Астрал

Грузной фигурой и косматыми бровями отец Михаил напоминал Маше медведя. Не старого и сонного, каких видала она в лесу, а сильного, зычным рыком устрашавшего нечестивцев и могущего крепко наподдать тяжелой лапой.

Батюшку в деревне уважали пуще самого бога: хоть суров был, но справедлив и добр. Машеньку вот, сироту, взял к себе вместо дочери и заботился как о родной.

Нечисть истреблял беспощадно. От одного вида могучей фигуры в рясе и тяжелых сапогах ведьмы шарахались во все стороны, крестясь задом наперед. Черти удирали со всех ног, завидев массивный серебряный крест на широкой православной груди. Потому как умел отец Михаил врезать тем крестом меж рогами так, что мало еще никому не показалось.

Словом, сторонились деревни нечистые — от благочестия подальше.

Все, кроме одного.

В ближнем лесу хозяйничал колдун, и выдворить его никоим образом не удавалось. Надоедал неимоверно: жег адово пламя по ночам, вызывал смерчи и потопы, разрывал могилы на кладбищах, зомбей напускал, деревенских курей и кроликов приносил в жертвы, оборачивал что ни попадя во что попало, а недавно еще и ученика себе завел — Ваську.

Звался Васька теперь — «адепт» и магии отдавался столь рьяно, что приобретать она стала прямо-таки издевательские оттенки: в одно утро все голуби в деревне обзавелись небольшими рожками, а коты — копытцами. От одних проходу не стало — бодались на лету, а другие так и бродили по ночным крышам — цок-цок-цок… Ни заснуть, ни помолиться.

У Маши тоже голубь был — птица расчудесная. Заболеет ли девочка, или загрустит, тут же прилетает голубок — и давай ласкаться да ворковать. Хворь и печаль как рукой снимало. Говаривал батюшка, что голубь у нее — вместо ангела. И вот тебе — ангел с рогами! Михаил в запале стал облаву на колдунов готовить. Но неугодные наросты исчезли к следующему утру, а батюшке только и оставалось, что дрова рубить, дабы от ярости хоть какая-то польза вышла.

А Маше интересно было, что в лесу — колдун. Недавно штуку нашла на опушке, вроде ничего такого, отец Михаил сказал — «пирамидка» (правда, пока святой водой не окропил, в руки не дал), но с секретом. Она две тени отбрасывала! Боком повернешь — треугольник на снегу, основанием — квадрат.

Михаил геометрию эту не одобрял, не нравилась ему идея, что одна вещь два проявления имеет. Путано. В писании ясно сказано — «по плодам узнаете», а все что путано — от сатаны, не иначе. В целом же пирамидка была обычная, без всяких рун и начертаний, потому и отбирать не стал. Но к лесу подходить запретил.

— Нечего там делать, Маша. Колдуны — бесы в обличии людей.

— И Васька?

— И Васька! Сказано: «по плодам узнаете»! А я так скажу: что в сердце у человека — то и под сердцем греется. У одного — кошелек с деньгами, у другого — письма какие, от дорогих людей, а бывает кто и камень прячет… У тебя вон голубь устроился, а у Васьки твоего, говорят, гадина ползучая за пазухой, союзник в делах колдовских.

Маша вздрогнула, представив вместо мягонькой теплой птички холодную кожу змеи.

— А у колдуна что? — спросила, готовясь услышать что-то уж и совсем жуткое.

— Да кто его знает, — сплюнул Михаил, — разве он кому скажет?

Вынул из-за пазухи крестик, показал Маше и снова взялся за дрова.

***

Васька с трудом пробирался по снегу, путаясь в длинной мантии. Капюшон свешивался почти что на нос. Одеяние мага должно шить самому, но правильно рассчитать размер не так то и просто…

Союзник лениво зашевелился в сумке на кожаном поясе. Когда-то Васька нашел его на снегу и отогрел за пазухой. Это только кажется, что змеям не нужно тепла. На самом деле они мерзнут, как и все…

Мастер Адамант сказал, что отныне змея — Васькин союзник, и будет помогать практиковать магию. Или как-то так. Она в общем-то ядовитой и не была. Но что колдовская — точно. Однажды зазевавшийся адепт набрел на зомбя, методично дерущего в клочья все живое, и неизвестно чем бы дело кончилось, не вмешайся змея, шипя и полосуя мертвеца хвостом, как бичом.

Ваське предстояло практиковаться в астральных перемещениях — деле трудном, но занятном. Кого только не увидишь в астрале: вечно занятых магов, веселых и злобных духов, равнодушных ко всему элементалей, запущенных кем-то однодневок-мыслеформ… А однажды Васька Христа встретил. Тот стоял и задумчиво рассматривал свой крест на пригорке. Заговорить с ним неудобно было, хотя и хотелось.

По возвращению, рассказал Адаманту, но тот только скривился. Церковь Мастер презирал, называя «мыльным эгрегором», промывающим прихожанам мозги, а отца Михаила просто на дух не переносил. Паству его обзывал тупыми баранами, ленивыми и не желающими развиваться.

«Запомни, Василий, они — хуже зомбей, низшие звенья энергетической цепочки. Всего лишь корм для настоящих магов! Только корм!!!»

Глаза Адаманта грозно сверкали при слове «корм», хотя сам он кормился совсем по другим диетам: не потребляя не то, что людей, но даже и мяса животных…

Васька окинул взглядом плоды своих усилий — магический треугольник начертан и выложен по краям веревкой, серые свечи трепещут в его углах. Снег внутри фигуры подтаял, вода высохла, земля прогрелась. Оставалось улечься, укутаться в мантию и вымести все мысли из головы. Последняя эмоция скаталась в подвижный склизкий шарик и укатила прочь, заветные слова «Меня нет!» эхом отразились в пустом сознании…

Как вдруг послышался треск кустов и тонкий голос пропищал:

— Ауу! Есть тут кто-нибудь?

***

Лес почти упирался в сад-огород отца Михаила, и только проезжая дорога да небольшой овражек служили разделительной чертой. Границу эту и голубь, и догонявшая его Маша преодолели с легкостью, невзирая на строгий запрет.

Изловив голубя в лесной чаще, девочка повернула назад, но… Лес ли закружил, Маша ли растерялась, только куда идти — стало абсолютно невдомек. Прижав голубя к сердцу, девочка пошла наобум. Мороз крепчал, а лес становился гуще. Как вдруг на полянке за кустами показались огоньки.

Ярко горели три свечи, каждая размером с руку, а между ними лежал кто-то, закутанный в черное. И не на снегу, а на зеленой травке! Оттуда веяло таким теплом, что Маша протянула ладошки:

— М-можно, п-погреться?

Помешать магу в важном ритуале — наглость невиданная. Что конкретно полагается делать с нарушителем, Васька не знал, поэтому решил руководствоваться общим магическим принципом — «Делай, что изволишь!». А изволил он подняться и провести гостью сквозь невидимый барьер, отделявший зиму от лета на этом небольшом клочке земли.

Не успела Маша натешиться теплом, как из лежавшего на земле мешочка скользнула серая молния, вытянулась вверх и страшно зашипела. Сердце застыло льдинкой — змея!

Из-под дубленки выпорхнул голубь, нахохлился и, зашипев еще громче змеи, принялся атаковать узкую гадючью голову с воздуха, намереваясь клюнуть в глаз, и уклоняясь от молниеносных ударов хвоста.

Со всех ног бросившись разнимать любимцев, дети налетели друг на друга, и, не удержавшись на ногах, рухнули прямо в сугроб. А выбравшись, разинули рты: вместо следов ужасной схватки им открылась удивительная картина.

Голубь важно расхаживал перед змеей, что-то приворковывая, а та чинно покачивала головой.

Маше вдруг показалось, что смысл воркования вполне ей понятен:

— А как у вас с яйцами, сударыня? Моя вот хочет кладку сделать, да обязательно штук восемь-десять, иначе, говорит — не семья! Не время — говорю, да и — зима! Обижается…

Змея понимающе кивала, обмахиваясь кончиком хвоста.

— Не говорите, сударь, мой тоже заладил — «вернись в семью, детей заведем…» Надоел… Не желаю в домохозяйки!

Маша тряхнула головой, как от наваждения. По выпученным Васькиным глазам было ясно, что видит и слышит он то же самое.

Союзники отчего-то заволновались, тревожно оглядываясь по сторонам — что-то происходило в лесу. Отец Михаил и Мастер Адамант приближались к цели с разных сторон, оба ведомые любовью к детям и ненавистью друг к другу. И вряд ли эта встреча выльется в светскую беседу о яйцах…

Когда грузная фигура в капюшоне возникла на краю поляны, Маша радостно шагнула навстречу.

— Стой! — неожиданно дернул ее Васька, — это Адамант!

С другой стороны на поляну вышла такая же статная фигура в капюшоне.

— Или это — Адамант… — упавшим голосом проговорил Васька.

Попасть не к тому благодетелю не хотелось никому. Маша опасалась колдуна, да и Ваське от Михаила не приходилось ждать хорошего.

Лиц было не различить, а голоса сменились рычанием, как только маг и монах заметили друг друга. Каждый сжимал в руке что-то блестящее: то ли магический жезл, то ли православный крест; ряса и мантия развевались черными крыльями, грозные молитвы и заклинания дуэтом сотрясали воздух.

Они бросились друг на друга, взметнув черный вихрь, и лес, прокричав тысячей голосов, закружился в безумном танце.

Держа Машу за руку, Васька чувствовал, как та слабеет…

— Нам нужно идти!

Кружащаяся действительность напоминала странный сон, и только крепко сжимавший руку Васька был реальным.

— А… куда?

— В астрал!

***

Открыв глаза, Маша подумала, что все еще спит. Вокруг стоял густой туман и странно размытые очертания деревьев. Васька тоже был виден нечетко, будто вибрировал всем телом и красиво отсвечивал разными оттенками. Маша даже залюбовалась.

— Это астрал?

— Неет, эфирка, — загадочно протянул мальчик, не отрывая взгляда от замедленно кружащегося вихря, в багровых бликах которого узнавалось яростное лицо Михаила и мечущие молниями глаза Адаманта.

— Дальше надо, — вздохнул Васька.

Он крепче сжал Машину руку, и туман уплотнился, становясь сплошным плетением из тонких серебристых нитей.

В серебре вырисовались знакомые очертания: вот Машины руки и ноги, вот он — Васька, и в то же время — мерцающий узор. Это почему-то не удивляло.

А на месте схватки Михаила с Адамантом нити сплелись в одиноко сидящего человека в надвинутом на глаза капюшоне. В руках он вертел зеркальную пирамидку, проецируя солнечных зайчиков на окружающие его плотные узоры: треугольный зайчик — квадратный — треугольный — квадратный...

— Как у меня — пирамидка! — воскликнула Маша, и покосилась на Ваську, — я в лесу нашла...

— Дарю, — хмыкнул мальчик, — забавляйся.

Пускавший зайчиков прислушался к их разговору, скинул капюшон и улыбнулся. Странное это было лицо — обоим детям оно показалось родным и знакомым.

— Мастер Адамант! — воскликнул Васька.

— Батюшка Михаил… — прошептала Маша.

Оба недоверчиво посмотрели друг на друга.

— Да-да, — радостно закивал незнакомец — и тот, и этот! Я — их астральное тело — душа. А они — мои физические проекции в материальном мире.

— Разве бывает одна душа на двоих? — удивленно спросила Маша.

— Бывает, — Вася складывал пазл из обрывков знаний, — две проекции у астрального тела. Как у нее...

Он кивнул на пирамидку.

— Но они… такие разные! — ошеломленно проговорила Маша.

Треугольные и квадратные зайчики запрыгал у Васьки на лбу.

— Так что ж ты… вы… цапаетесь все время?

Михаил-Адамант легонько вздохнул:

— Поиск, понимаешь ли… Истины. Без этого никак.

Он поставил пирамидку вершиной на ладонь. Дунул, и она завращалась вокруг своей оси. Скоро не стало видно ни ребер, ни колючих углов, и крутящийся волчок спроецировал куда-то вверх идеально круглого солнечного зайчика.

— Еще и круг! — восхищенно выдохнула Маша.

— Может быть и больше двух проекций, — подмигнул Михаил-Адамант, — три, например… Возвращайтесь спокойно.

***

Проходя сквозь «эфирку» Маша скосила глаза в сторону черно-багрового вихря. Странное дело, кроме вздымающихся темных одежд там появилось еще что-то — серебристо-алое, веселое, и как будто совершенно неуместное в этом злобном клубке.

На плане физическом тоже произошли перемены. Лес перестал верещать и кружиться. Михаил с Адамантом по-прежнему мутузили друг-друга, но уже без молний и гнева небесного — видимо, подустали. Да и драка выглядела как-то не так.

Приглядевшись, Васька, чуть в снег не сел — сражающихся стало трое!

Какой-то мужик в алом тулупе азартно молотил соперников длинным серебряным посохом.

— Ктооо это? — Маша смотрела во все глаза.

А колдуну и батюшке приходилось ой как туго. Неизвестно откуда взявшийся соперник оказался на диво ловок и силен, а последнее сопротивление подавил и вовсе обидным способом: поочередно огрел соперников огромным красным мешком. Те повалились в снег, а мужик победно стукнул посохом об лед — так-то!

— Перекурим, мужики? — весело предложил победитель.

Адамант грустно замычал, а батюшка гневно сверкнул глазами.

— Ты кто такой? — Михаил с трудом переводил дыхание.

— Николаем звать, — охотно познакомился мужик, — Святой. Если тебе от этого легче.

Михаил выпучил глаза, а Адамант поперхнулся смехом и с интересом потрогал серебристый посох Николая, очень походивший на его собственный магический жезл.

— И пришел я не с пустыми руками — декламируя нараспев и хитро улыбаясь в бороду, Николай стал развязывать мешок, — а с подарками!

Вытряхнув почти все содержимое под ближайшую ель, он сделал приглашающий жест Васе и Маше. Те с визгом бросились к груде ярких игрушек.

— Детей нам испортишь…— хмуро процедил Адамант.

— И для вас есть кое-что, — Николай тряхнул не совсем еще пустым мешком.

Неожиданно для себя взрослые стали коситься в его сторону.

— Это…— жестом фокусника святой распахнул мешок, — книга!

Михаил с Адамантом подались к громадному тому в кожаном переплете. «Научный трактат» — красовалось на обложке, и что-то еще мелкими буквами. Прочитав название, батюшка принялся креститься, а маг механически начертал охранный знак жезлом на снегу.

— Мерзость какая, — свирепо сплюнул Адамант.

— Ересь проклятая, — поддержал его батюшка, в первый раз испытывая некую солидарность по отношению к магу.

Современную науку, заносчиво отрицавшую их взгляды, они ненавидели даже больше чем друг друга.

— Нам это что же… читать? — с вызовом спросил Михаил.

— Боже упаси, — Николай замахал руками и распахнул книгу, — вам это …писать!

Книга красовалась чистыми нетронутыми листами.

— Настало время примирить противоречия, коллеги-чудотворцы!

— Что хоть за наука такая, — кисло проворчал батюшка, вчитываясь в мелкий шрифт, — «кван-то-вая теория»…чертовщина какая-то…

— Не нравится? — ехидно прищурился Николай, — тогда, может, это напишем?

Мелкий шрифт изменился. Михаилу вдруг вздумалось расчихаться, а маг пробежал глазами строчку:

— «Три очер-ка о тео-рии сек-су… — Адамант поперхнулся, поймав в фокус магического видения содержимое сих еще не написанных очерков, — Нуу нет! Лучше уж квантовую…

— Что, что там, Мастер? — батюшка силился разобрать буквы слезящимися от чихания глазами.

— Лучше Вам, отче, не знать, — убедительно ответил маг. И Михаил ему поверил.