Начало

Тёмной ночью в нашем доме прозвучал выстрел. Я вздрогнула, и открыла глаза. Нарушивший мой покой мгновение назад звук тут же стих, словно ничего не произошло. Я бы могла подумать, что это лишь дурное сновидение, но… Я знала о тяжелой депрессии моего мужа. Она терзала его душу уже третий месяц подряд. Несчастный и пьяный Гарольд тенью бродил по дому, и сам себе рассказывал о своём самоубийстве. В какой-то момент он мог неожиданно остановиться и, повернув голову вправо, пригласить Гарольда выпить. А затем, резко повернув голову в противоположную сторону, Гарольд давал своё согласие на это торжество.

— Да, да, ты прав Гарольд! Нам надо выпить ещё! — радостно, но в то же время с душевным надрывом, говорил он. После чего откупоривал бутылку, которую таскал за собой, и жадно заглатывая, заливал в себя виски.

Эта клоунада вызывала во мне истерический смех, а мой муж продолжал делать вид, что никого не замечает кроме себя и второго себя. Меня это вполне устраивало, и я даже не пыталась ему помочь.

Я встала с кровати, накинула халат, и не торопясь отправилась в кабинет, где хранилось оружие. Сомнений не было. Он покончил с собой и сделал это прямо сейчас!

Меня не беспокоило, что он решил уйти из жизни. Ничего другого, кроме как выпустить себе пулю в лоб, он уже придумать не мог. А вот возникшее подозрение, что этот сумасшедший убил себя в прямом эфире — транслируя свой эпический конец своим подписчикам, заставило меня переживать.

Я подкралась к двери кабинета и, нагнувшись к замочной скважине, прильнула к ней ухом. Резкий запах пороха и палёного мяса защекотал мне нос. Я прислушалась, пытаясь понять, что происходит по ту сторону. Гробовая тишина вселила в мою душу надежду. Я уверенно открыла дверь, и на цыпочках, продолжая вести себя осторожно, быстро добежала до письменного стола. Среди беспорядочно разбросанных бумаг с заметками лежал телефон Гарольда. «Айфодрон 53» был выключен. Я вздохнула с облегчением, и, схватив телефон обеими руками, прижала его к груди. Будто боялась, что Гарольд сейчас его выхватит, и начнёт делать селфи.

Внезапно, ко мне пришло понимание, что ликовать ещё рано. Выстрел могли услышать соседи. Или, что ещё хуже, один из фотографов сидя на дереве возле нашего дома, мог заснять всё на свою камеру. Содрогнувшись от этой ужасной мысли, я метнула остервенелый взгляд на окна кабинета. Они были плотно закрыты, как и непроглядные рольставни со стороны улицы. В оцепенении, я уставилась остекленевшими глазами в окно.

В это трудно было поверить, но Гарольд, к великому моему счастью, сделал всё в тайне, от всех. Я прикусила губу от досады. Где-то глубоко в душе, меня тронул его поступок.

Что же подвигло его на это — уйти, никому ничего не сказав?! Крайнее отчаянье или он решил хотя бы напоследок позаботиться обо мне?!

Я не могла этого понять и ненадолго впала в замешательство. Меня взволновали противоречивые чувства. Мне захотелось посмотреть на человека, которого я когда-то любила и была готова идти вместе с ним за его мечтой. Медленно, словно мне было трудно решиться на этот жест, я отвела взгляд от окна, и удивлённо посмотрела на Гарольда.

Его обезглавленное тело осталось неподвижно сидеть в кресле. Месиво из серого вещества, осколков черепа, зубов и крови, прощальным фейерверком экспрессии окрасило белую стену за его спиной. Будто сам ангел смерти выплеснул из чаши правосудия в лицо Гарольду его собственную плоть, от чего у всемирно известного фрика разлетелись мозги в разные стороны. Теперь я знала, как выглядит торжество абсурда и трагедии. Немое восхищение одурманило мой ум. Я замерла на месте, не в силах отвести глаз. Я пыталась запомнить каждую деталь этой картины. Каждый кровавый мазок, нарисованный на стене обезумевшим от своей славы художником. И чёрт, мне нравилось на это смотреть. За десять лет совместной жизни я и сама не раз мечтала убить своего мужа.

Я вышла из кабинета, захлопнув за собой дверь. Устроилась на диване в гостиной, и принялась думать. Единственное, что мне оставил Гарольд, это один миллиард пятьсот тридцать шесть миллионов восемьсот пятьдесят четыре тысячи шестьсот тридцать два подписчика своего блога в интернете.

Всего за пару лет своей карьеры Гарольд превратился из обычного музыканта в самого эпатажного фрика. Ловил хайп на всём, до чего только мог дотянуться, и даже там, куда его не приглашали. А когда попал на звёздную биржу в топ самых продаваемых именных криптовалют то, начал мечтать, что Гарольдкоины в скором времени охватят весь мир. Он не расставался с телефоном ни на минуту, публикуя в своём блоге абсолютно всё. Он вывернул нашу жизнь наизнанку и опозорил на весь белый свет. Гарольд уверял меня, что у него всё получится, и был одержим идеей, получить в подписчики всё население планеты. Он спускал все заработанные деньги на свои новые безумные шоу, и с каждым разом они становились только хуже и отвратительней. Его звёздный час давно прошёл, но он отказывался в это верить.

А затем наступил момент, когда Гарольд мог часами сидеть перед включённой камерой, и не мог произнести ни слова. Ему больше нечего было сказать. Нечего было показать. Он даже придумать больше ничего не мог. Гарольд полностью изжил себя и стремительно падал в цене.

Фанатам это не понравилось, они требовали продолжения. Особенно те, кто вложил в Гарольдкоины все свои деньги. Гарольду желали смерти каждый день. Тысячи и сотни тысяч сообщений с проклятиями появлялись в комментариях под каждой его фотографией и видеороликами.

— Умри, Гарольд! — твердили те, кто совсем недавно пел ему дифирамбы, и обогащался за его счёт на бирже звёздных криптовалют.

Гарольдкоины практически обесценились. А на наших банковских счетах не было ни копейки. И если бы не огромное количество подписчиков, которые продолжали верить в чудо, нас бы давно поставили в статус ФаКкоин, и объявили банкротами. Так поступали со всеми звёздами, кто сходил с олимпа или умирал. Жестоко, но справедливо — считали торговцы чужой славы.

Так что пока никто не узнал о смерти Гарольда, мне нужно было решить, как заработать себе на жизнь. Я вспомнила размазанные по стене мозги Гарольда, и коварный план тут же созрел. Мне нужен был Джонни, самый чёрный из всех чёрных пиар агентов.

Я включила телефон. На экране высветилось видео послание с подписью: «Моей дорогой Софи». Я не хотела больше слышать и видеть своего мужа, но не удержалась, и нажала пуск.

На экране появился Гарольд с чумным взглядом. Он молчал, уставившись в камеру. Прошла минута, две… Я ждала.

— Детка! — с натягом выдавил он, и снова замолчал.

Я нервно вздохнула, понимая, что снова придётся ждать.

— Ты смотришь мой видосик, а меня уже нет! — спустя пять минут продолжил говорить он.

Его окаменелое лицо не выражало никаких эмоций, в то время как тон голоса предполагал, что это зашибись какая веселуха.

— Я ФаКкоин, детка! — жизнерадостно завопил Гарольд.

Меня передёрнуло от неожиданности.

Гарольд захохотал. Он так искренно и долго смеялся, что мне стало не по себе. Слишком давно я не видела его таким. Я вспомнила, как мы познакомились. Он был обычным уличным музыкантом и невероятным романтиком. Если бы я только знала тогда, что звёздная болезнь сделает из него фриканутого монстра.

Гарольд резко замолчал, и в одно мгновение посмурнел.

Не понимая, чего ещё ждать от этого придурка, я невольно отодвинула телефон подальше. А он придвинул камеру поближе, и его кислая физиономия показалась во весь экран.

— Прости! — коротко и быстро сказал он.

Запись остановилась.

Мне снова захотелось его убить. Меня достали его приколы!

— Да пошёл ты! — озлобленно закричала я на телефон.

Я отыскала номер Джонни в записной книжке и нажала вызов. Трубку никто не брал. Мне пришлось позвонить ещё раз. Спустя несколько гудков послышался хриплый голос.

— Какого чёрта, Гарольд! — возмутился Джонни. — Ты знаешь, который час, придурок?! Я не хочу слушать твой пьяный бред о новом сногсшибательном и совершенно безпонтовом шоу. Ты больше ни кому не интересен! Не звони мне больше, неудачник!

— Это будет лучшее шоу в твоей жизни, Джонни! — спокойно ответила я.

— София, это ты? — удивлённо спросил он.

— Ты мне нужен, Джонни. И лучше бы тебе приехать прямо сейчас! — надменно пояснила я, и повесила трубку.

Не желая терять времени, я вернулась в кабинет. Установила телефон напротив Гарольда, и нажала запись видео. Тихонечко вышла обратно в гостиную и, выдохнув, приготовилась.

— Что за шум, Гарольд? — шепотом стала репетировать я. — Этот грохот так похож на выстрел, — на моих глазах появились слёзы, а голос слегка задрожал.

Я подошла к двери кабинета и, воодушевившись, открыла её.

— Что это за шум, Гарольд? — с порога задала вопрос. — О, Боже, милый, что ты наделал?

Я подбежала к столу, и встала напротив камеры. Посмотрела на Гарольда и во все услышанье зарыдала.

— Ах, мой дорогой, любимый муж. Как же я буду теперь жить без тебя?

А затем повернулась к камере, и со скорбным лицом, завопила ещё громче:

— Он убил себя! Убил! — И схватив телефон, сделала вид, что разбиваю его об стену.

Стоп съёмка.

Я хохотнула, и пересмотрела отснятый материал.

— Надо будет над озвучкой поработать, — взглядом профессионала, подметила я.

Спустя пятнадцать минут в доме появился Джонни.

— Где ты, Софи? — спросил он из прихожей.

— Иди в кабинет, — позвала я.

— Матерь Божья, — застыл в дверях Джонни, когда увидел, что натворил Гарольд.

Вальяжной походкой свободной женщины я подошла к нему, и приобняла за плечи.

— Ты чувствуешь запах денег, Джонни? — спросила я.

— Нет, — откровенно ответил он.

Джонни был в шоке. Он нервно сглотнул, и посмотрел на меня испуганными глазами.

— Это же, мать его, ФаКкоин, Софи! Ты понимаешь, что будет, когда об этом узнают?

— А ты понимаешь, что будет, когда Гарольд окажется первым фриком, который убил себя по желанию своих подписчиков на глазах у всех?

Джонни закатил глаза, в эйфории подрагивая веками.

— Да, малыш, думай! — подбодрила я его.

Жадного до денег Джонни осенило. Он хрюкнул, как это делал всегда, когда был доволен.

— Мы откроем на бирже тотализатор, и будем принимать ставки. Я устрою такую пиар компанию, что весь мир на уши встанет! — радостно провозгласил чёрный пиарщик.

— Я знала, что мы поймём друг друга.

— Ну и вонь тут стоит! — заметил Джонни.

Он вытер со лба пот, и с отвращением посмотрел на то, что осталось от Гарольда.

— Ты прав, Джонни. Медлить нельзя. На вот, зацени видосик. Сняла, пока ты ехал.

Просмотрев мои жалкие подоги на камеру, Джонни поморщился.

— Софи, детка, ты знаешь, я восхищаюсь твоим талантом. Но кто так кричит? Ты посмотри, как ты кричишь.

— Озвучку подправим.

— Нет, это отвратительно. И озвучка тут не поможет. Это полный кисляк.

Джонни забрал у меня телефон из рук, и просмотрел ещё раз запись. А я прильнула к нему, и с любопытством ждала указаний мэтра.

— Ты должна появиться в кадре, как фурия после секса, — с вдохновением стал учить Джонни. — И обязательно обнажённой. Что это за ужасный халат на тебе? — фыркнул Джонни, осмотрев мой наряд.

Он начал ходить по комнате кругами.

— Только представь себе: — Ты сладко спала после долгой ночи любви. Услышала пугающий выстрел, и прибежала в кабинет, в чём мать родила. Голая и убитая горем ты подходишь к Гарольду...

— Меня миллион раз видели голой. Ты думаешь, кому-то интересно будет смотреть на мои сиськи? — оборвала я игру.

— Да, Софи! Твои сиськи великолепны! Особенно если они будут в крови. Ты должна прижать к себе Гарольда, как убитая горем мать, и зарыдать. А потом, повернуться к камере, обхватить себя окровавленными руками, запрокинув голову назад, и символизировать скорбь и одиночества. Отчаянно завыть. Схватить телефон, чтобы окровавленная рука заслонила весь экран, и швырнуть его об стену. Вот это будет шикарный дубль! — с восхищением произнес он.

— Я не буду играть эту сцену без дублёрши! — капризно заявила я.

Мне и при жизни не нравилось обнимать Гарольда, а теперь тем более этого делать не хотелось.

— Ладно, ладно! Будет тебе дублёрша. Весь этот материал нужно срочно переснять, а потом прибраться здесь. Вонь стоит жуткая!

Джонни поспешил выйти из кабинета, и увлёк меня за собой.

Через два часа приехала съёмочная группа: Маша, моя дублёрша. Макс, двойник Гарольда. Он заменял моего мужа не один раз, когда пьяный Гарольд не мог выйти на сцену. Рекламщик Фёдор, проныра получше отщепенцев звёздной бирже. Он знал всех редакторов газет, журналов и телеканалов. Звукорежиссёр Арнольд, режиссёр Петя, оператор Карл, сценаристка Катя, художник по спецэффектам Жанна, гримёрша Тоня и отмороженный монтажник Стёпа. Вся наша команда была в сборе.

Мы сели за большой кухонный стол в гостиной. Джонни окинул всех взглядом, и оскалился. Не церемонясь, и не тратя зря времени, он приступил к работе.

— И так ребятки, работаем в один заход. Весь материал нужно отснять и смонтировать сегодня. Потому что уже завтра начнётся большая игра, — начал Джонни.

— Первой сценой снимаем убитую горем Софи. Маша, — обратился он к моей дублёрше. — На тебе лежит большая ответственность. Ты должна быть настоящей!

— Надеюсь, меня не заставят опять есть дерьмо? — уточнила актриса.

— Нет, милая, — лукаво улыбнулся Джонни. — Тебе нужно будет всего лишь обнять труп! И поверь, это лучше, чем есть дерьмо.

Маша насупилась. Ей не нравилось выполнять грязную работу за меня.

— Затем сразу убираем Гарольда. За ним скоро приедут мои ребята из крематория, — продолжил Джонни. — И меняем декорации. Пфу, уничтожаем следы. Нужно навести идеальную чистоту в кабинете, чтобы ни одна собака не могла пронюхать о том, что здесь произошло на самом деле.

Джонни отхлебнул воды из стана. Он нервничал.

— Следом работает Макс. Запись будем вести из кабинета. Ты объявишь своим подписчикам, что готов дать шанс тем, кто тебя ненавидит, и открываешь тотализатор на свою жизнь. Если большинство проголосует за то, чтобы ты умер, ты выпустишь себе пулю в лоб в прямом эфире.

— Стёпа, нам нужно поморочить голову подписчикам трое суток. Софи подготовила видеозаписи с Гарольдом, не выходившие в эфир. На них он сутками молча бродит перед камерой, и иногда заглядывает в неё. Нужно смонтировать ролик на семьдесят два часа.

— Хорошо, — сурово ответил отмороженный монтажник.

— Макс, а ты не забудь сказать, что голосование платное, и к оплате принимается только твёрдая валюта. Рубли или доллары, не важно, но только не крипты.

Макс вошёл в роль, и молча кивал головой в ответ, как это делал Гарольд в последнее время.

— Девочки, ну а с вас спецэффекты, — радостно провозгласил Джонни.

Жанночка и Катенька захихикали.

— Остальная работа будет на тебе Фёдор.

Джонни любовно посмотрел на молодого парня.

— После того, как запустят смонтированную запись в эфир, подымай шумиху. Подключи всех. СМИ должны драться за эту новость.

— Окей, босс, — ответил Фёдор.

— Всё ребятки, работаем!

Уже в Греции, отдыхая на пляже, мы с Джонни следили за эфиром. Ребята постарались на славу, и все думали, что происходящие события под камерой идут в реальном времени. Вокруг этой истории был невероятный ажиотаж. Такого хайпа в моей жизни ещё не было.

Меня развеселило, что нам не пришлось подтасовывать голоса. Желающих убить Гарольда было достаточно. Хотя если честно, меня это всё-таки покоробило немного.

«Какие же кровожадные люди!» — думала я.

После того, как двойник Гарольда с помощью новейших спецэффектов вышиб себе мозги, в кадре появилась моя дублёрша. Маша была великолепна, настоящая фурия, и, конечно же, обнажённая.

— Джонни, ты, что убил себя?! — закричала она. — Ах, милый Джонни, что ты надел?!

— Что за треш? — всполошылся Джонни.

Он вскочил с шезлонга, и схватился за голову обеими руками.

— Почему эта дура произносить на камеру моё имя. И это никто не заметил при монтаже?

— Ну, перепутала девочка текст, подумаешь, со всеми бывает, — решила заступиться я.

— Бывает? — Разозлился Джонни. — Мы в прямом эфире! Это провал!

Я рассмеялась. Припомнив, как он сам запудрил Маше мозги. Чего же он ждал от молодой и влюблённой в него по уши актрисы?!

— Всего лишь очередное шоу Джонни. Не переживай, свои денюжки мы уже получили.

Я надвинула солнечные очки на глаза и откинулась в шезлонге.

— Жизнь прекрасна, Джонни. Наслаждайся! — посоветовала ему я.

После эфира разразился грандиозный скандал. Гарольда обвинили в очередном обмане своих подписчиков. А самое смешное было то, что Гарольдкоины опять выросли в цене. Но меня и Джонни, это уже не волновало, мы и без того были богаты и счастливы!