Бенезия и Шепард. Второе свидание в старпомовской каюте

Сигнал будильника Бенезия вполне отчётливо расслышала сквозь сон и почти сразу открыла глаза. Взглянув на мерцавшие цифры табло часов, матриарх откинула в сторону покрывало, села в постели, спустив ноги на пол и вдев ступни в домашние тапочки. Как всегда, несколько минут после пробуждения она ещё помнила содержание сна, но в этот раз с удивлением и сдержанной радостью отметила, что ей ничего не снилось. Она просто крепко уснула и проспала несколько часов без всяких сновидений, прекрасно отдохнула и восстановила силы. Покрывало позволило ей крепко заснуть, согрело и сделало сон спокойным.

Пиликнувшие часы зажгли вполнакала настольную лампу. Бенезия огляделась. Салон стал ей привычен. Первый настоящий дом после возвращения из хаскоподобного состояния. Тихо, никто не беспокоит, без стука или предупреждения не заходит. Хорошо, что она вернулась. Наверное, со временем она забудет то, как несколько раз индоктринированный, безвольный Сарен душил её. Она тогда не сопротивлялась, спокойно смотрела в глаза турианца, не осознавала себя хаском, только смутно, очень смутно понимала, что далеко не не всегда владеет и распоряжается собой, не всегда руководит своими действиями. Сарен в их паре марионеток был ведущим, она — ведомой.

Очнувшись от неприятных воспоминаний, Бенезия бросила быстрый внимательный взгляд на табло часов. Она специально включила будильник, чтобы он прозвенел чуть больше за сорок минут до нужного времени — ей хотелось получше подготовиться к встрече с Шепардом. Поправив подушку, азари сложила покрывало, расправила одеяло, встала с кровати и открыла створку, за которой было большое зеркало. В нём она увидела себя — почти во весь рост. То, что она увидела, ей понравилось. Она отоспалась, отдохнула и восстановилась. Можно сказать, что она теперь готова к встрече с Шепардом, к свиданию с ним. Хорошо, что она смогла поспать без сновидений.

Бенезия долго смотрела на своё отражение. Взгляд скользил по телу, по белью. Она думала о том, как одеться на это свидание. Второе свидание с Джоном. Важное свидание, которое вполне может закончиться беременностью. Карин права — она только осваивается со своей свободой, с возможностью полностью руководить своими мыслями, своим телом. И потому хочет, может быть — инстинктивно хочет восстановить свою внутреннюю память о многом. В первую очередь о том, что она — живая, затем — о том, что у неё есть муж, есть дочь, о том, что к ним она должна вернуться и обязательно вернётся.

Ей подумалось, что она точно не будет надевать на это свидание своё официальное платье и свой церемониальный головной убор. Да, женщины и девушки «Нормандии» сшили ей несколько платьев, но… в этот раз ей не хотелось одевать платье. Вполне будет достаточно комбинезона. Сейчас она не могла даже себе внятно пояснить, почему сделала именно такой выбор. Матриарх была лишь твёрдо уверена, что этот выбор правилен.

Отведя взгляд от своего отражения в зеркале, азари взглянула на церемониально-ритуальную шапку, стоявшую на отдельной настенной полке, и удивилась, насколько схож был её взгляд с тем, какой она помнила с того момента, как впервые надела эту шапку на церемонии посвящения. Тогда она посмотрела на изображение Атаме. В то время эта богиня, была у азари в большом почёте. А сейчас… Сейчас происходит то, на что указала ей Лиара перед тем, как ушла и из дома, и от Этиты, и от своей матери. Потом… потом была встреча с Сареном, с Жнецом… Трудно такое вспоминать раз за разом, но всё это теперь — часть её жизни, её прошлого, её судьбы. Невозможно от этого отказаться, невозможно такое забыть, невозможно такое куда-то отодвинуть, невозможно раз за разом думать, что этого просто не было.

Не потому ли она сейчас, понимая, что уже не является религиозным лидером расы, стремится взять от жизни максимум возможного? Может быть и поэтому. Всё равно ни церемониальное платье, ни ритуальный головной убор она не будет надевать. Эта страница для неё закрыта. Хочется верить, что навсегда.

Война с Жнецами многое изменит. Очень многое. Искоса глядя на церемониальную шапку, Бенезия поймала себя на мысли, что почти не помнит, как она выглядела без этого головного убора. Строгого, официального, ритуального. Она, конечно, знает, как он называется, но сейчас она хочет определять его только как «шапка», только как «ритуальный головной убор». И, наверное, никак иначе. Ей придётся теперь привыкнуть к простым, общедоступным головным уборам, привыкнуть к общераспространённым азарийским шапкам.

Когда-то она носила лёгкий головной платок. Полупрозрачный такой, с изящными цепочками, удерживавшими на переносице красивый драгоценный камень в дорогой оправе. Как же она тогда была молода… Ей не исполнилось ещё четыреста лет и она только-только осваивалась со статусом матроны. Она любила тогда носить красивые ювелирные гарнитуры и к головным уборам и к платьям. Как же давно это было! Потом, со временем, её наряды становились всё строже, всё официальнее. Может быть, так и должно было быть?! Возраст увеличивается, тысяча лет подходит к своему концу. Желания тают, гаснут. Остаётся только рутина, только работа, только известные до мелочей маршруты, ритуалы, протоколы.

Почему она об этом сейчас думает? Почему?! Она собирается на свидание, а не на заседание Совета Матриархов и потому не должна изводить себя такими мыслями. Не должна! Но почему-то думает именно об этом. Всё же прошлое её не отпускает. То прошлое, которое должно было остаться далеко позади.

Заставив себя не думать ни о Совете Матриархов, ни о ритуальном головном уборе, ни об официальном платье, Бенезия шагнула к платяному шкафу, распахнула створки, увидела комбинезон спокойной расцветки. Взялась за «плечики», достала комбинезон из шкафа, подошла к зеркалу. Опять она медлит. Всё же индоктринация её не совсем отпустила. Глупо было бы рассчитывать, что такое воздействие будет неглубоким, нестойким. Рутинно, автоматически надеть комбинезон не получится. Придётся приказывать себе, иначе она задержится со сборами надолго и… свидание не получится нормальным с самого начала. А ей нужно, чтобы оно получилось. Чтобы оно было лучшим в её новой жизни. Лучшим с самого начала и лучшим до самого окончания. Не до конца, а до окончания. И чтобы потом у неё с Джоном всё было хорошо. Никак иначе. Только хорошо.

Надевая комбинезон, Бенезия старалась ускорить движения, насколько это было вообще возможно, но сейчас скорость и чёткость требовали дополнительных усилий. Как же она привыкла к официальным, ритуальным одеждам?! Долго, слишком долго старшая Т'Сони была чиновницей Матриархата. И, наверное, судьба или то, что разумные органики именуют Высшими Силами, дали ей шанс. И этот шанс, сложный, трудный, она должна использовать. Рядом с Джоном она должна оттаять, стать мягкой, спокойной, оставить позади почти всё, чем она занималась долгие годы. У неё теперь начинается в жизни новый период, в котором уже не будет Совета Матриархов, не будет религиозных церемоний, не будет изматывающих ритуалов, нудных протоколов. У неё будет жизнь обычной пожилой азари, полюбившей человека, землянина. Поверившей ему и в него.

Пальцы азари касались пластика застёжек. Приходилось плотно контролировать движения рук, заставлять пальцы двигаться быстрее. Наверное, она правильно решила надеть не платье, а комбинезон. В недалёком будущем она не раз наденет самые разные платья, а сегодня… Сегодня она хочет, чтобы Джон обратил внимание на неё, а не на то, что на ней надето.

Проверяя, застёгнуты ли все «молнии» и «липучки», Бенезия вспоминала, как смотрел на неё Шепард. В разное время, при разных обстоятельствах. Сейчас она вспоминала не обычные взгляды Джона, а именно те, что проявляли его заинтересованность в общении. Неформальном общении с ней. Он ни разу не оскорбил её взглядом. Земляне часто были несдержаны, глядя на неё. Да, возможно, они знали и понимали, что перед ними не просто азари, а матриарх, но… иногда инстинкты сильнее рассудка.

Раздевающие взгляды, ощупывающие, нескромные… У Джона таких взглядов никогда не было. Да, азари чувствовала, что она ему нравится, но Шепард… умел держать себя в рамках или, как чаще говорят люди, «в руках». Медлил, не хотел быстро переходить к близости с ней. Не хотел доставлять ей хлопоты?! Он? Нет, определённо хорошо, что она решила надеть комбинезон, а не платье. В платье он её уже видел. На борту Жнеца, а потом… потом в медотсеке. Комбинезон же менее привычен для взгляда Джона, но зато должен стать привычным для неё. Она теперь собирается жить скромно.

Матриарх подошла к зеркалу. Окинула взглядом своё отражение. Да, комбинезон плотно облегает её тело. Джону понравится. И его взгляд будет… внимательным. Мужским.

Руки Бенезии коснулись бёдер. Любимая поза Лиары. Говорившая собеседникам о том, что Крылышко не отступит. Что бы ни случилось — не отступит. Эту позу Лиара «позаимствовала» у мамы. Она знала её очень молодой, если, конечно, так можно назвать возраст матриарха, переваливший за семь сотен лет. Последующие сто лет жизни были самыми счастливыми для Бенезии. Дочка очень многое унаследовала от мамы, многое — от Этиты, своего отца. Очень многое. И теперь, совсем скоро Бенезия может получить возможность забеременеть снова. А потом… потом родить ещё одну дочку. Лиара будет очень рада сестричке. В этом старшая Т'Сони уверена.

Матриарх крутнулась перед зеркалом, не снимая рук с талии. Хороша. Движения свободные, плавные, мягкие. Джон будет… потрясён. Приятно потрясён. И свидание пройдёт очень хорошо. С возможно более значимым результатом. Наиболее значимым. Она отдастся Джону. И будет… будет очень сильно надеяться на то, что сможет забеременеть. Она верит Шепарду, доверяет ему и хочет стать его женой. Законной женой. Джон достоин стать её мужем. Этита… поймёт. Многомужество у азари — в порядке вещей, совершенно обычное дело.

Ладно. Она — готова. И не может позволить себе опоздать. Джон… устал после старпомовской вахты и ей предстоит помочь ему расслабиться и отдохнуть. Матриарх ещё раз внимательно оглядела своё отражение, убедилась, что всё в порядке, прошла к двери, нажатием на сенсор погасила свет в салоне, открыла дверь и вышла в коридор.

К старпомовской каюте она подошла неспешным спокойным шагом. Дверь была полуприкрыта. Хороший знак.

— Бена, заходи. — полотно двери плавно ушло в сторону. На пороге стоял Джон. Капитан отступил, сделал приглашающий жест рукой. Бенезия кивнула, вошла в каюту. Шепард закрыл дверь. — Проходи, садись.

Матриарх огляделась. Джон прибрался в каюте. Всё на своих местах, везде чистота и порядок. Пройдя к столу, азари опустилась в кресло, оглянулась на подходившего Шепарда. Он сел в другое кресло, пододвигать его к креслу, где сидела гостья, не стал. «Снова не торопится, — подумала старшая Т'Сони, — Я даже не знаю, как побудить его, как дать ему понять, что я…»

— Бена… — Джон посмотрел на азари. — Я рад тебя видеть. Угощайся. — он указал взглядом на стол. — Знаю, что ты поспала, немного отдохнула.

— Я хорошо отдохнула, Джон. — тихо ответила матриарх. — Буду рада разделить стол с тобой.

— Согласен. — просто и чётко ответил старпом. — Но ты — первая.

— Охотно, Джон. — азари пододвинула своё кресло к столу, отхлебнула из чашки сок. — Вкусно. Ты слишком скромничаешь, Джон. — она поставила чашку на столешницу.

— Интересно, Бена, в чём ты усматриваешь моё скромничание? — спросил Шепард.

— Хотя бы в том, Джон, что этот сок ты выжал сам, а не взял пакет из холодильника корабля.

— Это — не скромность, Бена. — уточнил Шепард. — Это — необходимость. Магазинные, покупные соки — хорошо. Но лучше…

— Джон… ни слова больше. — матриарх привстала, обняла Шепарда за шею и поцеловала его в губы, чуть склонив голову старпома на бок. «Как всегда нос мешает.» — мелькнула в сознании азари непрошенная и несвоевременная мысль.

Шепард ответил. Спокойно и охотно ответил на поцелуй. Бенезия прикрыла глаза, заметив, что глаза Джона закрылись. Ему поцелуй понравился. Матриарх почувствовала, как руки Шепарда обнимают её. Мягко, спокойно, нежно обнимают. Бенезия тонула в волнах тепла и хотела, чтобы поцелуй продлился как можно дольше. Джон не стал медлить, не стал раздумывать. Он просто и спокойно ответил на её поцелуй. Ответил так, как она мечтала, так, как она хотела. Сейчас, в эти секунды ей не мешали ни жестковатое кресло, ни несколько неудобная поза — всё это меркло в тёплой волне, обнявшей её тело и суть.

Разомкнув объятия почти одновременно, Шепард и Бенезия опустились в кресла. Не успела матриарх выпрямиться, как Шепард взял вилку, нож, быстро нарезал пирог и вот уже один кусочек, насаженный на вилку — у самых губ азари.

— Бена… — мягкий, тихий шёпот Джона позволил Бенезии окончательно очнуться. — Поешь. Пожалуйста.

— Спасибо, Джон. — матриарх подалась вперёд, ощутила во рту сладость начинки пирога. — Вкусно. Наверное, не ошибусь, если скажу, что ты сам испёк. — предположила она.

— Ты не ошибаешься. — ответил старпом. — Ешь. И не забывай пить сок. Рад, что тебе понравилось.

— Мне очень понравилось, Джон. Спасибо тебе. Очень вкусно. — матриарх взяла вилку, пододвинула к себе чашку с соком. — Давай поедим вместе.

— Давай. — согласился Шепард.

Несколько минут молчания — и с лёгким завтраком — а может, это был обед или ужин — с этим Бенезия так и не разобралась — было покончено. Шепард не стал опережать гостью, допил свой сок и сразу встал, прибирая на столе. Бенезия промокнула салфеткой губы, допила из стакана минеральную воду, искоса наблюдая за тем, как Джон ставит вымытые тарелки на сушилку. Дождавшись, когда своё место на решётке займёт последняя чашка, матриарх решительно встала, шагнула к Джону и обняла его, разворачивая спиной к сушилке. Её губы коснулись щеки Шепарда. Долгий поцелуй. Мягкий, нежный. Глаза Бенезии закрылись, давая возможность азари погрузиться в волну приятных ощущений. В этот раз ей было неважно, что Шепард не ответил на её поцелуй. Было вполне достаточно того, что она целует его. Целует, ощущая губами мягкость кожи его щеки. Джон побрился. Очень тщательно и чисто побрился. Он ждал её, хотел, чтобы ей, его подруге, было приятно и комфортно.

Джон… Он не стал надевать форменный комбинезон, он снял скафандр, хотя, возможно, это нельзя делать по уставу, по правилам. Он надел чистую белую футболку, чёрные брюки, лёгкие матерчатые туфли. Всё это Бенезия отметила только сейчас, едва-едва вынырнув из приятного тумана, охватившего сознание. Ей так нравилось целовать Шепарда. Она целовала Джона так, как хотела. Благодарила его. За всё. За спасение там, на борту Жнеца-наблюдателя, за возвращение к нормальной жизни из хаско-кокона в медотсеке фрегата, за доброту, внимание и заботу, которые никогда он не уставал проявлять по отношению к ней.

Мягкие ладони Бенезии легли на щёки Джона и азари поцеловала его в лоб. Чуть задержав губы, ощутила, как Шепард обнимает её за плечи. Ей так понравились эти объятия. Они доказывали, что Джон действительно любит её, а не просто очень хорошо к ней относится. Да, он был несмел, медлителен, он немного скован и сейчас, он не хочет торопиться, не хочет осложнять ей жизнь. Он помнит о том, что она — замужем, что у неё есть дочь. Она… несвободна, это так, но… если бы не Джон, она не была бы вообще свободна. Никоим образом. Джон спас её, вернул к нормальной, к обычной жизни, дал ей возможность строить эту жизнь так, как она хочет. И она хочет, чтобы в её жизни был Джон. В её личной жизни был. Она хочет, чтобы он стал её мужем. И, если, Богиня, это возможно — отцом её детей.

Джон мягко привлёк её к себе и Бенезия на время забыла, что она с ним одного роста. Сейчас она чуть склонив голову, прижалась щекой к груди Шепарда, открыла глаза, но не фокусировала взгляд. Она слушала дыхание и стук сердца Джона как самую лучшую в мире музыку, чувствовала пальцы правой руки Джона на своём правом плече и руку Джона на своей талии и понимала, что свидание удалось. Джон рад её присутствию, рад тому, что она рядом с ним. Он не торопится, не спешит, он делает всё, чтобы ей было приятно и комфортно.

Бенезия чуть приподняла голову, взглянула в лицо Шепарда, почувствовала, как пальцы его левой руки касаются её шеи у основания отростков. Мягко, совсем не больно. Джон распахнул куртку, украшенную монограммой «Эн-семь» и азари ощутила, как ей стало намного теплее — её плечи оказались накрыты тёплыми тканевыми пологами. Джон склонил голову и поцеловал Бенезию. Не просто по-дружески коснулся губами лба азари, а именно поцеловал. Мягко, нежно и приятно.

Так они простояли… сколько именно минут они вот так, обнявшись простояли, наверное, ни матриарх, ни старпом не знали точно. Джон согрел её своим теплом, он позволил ей быть максимально близко к себе и в то же время он ни на чём не настаивал, не торопился.

Ей хотелось большего. Очень хотелось. Она чувствовала, что готова к большему, ощущала, что Джон знает об этом, но всё равно не спешит, предоставляя ей возможность в любой момент остановиться, отказаться от продолжения.

— Джон. — тихо сказала Бенезия, выпрямляясь и кладя руку на плечо Шепарда. — Спасибо тебе. Я… согрелась и мне… мне очень тепло.

Она почувствовала пальцы левой руки Джона на своей щеке и изумилась их мягкости. Губы Шепарда чуть раскрылись и азари плавно и медленно подалась навстречу, запечатлевая долгий поцелуй на губах… очень близкого друга. Очень и очень близкого. Она ощущала, как Джон правой рукой касается её талии и это прикосновение было приятным. Джон ни на чём не настаивал, он делал всё, чтобы Бенезии было спокойно и комфортно.

Они оба снова забыли о времени. Целовались. Спокойно, неспешно, стараясь полностью ощутить каждое мгновение. Бенезия чувствовала, как в её сердце и душе укрепляется уверенность в том, что всё получится. Всё, что хочет она, всё, что хочет Джон — всё будет. Всё воплотится в реальность. По-иному просто быть не может.

Бенезия открыла глаза, чуть отстранилась, совсем немного отстранилась от Джона, не оттолкнула его, нет, взгляд матриарха коснулся глаз Шепарда и он… он понял её! Понял правильно, подхватил на руки, пронёс по каюте на руках, опустился на диван, усадил Бенезию себе на колени. Теперь она могла обнять Джона, могла смотреть на него и видеть очень чётко и ясно его лицо. Рука Джона, правая, мягко касалась левого бедра, другой рукой Шепард касался правой щеки азари, а Бенезия не сводила взгляда с глаз Джона и видела, что и он смотрит ей прямо в глаза, смотрит только в глаза, не на лицо, а именно в глаза. Не спешит, не торопится, не отпускает на волю свои инстинктивные мужские желания. Матриарх почувствовала, как молодеет. Сейчас она бы могла поклясться, что ей не семьсот, не восемьсот с лишним лет, а всего лишь двести или триста, она не матрона и не матриарх, она — дева. Жаждущая, нетерпеливая, открытая навстречу новым ощущениям, чувствам, эмоциям. Всё это подарил ей Джон, вернув к жизни из хаско-состояния. Вряд ли она когда-либо раньше могла предполагать, что ещё и ещё раз ощутит в себе этот вулкан, готовый разразиться извержением. Только перед Джоном, только рядом с ним, только наедине с ним Бенезия была готова превратиться в молоденькую азари, забыть о возрасте, забыть о том, что она матриарх. Она положила левую руку на локоть правой руки Джона, но её пальцы не были напряжены в попытке предупредить возможное полуинстинктивное движение правой руки Джона, лежавшей на её бедре. Она была уверена, что Джон не пойдёт ни на какие развязные приставания, не будет, как это принято у некоторых землян, стремиться ущипнуть её за «пятую точку». Он просто поддерживает, страхует её, чтобы азари было удобно и спокойно сидеть у него на коленях. Только и всего. Он не пытается начать расстёгивать липучки на комбинезоне, добираясь до её обнажённого тела. Какая мягкая и тёплая у него ладонь! Шепард нежно, почти незаметно провёл рукой по правой щеке Бенезии, а ей показалось, что она ощутила на себе дуновение ветра, царствующего над тессийским Океаном.

Азари смотрела в глаза Джона и столь многое читала в них, что ей не хотелось опускать взгляд, не хотелось даже на секунду прикрыть глаза веками, отвлечься. Ей не хотелось прерывать это уникальное общение. Бенезия чувствовала, как её губы приобретают объём, подтверждая готовность сути к единению. Пальцы правой руки азари лежали на спине Джона и она ощущала под ними биение сильного сердца. Любящего сердца, переполненного нежностью. Слова не были нужны — взгляды говорили больше, чётче, глубже.

Сколько она просидела на коленях у Джона — старшая Т'Сони не смогла бы сказать сколько-нибудь точно. За все эти минуты она ни разу не взглянула на часы. Браслет инструментрона совершенно не мешал — азари не чувствовала ни его веса, ни его объёма. Ни разу она не ощутила включение инструментрона на руке у Джона. Вряд ли он его выключал полностью. Наверное, это нельзя делать, ведь он — старший помощник командира военного боевого корабля и… Нет, она совершенно не о том сейчас начинает думать. Надо вернуть мысли в спокойное русло, думать о том, какой Джон нежный, мягкий, неспешный.

Если Джон не торопится, то… Он предоставляет ей право и возможность вести. Определять, как сложится их дальнейшее общение. Он ждёт от неё именно этого, потому что хочет, чтобы было хорошо и приятно ей. А если будет хорошо и приятно ей, то она должна постараться, чтобы Джон был тоже рад и доволен, удовлетворён.

Не говоря ни слова вслух, Бенезия встала на ноги, отошла от дивана, на котором продолжал сидеть Шепард, расстегнула несколько липучек и застёжек, после чего сняла куртку комбинезона. Глаза азари мягко и медленно сузились, она не сводила взгляда с лица Джона и то, что она видела, ей нравилось. Шепард внимательно смотрел на неё, но ни разу, ни разу не оскорбил её разглядыванием грудей, живота, бёдер. Он смотрел на её лицо, но Бенезия могла бы поклясться чем угодно, что он видит её тело достаточно полно и чётко и то, что он видел, ему тоже очень нравилось. Он наслаждался, он так мягко и нежно касался взглядом плеч, шеи, лица азари, что матриарх могла бы сказать только одно: сейчас, в эти минуты, она по-прежнему чувствует себя девой.

Да, под курткой комбинезона у неё было надето только бельё. Никаких дизайнерских изысков, но и никакой утилитарной простоты, граничащей с примитивностью. Спокойная расцветка, мягкий и в то же время — прочный тканевый материал. Джон смотрел на её тело, смотрел так, что Бенезия чувствовала… чувствовала тепло этого взгляда и не ощущала даже намёков на оскорбление, на нескромность.

Куртка легла на спинку стула. Нет, азари не бросила куртку эффектным резким жестом, она её просто положила на спинку стула. Спокойно, неспешно положила. Может быть такое и следовало назвать стриптизом, но не тогда, когда на неё смотрит Джон. Он не унижает её, не торопит, не настаивает. Она может остановиться, может отказаться от продолжения, она знает, что если вот сейчас она шагнёт к Шепарду, усядется у него на коленях или рядом с ним на диване, Джон не будет пытаться расстегнуть замок бюстгальтера, не будет стремиться расстегнуть ремень штанов комбинезона. Не будет. Он её… уважает и любит и она чувствует, ощущает и понимает и это уважение и эту любовь. Лишённые экстремизма, лишённые права на превышение определённых рамок уважение и любовь. Это сложно пояснить и определить словами, но…

Руки старшей Т'Сони расстегнули пояс и азари сделала шаг вперёд, остановилась в двух шагах от дивана. Штаны комбинезона — или, может быть, их следовало называть брюками? — упали на пол, остались лежать где-то сзади. Взгляд Шепарда не изменился. Бенезия знала и понимала, что Шепард не стремился, не хотел вот так сразу опускать взгляд к прикрытой трусиками «низине» тела стоявшей перед ним в одном белье азари. Он продолжал смотреть на неё спокойно и в то же время… заинтересованно. Мягкая, неопасная заинтересованность — вот что было нужно ощутить сейчас старшей Т'Сони во взгляде Джона и она ощущала это. В полной мере ощущала. Она сняла комбинезон, сняла сама, по собственной воле, по собственному выбору, сняла так, как захотела и Джон не стал в очередной раз торопить события, не стал вставать, не стал стремительно подходить к ней, не стал раздевать её сам. Не потому, что он… не хотел её, а потому, что он… её уважал и любил. Когда уважаешь и любишь другого разумного, то даёшь ему свободу. Прежде всего — свободу.

Губы азари растянулись в спокойную, полную достоинства и радости улыбку. Именно эту улыбку и ждёт от неё сейчас Джон. Мягкая биотическая дымка объяла тело Бенезии. Мирная биотика, обычная. Шепард продолжал смотреть на старшую Т'Сони, их взгляды встретились и матриарх благодарно прикрыла на несколько секунд глаза, сделав шаг к сидевшему на диване старпому.

Люди, возможно, знают о биотике. Кое-что знают, но азари — естественные, природные биотики, спокойно и свободно обходящиеся без любых имплантатов. И сейчас Бенезия была готова продемонстрировать Шепарду кое-что из азарийского биотического арсенала. Можно, конечно, поступить привычно и где-то даже стандартно: своими руками расстегнуть наспинный замок бюстгальтера, своими руками снять трусики, но сейчас старшей Т'Сони не хотелось именно так обнажаться перед Джоном. В том числе и потому, что до сидевшего на диване Шепарда оставался всего лишь шаг, может быть — полтора шага и наклоняться, ну пусть склоняться… Не хотелось. Бельё — бюстгальтер и трусики — это не куртка и не штаны комбинезона, их не снимешь так быстро и… приемлемо. На свидании надо действовать по-иному, привнести в общение что-то такое, обоюдно приятное. Не только для неё, азари, нет, но и для Джона.

Курившаяся вокруг тела Бенезии биотическая дымка совершенно незаметно для Шепарда сконцентировалась на шее и на спине азари, скользнула от отростков и плеч куда-то вниз и бюстгальтер упал, а пояс трусиков растянулся, позволяя им скользнуть с талии на бёдра и упасть на пол, рядом с бюстгальтером.

Получилось! Бенезия радовалась этому, как давно, очень давно не радовалась. Она спокойно стояла перед Джоном и чувствовала, что ему, её другу и… спасителю, понравилось то, как она обнажилась. Дымка да, продолжает куриться вокруг тела, но она не мешает Джону смотреть на тело подруги. Да, он видит её, обнажённую, видит во всех деталях, она чувствует его взгляд, в котором заметно прибавилось заинтересованности, любви, даже… даже обожания, но по-прежнему нет ничего настораживающего, неприятного, опасного.

Как приятен взгляд Джона! Он, её друг и спаситель, в полной мере оценил, высоко оценил её доверие, её открытость! Она словно бы вернулась в далёкую молодость, когда для любой азари было совершенно обычным и привычным вот так, сбросив любую одежду, предстать в «естественном виде». Взгляд Шепарда скользит по её телу, едва заметно останавливаясь на грудях, животе, бёдрах, но в этом взгляде нет ничего оскорбительного. Бенезия это знает, чувствует и понимает. Она для Шепарда по-прежнему личность, а не просто красивое, привычное для человеческого взгляда обнажённое женское тело.

Теперь, когда она полностью обнажилась и убедилась в том, что Джон не стремится ускорить события, надо помочь Шепарду. Помочь спокойно, свободно, ненасильственно. Азари делает к дивану ещё один шаг, видит поднимающегося навстречу Джона и медленными, размеренными движениями начинает снимать с Шепарда куртку. Ту самую куртку, что подарила такое важное, ценное и значимое тепло ей, матриарху азари, несколько минут назад.

Куртка легла на диван, наступила очередь футболки. Её Бенезия сняла достаточно быстро — одним слитным движением. Взгляд азари против воли хозяйки на секунду задержался на торсе Шепарда. Что поделаешь, это важно. Люди, земляне, хорошо знают, понимают и помнят, что женщина всегда выбирает лучшего мужчину. И только ему даёт право на близость. Джон… был великолепен. Да, Бенезия помнила, что он — спецназовец, воин, офицер, но сейчас она смотрела на стоявшего перед ней полуобнажённого, Шепарда и понимала, ещё глубже и полнее понимала, насколько же он совершенен. Не было горы перекачанных мускулов, не было. Всё было, как принято у людей говорить, гармонично, в меру. Так, как нужно.

Джон не прикасается к её телу, но его руки не висят «плетями», они не безвольны, не расслаблены. Они живые. Живые и в то же время полностью послушные разуму Шепарда. Он не стремится прикоснуться к грудям подруги, к её животу, не стремится положить ладони ей на бёдра, хотя это обычное желание мужчины, видящего перед собой обнажённую женщину. Ну… почти женщину, всё же земные мужчины продолжают чётко различать азари и своих соплеменниц.

Бенезия расстёгивает пряжку ремня на штанах… или, может быть, на брюках? Как же трудно однозначно определить, как следует называть этот предмет одежды. Брюки — или всё же штаны — скользят вниз, Шепард делает шаг вперёд и только теперь он кладёт руки на плечи Бенезии. Соски её грудей касаются груди Джона и Бенезия ощущает, как её в очередной раз накрывает волна тепла. Теперь уже — совершенно особого тепла. Она — обнажена. Джон… На нём только… плавки. Кажется, этот предмет одежды у людей называется именно так. Сейчас Бенезия совершенно не желает искать единственно-правильный ответ, не желает знать, как точно он, этот предмет одежды называется. Возможно, что она немного поглупела, но это так приятно и естественно в такие минуты…

Азари обнимает Шепарда за плечи, приникает к нему. Ей совершенно не хочется полуинстинктивно или, может быть, инстинктивно прикрывать груди ладонями своих рук, не хочется сдвигать ноги, опасаясь возможного насилия. Она обнимает Шепарда и чувствует, как уходит возраст, как стремительно бегут куда-то назад, уменьшаясь в своих значениях цифры прожитых лет. Она… молодеет.

Как же давно, Богиня, она не ощущала всего этого. Такого… приятного тепла, такой приятной волны спокойствия и уверенности, что всё, всё будет в эти минуты очень хорошо. Джон смотрит на неё, смотрит прямо в глаза и в его взгляде азари читает столько… Нет, никакие слова не в силах, не могут выразить и десятой доли почувствованного. Джон не снимает своих рук с плеч матриарха, но он не давит на неё, не опрокидывает её навзничь. На пол или на диван — всё равно. Да, она стоит перед ним полностью обнажённая, но ей… ей спокойно и она может в любой момент отказаться от продолжения. Может отступить на шаг или несколько шагов назад, может повернуться и уйти и Джон не будет обижен, не будет раздосадован.

Она смотрит на стоящего перед ней Джона, смотрит спокойно. Всё же ей… немало лет и она уже давным давно не дева, а матриарх. Как бы она ни пыталась, как бы она ни старалась, она всё равно не сможет полностью освободиться от стандартов своего возраста. И сейчас, глядя на Джона, она понимает, ощущает и видит, насколько же Джон, выглядящий внешне столь молодо — по человеческим меркам он — юноша, опытен и, в хорошем смысле этого слова, стар. Наверное, по-иному и нельзя, такие возможности, такие способности, какими теперь обладает Шепард, не даются людям, только начинающим что-то очень хорошо понимать, разуметь в этой жизни. Они даются тем, кто готов воспринять эти способности и возможности должным образом.

Бенезия смотрела на Джона. Он смотрел на неё. Глаза в глаза. Сколько сейчас времени — никого из них двоих это совершенно не заботило. Ночь, день, утро, вечер, корабельные или планетные — всё равно. Они вдвоём, они наедине друг с другом. Бенезия смотрела на Джона и всё глубже понимала, что даже… даже если она не забеременеет, она всё равно всегда будет считать Джона своим главным другом, своим мужем. Она доверяет ему, верит ему и любит его. Любит полной, зрелой, спокойной любовью. Любовью помолодевшей матриарха азари. Помолодевшей благодаря ему, Джону Шепарду. И никому другому она не будет доверять и верить настолько, насколько она верит и доверяет теперь Шепарду. Её без всяких условностей и натяжек Джону. Даже если она… даже если она бездетна и всех возможностей Джона, всех его способностей не хватит, чтобы преодолеть, опрокинуть, отодвинуть в сторону эту бездетность, она всё равно будет любить, будет верить и будет доверять Джону как никому другому. Она нашла того разумного, который оказался достоин её. Да, матриарха азари, да.

Джон не спешит. Он… он смотрит на неё мягким взглядом и не выражает столь понятного, столь обычного нетерпения. Она и только она может сейчас решать, как продолжить это свидание. Бенезия наслаждалась каждым мгновением, каждой секундой и минутой встречи. Зачем спешить? Зачем торопиться? Зачем пропускать мимо души и сердца всё богатейшеее содержание?

Всё же Шепард предоставляет ей, своей гостье и подруге право и возможность определять, что и как будет дальше. Это так приятно… Это дарит особое спокойствие и особую уверенность именно сейчас, когда ей самой эти спокойствие и уверенность крайне нужны, важны, необходимы. Да, беден словесный язык разумных органиков. В такие моменты он часто… бессилен. Взгляд азари коснулся кровати. Диван — это хорошо, очень хорошо, но кровать — намного лучше.

Отшагнув в сторону, Бенезия повернула голову, коснулась приглашающим взглядом глаз Шепарда, протянула ему руку, ощутила пальцы его руки на своей ладони, повлекла Джона за собой туда, где стояла кровать. Диван остался позади. Смутно, нечётко матриарх вспомнила, что идя к кровати, перешагнула через оставшееся лежать на полу своё бельё. Сейчас это было не важно, сейчас она чувствовала, что Шепард по-прежнему не спешит. Не сопротивляется, не тормозит, не медлит. Именно — не спешит.

Она смотрела на Джона и чувствовала его взгляд. Мягкий, спокойный. И в то же время — заинтересованный, любящий. Именно такой, какой для пожилой азари был сейчас важен. Да, синекожие девы старели очень медленно. Увядание и угасание слишком поздно проявлялись внешне, затрагивали тела, сказывались на коже. Матриарх, идя к кровати и ведя за собой Шепарда, чувствовала, что она помолодела. Помолодела для того, чтобы попытаться преодолеть бездетность. Только попытаться. Рядом с Шепардом эта попытка могла увенчаться успехом.

Если бы на месте Джона был любой другой землянин, то она бы о беременности даже не задумывалась, как о чём-то возможном и тем более реальном. А Шепард дарит и поддерживает в ней самое важное — надежду на лучшее. И сейчас это лучшее для Бенезии заключается не только в возможности забеременеть, но и в том, что она ещё не раз будет очень близка с Шепардом. Даже если она не забеременеет, она не будет считать, что в этом виноват Джон. Не будет она так считать, потому что для неё важен Джон весь, а не только как отец её ребёнка. Она будет любить Шепарда, даже если останется бездетной. И не только потому, что именно он её спас, вернул к обычной, нормальной жизни, но и потому, что только он понял её правильно и полно. Понял так, что она, любя этого землянина, чувствует в себе достаточно возможностей, способностей и сил вернуться к Этите, вернуть Лиару и вернуться в свою семью. Вернуться не прежней, вернуться обновлённой, полной и цельной. Шепард не стремится ею командовать, руководить, на чём-то настаивать или что-то навязывать совершенно не потому, что ей уже давно за восемьсот лет, а ему нет и пятидесяти. Совершенно не по этому, а потому, что понимает, что нельзя любить другого разумного, не признавая за ним право на свободу и самостоятельность.

До кровати — всего несколько шагов и Бенезия, взглянув на ложе, изумилась предусмотрительности Шепарда. Почти двуспальная, минимум — полуторная, застеленная чистым, свежим бельём. Две подушки рядом. Две, не одна. Покрывало, сложенное «гармошкой» лежит у края. Джон всё продумал, обо всём позаботился.

Остановившись у кровати, Бенезия взглянула на стоящего чуть позади Шепарда. Его рука оставалась в руке азари. Джон не спешил, не торопился и не настаивал на скорейшем «продолжении». Сейчас, как и раньше, Бенезия могла отказаться от следующего шага. Отступить к дивану, к креслу. Могла отойти от кровати, одеться и уйти. Могла сделать всё, что хотела. А сейчас она хотела одного — чтобы Джон был доволен, рад и счастлив.

Мягко и неспешно вынув свою руку из руки Шепарда, азари шагнула к кровати, легла на бок, опёрлась на правую, согнутую в локте руку и сделала приглашающий жест левой рукой. Джон не заставил себя ждать, но не стал спешить, мельтешить, торопиться. Вскоре они лежали рядом и обнимались. Джон не спешил её целовать, понимал, что в такие минуты ей важно видеть его лицо совершенно чётко, а когда целуешься… тогда взгляд часто затуманивается. Он нежно касался плеч обнажённой азари и Бенезия раз за разом ощущала, как молодеет. Голова матриарха лежала на ладони левой руки Шепарда и Бенезия таяла, чувствуя тепло и мягкую прохладу, чувствуя надёжность этой руки. Шепард смотрел на подругу, смотрел мягко, спокойно и читал в глазах Бенезии многое. Очень многое. То, что она хотела сказать ему словами, но очень надеялась, что он поймёт её без слов.

Старшая Т'Сони ощутила, как её вера в то, что она сможет забеременеть, укрепилась. Благодаря неспешности Джона, благодаря его пониманию и любви, она по-прежнему была свободна и вольна, по-прежнему ощущала себя не красивым женским телом, а прежде всего — личностью, имеющей все права на свой собственный выбор, своё собственное решение. Сейчас матриарх остро понимала, насколько же она была совсем недавно бессильной и безвольной.

Если бы не Джон… она бы осталась хаском навсегда… Будь на месте Шепарда любой другой землянин, не обладавший возможностями и способностями Джона… Её ждала бы клетка в какой-нибудь саларианской научно-исследовательской лаборатории. Жутко секретной, закрытой, военной. Вряд ли она понимала бы, что с ней эти высоколобые умники-разумники творят. Вряд ли они пытались бы вернуть её к нормальной жизни. Наверное, они не стали бы ставить перед собой такую цель. Им было бы гораздо выгоднее и ценнее как можно более долго продлить… нет, не жизнь, разве это можно назвать жизнью… Существование. Именно существование такого интересного «биологического объекта», каким бы была она, хаск по имени Бенезия.

Вряд ли бы Матриархат приемлемо отреагировал на известие, пришедшее из Саларианского союза, что тело матриарха Бенезии, какого-никакого, но религиозного лидера азарийской расы, только тело — найдено, опознано, обретено и… изолировано. Может быть, несколько матриархов, самых пожилых, а точнее — старых, посетили бы её в лаборатории. Или, точнее — в виварии. Посетили бы, чтобы просто убедиться: да, это тело действительно принадлежит матриарху Бенезии. В том, что внутри этого тела есть по-прежнему душа и суть той самой Бенезии… эти матриархи очень бы усомнились. Чиновники, политики, приживалы, прилипалы и трусы. Они бы постарались сократить время этого вынужденного свидания до минимума. Им стало бы очень страшно, а от страшного почти любой органик инстинктивно стремится держаться как можно дальше.

Она живёт теперь нормальной, обычной жизнью только благодаря Шепарду. Да, Карин совершила невозможное, проведя ряд ювелирных, уникальных операций по извлечению имплантатов, по их отключению. Она тоже — спасительница её, пожилой азари. А Джон… он освободил не только её тело, но и душу.

Азари легла навзничь, чуть выгнулась, понимая, что Шепард прочтёт её безмолвные сигналы и поймёт их правильно. Сейчас ей не хотелось включать биотику и применять «объятия вечности», чтобы воспользоваться стандартным для азарийской расы способом. Она хотела доставить максимальное удовольствие не только себе, но и Джону и потому остро захотела, чтобы он… стал един с ней. Стал един, как это привычно для него, мужчины-землянина.

Джон смотрел на неё, смотрел мягко, спокойно, а потом обнял её за талию и Бенезия расслабилась, опустилась на кровать, ощущая, видя, как Джон совсем не опасно и не страшно нависает над ней, удерживаясь на вытянутых руках, давая ей возможность спокойно и свободно дышать, двигаться. Он легко наклонил голову и поцеловал азари в губы. Несколько долгих, а как показалось Бенезии — очень долгих — минут они целовались. Джон не торопился, не спешил, не уподоблялся многим мужчинам-землянам, желающим побыстрее получить своё удовлетворение и… оставить женщину. Обидно, а иногда — и оскорбительно оставить. Джон был другим. Он заботился о том, чтобы Бенезия получила максимум удовольствия, чтобы она была удовлетворена не только близостью и единением, но и то, что среди землян принято называть «прелюдией». И сейчас Джон просто, очень нежно и бережно целовал свою подругу, а она могла целовать его так, как хотела. Губы человека и азари в очередной раз соединились, но дыхания пока хватало и ни Бенезия, не Шепард не спешили переходить к ласкам.

Шепард чувствовал удовлетворённость Бенезии, а она чувствовала, что он рад и доволен, спокойно даёт ей все права и все возможности быть ведущей в эти мгновения. Да, как помнила матриарх, далеко не каждый мужчина согласится быть ведомым в единении. По самым разным причинам. Шепард же доверял и верил подруге так, что Бенезия не уставала удивляться, изумляться и радоваться. Джон совершенно не переживал из-за того, что не он, а она ведёт его на этом свидании, что она определяет очень многое из того, что должно происходить между двумя любящими разумными.

Достаточно было Бенезии улечься поудобнее рядом с Джоном, как он правильно понял её желание и стремление. Несколько секунд — и она восседает на лежащем навзничь Шепарде. Её руки касаются его груди, скользят по торсу, она наслаждается видом его мускулистого тела, ловит его взгляд, в котором нет животного нетерпения. Джон доверяет её опыту, её знанию, её ощущениям, он в ней… нисколько не сомневается. И потому Бенезия была счастлива показать Джону всё, чему её научила та жизнь, к которой он её вернул из почти что небытия.

Ему нравилось её тело, обнажённое тело взрослой азари. Ловя на себе взгляд Джона, Бенезия совершенно не чувствовала себя пожилой и тем более — не чувствовала себя старой. Джон не стремился видеть в ней несмышлёную деву-азари, он признавал за старшей Т'Сони право на многое, что дают возраст и опыт.

Единение получилось прекрасным. Всё произошло так, как хотели и Бенезия, и Джон. Погасшая биотическая дымка не означала конца свидания — азари и человек сели на кровати, Шепард усадил Бенезию к себе на колени и стал целовать её. Она только удерживала его голову так, чтобы он не слишком напрягался, всё же сидя на коленях у Шепарда, Бенезия оказывалась выше и Джон был вынужден запрокидывать голову. Он держал гибкое и сильное тело матриарха в своих руках и Бенезия зацеловывавла его лицо. Ей нравилось, что она может целовать ставшего ей предельно дорогим человека так, как хочет, так, как стремится, так, как желает. Джон целовал её и она отвечала на его поцелуи со всем жаром, в очередной раз возвращаясь в молодость.

Старшая Т'Сони не хотела бесконечно долго превалировать. Улучив момент, она улеглась на кровать навзничь и Шепард навис над ней, удерживаясь на вытянутых руках. Он склонил голову и стал нежно целовать лицо азари. Нежно, мягко, приятно За несколько минут они не сказали друг другу и нескольких слов. Не потому что не хотели или не могли, просто в сказанных вслух словах не было никакой необходимости. Взгляды, прикосновения, жесты говорили им обоим намного больше, чётче, понятнее. Бенезия чувствовала, как соски её грудей раз за разом касаются груди Джона и млела от осознания того, что наконец-то она предельно близка с этим человеком. Она открыта перед ним полностью и не жалеет ни о чём. Эти мгновения она запомнит на всю жизнь. Сохранит их в глубине своей души, своей сути.

Он целовал её лицо, целовал её отростки и она была готова разрешить ему целовать всё своё тело, но Джон… он не спешил и Бенезии хотелось верить, что он просто оставляет что-то для будущих свиданий. А такие свидания обязательно у них обоих будут впереди. Да, война с Жнецами приближается, но это не помешает им любить друг друга, быть друг с другом предельно открытыми. Она многое, очень многое позволит Шепарду, Лиара и Этита поймут её правильно. Джон не должен исчезнуть из её жизни только потому, что он выполнил свой человеческий и профессиональный долг — спас её и на этом их взаимоотношения должны, не начавшись, прерваться. Джон останется в её жизни и в судьбе очень надолго и длительность её общения с Шепардом не будет зависеть от того, сможет ли она забеременеть. Даже если она останется бездетной, Шепард всё равно будет ей предельно близок. И если не получится сейчас, то… очень вероятно, получится, обязательно получится в следующий раз. Джон подарил ей жизнь, подарил ей свободу, подарил ей цельность и она будет счастлива подарить ему снова и снова всю себя. Потому что он достоин её. Их союз не будет формальным. И она будет счастлива прожить ещё двести-триста лет, вряд ли больше, любя и ценя Джона.

Они целовались, Бенезия растворялась в волне приятных ощущений, чувствуя, как губы Шепарда касаются её шеи, плеч, подбородка, щёк, лба, носа. Джон не позволял себе излишних вольностей, он не давил на неё весом своего тела, она могла спокойно и свободно дышать, двигаться и пользовалась этим, чтобы ответно поцеловать Джона, зацеловать его лицо. Ей было очень хорошо. И она хотела, чтобы в эти мгновения не менее хорошо было Джону.

Очень многие мужчины после близости отворачивались от своих подруг, засыпали, начинали храпеть. Шепард поступил по-другому, он доставил немало удовольствия Бенезии и она не чувствовала себя «использованной». Для Джона азари не были только сексуальными объектами и матриарх понимала, что во взаимоотношениях с женщинами старпом не ограничивается сексом. Для него женщина прежде всего — личность со всеми хорошими и плохими качествами, привычками, особенностями.

Сев в постели, Шепард взглянул на засветившийся настенный экран. Наверное, если бы он так поступил сразу после близости, Бенезия была бы оскорблена и обижена. Сейчас она спокойно приподнялась на локте, положила левую руку на плечо Джона:

— Джон…

— Прости, Бена. — капитан не стал поворачиваться, не стал смущать азари взглядом, брошенным на её груди. — Прости. — повторил он и старшая Т'Сони поняла: сейчас Шепарду трудно сформулировать то, за что она может, не должна, а именно может его простить. Шепард извинялся за то, что не может и, наверное, никогда не сможет полностью «отключиться» от службы, от обязанностей воина и офицера.

— Джон, я всё понимаю. — она проследила взгляд Шепарда, скользящий по строкам текста, выведенного на настенный экран, помедлила, зная, что сейчас Шепард обдумывает прочитанное, а может быть, готовится и как-то ответить на пришедшее сообщение. Только когда экран погас — старпом выключил его, прикоснувшись к браслету инструментрона, азари продолжила. — Спасибо тебе, Джон. За всё.

— Тебе спасибо, Бена. За всё. — ответил Шепард и азари улыбнулась, чувствуя, как снова молодеет. Пусть на несколько лет, но — молодеет. И это ощущение молодости опять подарил ей её Джон. Только он может подарить ей такое ощущение. Только он.

Шепард не спешил вставать с кровати и Бенезия радовалась — значит, за время их свидания на корабле и на планете не произошло ничего такого, что бы потребовало от Джона выйти из каюты. Надолго выйти.

Мягким взглядом Бенезия скользила по телу Шепарда, по-прежнему сидевшего на кровати. Да, он теперь знает, какая она. И такой она будет всегда только для него, своего Джона. Шепард сидит, не поворачивает голову к ней, не смотрит на неё, а ей это нравится — она не смущается наготы, не боится своей открытости, ощущает себя свободно и спокойно. Она — личность, прежде всего — свободная, самостоятельная личность. И только Джон способен омолодить её, подарить острое и глубокое ощущение юности, побудить забыть о возрасте матриарха, о том, что впереди, в очень лучшем случае — максимум двести лет жизни.

Бенезия не идеалистка, она прекрасно понимает, что пребывание в «коконе хаска» не пройдёт безболезненно для её тела и для её сути. Но все эти годы жизни она постарается любить Джона, любить и стремиться быть рядом с ним, помогать ему всемерно, ценить секунды и минуты уединения и помнить о Джоне тогда, когда он будет физически очень далеко.

После того, как «Нормандия» уйдёт от Тессии… ей предстоит свыкнуться с тем, что у фрегата, а значит и его старпома впереди — длительный и очень сложный полёт. Предвоенное время может оказаться слишком коротким, слишком быстротекущим. Пройдут месяцы, прежде чем фрегат сможет вернуться в Азарийское Пространство, приблизиться к Тессии.

Шепард повернулся, взял подушки, обе подушки, взбил их. Встав с кровати, Джон направился к рабочему столу. Бенезия легла, подивившись в очередной раз, как предусмотрителен Шепард. Одна подушка словно сама легла под спину, а вторая удивительным образом легла под голову матриарха.

Джон склонился над клавиатурой настольного инструментрона, а Бенезия смотрела на своего друга и ей было очень хорошо. Она слышала щелчки сенсоров, видела часть экрана инструментрона и наслаждалась видом работающего, действующего Джона. Для мужчины его дело, которому он служит — крайне важно. Без работы мужчины… мельчают, глупеют, тупеют. Джону это не грозит — он востребован, он нужен, он загружен. Да, сейчас вроде бы продолжается свидание, но Бенезия не чувствует ни тени недовольства, никаких «призраков» зарождающегося возмущения. Джон её, свою подругу и гостью, не игнорирует. Он уделил ей предостаточно времени, поделился и — щедро поделился своими эмоциями, чувствами, он был прекрасен в единении, он уважал и ценил её открытость и доверчивость, он видел в ней личность, а не только красивое тело.

Взяв с настенной полки ридер, Шепард соединил его кабелем с настольным инструментроном, нажал несколько сенсоров на клавиатуре, подождал несколько минут, потом отсоединил ридер, выключил инструментрон и повернулся, отшагнул от рабочего стола. Бенезия заинтересованно смотрела на пластинку ридера, который Джон продолжал держать в руке.

— Бена. — сказал Шепард, останавливаясь у кровати. — Пришли некоторые материалы. Сразу скажу — они получены… кружным путём, по самым разным каналам. Но все они касаются тебя. — он наклонился и подал ей ридер.

Азари повернулась на бок, подпёрла рукой голову, включила прибор, бросила взгляд на экран, чувствуя, как Шепард смотрит только на её лицо, не опускает взгляд ниже, не даёт ему скользить по обнажённому телу матриарха.

То, что она прочла и увидела… её удивило, изумило и потрясло. Это были материалы, которые хранились на серверах, входивших в азарийскую систему хранения цифровых данных «Облако». Она знала каждый файл, она знала каждый снимок и каждую картинку, каждый текст, каждую таблицу. Листая лёгкими нажатиями на сенсоры страницы файлов, Бенезия чувствовала, как её глаза наполняются слезами благодарности. Она сама создавала эти файлы. И теперь все они снова были ей доступны, хотя Иден находился в тисках жёсткой информационной блокады. Файлы из далёкого прошлого. Из её личного и семейного прошлого. Из тех времён, когда она ещё не рассталась на полвека со своей единственной дочерью.

Сейчас её совершенно не интересовало, каким таким образом эти файлы вдруг стали доступны для нормандовцев и для Шепарда. Пусть у спецов-воинов останутся их секреты. Сейчас, листая файлы, она возвращалась в прошлое, возвращалась в молодость уже по-другому. Шепард сделал ей важный, крайне ценный подарок. Он дал ей, своей подруге возможность увидеть то, что она смогла бы увидеть только прибыв на Тессию. А теперь она видит эти файлы сейчас, на Идене. Видит и знает, что Джон не просматривал их. Как не просматривали их и нормандовцы, вскрывшие защиту системы «Облако» и скопировавшие эти файлы на накопители дата-центра фрегата. Да, матриарх помнила о том, что нормандовцы прежде всего — разведчики и они вполне способны достать почти любую информацию отовсюду, но такой дар… Такая возможность…

Азари просмотрела все файлы, потом выключила ридер, легла навзничь, подперев голову руками. Только так отростки не мешали держать голову более-менее прямо. Шепард отошёл от кровати и Бенезия чувствовала — он не смотрит на её обнажённое тело, не мешает ей вспоминать и размышлять. Прикрыв глаза, Бенезия погрузилась в чуткую дремоту. Перед её внутренним взором проходили тексты, картинки, таблицы из тех файлов, что теперь были в ридере. Здесь, на Идене, а не на далёкой Тессии, до которой ещё предстояло добраться, долететь.

Она вспоминала. Теперь, просмотрев содержимое ридера, она вспоминала о многом намного более полно, чётко и точно. И эти воспоминания ей были приятны, ценны, важны. А ещё более ценно было то, что Шепард подарил ей эти файлы. Подарил, ещё раз напомнив о том, что у неё, матриарха азари Бенезии Т'Сони, есть муж и есть дочь, к которым она должна вернуться. Именно они — её семья. Самая главная, самая важная и самая нужная. Она должна вернуться прежде всего к ним и остаться рядом с ними очень надолго. Сейчас, когда война только приближается к границам Галактики, она, вырванная из «хаскококона» азари, должна вернуться к самым родным для неё разумным.

Джон показал ей, что не претендует на первенство. Показал со всей определённостью и… снова дал ей выбор. Не настаивая на каком-либо определённом варианте.

Погрузившись в воспоминания, прикрыв глаза веками и включив в четверть накала столь характерную для «объятий вечности» «тьму» в глазах, Бенезия почувствовала, что Джон отошёл от кровати к рабочему столу. Послышался приглушённый звон стекла, стук створок шкафа. Открывать глаза, фокусировать взгляд, чтобы понять, чем именно занят сейчас Шепард, Бенезии не хотелось. Если он даёт ей, своей подруге и гостье право уединиться со своими мыслями, не опасаясь своей полной обнажённости, если он не стремится разглядывать её тело, а спокойно занимается своими делами, то она должна дать Джону возможность действовать так, как удобнее ему. Потому что он даёт ей право действовать так, как удобнее ей в каждый отдельный момент времени.

Да, на свидании мужчина вроде бы должен уделять максимум внимания своей спутнице. И Шепард делал это. Делал приятно, делал так, как должно. Бенезия знала и чувствовала — ему очень хочется продолжения, но он мёртво держит себя в рамках, стремится не напрягать свою подругу. Наверное, в том числе и потому она продолжала сейчас лежать на кровати Джона навзничь, не боясь, не опасаясь мужских нескромных ощупывающих и оценивающих взглядов. Джон — нормальный мужчина, ему очень нравится смотреть на обнажённое женское тело, он может смотреть на него часами, но он всегда помнит, что тело принадлежит другому разумному органику, который прежде всего — самостоятельная свободная личность.

Вернувшись к воспоминаниям о просмотренных файлах, Бенезия не услышала и не почувствовала, как Шепард подошёл к кровати. Спокойно и неспешно погасив «тьму» «объятий вечности», вернув глаза в обычное состояние, Бенезия увидела в руках Джона два бокала и ощутила сильную жажду. Всё же после долгого перерыва прочесть и просмотреть столько файлов — большой стресс для её немолодого организма, только-только начавшего отходить от последствий хаскизации. Несколько секунд — и азари-матриарх села в кровати, коснувшись ступнями ног пола, протянула руку и, не стремясь особо выбирать, взяла бокал из левой руки Шепарда:

— Спасибо тебе, Джон. — тихо сказала Бенезия. — Этот подарок… мне очень дорог. Он вернул мне… слишком многое из того, что я, чего уж там особо скрывать, считала для себя утраченным надолго, если не навсегда. А теперь… Теперь я знаю, что я вернулась. Знаю это ещё лучше, глубже, полнее и точнее. Благодаря тебе, Джон. — она приподняла бокал, обозначая традиционное для землян «чокание», увидела, как Шепард почти синхронно приподнимает свой бокал, отхлебнула, улыбнулась своей мягкой улыбкой, почувствовала, как её глаза зажглись, засверкали. В каюте было достаточно темно, Шепард не стремился включать полный общий свет, ограничился несколькими софитами, горевшими вполнакала. Такой полумрак нравился Бенезии, продолжавшей смотреть на Джона и видевшей, что Шепард смотрит по-прежнему только на её лицо, не опуская взгляд на груди, на живот или на ноги азари.

— Я хочу, чтобы у нас было продолжение, Джон. — тихо сказала Бенезия. — Я хочу, чтобы у нас были дети. Много детей. И хочу сказать тебе, что даже если мне не удастся забеременеть, я хочу быть рядом с тобой. Всегда и везде быть с тобой рядом. Быть тебе подругой. Близкой подругой. Я верю тебе, Джон и верю в тебя. Ты подарил мне возвращение к жизни и я хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя.

— Я люблю тебя, Бена. — сказал Шепард, склоняясь к сидевшей на кровати азари. Она отвела в сторону правую руку с зажатым в ней бокалом, приподняла голову и с радостью ощутила на своих губах губы Джона. Поцелуй продлился несколько минут и Бенезия снова ощутила, как её душа наполняется счастьем и теплом. Джон сказал ей важные и нужные слова, те слова, какие ждёт женщина от своего мужчины.

Поставив бокал на прикроватный столик-тумбочку, Бенезия села поудобнее, продолжая мягко и внимательно смотреть на Шепарда. Джон смотрел на неё и азари ощущала: её вид, её тело нравятся Шепарду, он не считает, что она — старая и пожилая, а потому внешне — малопривлекательная. Наоборот, он считает, что она очень привлекательна внешне, а для него — ещё и внутренне. Двойное восприятие, двойная привлекательность были очень важны для старшей Т'Сони.

— Садись, Джон. — мягко прошептала Бенезия. Шепард едва заметно кивнул, поставил бокал на прикроватный столик и сел рядом с подругой, слева от неё. Снова предоставив ей лучшее место, лучшее положение. Азари чуть повернула голову, продолжая смотреть на лицо Джона, ощутила, как в её глазах зажглись дополнительные искорки, засверкали, засветились, выдавая глубокое внутреннее удовлетворение происходящим сейчас и здесь.

Только когда Джон сел рядом, Бенезия отметила, что он уже успел надеть плавки. Оглядевшись вокруг, матриарх вдруг увидела лежащие на кровати буквально на расстоянии вытянутой руки её бюстгальтер и трусики. Значит, Джон успел поднять их с пола, расправить, сложить и положить на кровать, причём так, чтобы подруга не напрягалась, дотягиваясь до них. Не сводя взгляда с лица Джона, Бенезия протянула руку, взяла бельё и быстро оделась, отметив про себя, что Джон продолжал смотреть только на её лицо.

Что-то внутри подсказало матриарху: лучше прилечь, а не продолжать сидеть и азари с наслаждением забралась на кровать с ногами, после чего прилегла на левый бок, опёршись на локоть. Шепард обнял её за плечи, повернул к ней голову и они снова несколько минут молча смотрели друг на друга. Бенезия невольно представила себе, как она и Джон сидят на берегу тессийского Океана, на пляже. Вдвоём. Ранним утром. Будет очень хорошо, если до начала войны Джон сможет прилететь на Тессию. Тогда она обязательно сходит с ним утром на пляж, когда Парнита ещё не достигла пика своей ежедневной активности. Пусть Джон убедится, что азари не забыли свою прародину, по-прежнему любят и умеют плавать и нырять, а Океан принимает их как своих родных.

Она будет лежать на боку, подперев голову рукой, будет лежать и смотреть на Джона. Он будет смотреть на неё. Внимательно, мягко и нежно смотреть. Она будет тонуть в его взгляде, наслаждаться этим взглядом и чувствовать себя снова предельно живой и предельно молодой и счастливой. Потом, конечно, Джон покинет Тессию — у него всегда много работы, он постоянно занят, востребован. Она будет вспоминать каждую деталь встречи, каждую её секунду, каждую минуту и эти воспоминания будут придавать ей силы жить и действовать дальше.

Сейчас старшей Т'Сони не хотелось ни о чём говорить вслух, хотя обстановка к этому очень располагала. Минута за минутой уходили в прошлое, а азари и человек, уютно разместившиеся на кровати, смотрели друг на друга и эти взгляды говорили о многом им обоим. Слова озвученные голосом не были нужны.

В душе Бенезии нарастало сожаление. Свидание подходило к концу, как и всё приятное в жизни разумных органиков, оно не могло длиться бесконечно. Джон сидел на кровати, держал в своей руке руку подруги и ему было вполне достаточно этой уединённости, этого молчания, этой тишины и этих взглядов. Долгих, внимательных, мягких, спокойных.

— Джон… спасибо тебе. За всё, что между нами было в эти минуты. — тихо сказала Бенезия. Ей так не хотелось вставать, но она помнила о том, что Шепард так и не поспал, а значит и не отдохнул после вахты и обхода. Он устал и эта усталость была заметна для неё, его подруги.

— Тебе спасибо, Бена. — тихо ответил Шепард, целуя руку азари. Знак высшего уважения, признания, почитания. Джон признаёт её первенство. Спокойно и свободно признаёт. Для него не является проблемой возраст подруги, он видит в ней достойную женщину, личность и хочет, чтобы она была спокойна, свободна и счастлива.

— Джон. — Бенезия поняла, что должна сказать это вслух. Сейчас она имеет право сказать это вслух. — Ты… ты мне очень многое дал и я никогда не забуду этого. Прошу тебя… Не провожай меня. И как только я уйду — отдохни. Обязательно поспи. Хорошо? — она заглянула в глаза Шепарда, прочла в них согласие.

— Хорошо, Бена. — сказал Шепард, гася вздох сожаления и вставая.

Опёршись о его протянутую руку, Бенезия тоже встала на ноги, шагнула к стулу, надела комбинезон, застегнула «молнию» и «липучки». Джон смотрел, как она одевается, как идёт к двери каюты, оборачивается к небольшому зеркалу, ловя в нём взглядом своё отражение. Едва только дверь стала открываться, Бенезия ощутила, как Шепард встал рядом. Когда он успел одеться — она так и не заметила, но ей было приятно, что он её проводил хотя бы до порога своей каюты.

Пальцы рук человека и азари разжались и матриарх переступила порог каюты, вышла в коридор, чувствуя на себе взгляд Джона. Оборачиваться она не хотела и причину своего нежелания не определяла для себя сколько-нибудь чётко. Сейчас ей нужно было спокойно и неспешно дойти до салона и только там она сможет расслабиться и о многом подумать.