А будет ли Новый год?

Избушка с виду напоминала пряничный домик из старой доброй сказки. Но, в отличие от своего кулинарного прототипа, это чудо архитектурной мысли вряд ли можно было бы назвать съедобным — дом, как это и положено приличному лесному жилищу, целиком и полностью был построен из досок, брусков и гвоздей. При первом взгляде на него создавалось впечатление, что там, внутри, обитает какая-нибудь благодушно настроенная старушка, которая при первом удобном случае непременно слопает вас на ужин.

Впрочем, это было довольно обманчивое впечатление.

Если бы вы решились осторожно заглянуть в замощенное инеем окошко, то смогли бы увидеть небольшую прибранную комнатку, где в кресле-качалке сидел — вы не поверите! — человек.

Самый что ни на есть обычный человек, с длинной пушистой бородой, лохматой шевелюрой; одетый в старый поношенный ватник, на сто раз заплатанные штаны и мохнатые унты.

Человек курил трубку, вытянув ноги в направлении огромной русской печки. Покачиваясь в кресле, он выпускал из легких колечки дыма и напевал (или скорее бормотал) себе под нос:

Дирижабль в небе пронес мое имя,

Я стою и смеюсь над тобой и другими.

Я стою на фоне ёлки и снега.

Никогда никому не достать меня с неба. *

Человека зовут Дмитрий Михайлович Елкин.

Хотя в определенных кругах он был больше известен как Директор. Так его прозвали за должность, которую он когда-то занимал в местной школе. И, надо сказать, руководил он совсем не плохо. Но, будучи по натуре до ужаса наивным человеком и видя каждый день школьников, которые постоянно ругались матом, курили на переменках (причем, зачастую не только сигареты), орали на учителей (и что самое неприятное — на него тоже) и вообще вели себя совсем не так, как должны вести себя нормальные, в его понимании, дети, Дмитрий Михайлович с каждым днем все больше и больше разочаровывался в них.

— Ну, вы же в курсе: дети — цветы жизни. С ними одно удовольствие работать, — убедительно вещал его предшественник, спешно передавая эстафетную палочку руководителя. — Это не работа, а сказка. Если бы не переезд — я бы ни за что не отдал вам свою должность.

После короткой воодушевляющей речи теперь уже бывший директор школы, пожав руку директору новому, мысленно произнеся: «Король умер, да здравствует король!», быстро собрал свои вещи, пронесся к выходу, словно спортивная яхта по морской глади холла, и, перекрестившись на пороге храма знаний, с легкой душой и радостной мыслью: «Наконец-то это закончилось!» двинулся в бар неподалеку.

Дмитрий Михайлович же с небывалым энтузиазмом взялся за свою новую работу, даже не подозревая, что эти дети могли сломать кого угодно. Причем отнюдь не только в переносном смысле.

И он, конечно же, не стал исключением — спустя год плодотворной работы бедолаге все настолько осточертело, что он решил больше никогда в жизни не связываться с детьми. «Я потерял веру в людей», — любил повторять он заученную фразочку. В каких именно людей он не уточнял, но, судя по всему, во всех; ибо продав свою уютненькую полуторку, Директор построил небольшую избушку в лесу (ну, знаете, как можно дальше от цивилизации) и без промедлений переехал туда. В чем были виновны представители человечества, не имеющие никакого отношения к детям из той злополучной школы, никто не знал.

Но Дмитрий Михайлович стал отшельником.

Он всеми силами старался не думать о людях, жил своей не самой интересной жизнью и заботился исключительно о себе.

И всего лишь один раз в году делал исключение из придуманного им же самим правила.

Вечером тридцать первого декабря Дмитрий Михайлович садился в удобное кресло, брал неизменную трубку, напрочь прокопченную, словно кабан на вертеле; и, затягиваясь, пытался вспомнить все то хорошее, что он когда-либо получал от людей. Получалось, честно говоря, так себе — из жизни до работы в той самой ненавистной школе ничего положительного тоже не вспоминалось.

Но, несмотря на это, Директор не прекращал своих попыток вернуть любовь к человечеству именно в этот день — как-никак, Новый год — время чудес. Сейчас ведь запросто можно увидеть олигарха, дарующего случайному бомжу шубу с барского плеча или чиновников, преспокойно ездящих на метро — наивно полагал он.

Как будто каждый Новый год такое случается.

«Так почему бы не произойти еще одной маленькой невообразимой и очень важной для меня вещи?», — будто бы сам у себя спрашивал Директор.

— А потому что, — безапелляционно заявляла безысходность.

И это продолжалось, по меньшей мере, семь лет.

Но этот Новый год обещал пройти не совсем обычно.

Казалось бы стандартная ситуация в канун праздника: Дмитрий Михайлович взглядом увлеченно изучает испещренную трещинами поверхность деревянного пола и травит свой организм крепким табачным дымом. Но он даже не подозревает, что через несколько секунд произойдет то, чего доселе в этом домике никогда не происходило — в дверь кто-то постучит.

Тук-тук.

Пара глаз скосилась в сторону двери.

«Наверное, показалось», — подумал Директор.

Повторный стук заставил его задуматься:

«Может, дятел клювом стучит?».

Тук-тук-тук.

«Два дятла?».

— Эй, борода, долго мне еще колотить в эту чертову дверь?! — послышался со двора тоненький женский голосок. — Я же знаю, что ты там!

Дмитрий Михайлович, медленно и с большим трудом осознавая происходящее, встал, подошел к двери и отпер засов.

На пороге стоял Ангел.

Нет, серьезно — девушка Ангел. В белой одежде и с парой огромных крыльев за спиной. Да еще и блондинка до кучи.

— Э-мм, ну, может, ты все-таки меня впустишь? — сладким голосом вопросила она. — У меня крылышки уже отсырели.

Директор молча отошел от дверного проема и с нескрываемым удивлением начал наблюдать за тем, как Ангел вошла в избушку и стала старательно вытирать ноги об чистенький коврик, оставляя на нем отчетливые грязные следы и комки мокрой земли.

Она поймала на себе вопросительный взгляд и серьезно заявила:

— Даже ангелам иногда приходится мараться ради благого дела!

В полной тишине ангелоподобная девушка прошла в комнату, по-хозяйски осмотрелась и поинтересовалась:

— У тебя выпить есть?

Впервые за необычную для этого места сцену Дмитрий Михайлович все-таки доказал, что еще не потерял дар речи:

— Есть… вода.

— О, другого ответа я и не ждала. Ну, давай свою воду, раз ничего больше нет.

Директор налил прозрачную жидкость из кувшина в пластмассовую кружку и подал ее девушке. Та с жадностью сделала пару глотков и иронично спросила:

— Надеюсь это не трупик снега, который ты предварительно собрал во дворе и предательски растопил?

Чуть-чуть приподнятая бровь вполне красноречиво ответила на вопрос.

— Супер, стоило самой догадаться.

Ангел сжала губы, отставила кружку на стол и несколько брезгливо вытерла рот тыльной стороной ладони. — Ладно, пока не забыла, зачем я к тебе зашла — ты должен мне помочь.

— Спасти мир? — ехидно спросил Дмитрий.

— А ты откуда знаешь? — удивилась девушка.

— Ну, спасение мира — единственная вещь, которая могла привести человека в мое жилище.

— Да ладно, даже соседи ни разу за солью не заходили? Что ж, бывает.

Ангел присела на хрупкий с виду деревянный стул, приминая его спинкой крылья.

— Так вот, я серьезно — ты должен спасти мир.

— И каким же образом? — решил уточнить Директор. Он принял правила этой странной игры, и ему даже стало немного интересно, чем она в итоге закончится.

— Я расскажу, только у меня одна просьба: пообещай, что не сочтешь меня свихнувшейся психопаткой?

— Постараюсь.

— Этот чудесный экземпляр самодельной мебели не рухнет подо мной в самый неподходящий момент? — спросила Ангел, осторожно покачав стул, на котором сидела. — Ладно. Если коротко — мы потеряли Деда Мороза. То есть, он наверняка жив, но куда-то пропал и ко всему прочему сжег свой костюм. Я предполагаю, что он свалил на Гавайи. По крайней мере, я бы так и поступила на его месте — куда ж еще сбегать, как не туда? А теперь, внимание, вопрос: кто должен его заменить?

— Понятия не имею.

— И счет становится один — ноль в пользу телезрителей! Ну же, даю подсказку: это безумно скучный и мрачный бородатый тип, живущий «вдали», — Ангел со вкусом произнесла это слово, — от цивилизации и потерявший веру в людей. Да, это ты! — радостно воскликнула девушка.

— Спасибо за очень точную характеристику, — нахмурившись произнес Дмитрий Михайлович. — И почему же именно я?

— Сейчас объясню. Ты в курсе, что гулянки в честь наступления Нового года — это не только праздник, но и старинный ритуал? О, я так и думала. Мало кто об этом знает, хотя есть на этот счет пара легенд, которые передаются от отца к сыну, от сына к внуку, от внука к внучке, от внучки к Жуч… Ой, о чем это я? Ах да, легенды, легенды… Суть вот в чем: если в момент смены года символа праздника, то есть, Деда Мороза с его фирменным посохом, не окажется около новогодней елки и веселящихся (и даже, вполне возможно, водящих хоровод!) людей, Земле, хм… конец! Не знаю, что именно произойдет, но служба спасения нам всем вряд ли поможет. Это может быть череда ядерных взрывов, внезапное глобальное похолодание или красивый взрыв ядра планеты. И еще куча всяких бредовых вариантов кончины нашего с тобой Дома, которые настойчиво лезут в голову. Такие вот дела. Ну, как тебе история?

— Знаешь, я вроде сказал, что постараюсь не считать тебя свихнувшейся психопаткой?

— Ага, и…?

— Сердце мое полно жалости. Я не могу этого сделать.

— Ух ты, да ты еще и книжки читаешь? Не ожидала.

— И даже если бы я тебе поверил, ты так и не ответила: почему именно я?

— Это самое интересное. Дедом Морозом может стать только потомок самого первого Деда Мороза. Так называемого, Великого Деда Мороза. И, как наверное, всем присутствующим здесь уже стало ясно — ты у нас дальний и единственный в округе родственник этого самого прародителя всех Морозов.

— И откуда же у тебя такие сведения?

— Ух ты, мы начинаем верить в «сказочки»? Хорошо. Ты брат-близнец нынешнего Деда. Того, который сейчас предположительно где-то на берегу океана попивает коктейли и по какой-то причине даже не помнит о надвигающемся (по его, кстати, вине) конце света. Не думай лишнего — он тоже не знает о твоем существовании. Все братья-Морозы через это проходят. Такая уж ваша участь.

Дмитрий Михайлович засунул руки в карманы и начал ходить по комнате, задумчиво поглаживая подбородок.

— Если уж начистоту, — с трудом подбирая слова, произнес он, — я тебе практически не верю. Может быть, про якобы моего брата ты и не врешь. Но все остальное — бред. Ты действительно думала, что я поверю в какую-то идиотскую легенду?

— Да. Ты же такой наивный, — с дьявольской улыбочкой произнесла Ангел, — Ошиблась, что ж поделать. Ангелам иногда тоже позволительно ошибаться.

— Не понимаю, зачем тебе это на самом деле нужно, но… — Директор сделал глубокую паузу, — если ты хочешь предложить мне исполнить роль Деда Мороза, то я, пожалуй, соглашусь.

— Я так и думала! — обрадованно воскликнула Ангел и довольно потерла ладошки. — Все дело в людях? Хочешь снова поверить в их доброту, когда они будут в эйфории и благостном состоянии духа в ожидании чего-то невероятно чудесного? План хорош. Но та-ак предсказуем, знаешь ли. Ладно. Сейчас уже десять вечера. У тебя два часа. Давай, перекрашивай бороду в белый цвет, надевай костюм, бери палку, и мотай на главную площадь города. Дальше, думаю, разберешься? И насчет спасения мира все-таки подумай. Бикфордов шнур уже догорает, и только тебе по силам его погасить. А я пойду, у меня своих дел навалом.

Девушка уже действительно собралась уходить и, вздохнув, добавила:

— И, пожалуйста, умоляю — не накосячь там.

А Дмитрий Михайлович впал в панику.

— Постой-постой, какой костюм?! У меня же его нет!

— А ты поищи. И если твои основательные поиски не увенчаются успехом, обрати внимание на стену за лестницей в твоем погребе. Кажется, все сказала, да? — спросила у самой себя она. — Пока, может, еще увидимся.

После этого Ангел, хлопая крыльями, направилась к двери.

— Слушай, а ты и вправду ангел? — напоследок спросил Дмитрий Михайлович.

— Да нет, я только что с корпоратива, он у меня сегодня последний был, — улыбаясь, ответила девушка. — Давай, Директор, ты сможешь. Судьба всего мира в твоих руках! — она засмеялась.

— Не слишком ли большая ответственность для одного человека? Я, конечно, постараюсь, но… — неуверенно произнес Дмитрий Михайлович.

— Ты не только постарайся — сделай, уж будь любезен, — бросила Ангел напоследок. Она, не оборачиваясь, отсалютовала рукой и села в припаркованный около дома кадиллак. Машина с ревом тронулась с места, оставив Директора в привычном одиночестве.

— Так, значит, говоришь, погреб? — спросил он тишину.

Тишина, как и всегда, предпочла отмолчаться.

В погреб Дмитрий Михайлович уже давно не спускался. Откровенно говоря, он совершенно позабыл о его существовании — закручивать банки с солениями, а уж тем более готовить эти соления он так и не научился. Откинув крышку, прятавшуюся под пологом пыльного ковра, он, не мешкая, начал «погружение в бездну». Аккуратно, одной рукой держа керосиновую лампу, а другой цепляясь за ступени лестницы, Директор достиг дна погреба.

Несколько минут он терпеливо изучал стену, про которую говорила Ангел, но так и не нашел никаких таинственных знаков или посланий.

«Хоть бы поточнее намекнула», — с досадой подумал он и в отчаянии стукнул по стене кулаком. Часть земли осыпалась вниз, и Директора словно осенило. Он принялся руками соскребать землю со стены, углубляясь внутрь. Через какое-то время Дмитрий Михайлович наткнулся на железную плиту. Счистив с нее остатки земли, он присмотрелся — на ней была какая-то надпись. Поднеся лампу поближе к плите, Директор прочитал:

ЛЕТНЯЯ РЕЗИДЕНЦИЯ ВЕЛИКОГО ПЕРВОГО ДЕДА МОРОЗА. БЕЗ СТУКА НЕ ВХОДИТЬ, ИНАЧЕ ЗАДАРЮ ПОДАРКАМИ НАСМЕРТЬ!

— Первый Дед Мороз? — задумчиво спросил Директор. — Да это же бред какой-то, ей-богу! Ладно, посмотрим, что у нас там…

Он изловчился и наклонил плиту на себя. Та, подняв облако пыли, упала на земляной пол.

За ней обнаружился проход, ведущий в небольшую комнату. Внутри, в почти пустом помещении на невзрачном столике — единственном предмете мебели здесь — лежали костюм Деда Мороза, посох и накладная пышная белая борода.

«А если бы я и вправду бороду перекрасил?», — с облегчением подумал Дмитрий Михайлович, — «Шутница, блин. Но откуда здесь все это взялось, и как так совпало, что я построил избушку именно над этим местом?»

Ответов у него пока не было.

На площади царил хаос. Народ кричал, визжал и махал руками. Ситуация, конечно, была удивительная — до наступления Нового года оставалось всего несколько минут, а Дед Мороз так и не соизволил появиться перед публикой. Подобного здесь еще никогда не происходило, так что толпа людей волновалась вполне закономерно.

— Какой же это Новый год без Деда Мороза? — возмущенно верещал чей-то ребенок.

— Давно бы кого-нибудь на замену нашли, раз уж настоящего где-то потеряли, — говорил кто-то из взрослых.

— Нет, чтобы заранее подготовиться — у вас же целых триста шестьдесят пять дней в запасе было! — ворчал пожилой мужчина с седой бородой.

Вдруг волнения начали стихать. Причиной тому послужил высокий старик в красной шубе, с длинной, явно накладной бородой, и посохом; откуда ни возьмись появившийся перед елкой.

— Наконец-то! — раздался чей-то крик.

— Давай, Дед, жги! — поддержали с другого конца площади.

Дмитрий Михайлович (конечно же, это был он), сильно волнуясь, взял в руки микрофон, прокашлялся, и начал поздравительную речь, жалея, что не продумал ее заранее:

— Э-мм… здравствуйте, детишки! И взрослые… Я извиняюсь за запинки — надо было, конечно, написать речь, но по определенным причинам я этого не сделал. Так что придется импровизировать. У меня сегодня был не самый легкий день, но эта ночь, надеюсь, станет одной из самых важных в моей жизни.

— Меньше пафоса, дедушка! — завопил кто-то из передних рядов.

— Хорошо, — краснея, согласился Директор. — Наверное, всем вам кажется, что Дед Мороз — это человек, который обожает людей, с удовольствием дарит им подарки и безмерно любит Новый год. Да, конечно, скорее всего так оно было и будет всегда. Вот только… сегодня перед вами совсем не такой Дед Мороз. Я долгое время не общался с людьми и жил вдали от общества. Причины, по которым я это делал, называть не буду, скажу лишь, что я перестал верить в доброту людей, в их искренне светлые намерения и их чудесное будущее. Знаете, так дети, слегка повзрослев, почти перестают верить в Деда Мороза. Но, все же, каждый Новый год они стараются возвратить ту, когда-то безнадежно утраченную веру в удивительное и захватывающее дух волшебство. Надеюсь, что и у меня сегодня получится совершить нечто подобное.

На площади стояла потрясающая тишина. Абсолютно все, даже совсем уж маленькие дети внимательно слушали этого странного, но забавного Деда Мороза, даже забыв о наступающем празднике.

Перед носами собравшихся людей легкомысленно порхали растрепанные снежинки; праздничная елка сверкала блестящими гирляндами, стрелки огромных часов неумолимо двигались к отметке двенадцать, но все внимание было приковано к чудаковатому дедушке, ставшему на одну сказочную ночь королем новогоднего бала.

Часы ударили один раз.

— И, знаешь, мне это все так надоело, эти бесконечные письма с желаниями, хороводы, крики, радостные и не очень вопли, толпы малолетних фанатов, жаждущих сфотаться с дедушкой, — исповедовался «потерявшийся» Дед Мороз. — Я и напился. Как на Гавайях оказался — не помню. Э-э, тебя, может, в воду все-таки пустить? — участливо поинтересовался он у Золотой рыбки, которую весьма крепко держал за жабры.

— Все нормально, я же волшебная, — вполне себе человеческим голосом ответила рыбка. — Но спасибо, что спросил. Ты такой заботливый.

— Да не за что. Так вот, когда понял, что натворил — мигом протрезвел, — продолжал неспешно повествовать дедушка. — Паниковать, конечно, начал — еще бы, где я тут елку-то найду? Да и костюм свой несчастный сжег. Думал, все, конец — и мне, и, что самое обидное, — Земле. А потом увидел, как тебя на берег выбросило. И так подозрительно удачно выбросило, правда? — с сомнением спросил он.

— И не говори, — спокойно ответила Золотая рыбка. — Очень удачно. А твое желание, кстати, довольно бескорыстное — другие, знаешь ли, просят всякие новенькие корытца, царские хоромы, руководящие должности; а ты вот — Новый год пожелал спасти.

— Я же все-таки Дед Мороз, — почему-то слегка покраснев, сказал дедушка. — А мне вот что интересно — как ты желания исполняешь? Ну вот не было кроме меня других Дедов Морозов, и раз — появился, откуда ни возьмись. Появился и спас планету.

— Не заморачивайся, это все детали. Можешь списать на волшебство — Новый год же, — уклончиво ответила Рыбка.

— Это точно! — радостно произнес Дед Мороз. — Может, тогда еще одну малюсенькую капельку волшебства? — он показал размер этой самой капельки пальцами. — Мне бы обратно, домой перенестись…

— Э, нет, — почти по-человечески покачав головой, промолвила Золотая Рыбка. — Одно желание для одного человека. Золотое правило. Я, конечно, волшебная, но палку-то не перегибай.

— Обидно, — грустно пробормотал дедушка. — Значит, придется самому как-то добираться. Но все равно — спасибо за все, очень выручила.

— Без проблем, — бросила Золотая Рыбка и ловко выскользнула обратно в море.

Дед Мороз остался один на кажущемся бесконечно длинным побережье. Ему предстояло вернуться домой — и он пока был совершенно не готов к этому возвращению. Единственное, что его хоть как-то радовало — Новый год вопреки всему все-таки наступил.

И это было прекрасно.

На площади перед елкой спасенные, но сами об этом даже не подозревающие люди, срывая голоса, поздравляли друг друга, чокались бокалами с шампанским и взрывали хлопушки.

Дмитрий Михайлович стоял около группы товарищей с явно научным складом ума, которые увлеченно обсуждали многовековую историю наступившего праздника. Может быть, и не самая интересная тема для такой ночи, но новоиспеченный Дед Мороз был рад и этому.

— … и вот поэтому елка и стала символом Нового года, — весело рассказывал худощавый парень в очках.

— Да ладно тебе, это все знают, — протянул его сосед, такой же худой и в похожих очках. — А вот про то, что первым Дедом Морозом была женщина, вы в курсе?

— Слушай, Леха, ты на шампанское-то больше не налегай — оно на тебя как-то не так действует, — засмеялся кто-то в толпе.

А вот Директор навострил уши.

— Да говорю вам — все так и было. Нет, она, конечно, не звала себя Дедом Морозом и не одевалась как он, — продолжал гнуть свою линию первый знаток истории, — но выполняла его обязанности. Уже потом было принят образ дедушки как старика с бородой в красном костюме и все ее преемники были именно Дедами Морозами, примерно такими, какими их привыкли видеть мы. Это правда, вы мне не верите что ли? — растерянно спросил он. — Да ну вас всех…

Парни в толпе заливисто рассмеялись и стали дальше беседовать на свои истинно научные темы.

Дмитрия Михайловича же мигом перестало волновать происходящее вокруг. Он впал в некий ступор. Его словно озарило — он вдруг понял, что в свое время неосознанно выбрал для постройки своего домика именно то место, где жили почти все поколения Дедов Морозов. Понял, что его внезапно появившаяся нелюбовь к людям, уход от общества и исчезновение своего потерявшегося брата-близнеца — предыдущего Деда Мороза — были задуманы Вселенной, определенно любящей пощекотать себе нервы — в данном случае, рискуя жизнью целого мирка.

Но, конечно, у нее был хорошо продуманный запасной план и надежные помощники. План, который, впрочем, мог и не сработать. А вот кое-кого из помощников он, похоже, знает...

Директор поднял взгляд и всмотрелся в ночное, испещренное угасающими цветками фейерверков ночное небо. Догадываясь, что ему никто не ответит, он шепотом спросил:

— Это ведь была ты, да? Ты была Им? Первым Морозом?

Звезды обычно не отвечают, если мы задаем им вопросы. Они предпочитают отмалчиваться, лишь позволяя нам беззаветно верить в то, что они нас действительно слышат.

Но в этот раз все пошло совсем не так. Звезды, вздрогнув, вдруг перемешались, словно карты в руках опытного фокусника, и на несколько коротких мгновений сложились в узнаваемую сияющую фигуру. Фигуру девушки-Ангела.

Она слегка склонила голову и, кинув взгляд на Дмитрия Михайловича, улыбнулась и весело подмигнула ему. После этого контур девушки моментально стерся — звезды вернулись на свои привычные места, засверкав знакомыми созвездиями и скрыв следы произошедшего волшебства.

Директор устало протер глаза. Небо так и осталось прежним. Точно таким же, каким оно было и до необычного видения.

Кто знает — может, ему это просто почудилось. Возможно, озарение, накрывшее его, было нелепой выдумкой. Очень может быть, что все события этой ночи, произошедшие с ним, — затяжной сон, после которого он должен обязательно проснуться. Может и так.

Но, несмотря на предположения, Дмитрий Михайлович всей душой верил, что все это происходило в действительности.

Ведь, в конце концов, иногда только вера дает нам этот изумительно редкий шанс — стать частичкой настоящего Чуда.

* — фрагмент текста песни «Новогодняя» Глеба Самойлова и группы «The Matrixx».

Декабрь 2014 — Июль 2016