Черное\белое

Глава 1. Прозрение.

Это было как яркая вспышка.

В тот раз я только что пришла домой. Со школы. Я сняла пальто, сапоги, протопала к себе в комнату. День выдался тяжелым, как, собственно, и всегда. К тому же нас задержали, потому что во-первых, классный час, во-вторых, Кристина — дежурная по классу. Конечно, кто, если не я.

Я сварила себе кофе и уселась на диван, облегченно вздохнув. Вот оно, блаженство — тебя никто не трогает, и ты можешь спокойно попить свой любимый кофе. Я без него жить не могу.

Но не успела я сделать и пары глотков, как почувствовала головокружение. А затем...

То, что было затем, лучше ни с кем не обсуждать.

Поверьте на слово.

Не так поймут.

Мягко говоря.

Но обо всем по порядку.

Я очнулась на прозрачном полу. Серьезно, он был прозрачный, стеклянный, должно быть, хотя я не уверена, и под ним я увидела неторопливо проплывавшее премилое облако. Согласитесь, одно только это может выбить из колеи.

Если кто не понял, я находилась в положении «лежа».

Я подняла голову и огляделась по сторонам. И в ту же секунду снова уставилась на облако с той стороны пола. Это было самое нормальное из всей окружающей меня обстановки.

Почему?

Ну… начнем с того, что вокруг были такие же стеклянные прозрачные стены, и мимо меня плыли такие же премилые облачка. Знаете… они выглядели совсем как настоящие. Прямо передо мной стоял старичок с длинной, длинной, белой, я бы даже сказала, белоснежной бородой. Ну, что ж, спасибо хоть на том, что борода не была прозрачной.

Этот старичок был одет в белое одеяние ну типа того, что монахи носят, только белое. Белоснежное, я бы сказала.

Опять же, хорошо, что не прозрачное.

Это меня добило бы.

Было в этом старичке что-то такое…нечеловеческое, я бы сказала. Ну, будто он какое-то неземное существо, понимаете?

Странно…

И стены эти…

Я что, на небесах?

Но мне рано умирать… наверное….

Я так и не осмеливалась больше поднять голову и просто смотрела вниз, на проплывавшие мимо облака.

И тут у меня в голове, я не шучу, у меня в голове зазвучал такой мягкий приятный голос. Ну, приятный настолько, насколько вообще может быть приятным голос, звучащий у тебя в голове против твоей воли.

— Взгляни на меня, дитя, — говорит этот голос, и я понимаю, что это голос этого старичка. Что за фокусы?

Это какой-то дурацкий розыгрыш?

Если это так, то это самый странный и оригинальный розыгрыш, с которым я когда-либо сталкивалась…

— Смотри на меня!!! — прогремел вдруг голос. И тут у меня в голове будто что-то сдвинулось… как будто программу переписали… как будто виндоуз переустановили, попутно диски отформатировав… как будто лист бумаги скомкали, выбросили и вместо него целую книгу вложили… ладно, вы поняли, что я имела в виду. А если не поняли… это не столь важно.

Я поднялась на ноги, отряхнулась и только тогда посмотрела на старичка.

— Не нервничай, дедуля, — сказала я и не узнала себя.

А в голове уже мелькали образы минувших времен… сотни, тысячи, миллионы образов… воспоминаний…

Моих воспоминаний.

Что?! Все это — мои воспоминаний?

Все эти картинки из мыслей шизофреников?

Вы что, серьезно?!

Да не….

И вдруг мне будто дали крепкую такую пощечину.

Я в изумлении уставилась на старика. Все встало на свои места. Но легче мне от этого не стало.

— Я…я…я… — только и могла я хрипло повторять, — нет… нет…нет…неужели…нет…только это не это…. — бубню я, путаясь в буквах.

А он ехидно так улыбается, и голос в голове у меня говорит:

— Не бойся, у всех такая реакция. Все боятся. Я никому не скажу, — и голос смеется. А сам старик при этом невозмутим.

А голос продолжает и говорит

— С возвращением, Беатрикс. Грубый, невоспитанный демон, причинивший мне так много проблем.

Глава 2.

Предыстория.

Пожалуй, пора вам кое-что объяснить.

Хм…с чего бы начать.

Как сказал бы какой-нибудь дотошный остряк — «начни с начала».

Но, пожалуй, это здесь неуместно ни в качестве шутки, ни в качестве совета.

Дело в том, что я демон.

Дело в том, что я не просто демон. Я — одна из худших демонов за всю историю мира. По крайней мере, так мне сказал ОН.

А проблема в том, что вы, я имею в виду вас, людей, вы ничего не знаете о мире. Да, конечно, вам кажется, что вы — повелители природы и властелины планеты, но спешу вас разочаровать — вы глубоко заблуждаетесь.

Дело в том, что вы ничего не знаете о мире.

Вы ничего не смыслите в законах того мира, в котором вам довелось жить.

А я… а я не обращала на эти законы внимания.

Я творила, что моей душе угодно, развлекалась, как могла, и, к сожалению, это не всегда были безобидные развлечения. Если быть немного точнее, то эти развлечения всегда не были безобидными. Но ведь я демон — мне по статусу положено творить зло! Но ЕМУ это не нравится.

Кто такой ОН?

Хорооооший вопрос…для человека.

ОН — это БОГ. Не бог, а именно БОГ. Это большая разница. Если говорить откровенно, вы и не представляете на самом деле, ЧТО ОН такое.

Это самое могущественное существо этого мира, это настолько могущественная сущность, что вы даже представить себе такую мощь не сможете.

И просто так, на заметку: ОН отнюдь не бюро исполнения ваших желаний, или, как вы их странно называете — молитв.

Нет, это всемогущий дух, следящий за всем живым и неживым — людьми, ангелами, демонами, бесами, призраками.

И кстати, просто так, на заметку: не существует никакого дьявола, как вы его называете. На самом деле, это наши проделки — демонов.

а вы там понавыдумывали себе… смешно, ей-богу.

Я была прекрасным демоном, потрясающим, восхитительным, совершенным демоном.

А еще я была демоном, одержимым жаждой мести.

Глава 3.

На ладони у судьбы.

— Что ты можешь мне сказать, дитя? — прогремел голос.

Я скривилась.

— Во-первых, хорошо бы, если бы ты разговаривал нормально. Хватит этих дешевых спецэффектов — ты же знаешь, я на них не куплюсь.

— Ты так же груба, как и раньше, — грустно молвил старикан. Уже нормально. Ну в смысле, пользуясь ртом.

— Только не плачь, — отгрызнулась я, — я переродилась человеком, ЧЕЛОВЕКОМ!!! И что, ты думаешь, я тебе за это пятки целовать буду??? Нет уж. Это пусть твои архангелы тебя в зад целуют, а я — демон, я такой гнилью не занимаюсь.

— Не забывайся. Ты занималась куда большей гнилью, презренный демон.

Конечно, я сейчас играла с огнем. Нельзя грубить ЕМУ, нельзя ни в кое случае… но, черт меня подери, ЧЕЛОВЕК?! Нельзя так поступать, даже с демонами, которые убили сотню другую этих тварей.

— Ты убила тысячи невинных живых существ, Беатрикс, — произнес старик, в упор глядя на меня. Мне даже не себе стало от этого взгляда, — Тысячи невинных живых существ!!! — он, похоже, разошелся, — ты должна благодарить меня, что не переродилась камнем, лежащим под палящим солнцем в адском круге!

Просто так, на заметку: палящее солнце адского круга — очень неприятное местечко, находящееся в параллельной вселенной, как вы это называете. Если описать его 4 словами, то это выжженная пустыня, заваленная камнями. Угадайте, кто эти камни. Да, да, очень плохие ребята, доведшие ЕГО до того, что наказанием за их грехи послужила высшая мера.

И на самом деле, я и вправду должна сильно, очень сильно его благодарить, что я не оказалась одним из этих несчастных камней.

Просто так, на заметку: превратив вас в камень, ОН может на долгие века и тысячелетия просто забыть о вас. А вы будете лежать, лежать, лежать без движения, и ваше сознание в отчаянии будет метаться в закоулках вашей памяти, отравляя себя воспоминаниями о былой свободной жизни, и медленно, медленно, медленно оно будет угасать, пока не растворится совсем. Навсегда.

Это ужасно.

Все это промелькнуло у меня в мыслях меньше чем за мгновение, все эти образы страшных страданий, которым по праву мог бы меня подвергнуть ОН, но…

— Но я — милосердие. Я — прощение. Я — надежда, — пафосно произнес этот старикан.

Я не стала отвечать. Все-таки лучше не злить его.

— Единственное верное решение за всю твою жизнь, — незамедлительно заметил этот древний хрящ.

— Мне не нравится, когда лезут в мои мысли! — сказала я, — Это неприлично!

— Тебе ли говорить мне о приличии, глупый демон! — нет, он сегодня явно не в духе.

— Уже и сказать ничего нельзя, — проворчала я, — я — демон, мне положено по статусу грубить! И тем, кто делает меня моим врагом — тем более!

Конечно, это глупо — хамить ЕМУ. Но черт побери, ЧЕЛОВЕК?!

ОН с ума сошел?!

Да пусть даже домашняя кошка, но только не быть одной из этих тварей!

— Ты должна понять. Ты должна осознать, — проговорил голос в голове. Ну вот, и кто после этого грубый и бестактный?

— Что я должна понять?

— Свою ошибку. Ошибку, виновную в том, что теперь ты — одна из своих заклятых врагов.

— Ну да…объяснил. Я сразу говорю, что не поняла еще свою ошибку, отправляй меня обратно, — я вдруг почувствовала себя очень усталой. Опустошенной. Наверное, именно так ощущается безнадежность.

— Встретимся через год, милосердие чертово.

И я отвернулась, ожидая перемещения обратно, в мир людей, в тело Кристины.

— Выслушай условия своего наказания, Беатрикс, — устало произнес старик, — и я отпущу тебя.

— Ну что я о них не знаю, — я говорила, не оборачиваясь, — каждый год ты вызываешь меня сюда, предстаешь передо мной в очередном дурацком облике, потому что ты — дух и не имеешь своего материального тела; читаешь мне очередную нотацию… нет, сначала я тебе рассказываю ключевые события этого года, либо ты узнаешь их, покопавшись в моих мыслях, потом ты читаешь мне нотацию, потому что я не изменилась и ошибки своей жизни не нашла. Потом что… да все. Потом ты меня отпускаешь обратно, и я еще год мучаюсь в чужом мне теле. А через год то же самое. И так до самой смерти моего смертного мерзкого человеческого тела, — последние слова я произнесла так едко, как только смогла.

ОН помолчал несколько мгновений, потом произнес «подумай над моим сегодняшним обликом, Беатрикс» и через мгновение отпустил меня.

Странно.

Что для меня должен означать такой старик?

Лучше бы удачи мне пожелал, чем загадки мне загадывать.

Тоже, мне — надежда.

Глава 4.

Второй круг ада.

Мерзкое чувство переноса в ЕГО обитель. Представьте, что вас укачивает в машине. Только это в сотни раз сильнее. А вас заставляют ехать на машине. А вам это совершенно не нужно. Вы знаете, что ехать на машине сейчас — бесполезно, вы знаете, что ничем хорошим это для вас не кончится, но вас все равно сажают в машину, и вы едете.

Вот примерно так я себя чувствовала.

— И что тебе надо?! — закричала я, едва материализовавшись перед НИМ.

— Не хочу я сейчас с тобой говорить!!! Слышишь, не хочу!

— Здравствуй, Беатрикс, — надменно произнес стоявший передо мной жирный мужик с прической «под Элвиса», — Год прошел. Я слушаю тебя.

— Ох ты ё-маё, да ты зря время не терял! — я только-только заметила его облик, — Ты зачем жирдяем нарядился?

— Подумай, Беатрикс, и ты найдешь ответ, — такой спокойный голос из такого лоснящегося жиром рта звучит очень странно.

— Быть может, так тебе нравится больше? — немедленно зазвучал голос у меня в голове.

— Нет!!! — закричала я, — Отстань от меня! Отпусти меня сразу, не хочу я говорить с тобой!

Толстяк передо мной вдруг распался на миллион сверкающих огоньков, затем огоньки потухли. Теперь передо мной были словно просто пылинки в воздухе. Это наверное, истинный облик духа. Хотя я не знаю. Не сильна в душевных науках.

— Беатрикс, что произошло? Почему ты так взволнована?

Ах да, ОН же — милосердие и все такое.

Я немного успокоилась. И села на этот прозрачный пол, скрестив по-турецки ноги. Пылинки опустились ниже, чтобы оказаться перед моими глазами.

— Я просто не хочу сейчас ни о чем говорить, — вздохнула я, — не тот момент, понимаешь.

— Нет, ты должна говорить. Говори.

— Тогда просто залезь ко мне в мысли. У тебя это хорошо получается.

— Нет, ты должна говорить. Говори.

Я молчала. Что я ему скажу? ОН сам знает, как кошмарно для меня это наказание. ОН все и так знает.

Пылинки висели в воздухе передо мной. Тяжело, глядя на пылинки, сказать, ждут ли они, пока я заговорю или они просто спят.

Но вдруг все они разом сказали: «Говори, Беатрикс».

Впечатляет.

— Я не знаю, о чем именно тебе нужно говорить. Я не знаю, что я должна сказать, чтобы это наказание скорее закончилось, я не знаю, что мне сделать, чтобы оно закончилось скорее, я даже не знаю, что мне нужно сделать, чтобы понять, что нужно сделать, чтобы оно поскорее закончилось!

— Но почему ты так сильно желаешь скорейшего завершения наказания?

Я истерично захохотала.

— Ты, что издеваешься надо мной?! — закричала я (наверное, это и вправду называется истерикой), — я переродилась ЧЕЛОВЕКОМ! ТЫ отправил меня в людской мир! ТЫ! Ты прекрасно знаешь, почему для меня это — худшее из возможных наказаний! Черт, да переродиться камнем не намного хуже! Зачем ты это сделал?! Зачем ты отправил меня к этим тварям?!

— Ты должна понять. Понять ошибку своей жизни, — грустно молвили пылинки, опять же все вместе. Эдакий хор тонкоголосых ангелочков, какая прелесть, — хватит! — вдруг они рявкнули Никитой Джигурдой. Да, да, я и его знаю, видите, как я олюдилась?

— Какую ошибку я должна понять, я не понимаю, ты понимаешь?! — воскликнула я, — Чертов каламбур, но я правда не знаю! Какая может быть ошибка, связанная с людьми?! Я убивала их, я калечила их, я причиняла им неимоверные страдания, да, все это я делала, но они убили мою мать! — выкрикнув это, я как-то вся сразу выдохлась. Одно упоминание об этом всегда лишало меня жизненных сил, даже, когда я была еще демоном.

— Вспомни, как это случилось, — потребовали пылинки. Все так же, словно Никита Джигурда решил со мной полюбезничать.

— Нет, пожалуйста… — промямлила я.

— ВСПОМНИ!!! — прогремели пылинки, прогремел голос в голове я провалилась в… куда? В небытье? В воспоминания? В ЕГО иллюзии?

Глава 5.

Тот самый первый круг ада.

Маленький демон, или демоница, называйте, как вам угодно, по имени Беатрикс, счастливо жила со своей матерью в Аду. Нет, это не тот ад, о котором вы читаете в книжках и который так смешно представлен в вашем кино.

Ад — еще один из ваших так называемых параллельных миров.

Это очень милое и родное мне местечко. Собственно, в Аду живет большая часть демонов. Нам нравится здешний прохладный климат (да, да, на самом деле, в Аду довольно прохладно, но нет ветра, то есть, его совсем нет, абсолютно). Нам нравится, что иногда сюда забредают особо наивные и глупые люди, которые слишком верили, что попадут в ад. ОН не лишен чувства юмора. После смерти, ОН и вправду отправляет их в ад, о котором они так много думали или даже мечтали, но только Ад оказывается совсем не таким, каким они себе его там понапредставляли.

Этих людей можно сожрать, покалечить, просто убить, или зажарить на медленном огне, как они об этом мечтали, и ничего нам за это не будет. Это эдакие подарки нам от НЕГО. Мы же демоны, нам по статусу положено творить зло.

Жаль только, что попадает сюда всякая шваль. Ну знаете. Эти сатанисты, жгущие кошек в подвалах или агрессивные священники, недовольные своим служением своему воображаемому богу, эти фанатики безумия. Вы, конечно, их знаете.

Но иногда сюда забредают ваши экстрасенсы. Это довольно забавно — они всегда очень удивлены тем, каков на самом деле Ад. Иногда они остаются в живых и уходят обратно в ваш мир. Все эти спиритические сеансы, все эти комы и клинические смерти — многие попадают к нам сюда, как бесплатное угощение в супермаркете.

Некоторые смельчаки даже говорят с нами. Иногда мы даже отвечаем им. Контакт между нашими родами почти налаживается.

Или налаживался.

До того, как вы убили мою мать.

В каком-то смысле Ад представляет собой сплошные горы. Кругом скалы, скалы, скалы…

Демоны не нуждаются во сне, поэтому у нас в принципе нет домов. Каждое место в мире — наш дом и одновременно ни одно место в мире мы не назовем своим домом. Ангелы с архангелами — те еще в принципе могут сказать, что эти облака на небесах — теоретически их дома, призраки похвастаются тем, что им принадлежит их могила или просто место, где они в последний раз вздохнули, ну а мы шатаемся между мирами, нигде не задерживаясь и теряясь в итоге.

Поэтому друзьям бывает тяжело найти друг друга, и родители не видят своих детей чуть ли не веками. Но все же мы стараемся поддерживать связь.

Я и моя мать договорились, что каждый месяц мы будем появляться в Аду, чтобы встретиться у одной примечательной скалы. Она своей формой напоминает колышущееся пламя.

Я заподозрила неладное, когда в один из таких дней встреч никого не увидела возле скалы. Обычно опаздывала я, но не мать. Нет, она была так пунктуальна, что даже было стыдно за нее.

Ее звали Фелиция.

Два дня прождала я около скалы, не отлучаясь от нее ни на минуту. Я порхала (да, да, крылья у нас и правда есть, но мы не красные, как вы думаете — конечно же, нет. Наш окрас простирается от пепельно-серого до иссиня черного. В каком-то смысле, он зависит от того, сколько зла мы натворили. Угадайте, каков мой окрас), я порхала вокруг скалы долгими, мучительными кругами ожидания и беспокойства. Да, я демон, но я не лишена любви к своей матери. Одна из тех черт, о которых демон предпочтет скромно молчать, а ангел раструбит на все небеса.

Наконец, я поняла, что ждать ее бесполезно. Тогда я полетела в тот уголок Ада, где в основном собирались демоны, не покидавшие Ад долгое время. Эдакие старожилы.

Я нашла там Венца — старого старого демона пепельного окраса, не покидавшего Ад, наверное, ни разу в жизни. Он был чопорен и надменен, он хотел переродиться ангелом, но мне была нужна его помощь.

Я спросила у него, не видел ли он мою мать на днях.

Он ответил, что нет. Не видел ее уже довольно давно. А потом заметил мой окрас и брезгливо поморщился. Чертов демон. Нельзя отрицать свою природу. Любишь ангелов — тусуйся на небесах, зачем ты тогда сидишь здесь, в Аду и поливаешь нас своей святой грязью.

Я полетела обратно к скале. Прождала еще два дня. Затем я облетела все закоулки Ада, спросила всех демонов, что были здесь больше недели, я пыталась узнать, где хотя бы теоретически может быть моя мать.

Я была просто в панике. Мать никогда не пропускала наших встреч, да даже если бы она не могла со мной встретиться, она обязательно меня предупредила бы! Она же моя мать, хоть и демон…

Еще неделю я провела в Аду, пытаясь выяснить, где моя мать, и все еще надеясь, что она появится, что она просто разыграла меня…

Глава 4. Второй круг ада. Возвращение.

Я очнулась чуть ли не со слезами на глазах. Хорошо хоть, ОН не стал разматывать воспоминания до конца.

Я взглянула на НЕГО. Опять толстяк. Он молча смотрел на меня, но в его глазах пробегали монологи о том, что он любит жизнь, что он не хочет умирать. В его глазах застыла мольба.

И тут я вспомнила, кто он.

— Ах вот оно что… — растерянно произнесла я, — но… почему он? Почему этот толстяк?

— Первые жертвы навсегда остаются в памяти, да, Беатрикс? — грустно сказал толстяк и скрестил руки на груди, — Тебе тяжело вспоминать то время?

— А как ты думаешь? А? Эй, ты, милосердие чертово!

— Не смей разговаривать в подобном тоне со МНОЙ!!! — вскричал толстяк, — Ты совершенно не изменилась, грубый демон!

И пустота отвесила мне смачную пощечину.

Я обиженно потерла щеку. Но промолчала. Не хочу я с ним говорить. И спорить уж тем более.

Толстяк помолчал тоже какое-то время, пристально глядя на меня, потом произнес:

— Расскажи мне, как прошел этот год, Беатрикс.

Я тяжело вздохнула.

— Так уж и быть, слушай, не отвлекайся, попкорном слишком громко не хрусти.

Толстяк состроил гримасу и махнул рукой.

Глава 6.

По следам страданий.

В этом году я перешла в другую школу.

Это был уже выпускной класс, так что в новой школе я столкнулась с уже сформировавшимся коллективом, так что они не хотели принимать меня в свою компанию. Как будто мне это было нужно!

У этих моих новых одноклассников есть одна прелестная забава: доводить другого моего одноклассника. Его зовут Ярослав Усенко и он для них слишком не такой.

Наверное, только путем совместных издевательств над ним я и влилась в свой новый коллектив. В очередное стадо этих тупых баранов. Привет, я — баран, приятно познакомиться!

Ох, что мы с ним творили! Их задумки были слишком примитивны: плюнуть ему в еду, подставить подножку, порвать тетрадь, обозвать. Так, шелуха какая-то. Я подсказала им множество других способов поиздеваться над человеком.

Правда, они показались им поначалу несколько…жестокими, но потом они их одобрили.

Кульминацией этой потехи, пожалуй, было, когда мы оставили его голым посреди города. Или коллективное избиение. Я даже не знаю, что мне понравилось больше всего. Вообще, мне нравится моя новая школа. Люди в ней глупые, но зато с энтузиазмом принимают мои затеи.

Помню, мы однажды в учительской заперли двух учителей — мужчину и женщину. Голыми. На ночь. Я заметила, что люди очень трепетно относятся к своему телу и безумно боятся показываться голыми перед себе подобными. Раньше я этого не знала, но теперь использовала эту слабость почти во всех своих развлечениях.

Ох, а знали бы вы, что потом я увидела на записи с камеры, установленной в учительской! Маленьким детям такого точно не показывают. Даже маленьким детям-демонам. Отвратительное зрелище. Но одноклассникам, похоже, понравилось.

Ну…что еще сказать… так я и провела этот год.

++++++++++++

— И это все? — спросил толстячок передо мной, — эти так называемые развлечения заняли все твое время?

— Ну да, — ответила я.

— Тогда ты теряешь свою хватку, знаменитая Беатрикс. Или попросту многого не договариваешь.

— Ну конечно, я многое недоговариваю, это же целый год, много чего непримечательного происходило за это время, я даже всего упомнить не смогу, да к тому же, я стараюсь просто экономить твое время! — затараторила я.

Толстяк взмахнул рукой и я онемела. Ненавижу, когда ОН делает!

— Беатрикс, это смешно. Хорошо, я не буду более отнимать твое драгоценное время. Последний вопрос, на который ты должна ответить: поняла ли ты свою ошибку?

Я все еще была немая. ОН специально тянул время, чтобы я успела подумать. Надеялся должно быть, что раздумья изменят мой ответ. Ха! Я даже и не собираюсь задумываться об этой чепухе, которую он несет, в моей жизни нет ошибок.

Наконец он произнес

— Говори, — и я снова обрела дар речи.

Я ехидно улыбнулась и медленно, чеканя каждую букву, ответила

— Нет. Увидимся через год.

— Так тому и быть, — молвил толстяк разочарованно.

После этого ОН отпустил меня.

И уже очнувшись вновь в мире людей, я с остервенением вгрызлась себе в руку, чтобы погасить ту безумную боль, которую принесла мне эта встреча.

Глава 5.

Тот самый круг ада. Продолжение.

Спустя неделю я узнала о свежих новостях из мира людей. Мы, и я не имею в виду не только демонов, но и в принципе всех существ, населяющих наш мир, так вот, мы стараемся быть в курсе того, что творится в других местах, помимо нашего Ада. Всегда бывает интересно узнать, что, например, где-нибудь, в людском мире какой-нибудь ангел опростоволосился и погиб. (так бывает, если сталкиваешься с людьми, наделенными некоторыми магическими силами — почему то они способны убить тебя своими дурацкими заклятиями и даже этими странными молитвами. Все существа этого мира не могут разгадать, как такое возможно, но некоторые архангелы твердят, что это для равновесия сил в мире — мол, чтобы люди не были совсем уж беззащитны перед нами).

Поэтому новости из других миров приходят в Ад быстро, в виде маленьких никчемных бесов, которым нечем заняться в своей жалкой жизни и они начинают «носить новости» — по сути, это те же ваши газеты, ну, может быть, слегка усовершенствованные.

Увидев нового беса, я немедленно схватила его за шкирку и хорошенько встряхнула.

— Ну ка быстро выкладывай, не было ли убийств в других мирах? — прошипела я.

Бес испуганно дрыгал копытцами в воздухе, отчаянно пытаясь вырваться.

— Да, были, были, — пропищал он, — только не бей меня!

Дело в том, что над бесами все издеваются. Особенно мы.

— Говори! — я немного потрясла им из стороны в сторону.

— В Баден-Аде были убиты несколько человек, в Солнечном Круге погиб младший ангел, не справившись со своими магическими силами… — тараторил как скороговорку бес.

— Нет, это не то! — прорычала я, — скажи, не было ли убийств демонов? Или вообще каких-либо новостей в этом ключе о демонах?

Внутри все замерло. Я уже ждала самого худшего.

— Да, да, есть такие новости, — еле слышно прохрипел бес, — ты меня задушишь…

И тут я поняла, что от волнения сжала его шею так, что она стала меньше в диаметре раза в два. Я опустила его на землю.

— Говори, не вздумай убегать. Мне нужно знать это срочно, — пригрозила я.

Дело в том, что бесы — те еще маленькие проказники. Им нравится злить вас, доводить до исступления, ведь это все, что они могут. Иногда мне их даже жаль. Иногда.

Бес отряхнулся, прищурился, ухмыльнулся, но все же не стал удирать.

— В мире ангелов был убит демон, нарушивший правила Ангелов, — заговорил он, всматриваясь в мою реакцию.

Еще один способ нам навредить — обыкновенное злословие. Скука, но некоторые реагируют и вправду очень болезненно.

Кстати, правила Ангелов — эдакий кодекс ангельского мира, которому должны повиноваться все, кто прилетает в мир ангелов. Скука: не убивать, не красть, не выражаться неприличными словами и т.д.

— Как звали демона? — спросила я.

— Тарнель, — сказал бес и оценивающе на меня уставился.

— Ага, давай дальше новости.

— Так, так, так, — бес делал вид, что старательно роется в своей памяти, на самом же деле он банально тянул время, чтобы меня позлить, — так, так…

Я недовольно рыкнула.

— Ах да, был еще несчастный случай в Городах Славы, там демона придавило упавшей статуей. ЕГО статуей, — тихо добавил бес и тут уже громко, — звали демона Кассио, — и он снова уставился на меня, пытаясь угадать, та ли это смерть, которая заденет меня.

— Дальше, — зевая, произнесла я.

Бес недовольно хмыкнул.

— И еще одно убийство было совершено в мире людей. Толпа их доморощенных колдунов натолкнулась на демона, наверное, сидевшего в засаде, и убила его своими дурацкими заклятиями.

По поводу людей мы все были солидарны.

— Звали демона Фелиция, — быстро проговорил бес и опять уставился на меня, на этот раз, чуть не упав, так сильно он вытянул шею.

У меня внутри как будто что-то оборвалось.

— Ты уверен? Фелиция? Убита? — спросила я, забывая, как произносят звуки.

— Да, — расплылся в улыбке этот мелкий гаденыш, — а что, ты ее знала? Ах, какая жалость! Правда, я тааак тебе сочувствую, несчастный убитый горем демон! У б и т ы й, убитый горем демон! Ах ах ах! — и он картинно зарыдал.

— Да, да, спасибо, — откликнулась я. Чисто на автомате, ведь злословие у меня в крови.

Ну и по правде говоря, его издевательства меня не слишком-то трогали. И так мне было хуже некуда.

Я пнула беса и улетела к той скале в форме пламени. По щекам у меня текли самые настоящие слезы. Это был единственный раз, когда демон Беатрикс плакала. Да что там плакала, ревела навзрыд, сидя на одном из «огоньков» скалы, надеясь, что никто не видел ее в тот момент.

Глава 7.

Третий круг ада.

На этот раз это было даже приятно. Яркая вспышка, ты вдруг становишься невесомой, а в следующее мгновение открываешь глаза и видишь перед собой женщину лет 30, в строгом деловом костюме темно бордового цвета. У нее морщины вокруг глаз и рта, а волосы торчат в разные стороны.

И ты опять пытаешься догадаться, кто же она. Кто этот очередной призрак из твоей бывшей жизни. Что на этот раз ОН хочет этим сказать. Пока что счет 2:0 в пользу ДУХА.

— Здравствуй, Беатрикс, — голос у женщины скрипучий, как старая телега.

— Привет, — добродушно откликаюсь я. А что? У меня и вправду хорошее настроение сегодня. А такое бывает редко, в мире людей. Нельзя упустить шанс насладиться радостью. Даже грубить ему не хочется.

— О, ты в хорошем настроении, — говорит женщина, — год прошел хорошо?

— Ну вообще-то нет, — говорю я, усаживаясь на прозрачный пол, по-турецки скрестив ноги — сегодня я намерена поговорить с НИМ подольше, — просто сегодня я провернула одну смешную шутку и поэтому сейчас мне хорошо. А как твои дела?

Ну это вообще из ряда вон. Я интересуюсь, как дела у ДУХА, заперевшего меня в клетку человеческого тела. Ну и ладно.

Глаза женщины округляются и она качает головой.

— Ой, не к добру это, Беатрикс, ой не к добру. Боюсь даже предположить, что же это за шутка, если ты так довольна собой.

Я широко улыбаюсь.

— Я тебе сейчас расскажу, только можешь сменить этот облик, ну или голос у бабы поменять. А то противный, будто у меня в ушах поселилась когорта бесов.

— Хорошо, — отвечает женщина уже обычным женским довольно приятным голоском, — но узнала ли ты эту женщину?

Я задумалась на несколько минут. ОН терпеливо ждал. И как у него хватает терпения на всех нас? ОН, наверное, время назад отматывает, чтобы все успеть.

— Нет, — отвечает женщина, — время останавливается, когда мы с тобой беседуем.

— Аааа, — тяну я и вдруг вспоминаю, — это женщина, которую я убила.

Я говорю это без всякого выражения. Если кто не понял, я не переживаю по поводу нескольких людских трупов. Как по мне, так чем их больше — тем лучше. Поэтому самоубийцы вызывают мое почтение.

— Ты не жалеешь об этом поступке? — голос ЕГО звучит безнадежно.

— Нет, — я пожимаю плечами, — а должна?

— Да.

И молчание.

— Ну а я не жалею… почему я должна об этом жалеть? Чем больше этих баранов мертво, тем лучше.

— Ах Беатрикс, я вижу, ты не нашла своей ошибки. Это очень плохо. Ты не сможешь закончить наказания, если не будешь хотя бы пытаться это сделать.

— А, кстати, зачем вообще эти встречи каждый год? — интересуюсь я, — только не пичкай меня чепухой, выдуманной твоими душками-архангелами.

Какое-то время ОН не отвечает.

— Пожалуйста, — говорю я, — мне правда интересно.

И вдруг до меня дошел смысл ЕГО последних слов.

— Завершить наказание?! — восклицаю я, — Наказание можно завершить раньше срока?!

— Да, Беатрикс, — говорит женщина, — наказание можно завершить раньше срока, если ты… исправишься, поймешь свои ошибки, искренне раскаешься в своих преступлениях, если ты изменишься.

— Аааа… — тяну я без энтузиазма, — ясно. На меня не рассчитывай.

— А я вижу, что ты уже меняешься, Беатрикс.

— Да ладно? — я правда удивлена.

— Да.

И тут ОН резко меняет тему. Тоже мне, хитрец.

— Ну так, что это за шутка, которая так тебя развеселила?

— Какая… а, да так, неважно, — бубню я, а сама размышляю над тем, что он сказал. Завершить наказание раньше срока? Это прекрасно. Я меняюсь? Не может такого быть. Странно складывается моя жизнь в последнее время…

Пока я думаю, царит молчание. Похоже, больше нам пока не о чем говорить. Похоже, он хочет, чтобы я год поразмыслила над его словами. Похоже, сейчас он опять слушает мои мысли. И в ответ на это я слышу смешок у себя в голове.

— Ну я же просила, — вслух произношу я, — не лезть ко мне в голову. Вот тебе в голову залезут, тебе приятно будет?

— О, что я слышу, Беатрикс, ты пользуешься золотым правилом морали? — парирует ОН.

Я корчу недовольную гримасу.

Я говорю:

— Все, давай. До встречи через год.

— Как скажешь, Беатрикс, — говорит женщина и взмахивает рукой.

Последнее, что я вижу — насмешливые огоньки в ее глазах.

Глава 5.

Тот самый круг ада. Продолжение.

Неделю я провела возле той скалы. В форме танцующих огоньков пламени. Только теперь мне казалось, что они не танцуют, а смеются надо мной.

Не жалеют, а именно смеются. Не знаю, почему.

Я кружила вокруг этой скалы, иногда отлетала подальше, кружила над бесконечным лабиринтом темно-серых скал, которыми засыпан наш Ад, наблюдала издалека за другими демонами, и думала, думала, думала…

Я никогда такого не чувствовала. Меня словно кто-то разорвал надвое и одну половину присвоил себе. А я осталась, одна, разорванная, растерянная, растраченная попусту…

Иногда ко мне подлетали знакомые демоны, узнавшие о моей потере. Они не пытались утешить меня, они просто спрашивали, как я. Не нужна ли их помощь. А чем они могли помочь? Единственное, что они могли сделать для меня — это оставить меня в покое и дать выжать свою боль до последней капли, чтобы внутри осталась одна злоба и ненависть.

Я убивала свою боль целую неделю. Нет. Скорее, я свыкалалась с этой болью неделю. И боль стала частью меня, как злословие.

Но, тем не менее, через неделю я словно очнулась ото сна.

Внутри меня горела только ненависть, все мои чувства как будто обострились.

Теперь я точно знала, что мне нужно делать.

Глава 8.

Четвертый круг ада.

Это было как яркая вспышка. Как в тот, первый раз.

Я в тот момент шла по улице, слушая музыку по плееру.

Помню, уносясь в дальние дали, я подумала, что плеер точно украдут, потому что он не перенесется со мной к НЕМУ.

Меня приветствовали уже знакомые миллионы пылинок, задорно искрясь в солнечном свете, наполнявшем эту стеклянную, парящую в облаках комнату.

— Здравствуй, Беатрикс, — проговорили пылинки.

— Привет, — сказала я, сразу усаживаясь поудобней, — что, сегодня ты не вспомнил ни одной моей жертвы, которой можно было бы обернуться?

— Почему же. Твоих жертв, Беатрикс, так много, что я могу менять обличья каждую секунду во время наших встреч, — пылинки истерично метались в воздухе, я не понимала, почему.

— А, ясно. Ну это не так важно. Я, собственно, не очень-то хочу видеть их лиц.

— Почему же, Беатрикс? Ты боишься посмотреть в глаза тем, кого ты убила? Ты испытываешь стыд? Ты чувствуешь себя виноватой перед ними?

Я засмеялась.

— Чувство вины? Ты что, растерял свою вселенскую мудрость?

Пылинки обернулись человеком, смотрящим на меня с явным скептицизмом.

— Чтож, Беатрикс, перейдем к делу. Поняла ли ты свои ошибки?

— Хммм, — я скорчила задумчивую мину, — пожалуй, да.

ОН был явно удивлен.

— И что же ты поняла? Какие ты совершила ошибки в своей жизни?

— Я убила слишком мало людей, — ответила я и рассмеялась.

ОН… скажем так, он был в очень разочарованном бешенстве.

— До встречи через год, Беатрикс, — произнес он, чем очень меня удивил. Я-то рассчитывала еще поговорить, хотя бы немного!

Он отослал меня обратно, даже не дожидаясь моего ответа. Похоже, я очень сильно его разозлила.

Глава 5.

Тот самый круг ада. Конец истории.

— Друзья, скоро мы начнем наш спиритический сеанс, прошу, займите свои места.

Пять человек, до этого оживленно переговаривавшиеся, замолчали и подошли к большому круглому столу в центре комнаты. Они молча расселись на стулья с высокими прямыми спинками и уставились на доску для вызывания духов. Она располагалась в пентаграмме, начерченной на столе мелом; рядом с ней был маленький указатель, при помощи которого, по идее, предполагаемый дух будет общаться, указывая на определенные буквы на доске.

Я расположилась на комоде, стоявшем в углу комнаты. С него просматривалась вся комната, а главное, хорошо было видно то безобразие, которым они занимались.

В комнате царил полумрак. Тьму разгонял лишь десяток свечей, расставленных на столе. В таком антураже эти люди и правда сходили за колдунов, если бы я не знала, кто они на самом деле.

Одного из них звали Роберт, он у них был главный. Это он попросил их сесть за стол. Он был толстый и у него прическа «под Элвиса». Он — бухгалтер в мелкой фирме. Мелкая фирма — мелкий человек, если вы понимаете, о чем я.

Второй, севший слева от Роберта — девушка с острым умом и языком, потрясающей фигурой и волосами, чего не мог не заметить Роберт. Ее зовут Линда и она — девушка Роберта.

Третий человек не сильно вписывался в эту компанию. Это был уже старик и он был очень похож на какого-то монаха. Только монахи носят черную или просто темную одежду, а он — белую, я бы даже сказала, белоснежную. Он сидел справа от Роберта и очень хотел занять его место. И в прямом и в переносном смыслах.

Четвертый — самый неприметный из этой компании, но он самый опасный из них всех. Потому что у него действительно есть некоторые магические силы, только он их пока не смог раскрыть. Он невероятно худой и у него длинные темные патлы волос, вечно спадающие на глаза. Его зовут Брэд и ему нравится Дина — пятый человек из этой компании якобывызывателейдухов.

Дина — взрослая женщина и не ровня Брэду, что он и сам прекрасно понимает. Она почти всегда ходит в деловых костюмах и говорит отрывисто, будто отдает приказы в армии.

И это те самые пять человек, которые убили мою мать.

Напыщенные бездарности.

— Итак, — торжественно говорит Роберт, — начнем ритуал! — он говорит это так громко, как будто хочет уведомить о своем ритуале весь мир, — Возьмитесь за руки! Закройте глаза! И повторяйте: «Дух Юлия Цезаря, мы вызываем тебя!»

— Дух Юлия Цезаря, мы вызываем тебя!!! — орут все пятеро. Признаюсь, у меня даже уши заложило от этих диких криков.

Роберт в это время кладет руки на дощечку с буквами и вдруг истошным голосом вопит

— Он здесь! Он здесь! Указатель… он двигается!!!

— Ааааа! — вопят хором остальные «маги».

И Брэд вскакивает с места, за ним — Линда. Этим они, по идее, нарушили ритуал, если не брать в расчет то, что он и так проводился неверно с самого начала.

Люди удивительно неграмотны в отношении магии.

Наблюдая за этой вакханалией орущих безумцев, я печально вздыхаю, отчего по комнате проносится холодный ветерок (так это чувствуют люди). И эти… эти… ЛЮДИ смогли убить мою мать!

Вот уж воистину жизнь непредсказуема!

Теперь уже все пятеро вскочили со своих мест и орут уже друг друга. Похоже, они не в первый раз сорвали ритуал. Исходя из их слов, они еще ни разу никого не смогли вызвать. Как же они убили Фелицию?! Может, это были не они, а более сильный демон, они же просто были там случайно? Ведь бес говорил, что Фелиция была в засаде…

Нет, ну невозможно, чтобы эти бестолочи убили ее! Я бы сама ее убила из-за такого позора!

Когда мне вконец надоедает все это безумие, я негромко рычу. По комнате раздаются будто слабые раскаты грома.

«Колдуны», наконец, замолкают. В изумлении переглядываются друг с другом.

И тут я проявляю свою истинную личину. Расправляю крылья и… и они не вмещаются в пространство этой маленькой комнатушки. Что ж, грозные взмахи крыльев придется отложить на потом.

«Колдуны» застыли, раскрыв рты. Похоже, они не в силах пошевелиться. И тут этот главный, Роберт, восклицает:

— Друзья, у нас получилось! Мы вызвали его!

— Цезаааарь…. — шепчет Линда.

Через мгновение я понимаю, что они приняли меня за Юлия Цезаря. Я не смогла удержаться от смеха. Это звучит как метро, проезжающее по крыше.

Они отшатываются от меня. В их глазах — страх, ужас, любопытство, интерес, шок.

Наконец, посмеявшись вволю, я говорю, почти шепчу, чтобы их жалкая комната не развеялась от моего голоса:

— Глупцы! Вы видели Юлия Цезаря? И что, я похожа на него? — и взмахом руки (ну ладно, ладно, по-людски, лапы с четырьмя пальцами, кончающимися длинными острыми когтями) я разрываю туловище Брэда на несколько неравных частей.

— Упс, — говорю я, — я думала, вы более… крепкие… — и стряхиваю с когтей ошметки Брэда.

— Кем вы себя возомнили, — рычу я, стены комнаты дрожат, — если посмели пытаться вызвать Цезаря?!

Кстати, сейчас Цезарь — один из моих друзей, демонов, только он живет не в нашем Аду, а в Чистилище — хочет стать ангелом.

— Вы! Глупые, бездарные люди! — я оборачиваю крылом Дину и сворачиваю его. Слышно, как трещат, ломаясь ее кости, слышно, как она истошно вопит, так же, как за минуту до этого кричала на Брэда, но затем голос ее слабеет, она только еле слышно хрипит и тогда я разворачиваю крыло обратно. Из него высыпается груда мусора, бывшая Диной.

— Вот что вы из себя представляете, — говорю я, — просто груда мусора. Вы — ненужный миру хлам! — и рукой я отбрасываю старика. Он влетает в стену, слышен уже знакомый треск, он сползает на пол и уже не шевелится.

— Вы забыли, что вы из себя представляете? — говорю я, — так я вам напомню! — и я отрываю полоски от Линды. Получается что-то вроде полосок бекона, если поджарить — должно быть вкусно. Но я боюсь отравиться человечиной.

Остался один Роберт. Так как я вторым крылом давным-давно загородила дверь, он мечется в поисках выхода или поисках убежища, не знаю, какие мыслишки мечутся в этой маленькой глупой голове.

Увидев, что все его товарищи мертвы, выхода нет, а участь его неизбежна, он останавливается, смотрит мне в глаза, и раскрывает руки.

— Давай, — говорит он, — убей меня! Чего ты ждешь! Мерзкая тварь!

Я скалю зубы.

— Ничтожество человеческое, ты еще смеешь мне дерзить?

Я усмехаюсь.

— Я не дам тебе такой чести. Я хочу, чтобы ты мучился.

Пара взмахов когтей оставляет его без ног ниже колен.

— Как? Как вы смогли убить ее?! — и я отсекаю ему руку пониже локтя. Он уже лежит на полу, истекая кровью — беспомощный человеческий обрубок.

— К… кого, — булькает он.

— Фелицию! Демона! — кричу я, — около месяца назад! В Леонном переулке!

— А… а… он…демон, — хрипит, булькает, задыхается человек, — он…спал.

Я молчала. Они убили спящего?! Они убили спящего?! ОНИ УБИЛИ СПЯЩЕГО?! ЭТИ ТВАРИ ВООБЩЕ ПО КАКИМ ЗАКОНАМ ЖИВУТ?!

— Человеческая тварь, — прошипела я и отсекла ему вторую руку. Затем обернулась человеком. Робертом. Подошла к телефону и вызвала службу спасения.

— Н… еет… у… у…ей м… мме… ня, — хрипел на полу этот убийца.

— Не дождешься, — произнесла я, — ты будешь жить еще очень долго. Я об этом позабочусь.

Я еще пару минут полюбовалась на него, на залитую кровью комнату, на куски остальных «колдунов», в беспорядке валяющихся в лужах крови, на разнесённые вдребезги стулья, шкафы… впечатляет.

Когда послышались сирены полиции, скорой помощи, я решила, что пора уходить.

— Жди. Когда-нибудь я тебя еще навещу. Жди. Жди с нетерпением, убийца, — сказала я, склонившись над человеком в его облике. И растворилась в воздухе.

Глава 9.

Пятый круг ада.

Я летела к НЕМУ на встречу, как к старому знакомому. В конце концов, только с НИМ можно было поговорить о моем прошлом, о моей настоящей жизни. В людском мире запрещено говорить о своей прошлой жизни, когда ты все вспомнишь. ОН либо позаботится, чтобы сами люди упекли тебя в какую-нибудь свою больницу, либо ты умираешь и перерождаешься вновь. Наказание отсчитывается заново. Конечно же, в основном, все стараются помалкивать.

Мне интересно, в каком он будет настроении и обличье. Ведь в прошлый год он был так сильно разозлен на меня. С другой стороны… ОН же милосердие, прощение и… и что-то еще. Всегда забываю эту чепуху.

Не знаю, что он хочет от меня услышать. Я не изменюсь в этом мире. Наоборот, скорее людской мир сделает меня только злее. Смешно, человеческий мир делает демона демоничнее.

Я открываю глаза снова в тех же прозрачных стенах. Только вокруг не лазурь и белоснежные облака, а серые грозовые тучи. Вокруг меня практически тьма. Похоже, ОН в плохом настроении.

— Здравствуй, — говорю я с надеждой, что он сейчас не превратит меня в камень.

— Здравствуй, Беатрикс, — звучит ЕГО печальный голос, но самого ЕГО я нигде я не вижу.

— Эмм… — говорю я, — а ты… где?

— Беатрикс, я — везде. Я — вокруг тебя, я…

— Ой, все, все, поняла, — я грубо перебиваю его, но не могу с собой ничего поделать.

Он выдерживает минутную паузу, в которую я успеваю представить себе во всех подробностях, каково живется камню, но наконец ОН медленно произносит:

— Расскажи мне, Беатрикс, как прошел этот год. Ты почти ничего не рассказала мне о своей жизни в людском теле. Не думай, что я этого не замечаю.

Я немного думаю, как можно его опять заговорить, отвлечь, чтобы избежать всех этих утомительных подробностей, но в голову мне ничего не приходит кроме образа камня под палящим солнцем Адского круга.

А потому я говорю:

— Хорошо.

Я говорю:

— Этот год был не слишком плохой, но и не слишком хороший. Понимаешь? Он был никакой — вот оно, то слово.

Я в этом году закончу первый курс в институте…

— На какую специальность ты поступила? — спрашивает ОН

— на юриста.

— Продолжай пожалуйста, — похоже, ему вовсе не интересно, но эти вопросы просто входят в его обязанности. Но разве кто-то будет контролировать, как он их выполняет? Точнее, разве кто-то ОСМЕЛИТСЯ контролировать, как ОН выполняет свои обязанности? Ладно, неважно.

— Ну… — я не знаю, что говорить, о чем ему и сообщаю.

— Расскажи о своих отношениях с другими людьми. Расскажи, как сложились твои отношения с родителями, — говорит ОН.

— Ну… я мало общаюсь с другими людьми…

— Почему?

— Я их на дух не выношу, вот почему, — на удивление спокойно отвечаю я, — как я могу с ними общаться, если один их вид меня раздражает? Неужели ты не понимаешь, что когда я вижу какого-нибудь человека, я думаю только о том, чтобы убить его, разорвать его на кусочки, хоть у меня сейчас и нет никаких магических сил? Внутри меня постоянно горит злоба, когда мне приходится говорить с ними, мои слова едки и буквально сочатся неприязнью. Часто я просто наблюдаю за кем-нибудь из окружающих, смотрю на него и представляю, как из его разорванной артерии на шее хлещет кровь, как он кричит, захлебываясь болью, или как я проламываю ему череп, как аппетитно хрустят и трещат его кости, ломаясь…

— Хватит, Беатрикс.

— Но я не могу ничего этого сделать, и это давит на меня, это угнетает меня, понимаешь? Я не знаю, как передать тебе то, что я чувствую, ведь я не писатель, я не оратор, я не мастер словесности. Единственное, чего я еще хочу, и что я умею делать, — на этих словах я злорадно усмехнулась, — это убивать. Убивать этих мелких ничтожных тварей, о которых ты почему-то так печешься.

Скажи мне, почему ты так печешься о них? Ведь за их убийство наказания суровее, чем за убийство демона? Почему так? Мне, как демону, невыносимо знать об этом, о такой несправедливости, когда ты называешь себя милосердием, прощением и прочей ерундой.

— Потому что люди — беззащитны. Они лишены магических сил и не могут сопротивляться, они не могут защитить себя, а убийство беззащитных, ты знаешь об этом — страшный грех.

— Хахах, беззащитны, говоришь?! — если до этого я говорила почти спокойно, то теперь я сорвалась на крик, — БЕЗЗАЩИТНЫ?! А не эти ли беззащитные бедняжки убили мою мать?! А?! что ты на это скажешь?! Это раса подлых, эгоистичных убийц, которым не знакомы твои законы справедливости! Я тебе больше скажу, они плевать хотели на эти твои законы! Они все как демоны! И ты называешь их беззащитными существами?! Да ты с катушек съехал тут у себя в облачках!

Сказав это, я надолго замолчала, чувствуя внутри лишь злобу на НЕГО и ЕГО идиотские законы мироздания.

ОН тоже довольно долго молчал, а потом произнес:

— Расскажи мне, как сложились твои отношения с твоими человеческими родителями, Беатрикс.

Про себя подумав о том, почему он проигнорировал мои последние слова, я ответила:

— Как. Сложно сказать. Ну, то есть для человека, наверное, это было бы сложно объяснить. У нас эдакий нейтралитет: они дают мне деньги, кров, еду, а я взамен делаю кое-какую работу по дому. В каком-то смысле получается, что они платят мне как домработнице.

— Вы разговариваете?

— Ну конечно. Например, что приготовить на ужин…

— Беатрикс, ты знаешь, что я имею ввиду.

— Ну да, да, знаю. Нет, так не разговариваем. Они уже привыкли, что им попалась не слишком удачная с человеческой точки зрения дочь, потому что она не желает с ними обсуждать свою жизнь, или их жизнь, делиться своими секретами или хранить их секреты. Она не желает иметь с ними ничего общего и они понимают, что как только представится такая возможность, я сбегу от них быстрее ветра. Ты знаешь, я благодарна тебе, что ты дал мне таких родителей. Классической родительской заботы и участия я бы точно не выдержала.

— Что ж, пожалуйста, Беатрикс. Но я хочу поинтересоваться, что ты скажешь о них в общем, как ты оцениваешь их? Ты и их считаешь теми самыми злобными эгоистичными убийцами или все-таки они к данной категории людей не относятся?

Я долго думаю, прежде чем ответить. Это не приходило мне в голову.

— Нет, — наконец говорю я, — они нечто другое. Они — не такие. Я не могу сказать, что они безгрешны, но они не такие, как все люди.

— Беатрикс, а не думаешь ли ты, что все люди такие на самом деле. А именно те люди, что убили твою мать — это они не такие как все? Что они именно такие, как ты отзываешься обо всех людях, но другие люди не такие демоны, как ты выразилась? Не думаешь ли ты, что, как это говорится, от злости гребешь всех под одну гребенку?

На этот раз я задумываюсь очень и очень надолго. И не нахожу ответа. Демону Беатрикс нечего сказать! Я не согласна с ним, но я не могу найти аргументов в свою пользу. Но как же так? Он не может быть прав в отношении них! НЕТ!

Но в глубине души слабый голосок твердит, что он прав. Что я и сама давно это понимала, но моя давняя ненависть, моя злоба, ставшая самой моей природой, не дает мне этого осознать и принять. Но как же так?

— До встречи через год, Беатрикс. У тебя будет достаточно времени, чтобы поразмыслить над тем, что я сказал.

Глава 10

В чистилище.

Конечно, я знала, что когда-нибудь умру. И что тогда меня настигнет наказание за нарушение всех ЕГО законов. Потому что убийства, многочисленные, массовые убийства еще никому с рук не сходили.

Но мне это казалось такой далекой, призрачной перспективой, что я почти не думала о той страшной каре, что неминуемо должна была меня настигнуть.

Я просто наслаждалась кровью, которой была вымазана с ног до головы.

Я даже устроила в людском мире пару войн, чтобы погибло как можно больше этих глупцов. Но войны не так приятны, как прямые убийства. Пытки. Издевательства.

Я не смогу сосчитать, сколько людей я убила. Но я не чувствую за собой вины. Как не чувствует за собой вины волк, убивающий зайца.

Но чего я никогда не делала, так это не убивала своих. Черт, да я никого не убивала, кроме людей! Я не трогала даже никчемных бесов и призраков! Но ЕМУ все-равно. Люди или демоны — его волнует лишь количество. Хотя, конечно, если бы я осмелилась убить хоть одного архангела… лежала бы я тогда камнем через секунду после столь дерзкого поступка. А дело все в том, что архангелы — чистейшие души, не совершившие за несколько своих жизней ни одного, даже самого малюсенького грешочка. Это наиболее приближенные К НЕМУ существа. Должно быть, чертовски скучно никогда никогда не грешить. Нет, я бы так не смогла.

Смерть настигла меня в один из безоблачных теплых дней в людском мире. Я очень много времени проводила там. Иначе как подстроить самые жестокие и изощренные убийства? Скажу вам по секрету: многие легендарные маньяки, которых так и не удалось поймать — это я. Если убийца отличается чувством юмора, изобретательностью и откровенно насмехается над следствием — знайте, это я. Хотя кому это интересно, кроме меня.

Я готовила масштабный геноцид в то время, как явился один из ЕГО архангелов.

Увидев его, я растерялась. Они не являются к тебе без причины. Если они явились к ангелу — тот еще может рассчитывать на что-то хорошее, да и то вряд ли, ну а если ты демон и видишь перед собой архангела, в людском мире, в то время как нашептываешь одному крупному правителю мысли об истреблении определенной нации… ждать ничего хорошего не придется.

Он явился ко мне в дорогой отель, в те комнаты, где все блистает, где ты чувствуешь себя чужим, разрушающим невыносимую роскошь этих хором, если ты, конечно, человек.

Он был до боли весь белый, с огромными белыми крыльями (пошлый и уже старомодный атрибут всех ангелов), с руками, раскинутыми в мирном приветственном жесте, словно он хочет меня обнять. На его лице блистала безмятежная улыбка, его глаза светились покоем и умиротворением. Меня даже затошнило от всего этого безгрешного блеска.

— здравствуй, демон Беатрикс, — произнес архангел.

Я прокашлялась. Внутри неприятно екнуло. Я боялась себе признаться, что боюсь. Приход архангела ко мне мог означать только одно.

— зд…зда…здравствуй…архангел…не знаю твоего имени, — добавила я поспешно.

— тебе и не нужно его знать. Мы забываем имя, данное нам при рождении, дабы не отличаться от своих собратьев.

— а как ОН вас тогда различает? И как ОН вас тогда вызывает? По номерам, что ли? — не сдержалась я.

— нет, — спокойно ответил архангел, будто я только что не пыталась его поддеть.

— Беатрикс, знаешь ли ты, почему я здесь? — спросил архангел.

— боюсь…что знаю…- медленно, медленно сказала я.

— ты не уважаешь ЕГО заветы, демон Беатрикс. Ты совершила слишком много преступлений. Раскаиваешься ли ты в своих грехах?

И почему я не могла солгать, как всегда это делала? Глупое тщеславие!

— нет, — хмыкнув, ответила я, — я ни в чем не раскаиваюсь и не раскаюсь. Я горжусь собой. Я очищаю мир от заразы.

— что ж, — вздохнул архенгел, — Беатрикс, к великому сожалению, придется подвергнуть тебя наказанию…

— хахах, как ты это сделаешь? — я как будто поглупела до человеческого уровня в те минуты.

— силой, которой ОН наделил меня, я, к великому сожалению, вынужден буду подвергнуть тебя принудительному перерождению.

Они не называют это досрочной смертью. Они не называют это убийством. Они даже не называют это убийством во имя всеобщего блага. Они называют это принудительным перерождением.

— ээ… — промямлила я.

А что я могла сказать? Если ты слишком сильно и много грешишь, то тебя просто убивают и наказывают. А это значит, что я очнусь каким-нибудь животным или бесом, или вообще призраком, бестелесным духом, не годным ни на что, кроме бесцельного шатания по всем мирам, и единственным моим развлечением будет пугать людей… что тут сказать? Я вдруг поняла, что у всех поступков есть последствия, и последствия моих поступков уже настигли меня. Что через несколько минут я умру. Закончится моя прелестная демоническая жизнь.

— я могу даровать тебе одну лишь милость, Беатрикс, — похоже, архангел хоть немного, но сочувствовал мне — в конце концов, он сейчас меня убьет и ничего хорошего меня после перерождения не ждет, — я могу дать тебе время попрощаться с кем-либо…

— не надо мне ничего. Покончи с этим поскорее, — прошептала я, чтобы он не услышал, как дрожит мой голос.

На глаза просились слезы. Меня охватило отчаяние, настоящая паника, даже дышать стало тяжело.

— как скажешь, Беатрикс. Мне очень жаль, — добавил архангел и вскинул руку. Он начал шептать заклятье смерти на латинском языке.

— я знаю, что вы обязаны так говорить, лицемеры! — таковы были последние мои слова. На 15 лет я погрузилась в забвение. Меня как будто не было. Хотя все это время я жила в людском мире, в теле человека. И думала, что со мной не так. Почему я отличаюсь от других и не люблю людей. Почему меня гнетет странное чувство тоски, чувство, что я забыла что-то очень важное, что я потеряла что-то очень ценное…

Снова обрела я себя лишь в ту первую встречу с НИМ. И теперь до конца своей человеческой жизни я буду мучиться воспоминаниями и отчаянием своего безвыходного положения.

Признаться честно, я ожидала чего угодно, но только не того, что ОН накажет меня перерождением в человека. Это слишком жестоко даже для меня.

Глава 11.

Шестой круг ада.

На это раз передо мной стояла маленькая кудрявая девочка лет 7 с печальными глазами и очень, очень бледной кожей, почти такой же прозрачной, как и все в этой небесной комнате свиданий. Странно. Я детей не убивала. Наверное. Да нет. Точно. Не убивала. Пусть они и так же и отвратительны, как их родители, но их души бывают так кристально чисты, так прелестны. Это поистине те самые беззащитные существа, о которых так любит распинаться наш всемогущий защитник обездоленных. И… а, впрочем, неважно.

— Здравствуй, Беатрикс, — произнесла это девочка тоненьким дрожащим голоском.

— Здравствуй, здравствуй, — медленно проговорила я, садясь поудобнее на пол. Подо мной, как всегда, проплывали белоснежные облака, — я все могу понять, но ребенок? Как со мной связана эта девочка?

И вдруг это милое создание превратилось во взрослую девушку с жесткими чертами лица, пронзающим взглядом и ртом, сложенным в брезгливой ухмылке. Она стояла, слегка сутулясь и скрестив руки на груди, вся ее поза выражала готовность нападать и защищаться. Эта девушка совсем не напоминала ту прелестную девушку, но я догадалась, что это была она, только повзрослевшая. Теперь мне стало по-настоящему интересно, кто она.

— ты хочешь знать, кто я? — спросила девушка грубым, низким голосом (наверное, он такой стал от сигарет, или… не знаю, я не специалист по изменениям людских голосов).

— Я хочу знать, кто эта девушка. Давай без твоих игр. Я правда не понимаю, как она связана со мной.

— сначала расскажи мне, как прошел еще один год твоей жизни.

— а нельзя наоборот?

— нет, — отрезала девушка и тряхнула головой.

— Ну… я на самом деле не хотела бы ничего пока обсуждать. Я… я еще не разобралась в себе после того разговора.

— тебе не хватило целого года, чтобы разобраться в себе, Беатрикс? Демон, не лги мне!

— О, давненько ты не называл меня демоном.

— Не меняй тему, — девушка прищурилась, глядя на меня, на лице ее появилась хитрая улыбка.

— ладно… — я притворно закатила глаза, — дай только собраться с мыслями.

Я закрыла глаза. Глубоко вздохнула. Открыла глаза, отвела взгляд от девушки и начала говорить, глядя на проплывающие внизу облака:

— мне действительно сейчас тяжело разобраться с тем, что я чувствую. Понимаешь… я всю жизнь ненавидела людей, всех, всех, до единого, даже детей, ведь все-равно я видела в них потенциальную угрозу, если можно так выразиться… я только этой ненавистью и жила. Я потеряла все радости жизни, я отказалась от самой этой жизни для того, чтобы нести смерть и горе. Чтобы причинить как можно больше боли людям. Но… в ту встречу это было как удар током, — я посмотрела на девушку и быстро отвела взгляд обратно. Она стояла, не шевелясь и внимательно, каждой клеточкой своего несуществующего тела, слушала меня.

Я продолжила

— я… я долго потом думала, почему это не пришло мне в голову раньше. Почему я была так слепа. Нет. я все неправильно говорю. Я ведь знаю, почему, — я грустно улыбнулась, — я была ослеплена своей злостью. Я думала, что спасаю себя, что излечиваю свою душу таким образом, а на самом деле, я была больна, я сознательно отравляла себя.

Я помолчала.

— никогда не думала, что когда-нибудь это скажу, в демонической ли или в любой другой жизни, даже под пытками и угрозой смерти, хотя чего теперь боятся… но люди совсем не такие, каким я их видела всю свою жизнь демоном. Они не все так плохи. Да, встречается множество ублюдков, грязных, мерзких…

— Беатрикс, — мягко сказал ОН.

— да, да, знаю… но многие люди на самом деле хорошие. Это на самом деле чистые души, от которых исходит тепло. Я весь год искала таких людей и находила их. Я смотрела документальные фильмы о них и читала их биографии. Я видела их в новостях и встречала даже в жизни. Нужно лишь присмотреться повнимательнее к тем, кто меня окружал. Когда ты ищешь лишь плохое — ты только плохое и находишь… А музыка, картины, искусство в общем! — воскликнула я, — те мерзавцы, которых я нарисовала себе в образе людей, никогда не смогли бы не то что создать, а даже подумать о таком! Люди… они бывают хорошие, а я… я как раз в десятки раз хуже и грязнее тех, кого ненавидела, — я заплакала.

И мне не было стыдно. Теперь я понимаю, что в слезах нет ничего постыдного. Похоже, демон Беатрикс и вправду меняется.

ОН дал мне время успокоиться. Наконец я почувствовала себя в силах посмотреть на НЕГО.

— так кто она? — спросила я еще подрагивающим голосом.

— Беатрикс, я горжусь тобой, — произнесла девушка, — ты преодолела такой долгий путь. Твоя душа и вправду может очиститься.

— Кто эта девушка? — закричала я. Не знаю, почему, но мне казалось, будто бы существование всех миров зависит от того, кто эта девушка. Мне было смертельно важно узнать, кто она.

И вдруг она снова превратилась в ту маленькую девочку.

— помнишь ли эту женщину, Беатрикс? — пропищала она.

И превратилась в Дину. Ту самую, в строгих костюмах, псевдо волшебницу.

Глаза мои расширились. В мыслях мелькнула смутная догадка, страшная и невозможная.

Дина превратилась в уже взрослую жесткую девушку.

— Это моя мать, — прохрипела она.

И снова в маленькую девочку.

— Ты убила мою мать, — со слезами на глазах, пропищала она.

И снова во взрослую девушку.

— и я стала такой, — в глазах сверкнула ненависть, почти такая же сильная, что и у меня раньше, — ТЫ. УБИЛА. МОЮ. МАТЬ.

И снова передо мной предстала маленькая девочка.

— ты убила меня! — пронзительно крикнула она.

И передо мной явилась Дина.

— Ты убила саму себя, Беатрикс.

Взрослая девушка.

— Саму себя. И я стала такой, как ты. Отравленной, темной и потерявшейся.

— нет! — закричала я.

Это было уже невыносимо. Это было невозможно. Не может быть. Внутри у меня разверзлась пустота. Нет.

— ты убила меня! — снова закричала маленькая девочка, — зачем ты убила меня?!

— нет! нет! нет! — кричала я, — я не убивала тебя! Не убивала, не убивала… — повторяла, слезы лились по моим щекам, я даже не пыталась их сдержать. Мне было больно. Так больно, как в тот день, когда я узнала о смерти матери.

— я не виновата…я не убивала, — шептала я, не давая себе замолчать.

А ОН, словно пытался окончательно добить меня, говорил:

— Это девушка живет в одном из беднейших районов твоего города. Ты даже иногда видишь ее, возвращаясь домой из института. Какая ирония, не правда ли? Она просит милостыню в подземном переходе. На наркотики. И это — самый легальный ее способ добычи денег. Она ненавидит счастливые семьи и мстит им за свое горе. Потому что кроме матери у нее был только отец-наркоман, такой же, как и она теперь. И в ее душе всегда жжется один вопрос, знаешь какой, Беатрикс? «За что?» «Почему?» не такой ли вопрос отравлял тебя всю твою жизнь, пока ты погружалась во тьму? Маленькая девочка, эта прекрасная маленькая девочка погибла по твоей вине. Ты стала тем, кого так ненавидела. Кому мстила.

Я ревела навзрыд, как самый обычный человек. Как самый обычный человек, на которого свалилось невыносимое горе.

— п…пер…естань… хв…ати…т, — я еле могла выговорить хоть слово.

И вдруг ОН произнес то, что я никак не ожидала услышать, даже в таком состоянии.

ОН сказал, — До встречи через год, Беатрикс.

И я, убитая горем, измученная, высушенная и выпотрошенная до последней частички души, я вдруг понеслась обратно, в людской мир.

Глава 12.

Покайтесь, грешники.

Я узнала ее сразу же, как только увидела. Походкой, совсем не подходяще для нищенки, спустилась она в переход, походкой, которая вся выражала пренебрежение и отвращение ко всем окружающим, она прошла мимо меня. Прошла примерно в середину перехода. Остановилась. Она была в какой-то старой грязной куртке, повидавшей всякого, это было явно заметно. Вся ее одежда была такой. За плечами у нее висел рваный пыльный рюкзак.

Она вдруг резко опустилась на пол и села прямо на грязный холодный мокрый асфальт. Почему то я подумала, что она так может простудиться, надо бы подложить хотя бы газету. Странно, мне бы думать об ужасе вообще такого положения…

Из рюкзака она достала картонную табличку и прислонила ее к себе. Там, конечно, было написано какое-нибудь «помогите, дети умирают» или что-нибудь типа того.

Она же закрыла глаза и откинула голову, прислонившись к стене, такой грязной и холодной, как и пол. В такой позе она и застыла. Она похоже и вправду не в первой здесь. Странно, как я ее раньше не замечала…

Я ждала ее тут уже несколько часов. И даже не знала, зачем. До этого момента не знала.

Просто, едва, очнувшись в человеческом теле, я поняла, что обязана увидеть ее. Что, если я этого не сделаю, то не смогу жить. Вообще. Даже в другом мире в другом теле. Даже если наказание в ту минуту вдруг истекло бы, я осталась бы только для того, что встретиться с ней. Хотя бы увидеть ее. В конце концов, это я погубила ее. В конце концов, я погубила в каком-то смысле саму себя. ОН прав.

Прошло несколько минут или десятков минут, прежде чем я хотя бы шелохнулась. И двинулась к ней.

Она так и продолжала сидеть, привалившись к стене и закрыв глаза. Редкие прохожие бросали ей гроши в рюкзак, но, казалось, ее это совершенно не интересует.

А я стояла перед ней и не могла больше сдерживать слезы.

Наконец, она наверное почувствовала, что на нее так пристально смотрят, и открыла глаза. И увидела меня. Она растерялась на мгновение, но потом резко собралась и приготовилась защищаться.

— Что вам нужно? — зло и грубо спросила она.

А я стояла и не могла вымолвить ни слова. Только слезы текли и текли по щекам.

Мои слезы ее обескуражили.

— Что… вы… вы чего? — спросила она опасливо, как дикий лесной зверек опасается человека.

— Пр… прости… м… меня, — прошептала я.

— Что? — конечно, она не расслышала.

— Прости меня, — сказала я уже громче и в ту же минуту разрыдалась.

Она смотрела на меня, широко раскрыв глаза.

— Прости меня! Пожалуйста! Я не знала… я не хотела, чтобы ты стала такой! — я кричала, задыхаясь, упав перед ней на колени.

Прохожие недоуменно таращились на нас и спешили побыстрее уйти прочь.

— Что… за что? — она до сих пор опасалась чего-то. Может, злой шутки какой-нибудь.

— Прости меня, девочка моя… — шептала я, приблизившись к ней почти вплотную, — я не знала…никто не должен был повторить мою судьбу…никто…никому не должно было быть так больно… прости… прости меня, но ты не сможешь…

— да за что простить-то? Ты что, с катушек съехала? — похоже, самообладание к ней вернулось, — ну-ка, отвали от меня, пока не врезала как следует! Отвали, я сказала, а не то…

— я убила твою мать, — быстро проговорила я и она замолчала на полуслове.

Настала ее очередь словесного бессилия.

— что…чт… ты… с… ка… зал… а

— Это Я. Убила. Твою. Мать. — слезы куда-то исчезли. Осталась глухая боль и решимость.

Ее глаза округлились еще больше, чем в тот раз. В глазах постепенно проявлялась та самая ненависть, что отравляла меня долгие годы… ее руки медленно сжались в кулаки.

— Прости меня, — прошептала я, и по щеке прокатилась последняя слезинка. Я была слишком опустошена ее болью, чтобы теперь испытывать свою. В ее глазах было больше боли, чем я причинила всем людям за всю свою демоническую жизнь. В ее глазах была моя боль.

— Почему… — спросила она. Тот самый вопрос, что мучил меня, и что мучает ее. Долгие годы. Всю жизнь.

— Она убила мою Фелицию, — тихо произнесла я, — мою маму. Я мстила.

Она охнула и резко откинула голову назад, из-за чего ударилась о стену. Похоже, ее это не волновало — она продолжала несильно биться головой, словно стараясь вбить эту информацию в свой отказывающийся что-либо понимать мозг.

Я все ей рассказала. Все, все. Про псевдо-общество колдунов, про то, как разорвала их на куски, про то, как провела неделю на скале, напоминавшей языки пламени, про то, как меня убил архангел, про то, как переродилась человеком, даже каждую встречу свою с НИМ я ей рассказала…

Она слушала, не перебивая, лишь иногда она тихо всхлипывала.

Когда я закончила, я увидела в ее глазах ту самую маленькую девочку, которую, как я думала, я убила. Она оказалась сильнее меня.

Она не произнесла ни слова, когда я замолчала. А я не решалась более ничего говорить. Я ждала. Ждала, пока она заговорит. Я просто-напросто ждала ее приговора мне.

Она молчала долго.

Лишь спустя наверное час она сказала:

— Я простила тебя давно.

Я в изумлении уставилась на нее.

— Я просто не могла понять, почему.

Я не решалась ее перебивать.

— и если ты хочешь сделать для меня что-то, чтобы облегчить свою вину, чтобы успокоить себя… — она замолкла и посмотрела на меня.

Я боязливо кивнула.

— то убей меня, пожалуйста, — закончила она.

Что?!

— убей, — попросила она, — ты говоришь, что мы все перерождаемся. Так пусть я переро…дюсь — нерешительно сказала она, — кем-то другим. В другом мире. Не здесь. Здесь слишком много боли. И я… я не могу вести больше такую жизнь. Я знаю, что ты понимаешь меня. Пожалуйста, если это не обернется для тебя еще одним страшным наказанием, освободи меня ото всей это боли, — она порылась в рюкзаке и достала небольшой ножичек, — держи, — тихо произнесла она, — он у меня всегда с собой. Талисман, — грустно добавила она.

Дрожащими руками я взяла нож. Говорить что-либо было бессмысленно. Все, что было у меня в мыслях, она знает. Мы обе знаем, что у нас в мыслях.

— Только чтобы не слишком больно, — так же тихо попросила она, — достаточно с меня боли… — и закрыла глаза, прислонив голову к стене, как за несколько часов до этого.

Некоторое время я смотрела на нее. И понимала — она сильнее меня. Человек гораздо сильнее меня.

Резко выдохнув, я вонзила нож ей в шею. в артерию. И провернула его по часовой стрелке. Она умерла в тот же миг.

А я быстро вытащила нож, спрятала под куртку и зашагала прочь со своего последнего места преступления.

Вряд ли уж мне скоро хотя бы представиться возможность грешить.

Потому что я не рассказала ей одну вещь — за то, что я сейчас сделала, мне грозит немедленная смерть и новое наказание. И хорошо, если это будет перерождение опять в человека. Такое даже ОН не простит.

И правда, через несколько минут я почувствовала резкую острую боль там, где сердце.

«Сердцечный приступ» — подумала я, — «Даже архангела посылать не стал. Ох, Беатрикс, что же ты наделала…»

Я упала на землю, задыхаясь. Вокруг собралась кучка людей, в панике вызывающих скорую.

«Только бы не камнем» — промелькнули последние мои мысли, перед тем, как сознание погасло.

Глава 13.

Страшный Суд.

Открывая глаза, ты никогда сразу не поймешь, сколько ты была без сознания, умирала ли ты уже или все только сейчас произойдет. Ты не понимаешь даже, кто ты в данный момент — еще человек, опять человек или вообще уже камень.

Так было и со мной.

Единственной подсказкой были прекрасное лазурное небо и белоснежные облака надо мной. Но они не списывались ни в один из миров, где я ожидала себя увидеть. Я повернула голову налево. Небо и облака. Повернула голову направо. Снова небо и облака.

Странно… чертовски странно…

— Я бы не советовал так выражаться даже в мыслях, принимая во внимание твою нынешнюю жизнь, — произнес в голове знакомый голос.

Пожалуй, я никогда не была так рада слышать ЕГО голос. Но что значат его слова?

С трудом я приподнялась и оглядела себя.

И не поверила своим глазам.

Белоснежное одеяние, кристально прозрачные крылья, легкое свечение, исходящее от меня… Я — АНГЕЛ?!

— Младший ангел, — спокойно поправил меня голос в голове.

Я вскочила на ноги, огляделась вокруг, оглядела себя, пощупала. Нет…не иллюзия… все настоящее… я стала ангелом?

— что за дурацкие шутки? — недовольно спросила я у летающих вокруг меня светящихся пылинок.

— Беатрикс, твой язык доведет тебя снова до демона, — укоризненно загудели все пылинки разом.

— Прости, — машинально ответила я, — но… АНГЕЛ?!

— младший ангел, — опять поправил ОН меня, — а ты считаешь, что достойна уже быть ангелом?

— Да какие ангелы?! — недоумению моему не было предела, — какие к черту, прости меня, ангелы?! Я убила ту девушку, ты должен был обратить меня в камень за такое!

— ты хочешь быть камнем? — усмехнулся возникший передо мной мужчина без определенного возраста, нации или убеждений. Эдакий манекен.

— не хочу я быть камнем… — пробурчала я, — но…но… я не могу понять…

— Беатрикс, я сказал, что ты можешь очиститься. И когда я это говорил, твоя душа была уже почти очищенной. Убив ту девушку, ты совершила, благой поступок, хоть тебе и кажется иначе. В глубине себя ты знаешь, что поступила правильно, но почему-то считаешь меня за глупца, неспособного понять это.

Я молчала. А что тут сказать? Я была в шоке. Абсолютном шоке.

— Очистившись от своей ненависти, ты явилась миру истинная, чистая, прозрачная и прекрасная Беатрикс. Но конечно, до младшего ангела ты немного не дотягиваешь из-за своего злословия, но я поощрил тебя за те страдания, что вынесла ты, будучи демоном…

— я… я… я не знаю, что и сказать, — промямлила я.

— просто скажи спасибо и отправляйся на облако кристаллизоваться.

Так ангелы между собой называют дальнейшее очищение души, чтобы душа стала еще прозрачнее. Прозрачность — показатель греховности. У нас, то есть, уже у них, демонов, души темные, темные, будто испачканные сажей.

— Спасибо, — ответила я, расплывшись в улыбке, — Я не могу выразить словами всю силу моей благодарности тебе, но огромное тебе спасибо, о Великий Дух.

— Знаешь, ты так прекрасна, когда наконец вежлива, — расхохотался манекен.