Электрический кибуц

Лев Игнатьевич сидел у окна и читал только что пришедшее по пневмопочте письмо. В комнате мэрии светила только одна лампочка, ещё та, легендарная, старомодная. Она тускло мерцала в такт дыхания Зверя, так все называли огромный дизель-генератор, спрятанный на нижнем уровне их поселения. Сейчас Зверь спал, и всего ничего оставалось до момента его пробуждения, поэтому надо было успеть насладиться последними часами тишины.

Мэр посмотрел в окно. За ним чернела ночь, и только редкая змейка огоньков проносящегося вдалеке дизеля изредка прорезала темноту. Где-то там, вдали, парили гондолы шаров, наполненные лёгким газом. Их силуэты с трудом угадывались во мраке, они были там всегда, сколько он себя помнил, и это внушало уверенность. Он глотнул крепкого чая и снова начал перечитывать письмо. А если быть точнее, записку. Он была от его старинного друга по мэрской школе, Петра Кошелина. Он благодарил Льва за помощь с нормами выработки электричества, и сообщал, что его кибуц готовиться к вступлению в Светлый город, и надеялся скоро увидеть его, лучшего своего друга Льва Игнатьевича, в числе горожан. Так же сообщалось, что Зоя таки вышла замуж, и не за кого иного, как за Лёшу Яшкина, и что их свадьба чуть не помешала Вступлению. Письмо оставило у Льва лёгкий неприятный осадок, и после недолгого раздумья он понял, что Пётр просто хвастается своей удачей.

Лев встал и прошёл к огромной карте, висевшей на стене. Её края оккупировали, прикреплённые кнопками, различные графики и таблицы. В центре карты золотым кружком был выделен Светлый город. От него уходили в разные стороны тонкие линии дизеля и почты, соединённые с маленькими треугольниками кибуцев. Треугольников было много, очень много и издалека карта напоминала сеть сумасшедшего паука. Одни кибуцы была заштрихованы, а другие зачёркнуты. Лев взял карандаш, нашёл нужный ему треугольник и заштриховал его, потом поставил сегодняшнюю дату и задумался.

Итак, очередной кибуц влился в Светлый город. Поселение его друга было на Четвёртой линии ожидания, а судя по карте и датам, предыдущие Слияния всегда случались по строгой очерёдности. Сперва Первая линия, потом все поселения Второй линии, и так до Безымянной линии, номер которой был никому неизвестен. Кибуц Льва был на Третьей линии, и значит что-то там, в Городе, напутали. Хотя Лев не припоминал случаев, когда какой-либо кибуц проходил вне очереди. А если память могла подвести, то никогда не подводила карта. Она как маниакальный педант отмечала и хранила все изменения, произошедшие в жизни страны. Правда, все новости приходили в капсулах с красной полоской, означавшей официальный источник. Изредка, если вырабатывалось немного лишнего электричества, можно было посылать письма в другие кибуцы, и это событие случалось не так часто как хотелось. Было много чего другого, на что можно было потратить излишки драгоценной энергии.

Самое неприятное было то, что неизвестно когда же произойдёт Слияние. Ему всегда предшествовала проверка, проводимая инспектором из Светлого города. О нём было известно очень мало, но что все знали, так это то, что он мог как и возвысить поселение, так и низвергнуть его в Бездну. Само же появление инспектора оставалось тайной. Было известно, что на дизеле он точно не приезжал, планеры же доставляли только небольшие грузы. Вечером его ещё не было, а утром он уже был у дверей кабинета мэра. Появлялся словно чёртик из табакерки. Подкупить его было невозможно, по крайней мере, Лев ничего не слышал о том, чтобы это кому-нибудь удалось. Да и что могли предложить они ему, инспектору из столицы? Он следовал идее, и любые нарушения в инспектируемом кибуце могли отодвинуть ожидаемое Возвышение на неопределённый срок.

Лев сел за стол, и зажёг керосинку. Зверь ночью спал, и его хватало только на питание генераторной и пары лампочек. Одна из них еле-еле освещала карту страны и слабо очерчивала стол и ящики, стоявшие вдоль стен кабинета. Мэр достал свой блокнот и, заслюнявив карандаш начал туда что-то записывать, периодически заглядывая в бумаги, лежавшие на столе. Раз в неделю, в субботу или воскресенье, Лев Игнатьевич сверялся с планами, пришедшими из Светлого города. Всё было просто: невыполнение планов отодвигало Слияние, перевыполнение приближало. Их кибуц занимался производством общественной электроэнергии, которая шла напрямую в Светлый город, а оттуда перераспределялась в нуждающиеся поселения. Недостача означала урезание дневной нормы подачи энергии в другие кибуцы. А это в свою очередь влекло за собой снижение производства еды, одежды и тому подобных важных вещей. Лев Игнатьевич поёжился. Это означало бы для кибуца только одно — падение в Бездну.

За окном потихоньку светало. По-настоящему никогда не было светло, их поселение, как и все остальные, плавало в облаках, только Светлый город и слившиеся с ним кибуцы парили выше, там, где светило солнце. Зверь в генераторной начал ворочаться и просыпаться. Скоро поднимется первая смена, а он так и не прилёг. Видимо придется вырабатывать свою норму снов урывками, а из этого никогда ничего хорошего не выходило. Где-то засвистел дизель, Лев прислушался, пытаясь угадать, приближается он или нет. Снова засвистел свисток, удаляясь. Дизелей в последнее время стало меньше, чем было год назад, хотя ходили они и точно по расписанию, получаемому регулярно с почтой.

В дверь постучали. Лев Игнатьевич удивлено взглянул на часы. Была половина шестого утра, и ещё как минимум полчаса до прихода первого мастерового. Стук повторился.

— Войдите, — сказал мэр, откладывая в сторону блокнот.

Дверь открылась, и в кабинет вошёл Миша Берестянный, или как его все звали — Береста. Он был электриком обслуживающим линию дизеля и его другом.

— Доброе утро, — вежливо поздоровался Береста, пожимая руку Льву Игнатьевичу.

— Привет, — растерянно отозвался Лев.

Увидеть в такую рань Мишу Бересту, было крайне необычно. У него всегда были проблемы с бессонницей, а значит и с выработкой суточной нормы снов, и поэтому он всегда ложился рано, и вставал поздно, настолько, насколько мог. Сейчас же он выглядел отдохнувшим, весьма довольным и строгим одновременно.

— В чём дело Миша? — спросил Лев Игнатьевич.

— Извините Лев Игнатьевич, но я не Миша, — спокойно и с лёгкой улыбкой ответил электрик. — Я электро-стальной инспектор, вот мой значок. Я уполномочен провести проверку вашего поселения для принятия решения о его присоединения к Светлому городу.

Он протянул оторопевшему Льву Игнатьевичу металлическую пластину с сияющим золотом знаком Светлого города. Мэр растерянно повертел её, мысли его скакали, и руки предательски задрожали. Дождался! Так неожиданно, но дождался! Волна счастья его охватила, но тут же быстро схлынула, как только он вспомнил все россказни, ходившие об инспектировании. Он сразу же поверил слуху, утверждавшему, что в один прекрасный день, случайный человек в поселении получает капсулу с золотой полоской, не открыть которую он не может. И после вскрытия он каким-то образом становиться электро-стальным инспектором, или как все называли за глаза — Электросталиным. Что же становится с предыдущей личностью после этого, было неизвестно. По этому поводу ходило множество слухов и догадок, одна другой фантастичней.

— Приветствую вас. — голос Льва Игнатьевича дал лёгкого петуха, — Дорогой Электросталин! Я в лице мэра нашего кибуца номер триста шестьдесят, Третьей линии ожидания, рад приветствовать вас.

Он вскочил и вытянулся в струнку. Электросталин церемонно наклонил голову и улыбнулся.

— Прошу вас Лев Игнатьевич садитесь, и не переживайте так. Если у вас всё в порядке, то и волноваться не о чем. Все же Слияние это радостное событие. Но сперва, выслушайте то, о чём я намерен вам сообщить.

Лев Игнатьевич осторожно сел обратно на свой стул. Он смотрел, как Электросталин, заложив руки за спину, ходит по его кабинету, и слушал.

— Я прибыл сюда крайне неожиданно для вас. Просто в планах Светлого города произошли некоторые изменения, о которых вас информируют, — Электросталин взглянул на часы, — через шесть минут и двадцать секунд. Однако раз я уже здесь, то хочу сообщить вам, что в суточных нормах и планах вашего кибуца не произойдёт никаких изменений, всё должно выполняться, словно ничего не произошло. Вы сообщите всем о том, что я прибыл, ровно в восемь часов сорок пять минут утра, до начала первого перерыва на завтрак. Я уверен, что эта новость прибавит всем энтузиазма и радости. От вас лично прошу предоставить годовые нормы выработки электричества и снов, и освободить ваш кабинет на сутки.

Лев Игнатьевич быстро кивнул. Сухой и казённый тон Электросталина не настраивал на возражения и дружескую беседу.

— Проверка вашего кибуца на соответствие нормам морали Светлого города будет проводиться в течение всего дня, — продолжил Электросталин, — Результат инспекции будет вам сообщен лично в полночь этого дня. И в соответствии с этими результатами, начнётся процедура Слияния или Падения.

Электросталин замолчал и уставился немигающим взглядом на мэра. Лев Игнатьевич как завороженный смотрел на него. Всё слишком быстро, очень быстро. Столько нестыковок по нормам, исправление которых не займёт много времени, но этого времени у него уже не было. Что же делать? Мысли мэра скакали с одной проблемы на другую: накопительная с пустыми аккумуляторами, отводки в генераторной, ведущие напрямую к кибуцу Петра Кошелина (тот попросил покрыть серьёзную недостачу, отказать было трудно), проблемы с качеством снов. Электросталин кашлянул. Лев Игнатьевич быстро вскочил из-за стола и, указав рукой на шкафы с бумагами, метеором вылетел из кабинета.

Он выскочил на мостик, соединявший мэрию с Общественной площадью кибуца. Под мостиком, сквозь кабели и трубопроводы, клубились облака. Прогудел сигнал подъёма. Дыхание Зверя в генераторной становилось сильнее, он уже почти проснулся. Через пару часов Лев Игнатьевич должен сообщить всем новость об инспекции, которую ждали, но уж точно не сегодня. Кто-то обрадуется, кому-то будет всё равно, но большинство поселенцев было в курсе состояний дел в кибуце и поэтому на восторг рассчитывать не приходится. Лев решился и быстрым шагом пошёл в хранилище снов. Он прошёл мимо площади, в центре которой стоял памятник основателям Светлого города, в руках которых были раскрыты коллекторы для сбора дождевой воды.

Со снами будет проще всего. Они в кибуце всегда припрятывали самые качественные сны. В первую очередь это делалось для себя, в особенно тяжёлые дни, эти сны становились лучшим средством от усталости. Пару десятков бутылей со снами наверняка будет достаточно, чтобы привести качество снов, отправляемых в Светлый город, к указанному в планах и отчётах. Идя по узким мосткам, ныряя в небольшие туннели, образуемые спутанными проводами и трубами, Лев Игнатьевич шёл сквозь жилой сектор, составленный из небольших комнатушек, поставленных друг на друга. Кибуц был похож на большой гвоздь, стоявший на шляпке. Стержень был полым, внутри него были проложены основные коммуникации, от силовых кабелей, ведущих от Зверя к Светлому городу, до линии пневмопочты. Вокруг стержня располагались многоярусные жилые и технические помещения. Сообщались они навесными мостиками и механическими лифтами, которые опутывали весь кибуц. На самом кончике стержня располагалась посадочная платформа дизеля, который соединял все кибуцы между собой. При помощи дизеля можно было попасть в другой кибуц и никогда — в Светлый город. В шляпке этого причудливого гвоздя, находился генератор, накопительная и хранилище. Сам кибуц парил в воздухе, среди облаков, поддерживаемый сотней-другой аэростатов, наполненных лёгким газом, поступавшим из Светлого города.

Внизу, под облаками, была Бездна, из которой ещё никто не возвращался. Наверху был Светлый город. Попасть туда было целью всех жителей кибуцев, но это право нужно было заслужить. Жизнь наверху, была куда проще. Близость к солнцу давало о себе знать, там было тепло, сухо, светло и всего было вдоволь. Единственный долг граждан Светлого города, заключался в постоянной борьбе с врагами страны Света. Как и в чём заключалась эта борьба, становилось понятно, когда кибуц сливался с городом, но никак не раньше.

Лев Игнатьевич спустился на лифте вниз и попал в Хранилище. Трубки уловителей снов тянулись отсюда к каждой жилой комнатушке, и каждый житель был обязан перед сном располагать рупор уловителя прямо над головой. Мэр открыл неприметную дверцу в углу хранилища и, достав оттуда непрозрачные стеклянные баллоны, присоединил их к громадной цистерне стоящей посреди хранилища. В ней хранились все сны, собиравшиеся за месяц и затем отправляемые в Светлый город. Рядом с цистерной висел счётчик снов, отображавший сколько нужно собрать снов и количество уже собранных. Хорошие сны равнялись двум средним и четырём плохим, они были редкостью, и соответствующе ценились. На счётчике застыло число в шесть с половиной тысяч, и это при норме в семь тысяч. Нужно было добавить несколько десятков отличнейших снов, чтобы привести всё в порядок.

После некоторых манипуляций, Лев Игнатьевич закрыл Хранилище и, после недолго раздумья, пошёл в накопительную. По лёгкой дрожи мостиков и отчётливому гудению, он понял, что уже восемь часов и Зверь заработал в полную мощь. «Значит без вариантов, сначала отрублю отводки от Зверя, а потом займусь аккумуляторами», подумал он и свернул в генераторную. По пути ему попадались работники, которые вежливо приветствовали его кивком головы, а наиболее уважаемые мастера протягивали руку для рукопожатия. Он улыбался, отвечая на приветствия, стараясь не показывать своё беспокойство. Наконец он добрался до массивной двери генераторной, открыв которую, очутился во владениях Зверя.

Зверь был огромным дизельным генератором, пышущий мощью и неукротимой силой. Топливо для него поступало из разных мест. Часть поступало из Светлого города, часть из других поселений, и немного производилось тут, на месте. Сырье для топлива поступало из других поселений, которые специализировались на его производстве.

В силовой комнате, в которой собирались воедино все бесчисленные провода, кабели и трубки, было пусто. Все работники Генераторной, как знал Лев Игнатьевич, первую половину дня трудились на производстве топлива и обслуживании магистралей кибуца, чтобы во вторую спокойно заняться обслуживанием Зверя и потребностей родного кибуца.

Лев Игнатьевич достал из стола, стоявшего у одной из стен, карту магистралей, которая нужна была чтобы он не напортачил, отрубив не ту линию. Лучше всего эту работу мог сделать главный электрик, но его ещё надо было найти. Поэтому мэр решил сам разобраться с этим вопросом. За стеной, в громадном зале, в полную мощь работал Зверь, его кольцами опоясывало несколько уровней коридоров с ответвлениями. Сверившись с картой, Лев свернул в нужный ему тупичок. Он быстро нашёл нужную врезку, обесточил её и уже было отсоединил клеммы, как вдруг за его спиной раздался лёгкий кашель. Он вздрогнул и медленно обернулся.

У выхода из тупика стоял Электросталин. Он улыбался и пристально смотрел на Льва Игнатьевича. Мэру показалось, что он даже немного светится.

— Я знал, что застану вас здесь. Для меня нет более важной работы, чем инспектировать кибуцы, готовые к Слиянию. Но самая важная работа заключается в выявлении, таких, как вы. Воров и людей, не принимающих цели и задачи Светлого города. Непонимающих, что только чёткоё выполнение всех инструкций и следование планам поступающих из Светлого города, приближает наше общее процветание и победу. Вы помогаете таким же, как и вы сами, избегать недостач и связанных с ними проблем. Но как же хорошо, что среди таких людей встречаются личности, осознавшие всю величину своего падения и решившиеся порвать с ним.

Лев Игнатьевич часто заморгал. Как же так, неужто. У него спёрло дыхание.

— Да, именно так, — сказал Электросталин, заметив его реакцию — Ваш приятель, Пётр, помогал нам в выявлении недобросовестных граждан. И в результате его кибуц уже слился со Светлым городом, ну а вы, вы попались.

У Льва потемнело в глазах. Как такое может быть? Они вместе учились, вместе получили распределение по кибуцам, вместе приударяли за девчонками, а тут такое. Электросталин шагнул вперёд.

— А теперь отпустите кабель, и дайте мне свои руки.

Лев Игнатьевич мотнул головой. Он вспомнил ещё один слух, касающийся инспекторов из Светлого города. Когда Электросталин брал вас за руки, он делал из вас куклу, подчиняющуюся его воле. А Льву куклой становиться не хотелось.

— Отпусти кабель и дайте мне свои руки! — вдруг громко закричал Электросталин и шагнул ко Льву.

— Нет, — просипел Лев Игнатьевич и снова мотнул головой, пытаясь стряхнуть странное оцепенение охватившее его.

Электросталин сделал ещё шаг и вдруг вырос в размерах, его глаза засветились золотом, и он потянулся к рукам мэра. Лев Игнатьевич понял что пропал. Последним отчаянным движением он попытался заслониться от Электросталина. Тут же на его руках сомкнулись стальной хваткой руки Электросталина и он почувствовал что падает. Пытаясь удержаться, Лев ухватился за провод. Раздался треск, волна холода прошла сквозь его тело, и он потерял сознание.

Открыв глаза, он увидел склонившегося над ним Леру Иванову, бывшую у них за врача. Было темно, свет керосинки сделал её очень привлекательной. Ему захотелось сказать ей что он любит её. Она мягко ему улыбнулась.

— Ну вот, с вами всё в порядке, Лев Игнатьевич, — сказала она удовлетворительно.

Лера помогла ему сесть в изголовье кровати. Его слегка мутило. Вокруг них стояло несколько людей, все сплошь мастера. С её словами они обрадовано загалдели.

— Что случилось? — спросил Лев.

— Лев Игнатьевич, ты сам знаешь больше нас, что случилось — отозвался главный мастер по электрике. — Но мы уже знаем, что к нам пожаловал Электросталин. И знаем, что случилось в генераторной. Правда это всё ерунда по сравнению с тем, что сейчас у нас творится.

Лев Игнатьевич вдруг заметил, что не ощущает дрожи Звери и не слышит его шум.

— Что с Мишей…Электросталиным? И почему не слышно Зверя? — спросил он.

Мастер тяжело вздохнул.

— Электросталин превратился в статую. Вся металлическая и никаких признаков жизни — сказал он. — Как только ты ухватился за оголённый кабель и замкнул цепь на Электросталине, это кстати спасло тебя, ты замкнул всю сеть что и остановило дизель-генератор. Он не работает, и значит, ничего не работает, ну а самое плохое, то, что мы падаем. Мы, чёрт возьми, падаем, хорошо хоть медленно. Падаем вниз, в Бездну. Но там, внизу, есть кое-что, на что тебе стоит взглянуть. Как по мне, то может не всё так уж и плохо складывается.

Льву Игнатьевичу помогли встать с кровати, и они все вышли на воздух. Вокруг было очень темно и только керосинки в руках людей скупо освещали их уставшие лица. На свежем воздухе ему стало легче. Он полной грудью вдыхал прохладный, влажный воздух. Подойдя к краю улицы, мастер кивком головы показал вниз.

— Смотрите, что там внизу. Только гляньте.

Он глянул. А потом улыбнулся. Их кибуц уже опустился ниже облаков, внутри которых двигались еле уловимые огни дизелей. С каждой секундой они становились всё выше, растворяясь в прошлом. А там, внизу, в кромешной темноте и мраке, медленно разгорались другие маленькие огоньки. Их становилось всё больше и больше, и вместе они складывались в нечто рукотворно хаотичное, но Лев видел в них слово, и слово это было — надежда