Белые начинают, черные проигрывают

Стрекотал мотор. Мернви-Моа тряхнул головой, щелкнул зажигалкой и вспрыгнул на сидение. Оно было кожаное и успело нагреться на солнце. Он надавил на педаль и флаер, похожий на быстрого деловитого жука, полетел над пыльной дорогой, оставляя после себя только мутное облачко. Мимо скользили зеленоватые стволы больших деревьев, название которых Мернви-Моа когда-то знал, но позабыл.

Звук мотора раздражал. Он словно настойчиво чего-то требовал, как сварливая жена. Мернви-Моа отер испарину, выступившую на лбу, поправил очки и погрыз сигарету. Дорога свернула вправо, показался космодром, в кружевах невысоких, коричнево-красных холмов. Мернви-Моа свернул на стоянку и остановил флаер. Мотор стих. Он выскочил на землю и выплюнул сигарету. Вокруг валялось много таких же окурков. Мернви-Моа широким шагом пошел в сторону взлетной площадки.

Михаил уже дожидался его, на серой дорожке, возле торчащего памятника с надписью «Первым земным переселенцам».

— Я опоздал? — суетливо спросил Мернви-Моа, поправляя очки.

— Не очень, — отозвался Михаил. — Вылет через десять минут. Может быть, все-таки с нами?

Мернви-Моа, который поднял, было руку, чтобы поправить очки, поспешно сделал этой рукой какой-то жест, похожий на тот, что делали раньше, еще до землян, отгоняя злые силы.

— Нет-нет, — поспешно отозвался он. — Я уже… то есть, я все обдумал, как я и говорил, и…

— Понятно, — кивнул Михаил. — Когда вы прислали аудиограмму, я думал, вы передумали. Ну, нет, так нет. Я надеялся, правда, что еще Риглав-Кре придет.

— Ему нехорошо, — сказал Марнви-Моа. — У него сильный кашель.

— Да?

— От сигарет…

— Да, я знаю.

Мернви-Моа кивнул и переступил с ноги на ногу. Вышло как-то неловко, так, словно он чем-то смущен. Он снова поправил очки и улыбнулся:

— Ну, счастливого пути.

— Спасибо. Передайте привет Риглаву. И, все-таки, будьте осторожны. И…

Михаил хотел сказать еще что-то, но тут из динамика раздался голос:

— Экипаж корабля «Звездная птица 08», пройдите, пожалуйста, на борт.

И Михаил только махнул рукой на прощание и побежал к звездолету, на ходу застегивая форменный комбинезон. Мернви-Моа тоже поднял руку ему вслед, хоть он этого уже и не видел. Все тот же голос попросил посторонних быть осторожнее и уйти с площадки, потому что сейчас будет взлет.

Мернви-Моа побрел обратно, к флаеру. Домой, в город, не хотелось. Не хотелось вообще ничего. Михаил улетел. Михаил, Мишка. Мернви-Моа даже не заметил, как они сдружились за последнее время. Как случилось, что, у него, коренного атруенеца, не оказалось никого ближе исследователя с далекой, загадочной Земли? И как их только занесло сюда — этих землян…

Мернви-Моа залез во флаер. Мотор снова нудно затарахтел. Постепенно космодром остался позади, а вместе с ним — красновато-пыльные холмы. Впереди и слева, вдалеке показались старые башни. Они были покосившиеся и серые — так строили еще до появления землян. А те, кто остался за Барьером, стоили бы так и теперь, если б могли. Это у домов, спроектированных по земному образцу есть крыша, на которую можно забраться, и сидеть там, глядя в желтое небо, а у настоящих, атруенских зданий никаких крыш нет и никогда не было. Они заканчиваются высоким конусом с длинными щелями, чтобы там, под этой кровлей, могли вить гнезда птицы орагун.

Но эти башни были еще тогдашние, щербатые и клонящиеся. Так и казалось, что они вот-вот обвалятся. Но они не падали вот уже девяносто с лишним оборотов. Говорили, что там прячутся те, кого земляне называли повстанцами, а атруенцы — забарьерниками.

Мернви-Моа повернул штурвал, дорога выцветшей лентой ушла в сторону, по днищу флаера зашуршала сухая, ломкая трава. Он остановил машину и откинулся на спинку сиденья. Достал пачку сигарет, повертел в руках и, не глядя, кинул назад. Пачка шлепнулась на заднее сидение.

Сзади раздался шум мотора. Приближался еще один флаер. Красный, посверкивающий металлическими накладками — это Пинга-Нораг. Он лихо развернулся, встав бок о бок с машиной Мернви-Моа. Откинул капюшон куртки, скроенной по земной моде, и показал в улыбке белые острые зубы.

— Отдыхаете? — спросил он. — Любуетесь на башни, Мернви?

Он всегда разговаривал как-то совсем по-земному и никогда не называл собеседника полным, двойным именем.

— Нет, — ответил Мернви-Моа. — Просто заехал… Я был на космодроме.

— А, провожали экспедицию, знаю, — кивнул Пинга. — А не боитесь здесь останавливаться? Повстанцы и все такое…

— Забарьерники? — зачем-то переспросил Мернви-Моа.

— Да, забарьерники.

— Нет, не боюсь, — ответил Мернви. Он чувствовал себя очень уставшим.

— Если хотите тишины — поехали бы в горы Медверсона. А здесь… эти башни вам не действуют на нервы?

— Нет. Меня больше раздражает мотор флаера.

— Мотор? — Пинга-Нораг расхохотался, сморщив свой черный, в серых конопушках, нос, но мотор заглушил. — Чем же?

— Не знаю.

Пинга, все еще посмеиваясь, сказал:

— А я их побаиваюсь. Вот, даже ношу на случай… — он хлопнул рукой по серебристому стволу, выглядывающему из чехла на боку. — Дикари. Добровольно отказаться от прогресса… глупость! Сами виноваты — теперь живут в этих развалинах. Не захотели контактировать — теперь прячутся, как щенки курата.

— А традиции? — вдруг спросил Мернви-Моа. — Наши традиции?

— Что — традиции?

Мернви тут же пожалел, что заговорил об этом. Зачем? К чему? Откуда, вообще такие мысли у атруенца, который только что проводил домой своего друга-землянина, Мишку Роговцева. Откуда?

— Наши традиции, — все-таки повторил он. — Вам не кажется, что мы… что разумнее было бы их сохранить?

— А разве они не сохранены? Вы же знаете, у землян все систематизтрованно. Они занимаются исследованиями.

— Знаю. Я не об этом. Я не о землянах. А о нас.

— Что это с вами, дружище? — удивился Пинга-Нораг. — Устали? Или вас расстроил отлет «Звездной птицы». Ну, посмотрите на эти башни? Что в них хорошего? Глупые сооружения, никакой экономии в материале, низкая функциональность.

— Да, знаю, — согласился Мернви-Моа. — Но я просто подумал…

— Вы просто переутомились, — перебил Пинга-Нораг. — Уработались. Я бы на вашем месте взял отпуск и рванул на Красное море. Сейчас как раз сезон, а белокожие землянки уже привыкли и охотно обращают внимание на наши желтые глаза, и наша темная кожа их больше не смущает.

Мернви пробормотал что-то вроде «да-да, конечно», и замолчал. Он смотрел в сторону башен. Просто, чтобы на что-нибудь смотреть. Вид уверенного Пинга-Норага в новеньком флаере, построенном по последним земным чертежам, почему-то не радовал. Именно поэтому Мернви-Моа первым увидел, как над башнями взвились черные точки. Много точек.

— Что это? — машинально спросил он.

— Где? — не понял Пинга.

— Вон, там. Птицы орагун, как будто напуганы?

— Да? Ерунда…

— Нет, там кто-то есть!

— Вздор!

— Нет, точно. Заводите лучше флаер, Пинга-Нораг. Поедем.

Пинга покачал головой. Вид у него был эдакий насмешливо-снисходительный. Мол, переработался старина Мернви, вот и лезет в голову невесть что. Но мотор завел. Они поехали рядом.

— Хотите, поедем, посмотрим, что там? — предложил вдруг Пинга.

— Не стоит.

— Почему? Боитесь? Кто там может быть, кроме нескольких дикарей?

— Забарьерников, — машинально поправил Мернви-Моа.

— Какая разница. Поехали! Вам ведь любопытно?

Он развернул флаер и повел его в сторону башен.

— Стойте! — крикнул Мернви. — Не надо! Поедем домой!

Но Пинга-Нораг не слушал. Мернви повернул следом за ним и скоро нагнал его машину.

— Послушайте, Пинга, — начал он. — Не глупите. Что там может быть интересного?

— Вот и поглядим.

Некоторое время ехали молча. Башни надвигались, увеличиваясь. Они казались тремя темными фигурами старинных волхвов — их остроконечный верх напоминал высокие капюшоны.

— Знаете… — начал, было, Мернви-Моа, но не договорил.

В траве что-то зашуршало, из-за сухих стеблей, метрах в тридцати от флаеров вдруг появилась чья-то небольшая фигурка. Она вскинула лук к плечу, целясь в их сторону. Дальше было, как в горячечном сне, только быстро.

— Забарьерники! — выдохнул Мернви-Моа. И тут он увидел, как рука Пинги-Норага метнулась к чехлу.

— Не надо! — крикнул Мернви, делая бессмысленное движение в сторону Пинги. От этого движения флаер вильнул и стукнулся носом о нос второй машины. В этот же момент сверкнула голубоватая вспышка. Все остановилось.

Мернви выскочил на землю и побежал туда, где секунду назад виделась фигурка. Теперь ее не было. Сухая трава шуршала по коленям. Он остановился. Подбежал Пинга. Он пытался вернуть оружие обратно, в чехол, но руки у него подрагивали.

— Дикари… — как-то стеклянно сказал он.

Перед ними в траве лежала девушка, одетая в серовато-коричневую тунику. Такие женщины носили до появления здесь землян. А еще они так же рисовали на темных щеках красные и синие полосы. Туника задралась выше колен, а рядом валялся охотничий лук, легкий, как раз для несильной девичьей руки. Девушка была еще жива. Она вскинула ладонь к груди, где ткань тяжело взмокла темно-красным и прохрипела:

— А я думала, вы люди…

И — замерла.