороший был голос, очень походил на голос психопата. К тому же голос не мог слышать его, Пола. Для этого Пол должен был нажать на кнопку передачи. А значит… Значит мне всё кажется, значит я съехал с катушек. Или…

— Ты не сошёл с ума. — прошипела рация.

-Кто ты, мать твою?! Что тебе от меня надо? — заорал Пол. Горло взорвалось острой режущей болью.

— Я наблюдатель. Я просто смотрю, — терпеливо повторил голос.

Пол рассвирепел. Однако это была свирепость страха буйвола перед прайдом львов, окруживших его. Страх перед неведомым голосом, человеком, человеком ли? Страх был и до голоса. Но он был обычный, хотя и страх смерти. А тут Голос. Безжизненный, совсем без эмоций, Голос вещавший из выключенной рации. Впору было сойти с ума, Пол начал снова об этом мечтать, чтобы не чувствовать этого страха лишавшего даже той небольшой надежды, что в нём была. Он высасывал всю жизнь, всю энергию, он делал из него собаку с выпученными глазами и забитой битумом пастью.

— Боишься? — спросил голос. — Правильно делаешь. Хочешь я расскажу, что будет, когда ты погрузишься в битум полностью?

— Иди ты… — Пол с трудом выругался.

— Мне нужен ты, — голос из рации стал чуть громче. — Нужен ты и никто другой. Твоя смерть мне нужна. Я расскажу, как ты умрёшь. Когда битум достигнет твоего рта, ты будешь стараться поднять голову как можно выше. У тебя будет пару минут, прежде чем ты погрузишься полностью, до момента, когда не сможешь сказать и слова. Ещё через десять минут битум доберётся и до твоего носа. Медленно, очень медленно он проникнет в него и начнёт заполнять тебя изнутри.

— Заткнись ублюдок. — устало пробормотал Пол. Страх слегка притупился, и его место заняло мрачное отчаяние.

— Твои лёгкие медленно будут наполняться битумом, тебе предстоит несколько очень неприятных минут. Да, ты действительно умрёшь. — продолжил голос как ни в чём не бывало. — Боишься?

Пол открыл глаза. Вдалеке едва светлел открытый люк, через который падали редкие капли. Дождь, по всей видимости, практически прекратился, и до конца ночи было ещё далеко. Шансов дожить до утра становилось всё меньше. Если бы он при падении не потерял сознание! Он бы смог дотянуться до лестницы, а там бы он продержался, а так… Если бы он вовремя вспомнил о рации. Много если, слишком много для той ситуации, в которой очутился Пол. Он не задумывался о неизбежности смерти. Нет, он понимал, что попал в очень неприятную ситуацию, но до Голоса из рации, о смерти, как уже о свершившемся факте, не думал. Вновь стало страшно. Осознание смерти накрыло его как океанская волна на побережье Австралии, где он пытался заниматься виндсерфингом. Стала снова бить крупная дрожь.

— А ты как думаешь, боюсь я или нет? — спросил Пол, стараясь чтобы его голос не дрожал.

— Боишься, — утвердительно сказал голос. – Все боятся. Хотя как по мне не стоит бояться того, что, так или иначе, произойдёт. Чуть позже или раньше. Хотя вам, почему-то очень важно, чтобы это произошло позже.

-Нам? — Пол закашлялся. — А тебе?

— А мне всё равно. Мертвые не могут умереть ещё раз. Бойся. Больше бойся.

Полу от этих слов стало очень страшно. Стало трудно дышать, на грудь словно навалился носорог, Пол понял, что это битум. Он закрыл глаза и заплакал. Он тонул.

*подъём 05:45*

Пол спал и ему снилось, как он лежит в битуме и слышит голоса за стенками металлической башни. Он кричит им, но они его не слышат. Голоса всё удаляются, Пол плача, кричит им в след, но его всё так же не слышат. Пол перестаёт кричать и плачет от отчаяния. Пол проснулся.

Ничего не изменилось. Слабое свечение люка над головой, дождя нет и теперь становилось всё душнее и душнее. Вот теперь захотелось пить, губы пересохли и потрескались. Пол облизнул их и болезненно поморщился. Сейчас бы здорово пригодился крем тётушки Абигайл, тётушки его Елены. Он невольно улыбнулся и вспомнил тот день, когда пригласил Елену на первое свидание. Он вообще был старомоден в этом отношении. Ему нравились свидания, нравилось устраивать маленькие сюрпризы, тем более, когда девушка ему нравилась. А Елена ему очень понравилась. После того самого падения на катке, когда они познакомились и обменялись номерами телефонов, он ложился спать думая о ней. Он влюбился. Да, пожалуй, так и было. Влюбился с первого взгляда. Такого с ним не было со времён колледжа. Да, были девушки, он же мужчина, но не было романтики, вернее её было ровно настолько, насколько она была нужна, чтобы можно было затащить девушку в постель. Но конечно, не было у него вороха девушек с кем он одновременно крутил, как один его приятель, бабник и забияка. В один момент времени одна девушка. Его правило, которому он никогда не изменял. Пожалуй, это и делало его одиноким. А тут появилась Елена, с которой он почему-то был уверен, что она с удовольствием примет его приглашение на свидание. Он медлил со звонком почти неделю. В пятницу, через шесть дней после знакомства, он набрался смелости, позвонил ей и пригласил на свидание. Она сразу же согласилась.

Встретились они в «Швейке», ресторанчике открытым Йозефом, эмигрантом из Чехии. Там было тихо и спокойно, там можно было вкусно поесть и так же вкусно поговорить. Перед встречей Пол забежал в магазин и купил ананас. Сидя за столиком и ожидая Елену, он немного нервничал. Как она отреагирует, понравится ли ей то, что он хотел ей подарить? Когда она появилась в дверях, он на мгновенье замер. Боже, до чего она была прекрасна. Подав ей руку, он усадил её за столик, а сам достал спрятанный ананас и протянув его Елене, начал рассказывать о том, что в очень редкостном и экзотичном магазинчике он нашёл сей дивный цветок, и что он успел взять последний, так как ценителей такой редкости было много, и что этот цветок достоин быть подарен ей. Закончив, он затаил дыхание, ожидая её реакции. А она звонко засмеялась, принимая его подарок. Пол обрадовался. Стараясь скрыть радость, он начал быстро и много говорить. Неважно что, он сам уже не помнит, но она всё прекрасно поняла. А после ужина была долгая прогулка по парку. Они говорили о многом. Искать темы для разговоров не приходилось, они находились сами, вот только что говорили о том, что нравится им в докторе Хаусе, а через минуту с жаром спорили о том, кто больше пробовал напитков на основе водки. Это было редкостное единение, столь ценимое во все времена, правда, за все времена Пол бы не ручался, но всё равно это было прекрасно. Все, что было до этого и рядом не стояло. Он и не знал, что можно с одной встречи, с одного взгляда чувствовать такое. Всё что было вокруг них, становилось слегка размытым, оставались одни контуры, которые при желании снова можно было наполнить смыслом, главным же было осознание того, что рядом идёт с тобой она, смеясь вместе с тобой, твоё мнение дополнялось её мнением, а взгляды были одними. Тут не было место доминированию, неважно чьему, от них в ужасе разбегались принципы современного безразличия, бежала скука, прятался, поскуливая и жалобно воя, быт; ссора сняла маску и оказалась, что под нею таится скромное понимание. Куда подевалась вся та социальная статусность, под которую великолепно мимикрировал обычный феодализм, неважным и ненужным, отжившим своё оказалось всё то негативное, без чего не представляются современные взаимоотношения. Конечно, Пол не мог знать всего этого, но уже тогда, на первом свидании, он начинал догадываться, что у них именно так и будет. Проводя Елену, он шел домой как во сне и думал. Думать пришлось о многом. О хороших случайностях, которые наверняка есть у каждого, но не каждый может ими воспользоваться. А то, что он сорвал джек-пот у него не было ни единого сомнения.

Пол улыбнулся. Ну а секс с ней был просто отличным. Хотя только с ней он впервые начал понимать, насколько секс ущербен без настоящих чувств, без настоящей влюблённости, без настоящей любви. Он даже не мог представить, что он будет испытывать такое. Привычные шаблоны оказались разбитыми вдребезги, и невероятным оказалось то, что и Елена сама испытывала то же самое, что и Пол. Он снова улыбнулся, вспоминая день, когда он сказал ей о любви к ней. Это был обычный день, прошло два месяца после их знакомства. Два месяца, за которые он столько всего обдумал и передумал. Они были в нью-арт галерее, где она была арт-директором и где проходила выставка какого-то известного фотокорреспондента. Было множество больших фотокартин с разной тематикой, она вела его по самым сильным работам, и возле одной из них, на которой был дом, простой дом, они долго стояли. Теплота в картине манила и притягивала, ощущение неземной близости заставило Пола взять её ладонь в руку. Она повернулась к нему и посмотрела на него. А потом просто сказала, что… Он не дал ей сказать, перебив простыми словами: «Я тебя люблю».

— А что дальше? — прошипела рация.

Пол вздрогнул.

— Какое тебе дело, — он начал опять закипать. – Какое, мать твою, тебе дело!

— Мне интересно. — проговорил голос.

Пол промолчал, голос тоже замолк. Он лежал, ощущая себя деревяшкой, бесчувственным бревном. Запекшиеся и растрекашиеся губы ужасно саднили и пекли, опять зачесался нос и Пол, подняв руку, почесал его. Поднял руку. Пол в изумлении уставился на руку, всю измазанную битумом. В голове медленно щелкали винтики и шестерёнки. Такого быть не может. Не может. Но вот его рука, вот она, он ведь недавно был в битуме практически весь, не пошевелиться, а тут свободная рука. Пол попробовал приподнять голову и это ему удалось. Он был по пояс погружён тёмную и маслянистую массу битума, ног не было видно, но главное, что освободились руки. Пол воспрянул духом, посмотрел назад на лестницу. Вот она, совсем рядом, если он до неё дотянется, то считай спасён.

*погружение 06:15*

Каким образом освободились руки, Пол не знал. По всем законам физики, ему было суждено только погружаться и ничего более. Но и голос из поломанной рации, он первым делом как освободились руки проверил рацию, тоже совсем не вписывался в реальность. Хотя голос молчал, и Пол начинал думать, что ему он просто померещился. Пол потрогал битум. Он странно пружинил, что давало пищу для размышлений и повод к надежде на спасение. Как только у него снова появилась надежда, появились и силы и ясность мышления. Теперь всё зависело от него, как он поступит и что сделает. Нужно было дотянуться до нижней ступеньки и вырваться из этой трясины. Но чем дольше он думал, тем меньше ему нравилось то, что он должен был сделать. Собственно ничего другого не оставалось, как рискнуть и перевернуться на живот, одновременно пытаясь подтянуться и достать до нижней скобы.

Решено. Пол глубоко вздохнул и начал двигаться, пытаясь перевернуться. Тугая жижа битума сперва сопротивлялась его попыткам, но потом сдалась и вот он уже лежит на животе со свободными руками. Битум вёл себя как солёные воды Мёртвого Моря, что было очень странным. Но это не важно, сейчас Пол не об этом думал. Теперь он сможет дотянуться. Не сможет, а просто обязан. Пол начал двигать ногами и руками пытаясь оттолкнуться от битума и продвинуться к лестнице. У него получалось! Пол мог поклясться, что он немного продвигался вперёд. Битум словно потерял всю свою липкость, ему без труда удавалось отрывать руки, чтобы плыть, словно он был в воде. Всё потеряло для него значение: голос, воспоминания, битум. Только скобка лестницы, только она, такая близкая и далекая. Вот, совсем чуть-чуть осталось, он уже касается её кончиками пальцев. Ещё немного, последний рывок и Пол почти ухватился за ступеньку.

— Думаешь получиться? — глухо прошипел голос из рации. Почти получилось.

От неожиданности Пол вздрогнул, и битум мгновенно стал жидким. Пол провалился по горло и только руки и голова остались на поверхности, панический ужас мгновенно его парализовал. В голове была каша, мысли путались, остались только инстинкты, которые вопили во весь голос «Ты тонешь! Ты был близко! Ты тонееееешь!». Пол замычал и начал дёргаться из последних сил, протянув вверх, к скобе, свои руки.

— Не получиться. — так же безразлично донеслось из рации.

Пол погрузился ещё глубже, масса битума сдавила грудь, и стало труднее дышать. Сил не оставалось. Он тонет, и больше не увидит, не услышит свою Елену, не скажет ей много того, что так хочется сказать, не сделает очень многого.

*подъём 07:35*

— Всё? — спросил голос. — Сдаёшься?

— Нет, — прохрипел Пол. — Выкуси.

— Но что ты можешь сделать? — голос равнодушно поинтересовался. — У тебя совсем нет сил, все съел твой страх и ужас. Ты почти умер. Почти мой.

Пол лихорадочно соображал. Смерть? С ним говорит смерть? Что за бред! Такого не может… С ним не могло произойти всего этого. Это нереально, это сказка, это бредовый сон.

— Нет, я не смерть. Я твой… — голос не договорил.

Пол вдруг засмеялся. У него нет сил, с ним разговаривает нечто похожее на Смерть, он почти утонул, а ему смешно, страх улетучился, словно его и не было. Он смеялся и смеялся, слёзы полились у него из глаз, до чего же ему стало смешно. Как говорила Елена, станет страшно — посмейся. Страх боится, да страх боится смеха, радости. Но только настоящего смеха. А сейчас Полу терять было нечего, и он смеялся от души. Смеялся над голосом, над смертью, что пришла полюбоваться на его муки, смеялся над собой, так нелепо попавшим в битумную ловушку. И действительно, как не посмеяться над всем этим, когда и плакать-то сил нет, и он как та лягушка, что в молоке пытается взбить масло. И от этой мысли ему стало ещё смешнее.

Он почувствовал, как битум отпускает его понемногу, как он становится чуть мягче и пружинистее, давление на грудь стало спадать. Пол перестал смеяться и подумал о его Елене, о её смехе, о руках, о её привычках и вкусах, о том, как она ему говорит о своей любви к нему. После смеха хотелось думать только о хорошем, прекрасном, смех разгрузил и развеял страх. Он продолжал вспоминать о том, как они выбирали себе жильё, как вместе съехались и о планах и будущих детях. И чувствовал, как битум совсем ослабел, выпускает его, почти выдавливает из себя. Пол из последних сил, начиная вдруг понимать что происходит, напрягаясь так, что стало больно в голове, начал тянуться до лестницы и же ухватившись за неё и взявшись за нижнюю, сплетая руки так, чтобы он ни при каких обстоятельствах не выпустил из рук спасительную скобу лестницы, и, теряя сознание, Пол услыхал голоса сверху что-то кричавшие о нём или ему, и короткую трескучую фразу из рации:

— Молодец. Ты понял.