Эффект Кудэ

Ленни Мессинер мрачно смотрел на разводы кофейной пены. Сегодня он опять не забил. Вратарь «Олд Бойз» вытягивал, казалось бы, безнадёжные мячи и скалил зубы в широченной улыбке, с прищуром поглядывая на Ленни. Чёртова обезьяна! Ещё и свистел, когда мяч в каких-то сантиметрах от стойки летел за лицевую. Не удивительно, что тренер заменил Ленни во втором тайме.

Сезон складывался для Мессинера крайне неудачно — в десяти стартовых матчах ни разу не забил и не сделал ни одной голевой передачи. Поползли слухи, что Ленни пора отправиться на покой, а какой-то ублюдок из «Обсервера» не постеснялся назвать его самым бесполезным игроком в команде. Теперь о сборной можно не мечтать. Есть от чего впасть в депрессию…

— Пытаетесь найти ответы на дне чашки?

Ленни вздрогнул. Голос прозвучал тихо, но отчего-то ударил в голову громом, разогнав невесёлые мысли. Осталось только недовольство неожиданным визитёром. Специально же выбрал маленькое кафе в глухом переулке на окраине города, чтобы не встречаться с болельщиками и журналистами — хотелось хоть на несколько часов остаться в одиночестве и найти причину неудач. Так нет, и тут достали!

— Это вы мне? — вызывающе спросил Ленни.

— Конечно. Вы же Мессинер, правда?

Не дожидаясь приглашения, незнакомец уселся напротив, и Ленни смог его хорошенько рассмотреть. На вид лет пятьдесят или чуть больше. Чуть одутловатое лицо с глубокими морщинами возле глаз и резкие складки от губ к подбородку, словно мужчина по большей части привык злиться, а не смеяться. Высокий лоб с глубокими залысинами, коротко стриженные, с проседью, волосы и тёмные глаза… А вот глаза, казалось, принадлежали совсем другому человеку — молодому и задорному, который отвечает улыбкой даже на оскорбления. Был у Ленни знакомый именно с таким взглядом.

— Я не репортёр, — нарушил молчание незнакомец, — и к футболу, честно говоря, равнодушен. Но ваш случай показался мне интересным, поэтому несколько последних матчей я просмотрел очень внимательно. Кажется, я могу вам помочь.

— Да? И чем же? — язвительно уточнил Мессинер. — Заставите мяч самому залетать в сетку? Кстати, вы так и не представились.

— Меня зовут Сэмюель Джойс. Можно просто Сэм. Всю жизнь занимаюсь наукой, но это не интересно — главное, что я могу вам помочь. Конечно, заставить летать мяч по замысловатой траектории нереально, но вот послать его точно в цель вполне возможно. И это сделаете вы.

— Секретная техника? — вновь язвительно усмехнулся Ленни.

— Отнюдь. Подход, конечно, выглядит фантастическим, но всё в рамках физических законов. Правда, мои коллеги считают его несерьёзным. — Джойс лукаво посмотрел на собеседника. — Согласны поучаствовать в эксперименте?

Ленни не знал что ответить. Туманное предложение Джойса действительно выглядело сомнительным, но с другой стороны… Постоянные неудачи довели до состояния, когда готов подписаться на любую авантюру. Сил терпеть не осталось.

— Что вы конкретно предлагаете?

— Сотрудничество, — вздохнув, ответил Сэм. — Вы становитесь успешным спортсменом, я доказываю на практике свою теорию.

— Всё равно не понимаю. Что я должен сделать?!

Джойс на секунду задумался. Посмотрел на полосатый тент над головой, пошевелил губами и решительно ударил ладонью по столу:

— Хорошо. Попробую в двух словах объяснить сам принцип, — он опять на мгновение запнулся, затем продолжил. — Знаете, когда-то Ив Кудэ поставил эксперимент. Бросал в ванночку с водой микрокапли из несмачиваемой жидкости. Из глицерина, например. Сама вода возбуждалась ультразвуком. Так вот, капельки вели себя достаточно интересно. Они как бы зависали над поверхностью, совершая быстрые колебания вверх-вниз, и при этом проявляли волновые свойства. Если на их пути появлялось препятствие, они огибали его подобно свету. Про дифракцию слышали?

Мессинер неопределённо пожал плечами. Хоть и отмучил два года в колледже, знаний так и не получил — всё время отнимали тренировки.

— Мда, — вздохнул Джойс. — Впрочем, не так важно. В рамках квантовой механики это явление давно известно, и рассеяние элементарных частиц происходит именно по волновым законам. Здесь важно, что капли Кудэ — макрообъекты. А это переводит полученный эффект совершенно на другой уровень. Но для нас интересно даже не это.

Сэм вновь замолчал и постучал пальцами по столу, подбирая понятные для Мессинера слова. Затем тряхнул головой и продолжил:

— Кофе-то пейте, пока я вас разговорами развлекаю. Остынет… Вот представьте, что на поверхности воды в эксперименте Кудэ живут двумерные существа. Плоские, как папиросная бумага. Для них весь мир сосредоточен в бесконечно тонком слое, поэтому проекции микрокапель они могут наблюдать только в момент, когда те касаются воды. А затем капли для них исчезают. И снова появляются на короткое мгновение, но уже в другом месте поверхности. Такой себе вариант туннельного эффекта для обитателей двумерной вселенной, — Джойс хмыкнул. — Впрочем, я опять отвлёкся. Вернёмся в наш трёхмерный мир и представим, что кто-то проводит подобный опыт с нами. Понятно, что аналог капли Кудэ в данном случае должен быть объектом четырёхмерным. Догадываетесь, что это за четвёртое измерение?

— Совсем запутали. Не понимаю, какое отношение капли имеют ко мне.

— Прямое, мой друг, — усмехнулся Сэм, — самое прямое. Четвёртым измерением для нас будет время! И колебания объект будет совершать между прошлым и будущим!

Джойс победно посмотрел на Мессинера в ожидании бурной реакции. Однако её не последовало — наоборот, Ленни заметно погрустнел.

— Опять не поняли? — удивился Сэм.

— А что я должен был понять? По-моему, ваши коллеги правы…

Мессинер расстроился. Он ведь почти поверил, что этот странный человек сможет вернуть для него удачу. А на деле… Ей Богу, даже от автора комиксов толку было бы больше! Тот хоть на вещи может посмотреть реально, а Джойс перемешал жизнь с фантазиями. Сказочник! Ленни глотнул остывший кофе и скривился:

— Мне пора. Поздно уже, а завтра с утра тренировка.

— Так вы согласны попробовать?

— Пожалуй, нет, — покачал головой Мессинер. — Может быть, в другой раз.

— Понимаю, — кивнул Джойс и положил на стол визитную карточку, — Возьмите, пожалуйста. Если станет совсем плохо, вы будете знать, как меня найти…

Дома Ленни нервно ходил из угла в угол. Разговор с учёным упорно сидел в голове, мешая заниматься привычными делами. В конце концов он не выдержал — включил компьютер, набрал в поисковике «Кудэ». Кликнул мышкой на ссылку с видеороликом и долго смотрел, как бегают по поверхности воды капли. Мессинер настолько увлёкся, что в какой-то момент ему показалось, что по экрану мечутся футбольные мячи. Два, три, шесть…

«Всё же это бред, — фыркнул Ленни, — угораздило же встретиться с сумасшедшим…»

Поле на тренировочной базе вернуло Ленни уверенность. К чертям собачьим сопли и сомнения! Он всё равно лучший, как и год назад, когда спортивные обозреватели хором пророчили ему славу Пеле. Надо просто сжать зубы, терпеть и работать. И Ленни старался. До исступлённости — не жалея ни себя, ни партнёров. Только вперёд — препятствий не существует!

Когда очередной защитник от сильного толчка плечом упал на траву, тренер остановил игру и подбежал к Мессинеру. Злая гримаса на его лице не обещала ничего хорошего.

— Ты что творишь?! — заорал он. — Где дриблинг, дьявол тебя забери, где пас? Прёшь в одиночку как носорог. Полкоманды хочешь перекалечить? Или соберись, или сядь на лавку!

Ленни промолчал. Конечно, тренер прав. Да и ребята не виноваты. Просто хотелось доказать, что сейчас на поле не тень былого Мессинера, а он сам и есть — быстрый, ловкий и успешный хавбек.

Игра началась снова. Ленни «вытянул» на себя опекуна, мягко скинул мяч на партнёра в центр и рванулся к углу штрафной между двумя защитниками, рассчитывая получить ответный пас. Если удастся проскочить, дальше уже свободная зона и всё решат скорость и техника. Хороший план, но и соперники знали Мессинера не первый день…

Встретили его жёстко — не забыли, как он таранил оборону пять минут назад. Ленни не удержался на ногах и с размаху врезался переносицей в чей-то локоть… Темнота…

Очнулся он от резкого запаха. В ушах звенело, перед глазами плыли размытые радужные пятна. Ленни долго фокусировал взгляд, пока не сумел рассмотреть перед собой чью-то кисть. Чуть правее рылся в чемоданчике врач команды.

— Сколько? — прошелестел незнакомый голос. — Сколько пальцев?

— Два, — механически ответил Мессинер и попытался сесть.

— Лежи спокойно, — голос прозвучал уже громче. — Док, посмотри!

Ленни плохо понимал, что с ним делал врач: вставил в ноздри ватные затычки, осторожно ощупал лицо, заставил следить глазами за движением руки… а потом покачал головой и коротко подытожил:

— Нос сломан. Думаю, лёгкое сотрясение мозга. В больнице скажут точнее. Но в любом случае играть ему нельзя. Минимум две недели.

— Чёрт! Я отвезу, док…

Ленни осознал, наконец, что незнакомый голос принадлежал тренеру. Две недели! Четыре пропущенных игры. И одна из них — центральный матч, от которого зависит, быть ему в сборной или нет. Теперь даже вопроса такого не возникнет — чудеса случаются только в сказках.

Машина мягко катила по загородному шоссе. Ленни, откинув голову на спинку сиденья, считал мелькавшие за окном деревья. Сбивался, вновь начинал и снова путался. С тем же упорством, с каким недавно боролся за мяч. Надо было заполнить хоть чем-то пустоту внутри, и ничего более подходящего он придумать не смог. Хорошо ещё, тренер не приставал с расспросами и утешением — сейчас бы Ленни этого попросту не выдержал. Мудрый он всё-таки мужик.

В больнице диагноз врача команды подтвердился. Более того — доктор, наложив повязку, категорически заявил, что Мессинеру нужен абсолютный месячный покой. Предложил даже недельку полежать у них, но Ленни отказался. Нет ничего хуже остаться один на один с калеками и чёрными мыслями. Уж лучше уехать к родителям на побережье — детские воспоминания лечат быстрее самых сильных антидепрессантов.

Он опять молча смотрел в окно. Проносились мимо дома, вызывающе светилась неоном реклама магазинов, мелькали неясными кляксами лица прохожих. Ленни вдруг захотелось, чтобы пошёл дождь. Чтобы загнал чужую жизнь в мокрые коробки зданий, чтобы вода, стекая по стёклам, сделала этот мир нереальным, призрачным — заброшенный, серый город обязательно заразил бы покоем. Но чуда опять не произошло.

— Остановите здесь, — попросил Мессинер.

— Здесь? — удивился тренер. — Я тебя до дома довезу.

— Не надо. Хочу немного посидеть, кофе выпить.

— Хорошо, кофе так кофе. Посидим немного и поедем.

— Я сам. Потом на такси доберусь. Не переживайте — всё нормально.

Тренер остановил машину. Помог Мессинеру выйти и спросил:

— Точно сам?

— Да. Не беспокойтесь.

— Послушай, — тренер придержал Мессинера за локоть, — не придумывай ничего лишнего. Ты обязательно всем докажешь. Я в тебя верю, и ребята тоже.

— Спасибо, — попытался улыбнуться Ленни. — Мы ещё выиграем этот чемпионат…

Ноги сами привели его в знакомое кафе. Официант вежливо уточнил, не желает ли клиент помимо кофе десерт, и удалился. С подчёркнуто прямой спиной, словно перед началом смены проглотил черенок от граблей. Ни расспросов, ни удивления. Раньше Ленни даже нравилось такое поведение — создавалось впечатление, что сидишь в ресторане высшей категории, и тебя обслуживают как важную персону. Не так много надо, чтобы не чувствовать себя заурядной личностью. Сейчас же подчёркнутая отстранённость официанта вызывала раздражение — всё же хотелось, чтобы твои неудачи кого-то волновали. Получается, всем плевать.

Может, немного выпить? Хотя, почему немного? Всё равно целый месяц безделья, а расслабиться не помешает. Главное, чтобы денег хватило — обычно на тренировочные сборы Ленни с собой наличность почти не брал. В этом чёртовом кафе кредитки не принимают, а ещё на такси должно хватить. Он достал бумажник и торопливо пересчитал деньги. Стоп! Что это?

На столик выпала визитная карточка.

— Сэмюель Джойс, — медленно произнёс Ленни, с трудом разобрав в сумерках надпись курсивом. — Чёрт, как же я забыл!

Единственный, кто за последние три дня предложил ему помощь. Сам! Пусть чокнутый, пусть сказочник, но ведь готов был помочь! И это был единственный человек, с которым Ленни захотелось сейчас разговаривать. Настолько остро, что он торопливо достал телефон и набрал номер.

— Доктор Джойс, это Мессинер, помните?.. И вам добрый вечер. Мы могли бы встретиться? Да, адрес у меня есть.

Чашка с нетронутым кофе прижала к столешнице купюру. Слишком щедрые чаевые, конечно, но бог с ними — пусть подавятся…

Джойс ждал Ленни возле подъезда. Суетливо засеменил навстречу, протягивая руку:

— Очень рад… — осёкся он, заметив повязку на лице Мессинера. — Что с вами? Попали в аварию?

— На тренировке ударился, ничего страшного.

— Да, в спорте такое случается, — кивнул Джойс и отступил в сторону. — Прошу!

Ленни всегда было интересно, как же на самом деле выглядит жилище учёного. Если верить фильмам, сейчас он должен увидеть заставленный старинной мебелью кабинет и полки с книгами от пола до потолка. Или наоборот, просторный зал в стиле хай-тек — почти пустой, но с сенсорными панелями управления и роботами в каждом углу. Однако всё оказалось намного интереснее.

Странности начались уже в прихожей. Помимо вешалки — старой, но не старинной — тут же стоял огромный платяной шкаф, почти полностью перекрывший проход. Да и дальше попадались вещи, которым место в спальной или гостиной, но никак не в коридоре — два поставленные друг на друга кресла, низкая тумбочка на гнутых ножках, китайская ваза, в которую хозяин вместо цветов поставил зачем-то рулоны бумаги…

— Переезжаете? — поинтересовался Ленни.

— В смысле? А, это, — развёл руками Джойс, догадавшись что смутило гостя. — Да, тесновато. Пришлось немного освободить комнату. Проходите на кухню, там и поговорим.

Когда-то в кухне наверняка было просторно. Сейчас же она больше напоминала кладовку, в которую стащили никому не нужный хлам. У Ленни буквально рябило в глазах от обилия совершенно неуместных здесь вещей, занявших не только широкий разделочный стол, но и подоконник, и даже пол возле стен.

Джойс указал на одинокий свободный стул:

— Присаживайтесь. Хотите что-нибудь? У меня есть очень приличный амаретто.

— Кофе, если можно, — вздохнул Ленни, вспомнив, что в кафе оставил полную чашку эспрессо.

Наблюдать процесс приготовления кофе в исполнении Джойса было крайне любопытно. С непринуждённой ловкостью фокусника он извлёк из кучи разнокалиберной посуды джезву, а из шкафчика над плитой выхватил зашпиленный обычной канцелярской скрепкой пакет. При этом создавалось впечатление, что его руки живут сами по себе — Сэм разглядывал пол и, казалось, сосредоточенно о чём-то размышлял. Даже странно, как он умудрился снять джезву с комфорки вовремя.

— Послушайте, почему я? — смущённо спросил Ленни, — Наверняка нашлось бы немало людей, которые с радостью согласились бы на ваш эксперимент. И уговаривать бы не пришлось.

— Да, — кивнул Джойс, — нашлись бы, конечно. Но дело в том, что не каждый сможет. Мы тогда не успели обговорить нюансы… Если помните, в опытах Кудэ вода возбуждалась ультразвуком. Это существенный момент — без него нужного эффекта не достигнуть. Наш вариант также требует определённого воздействия на среду, но отнюдь не физического. Нам нужны эмоции!

— Эмоции?!

— Именно! Целый океан схожих чувств разных людей. И чем их больше, тем лучше.

— Подождите, — тряхнул головой Ленни, — вы же говорили про время. Причём здесь эмоции?

Джойс проигнорировал вопрос — молча вытянул из очередной груды вещей квадратную бутылку «Di Saronno», поставил два бокала, налил в каждый ликёра на два пальца. Затем придвинул к столу перевязанную обычной бечёвкой стопку книг и уселся на неё сверху.

— Чудесный амаретто, — он придвинул один из бокалов ближе к Мессинеру, — пробуйте. К кофе в самый раз… Знаете, Ленни, человечество долго считало пространство и время чем-то неизменным. Фоном, на котором развиваются различные природные явления. Придумали законы, которые неплохо описывали механику процесса. И только относительно недавно Эйнштейн доказал, что пространство-время отнюдь не постоянно — оно так же меняются и должно быть вовлечено в целостную картину мира. Для этого ему понадобилось ввести так называемого «стороннего наблюдателя». Отличная идея, кардинально изменившая физику. Однако, и тут не всё так просто. Наблюдатель-то оказался не всегда сторонним. Феномен связанных фотонов тому подтверждение…

Джойс сделал маленький глоток и посмотрел на ошарашенного Мессинера:

— Опять увлёкся, извините. Вернёмся к нашей проблеме. Меня — и не только меня — давно интересовал вопрос, как развивается человеческое сознание и как оно связано с пространством-временем. Мы ведь, в какой-то мере, и есть те самые сторонние наблюдатели Эйнштейна. Важно было определить принцип, и я нашёл его! Высокочастотные колебания эмоций — вот где разгадка! Примерно так шаманы и дервиши заглядывали в будущее, но вряд ли понимали отчего это происходит. Мне же удалось выработать методику и, самое главное, я могу научить путешествовать во времени. Поняли, почему именно вы?

— Нет! — искренне возмутился Ленни. — Наговорили всякого, а на вопрос так и не ответили.

— Мда, — поджал губы Джойс, — в этом моя беда. Слов много, а толку ноль. На самом деле, всё очень просто — стадион! Там собираются тысячи людей, и эмоции у них сходные. Но не абсолютно одинаковые: один реагирует острее, другой — сдержаннее, а кто-то вообще думает о бокале холодного пива. Вот и получается, что на фоне мощной волны появляется мелкая рябь. Она-то как раз и важна, а средний уровень малоинтересен. Это как аналог ультразвука в эксперименте Кудэ, без которого нужного эффекта не достичь… Ну, и за вами наблюдал, конечно — есть у вас настойчивость и характер, умение терпеть и идти до конца, да и настроение зрителей чувствуете прекрасно. Теперь понятно?

— Угу, — криво усмехнулся Ленни и подозрительно взглянул на Джойса. — Послушайте, а вы точно учёный? Не из этих, случайно, из…

— Шарлатанов, хотите сказать? — продолжил Сэм. — Нет, хотя многим так кажется. И не разговаривал бы сейчас с вами, если бы не опробовал методику на себе.

— Тогда объясните, почему никто из тысяч зрителей на трибунах не уходит в прошлое или будущее? Согласно вашей… теории они должны попадать туда пачками.

— Хороший вопрос, — кивнул Джойс. — Возможно, у кого-то спонтанно и получается, но тут шансы один к миллиарду. Всё дело в высокочастотной составляющей эмоций — сознание слишком медленно, чтобы настроиться на столь быстрые колебания. Тут надо включать подсознание, а без соответствующих навыков такой контроль мало кому доступен. Как раз этому я и собираюсь вас обучить.

Ленни задумался. Джойс явно не издевался, но идея выглядела настолько необычной, что больше походила на бред. С другой стороны, чем он рискует? Попытка не пытка, а не попробуешь — не узнаешь, как любил повторять отец. В конце концов, лучше уж провести вынужденный отпуск с Сэмом, чем тупо смотреть телевизор или убивать время на пляже.

— Допустим, — несмело начал Ленни. — Если я научусь, то смогу попасть в прошлое, найти причину неудач и всё исправить?

Джойс расхохотался. И чем дольше он смеялся, тем мрачнее становился Мессинер. Неужели Сэм его разыграл? Глупая, мерзкая шутка!

— Извините, — отдышался, наконец, Джойс. — Я ждал этого вопроса, но прозвучал он всё равно неожиданно. Нет, исправить ничего нельзя. Как, собственно, и физически попасть в прошлое или будущее. Вы смотрите слишком много фантастических фильмов, мой друг, а в них логику и научные факты часто заменяют красивой, но совершенно бессмысленной историей. Признайтесь, вы сейчас подумали, что я предложу сесть в машину времени или открою хронопортал, и вы понемногу начнёте исправлять прошлое. Соответственно, изменится и будущее. Эффект бабочки… Так, да?

— Не знаю, наверно, — смутился Ленни.

— Ничего этого не будет, потому что не может быть никогда! Понимаете, существует фундаментальное понятие — принцип причинности. И какие бы выкрутасы не происходили с пространством-временем, нарушить его невозможно. Причина всегда опережает следствие, и отменить этот факт не в состоянии даже Господь. А вот фантасты умудряются! Поэтому раз за разом сталкиваются с неизбежными парадоксами и выдумывают всё более дикие предположения. Вместо того чтобы просто отказаться от заведомо ложной идеи. Кстати, в будущем вы тоже ничего поменять не сможете опять же из-за принципа причинности. Потому как будущего ещё нет. Единственное, что вам доступно — наблюдать и делать выводы.

— Интересно, что же я тогда увижу, если будущего нет? — язвительно поинтересовался Ленни.

— Наиболее вероятный вариант.

— Это как?

— Причина и следствие, помните? Если вы споткнётесь на бегу, то с большой вероятностью упадёте, — Джойс посмотрел на повязку Мессинера. — Если при этом вдруг ударитесь головой обо что-нибудь твёрдое, наверняка набьёте шишку. И так далее. Создаётся вероятностная цепочка событий, и как раз такую картину вы сможете наблюдать. Правда, складывается она из огромного количества причин. Все вы, конечно, контролировать не в состоянии, но хотя бы свои действия осознать можете.

— А зачем? Если ничего поменять нельзя, зачем мне это кино?

— Кто сказал, что нельзя? — хитро улыбнулся Джойс.

— Вы! — возмутился Ленни. — Вы уже полчаса мне это доказываете!

— А если изменить причину и тем самым сделать вариант будущего менее вероятным? Тогда цепочка событий станет совсем другой. Корректировать грядущее можно только настоящим.

— Кажется, я понял! — восторженно воскликнул Мессинер. — Вы предлагаете посмотреть на возможное будущее, вернуться в реальный мир и что-то поменять, если понадобится.

— Именно. И проделывать это придётся неоднократно, пока не добьётесь желаемого результата. В этом суть моего метода — цепочка точечных воздействий. Чем ближе вы к цели, тем ожидаемое следствие точнее. Ну что, согласны попробовать?

— Конечно! — радостно кивнул Ленни. — У меня только ещё один вопрос: пока человек находится в будущем, настоящее тоже меняется. Как он успеет?

— Поверьте на слово, скорость мысли беспредельна. Тут можно проследить аналогию со снами, когда за несколько секунд вы проживаете годы жизни. Или другой пример с чёрными дырами. Слышали о них?

— Конечно. Мой приятель по колледжу называл их могилой для Вселенной.

— Заблуждение. Чёрные дыры сами по себе не вечны — они испаряются за счёт излучения Хокинга. Но я сейчас о другом. Представьте, что вы бросили в чёрную дыру камень. Для нас он очень быстро исчезнет — колоссальная гравитация сделает своё дело. А вот с точки зрения стороннего наблюдателя на камне процесс падения к горизонту событий длится бесконечно долго. Примерно то же самое происходит и в нашем случае. Так что вернётесь вы практически в исходную точку пространства-времени.

— Ясно, — неуверенно произнёс Ленни. — И… когда мы можем начать?

Джойс вгляделся в темноту за окном:

— Сегодня уже поздно, да и вам следует отдохнуть после травмы. Давайте завтра в десять утра, хорошо? А сейчас нужно откалибровать аппаратуру под ваши параметры. Не волнуйтесь, это не займёт много времени…

Причина беспорядка на кухне и в коридоре стала понятна, едва Мессинер переступил порог единственной комнаты в квартире Джойса. Здесь тоже было тесно, но вовсе не от привычных для любого жилища предметов: тянулись вдоль стен массивные стеллажи, забитые под потолок какими-то приборами, громоздились небрежно сложенные ящики и коробки, гирляндами свисали жгуты проводов. Даже странно, что среди лабораторного оборудования нашлось место для узкой кровати возле дверей — очевидно, хозяин тут и работал, и ночевал.

Джойс, как шарик для пинг-понга, хаотически сновал в узких проходах, щёлкал тумблерами, нажимал кнопки и попутно оправдывался. Рассказывал, что боссу его идея категорически не понравилась, а потому выделять помещение и средства на исследования он отказался. Вот и приходится пользоваться всяким старьём, которому давно пора на свалку. А что прикажете делать — современная аппаратура стоит больших денег.

Ленни слушал невнимательно. Его больше интересовало как постепенно оживает комната, ещё недавно казавшаяся мрачной и запущенной. Слабое мерцание индикаторов на панелях и бегущие по экранам электронно-лучевых трубок зелёные точки напомнили о забытой детской мечте, когда он представлял себя капитаном звездолёта. И маленькому Мессинеру — ни много ни мало — предстояло тогда спасти человечество.

— Ну что же, я готов. Присаживайтесь, устраивайтесь поудобней, — жестом указал Джойс на дальний угол комнаты.

Куда присаживаться, Ленни не понял. Ни стульев, ни хотя бы табуретов он в комнате так и не обнаружил. И лишь сделав несколько неуверенных шагов, разглядел странное сооружение, отдалённо напоминавшее стоматологическое кресло. Правда, в отличие от неизменного атрибута зубоврачебного кабинета, над подголовником торчала пластиковая полусфера, опутанная множеством разноцветных проводов. Провода тянулись и к мягким на вид — судя по всему кожаным — хомутам на подлокотниках и ножках.

— Надеюсь, это не электрический стул? — натянуто улыбнулся Ленни.

— А что, похоже! — рассмеялся Джойс. — Я называю его симулятором состояний. Не бойтесь, опасности для здоровья нет. Вам предстоит провести в этом кресле много часов, так что осваивайтесь.

Доверяй, но проверяй! Ленни осторожно присел на край, ощупал ладонями подлокотники и медленно прислонился затылком к подголовнику. Честно говоря, комфорта он не почувствовал. Слишком узко — не развернуться. И прокладки под обивкой тонкие — создавалось впечатление, что сидишь на камне. Где тут удобство?

— Жестковато, — пожаловался Ленни.

— Так и должно быть, — успокоил его Джойс, — иначе заснёте. Теперь слушайте внимательно — вы будете видеть перед собой разные картинки. Не старайтесь их запоминать или анализировать, просто смотрите. Внимание должно просто скользить, не сосредотачиваясь ни на чём конкретно. Вы будете слышать различные комбинации звуков. Здесь то же пожелание, хотя поначалу это не так просто сделать. Верю, всё получится.

Он туго затянул хомуты на запястьях и лодыжках Мессинера:

— Не давит?

— Нормально. А это зачем? Чтобы не сбежал?

— Весёлый вы человек, — улыбнулся Джойс. — Нет, просто уверенный контакт. Для настройки требуется зафиксировать множество параметров. Пульс, кинестетические реакции, энцефалограммы… много чего. Готовы?

— Да…

Ленни заметил экран напротив. Но только потому, что на косо пристроенном куске материи вдруг появилась разноцветная спираль. Сам проектор, очевидно, находился позади кресла. Джойс надел ему на голову наушники, и Ленни услышал обрывок грустной мелодии, а спираль на экране сначала медленно, а затем всё быстрее вращаться. Мессинер пытался, как советовал Сэм, рассеять внимание, но получалось плохо — взгляд постоянно соскальзывал к точке относительного покоя, к центру спирали.

Мелодия в наушниках сменилась неприятным скрежетом, как будто кто-то тащил лист металла по асфальту. Синхронно на экране появились хаотически мигающие цветные точки. Глаза у Ленни очень быстро устали — веки отяжелели настолько, что если бы не мерзкий звук, давно бы сомкнулись сами собой.

Картинка вновь изменилась. По экрану плавали полупрозрачные пузыри — сталкивались, сливались, увеличивались в размерах и лопались в такт размеренным ударам в наушниках. Дыхание постепенно «поймало» заданный ритм, и даже сердце стучало сейчас в унисон гулким хлопкам. Зрение окончательно расфокусировалось: экран растворился в дымке белёсого тумана, пузыри стали похожи на комочки взлохмаченной ваты и странным образом приобрели объёмность. А потом и вовсе заполнили всё пространство — поскрипывали при столкновении как воздушные шарики, касались лица и медленно улетали прочь…

— Вот, собственно, и всё, — голос Джойса рассеял морок. — Определённо говорить пока рано, но результаты впечатляющие! Поздравляю, у вас отличные способности. Не зря утверждают, что талант многогранен.

Он неторопливо расстегнул ремешки и внимательно посмотрел Мессинеру в глаза:

— Как вы себя чувствуете?

— Немного странно, — Ленни попытался осознать собственные ощущения, но так и не смог — а если увиденное всего лишь сон?

— Дальше будет ещё интересней, — подмигнул Джойс и помог Мессинеру подняться. — А сейчас поезжайте домой и хорошенько отдохните. Такси я уже вызвал…

Проснулся Ленни на удивление бодрым, хоть и провёл беспокойную ночь. Ближе к утру пришлось даже неторопливо выпить чашку чая, чтобы успокоиться. Давно с ним такого не было — мысли десятками беспорядочно метались в голове, подолгу не задерживаясь и, самое странное, не доходя даже до видимости логичного итога. Ещё более удивительным оказалось то, что Ленни абсолютно не интересовал футбол. Если раньше он начинал день с просмотра последних новостей на спортивном канале, то сейчас чувствовал к ним вызывающее безразличие. Волновало только ожидание предстоящей встречи с Джойсом.

Мессинер вышел на порог. Город проснулся, и это было видно даже здесь, на окраине: сосед из дома напротив раздражённо пнул колесо мотоцикла; хлопнула дверь бистро; громыхнул крышкой канализационного люка молочный фургон, с трудом разъехавшийся на узкой улочке со школьным автобусом… «А в центре уже пробки», — подумал Ленни и шагнул на дорожку, рассеянно поглядывая по сторонам. И едва не упал…

Тени деревьев, мгновением ранее колыхавшиеся в такт ветру, замерли. Зато реальный мир обезумел — раскачивался, словно попал в гигантскую морскую болтанку. Мессинер, широко расставив ноги, пытался ухватиться хоть за какую-то опору. Надёжными казались тени, но руки ловили пустоту. Вот теперь Ленни по-настоящему испугался…

Когда страх, казалось, заполнил каждую клеточку тела, мир трясти перестало. Сосед всё так же зло пинал колесо мотоцикла, стучала дверь бистро, а тени, как и назначено природой, лениво скользили по асфальту. Но Ленни старался на них не смотреть. «Крепко же меня приложили, — хмыкнул он, — Придётся добираться на такси». Сейчас Мессинер даже радовался, что так и не купил машину — случись такое за рулём, неизвестно чем бы всё закончилось…

Вид Джойса внушал оптимизм. И пусть с утра день не заладился, одного взгляда на чудаковатого учёного хватило, чтобы понять — у тебя-то как раз всё отлично. Зрелый мужчина в шёлковом китайском халате и тапочках на босу ногу, небритый, с причёской «взрыв на макаронной фабрике» и загадочной улыбкой на лице не вписывался в тревожное настроение Ленни. Определённо хотелось наслаждаться жизнью.

— Уже десять? — спросил Джойс и растерянно покрутил головой, словно пытался отыскать настенные часы. — Извините, всю ночь разбирался с вашими показателями. Не успел привести себя в порядок.

Он виновато развёл руки, и стал выглядеть ещё более комично. Мессинер едва сдержался, чтобы не расхохотаться.

— Я немного раньше, — успокоил его Ленни.

— Проходите пока на кухню, через пять минут я буду готов, — Джойс сделал шаг в сторону ванны, но неожиданно остановился. — Вот же дырявая башка! Чай, кофе?

— Нет, спасибо…

На этот раз даже на столе свободного места не оказалось. Очевидно, Джойс работал именно здесь — ворох исписанных листов бумаги и четыре пустые чашки с остатками кофейной гущи однозначно указывали на то, что учёный просидел тут долго. Ленни с любопытством посмотрел верхний лист — цепочки малопонятных символов обрамляли рисунок в центре. Три кривые соединяли крохотные ромбики, крестики, квадратики и пересекались в одной точке. Наверно, это был какой-то важный итог расчётов, поскольку учёный обвёл её жирным кружком и даже поставил рядом три восклицательных знака.

— Да-да, результаты просто потрясающие! — раздался за спиной радостный голос Джойса.

Ленни почувствовал себя неловко — без разрешения копаться в чужих бумагах некрасиво. Однако Сэм, казалось, не заметил смущения Мессинера и возбуждённо ткнул пальцем в график:

— Невероятный случай! Три параметра имеют общую точку! Скажу вам, это… это… как выиграть миллион в лотерею. Или выжить в катастрофе авиалайнера. Теперь точно известно, в каком направлении двигаться. Поверьте, вас ждёт великое будущее, мой друг!

В подтверждение он указал на потолок, словно там, как на скрижали, было высечено это откровение. Ленни пропустил пафосные рассуждения мимо ушей и с интересом рассматривал Джойса. Оказывается, привести себя в порядок в понимании учёного означало всего лишь наспех побриться. Волосы по-прежнему клочьями торчали в стороны, делая его похожим на перезрелый одуванчик, да и халат с тапочками тоже никуда не делись.

— Ну-с, продолжим! — бодро воскликнул Джойс и моментально исчез в коридоре.

Усмехнувшись, Мессинер последовал за ним — кажется, он начал привыкать к своеобразным представлениям хозяина о нормах поведения…

Процедура мало чем отличалась от вчерашнего теста. Ленни опять сидел пристёгнутым в кресле, снова картинки на экране и звуки в наушниках. И всё же эксперимент был уже другим. Мессинер очень скоро заметил, что длительность аудио— и видеофрагментов сокращается, а скорость воспроизведения постепенно увеличивается. В конце концов наступил момент, когда он вообще перестал осознавать, что конкретно видит или слышит. В голове непрерывно гудело, мельтешение образов отдавалось резкой болью в глазах. Казалось, сделав глубокий вдох, Ленни никак не может выдохнуть. Воздух в лёгких давил на диафрагму, в самом низу живота чувствовалось напряжение, способное разорвать тело в любую секунду…

Виски словно натёрли горчичным порошком. Жжение нарастало, захватывало новые области, пока едкий зуд не охватил всю голову. И тогда Мессинер на короткое мгновение ясно увидел всю комнату — даже то, что находилось за спиной. Даже клочки бумаги под столом, пыль, забившую радиатор процессора на старом компьютере, кусок провода под стеллажом… И тут же вся картина задрожала, раскачивалась вместе с креслом, чёткие до того линии струились пиявками. Ленни судорожно вцепился в подлокотники, стараясь удержаться от неизбежного падения. Напряжение в животе толкнуло желудок вверх…

— Очнитесь! — Джойс тряс его за плечи. — Вы меня слышите?!

— Да… — прошептал Мессинер, чувствуя кислый привкус во рту. — Что случилось?

— Ну, — поджав губы, замялся учёный, — очень бурная реакция.

Ленни опустил голову и уткнулся подбородком в тухло пахнущую студенистую массу. Ниточки слизи, как поводья тянулись, к ней прямо от губ. Грязные, жёлто-зелёные пятна залепили рубашку до брюк. Ком в горле опять рванулся наружу.

— Тихо, тихо! — Джойс осторожно потянул подбородок Мессинера вверх. — Всё уже закончилось. Рубашку я застираю, а сейчас мы просто немного передохнём, хорошо?

Вряд ли Ленни понимал смысл сказанного, но механически кивнул. И лишь гораздо позже, обжигаясь горячим чаем, осознал слова Сэма.

— Второй раз за день, — пробормотал он. — Это уже слишком. Тяжело…

— Второй раз? — встрепенулся хмуро молчавший Джойс. — Почему второй? Что-то уже было?

— Было, — устало кивнул Мессинер и рассказал об утреннем случае на пороге дома.

— Боже, это же замечательно!

Джойс метался в крохотном свободном пространстве кухни, жестикулируя и бросая обрывки фраз:

— Как же… Нет, я должен… Невероятно!

Сэм остановился и пристально посмотрел на Мессинера:

— Вы даже не понимаете, что с вами произошло! Чудо, прорыв! Без симулятора и моих подсказок. Теперь я могу кое-что пояснить… Головокружение, неустойчивость незыблемого… Это и есть условия перехода к путешествию во времени. Чувство равновесия — один из столпов нашего обычного существования. Без него нет уверенности, нет опоры. А деформация пространства-времени разрушает эту основу в первую очередь. Вестибулярный аппарат остро реагирует на любое вмешательство в привычные пропорции координат. Знаю, невыносимо страшно. Ужас, заложенный на уровне рефлексов… Чувствуешь себя абсолютно беспомощным. Но обязательно надо преодолеть страх, и тогда перед вами откроется поистине невероятный мир.

Он присел на стопку книг и уверенно подытожил:

— Мы на правильном пути. Но вам нужно очень постараться — убейте свои страхи…

Ленни старался. Днём в кресле Джойса, ночью в постели. Последние несколько дней его мучили кошмары. Он постоянно проваливался в пустоту. И каждый раз просыпался с бешено стучащим сердцем и липкой испариной на лбу. Но… время шло, а страх не исчез — Мессинер уже не представлял жизни без постоянного ожидания холода в груди. Справиться с этим казалось невозможным…

Три недели пролетели в безуспешных попытках. Страх словно издевался — замирал на время, таился, но только для того, чтобы в самый неподходящий момент выскочить наружу и лишить возможности сделать шаг вперёд. Ленни приуныл, да и Джойс сник и потерял уверенность даже на словах. Неудивительно, что как-то утром Мессинер застал учёного больным.

Учёный поверх неизменного халата надел меховую безрукавку, но его всё равно знобило.

— Извините, мой друг, — виновато произнёс Джойс, — сейчас я не могу нормально работать. Но вы не отчаивайтесь — ваш вынужденный отпуск заканчивается, поэтому вы вполне можете применить навыки на тренировках. Это даже полезно — путешествие в будущее ограничено десятком секунд, поэтому важно нарабатывать опыт в «боевых» условиях.

— Подождите, — удивился Мессинер, — а как же стадион? Вы говорили, что без зрителей ничего не получится.

— Простите, но это блеф. Хотя и не совсем — общее настроение тысяч людей позволяет легче настроить нужную реакцию. Но не обязательно. Как я уже говорил, — Джойс громко высморкался, — средний уровень роли не играет, сколь мощным бы он не был. Вы же в состоянии ловить вибрации уже без фона. Если возникнут сложности, рад буду помочь.

— Но я так и не избавился от страха!

— Знаю, — Сэм кивнул. — Наверно, в этом беда всех спортсменов. Вас с детства учат координации, учат любой ценой сохранять контроль над телом. Настолько тщательно и продуманно, что разумом это не оспаривается. Отсюда и страх, который победить крайне тяжело… Думаю, вам нужно перестать с ним бороться. Если не получается убить, отдайтесь на его волю. Пусть он несёт вас куда следует. Знаете, можно отчаянно драться с горной речкой и утонуть. А можно плыть по течению и править веслом.

— Вы серьёзно?

— Вполне. Прямой путь не всегда короче…

Ленни задумался. Слова Джойса напомнили о мимолётном желании в одну из бессонных ночей. Тогда он почти согласился отказаться от сопротивления. Просто устал. Может, учёный и здесь прав?

— Скажите, почему эмоции? — Мессинер хмуро посмотрел на хлюпающего носом учёного. — Откуда такая идея?

— И опять хороший вопрос, — натянуто улыбнулся Джойс. — Вот только задавать его надо себе. Известные органы чувств дают нам массу информации. И зрение, и слух, и осязание…И обоняние, и вкус… Мы можем анализировать данные, что-то делать, строить прогнозы. То, что позволяет человеку комфортно выживать. А зачем нужны эмоции, не задумывались? Природа рациональна, и лишнего не даёт. Так для чего они?

— Наверно, чтобы быть счастливым, — неуверенно предложил Ленни.

— Конечно, — усмехнулся Джойс. — И много счастья вы приобрели от того, что вам нахамили в супермаркете? Не всё так просто, мой друг. Я бы мог рассказать о новом измерении, но, боюсь, вы мало что поймёте. А объект Кудэ в нашем случае шестимерный…

Он как-то сжался — над столом возвышались только голова и рука со смятым платком:

— Подумайте, когда вы чертыхаетесь в переполненном транспорте, делаете ли вы свою жизнь комфортней или строите кому-то мост в другое измерение…

Тренировка началась как обычно — пробежка, упражнения на растяжку, работа в паре. Но Ленни с нетерпением ждал спарринга — будь то «квадрат» или короткая игра на ограниченном пространстве. Удивительно, но сейчас он чувствовал настроение не только каждого игрока, но даже тренера, врача команды и повара, который готовил обед…

Мессинер получил пас, вытянул противника вправо и… почувствовал уже знакомое жжение в висках. Поле пошатнулось, и Ленни, прикусив до крови губу, отпустил страх…

Защитник остался за спиной…

Ещё один соперник на пути к воротам, и снова огонь в висках. Сознание выхватило из мешанины образов чёткую картину — он, споткнувшись о ногу игрока, падает на газон. Желание избежать столкновения толкнула в спину с такой силой, что Ленни на мгновение почувствовал, как упруго давит на лицо воздух…

Ленни сидел на кухне Джойса. Хозяин готовил кофе, не переставая рассказывать о последних достижениях в науке. Болезнь его ещё не оставила, но двигался он бодро.

— Сэм… — Мессинер впервые назвал учёного по имени, — хотите увидеть нечто странное?

— Что именно?

— А вот это…

Ленни усмехнулся и… исчез…

— Вы ошибались, Сэм, — Мессинер с удовольствием отметил удивление обернувшегося Джойса, — общий фон тоже играет свою роль!

Учёный опустился на уже привычную стопку книг и неожиданно просиял:

— Туннельный эффект! Дырявая моя башка, как же я не догадался! А ведь в экспериментах Кудэ именно возбуждение среды давало такой результат… Вы гений, Ленни!

Мессинер счастливо улыбался…