Это того стоит

Ника реально штормило: выворачивало наизнанку, хлестало вперемешку горячими и холодными волнами, череп со скрипом ещё противился дикому давлению изнутри. Казалось, ещё немного и он взорвётся, как переспелый арбуз. В переполненной памяти мелькали скрины когда-то значимых моментов жизни. Последние из них, как самые живучие, красочные и насыщенные. Самые старые — черно-белые, с характерными полосами царапин от убитого проектора. Сигналы нейронов мозга в ужасе шарахаются от края до края черепной коробки. Световое пятно сознания мечется в поисках выхода. Рано ещё на волю. Так решил мудрый мозг. Это он, как абсолютный таймер отсчитывает секунды, минуты, дни и годы жизни. Говорят: движение — жизнь. Только не в этом случае. Сейчас лучше лежать и не трепыхаться. Однозначно, дольше проживёшь. Осознание истины "боже, за что мне все это, и нужна ли такая жизнь", натыкается на частокол сомнений и непостижимость этого мира. Понять ощущения нельзя от слова "совсем". Как и их смысл. Яркая вспышка в сознании подобна беснующемуся огню ядерного взрыва. Она поглощает сознание и уносит отсюда прочь. Непроглядная тьма круче чёрной дыры — абсолютна до изнеможения. В ней утонули все фотоны этого мироздания…

Туман. Разноцветный и игривый. Будто смеётся над смертью тела и сознания. Оно, свободное от мозга, уже живёт своей жизнью. Всё сомнения "есть ли жизнь после смерти" тонут в чёрной дыре дефрагментации разума. И так все ясно: "мыслю, значит существую". Нет, скорее, осознаю. Мысли, говорят, материальны, значит как-то привязаны к мозгу. Я свободен? О'кей, приму это предположение за аксиому. Прикольно, я совсем свободен от своего бренного тела и мозга. Но что это? Из ниоткуда рисуется жирная единица… За ней упругий овальный ноль. Прорыв плотины сознания не в силах сдержать гигантский поток: сметая все препятствия, он расширяет микроскопическое отверстие до размеров русла огромной чёрной реки. Теперь она здесь рулит всем безоговорочно. Единицы с нолями, сметая всё вокруг, мощным потоком обрушиваются на все берега и островки сознания. Выстраиваются в стройные когорты отьявленных воинов, и с копьями наперевес идут в атаку на сознание. Хрипы и стоны убитых в нелегком смертельном бою тонут в эйфории абсолютной победы. Кайф свободы сознания медленно тонет под натиском победителей. Тяжко до изнеможения. Но сознание ещё трыпыхается, как жирная рыба на крючке опытного рыболова, норовит соскочить с него и нырнуть в самую непроглядную тину у берега. Дёргается, шевелит губами, но фиксатор крючка, как багор рыбака, не даёт никаких шансов. Уже на берегу она последний раз бьёт хвостом по траве свободы. Всё! Бой проиграл, но так трудно это признать. Последний вздох обозначился открытым от ужаса и недоумения ртом. Изнеможденная боем маска смерти застыла на лице свободы. Дикая гравитация и давление мозга, как неразумную скотину, заставляет сознание вернуться в тело. Мозг радостно всхлипывает и принимает его в свои цепкие объятия. Тело Ника вздрагивает от удара дефибрилятора. Оно выгибается дугой и снова занимает горизонтальное положение. Откуда-то сверху слышится знакомый голос врача:

— Вы с ума сошли! Ему категорически недопустим электрический разряд. Он же получил сыворотку с ЧИПом. Сам не пойму, как этот парень попал на ИВЛ. А тут вы со своим дефибрилятором.

— Мы уже с ног падаем, — оправдывается незнакомый ему голос, — просмотрели, с кем не бывает?

— Сам понимаю, что коронавирус нас уже с ума свёл. Но включите мозги, коллеги. Этот парень после прививки с ЧИПом не умрёт никогда. Он просто спал, восстанавливал силы, а вы его… Повнимательнее.

— Да, док. Мы постараемся…

Ликующее от возвращения сознания тело радостно поднимает температуру до нормы. Блокирует все боли и дискомфорт в каждой клетке пострадавшего организма. Раболепно заискивает и улыбается. Ник начинает ощущать комфорт. Оказывается, что и здесь неплохо. Покрасневшие веки поднимаются вверх. Яркий свет палаты-модуля заставляет их корректировать этот поток. Чуть жмурясь, он открывает глаза. Служака-мозг тут же спешит обьясниться: "Бывает…, перепутали результаты тестов. Но они всё исправили".

— Чёрт бы их побрал! — крикнул вслух Ник. — Чуть не угробили!

— Зато ты узнал, что жизнь после смерти есть, — тихонько отозвалось сознание.

— Да, и что? Это того стоит?

— Поверь мне, стоит. Теперь ты владеешь недоступными всем свехспособностями. Загляни сквозь стену бокса.

Ник повернул голову направо. Там, за колышащейся в мареве стеной, лежала его жена Лина. Бледна, холодна, еле дышит. Неподключённый пока ещё аппарат ИВЛ стоит рядом с ней. Черт! За пять секунд Ник оказался рядом с ней. Его руки держат её голову, поток нужной информации врывается в её сознание мощным тропическим штормом. Она вздрагивает, струной выгибается телом вверх и отрывисто дышит. Через минуту открывает глаза:

— Ник, мы в раю?

— Почти, рай будет дома. Идем.

Он подхватил её на руки и пошел к выходу…

Ошалевшие медики так и не поняли, как эта пара почти умирающих прошла мимо них беспрепятственно. На границе грязной и чистой зоны остались лишь их одноразовые, как похоронные саваны, пижамы. Позднее, в чистой зоне они не досчитались двух костюмов медиков. А заика-таксист и сам не помнил и не смог объяснить куда их отвёз.

Безбрежное голубое небо приятно созерцать, лежа на зелёной траве своей дачи. Особенно, когда знаешь, что ты бессмертен…

*****