Властелин Мироздания

Властелин мироздания

Предисловие

Иногда люди ощущают необъяснимую пустоту, которая вводит их в депрессию. Из-за этой пустоты мы будто не чувствуем себя и не можем воспринимать все окружающее. Неважно бредем ли мы по улице, смотрим в окно или просто лежим, эффект один — нас будто вырвали из привычного течения жизни и мы смотрим на эту бурлящую реку без возможности погрузиться в нее.

В такие моменты мы будто в темной комнате ищем выключатель, дабы включить свет и озарить эту пустоту, но что если выключателя нет? Страшно, не правда ли? Мы просовываем руку в закрытый ящик, пытаясь нащупать там что-либо, в надежде что пустоты вовсе нет и все это плод нашего воображения, болезненное состояние которое исчезнет завтра.

Но не всех людей беспокоит опустошенность. Некоторых пустота внутри заботит меньше, чем пустота кармана в котором должен быть телефон. Сейчас общество совсем иное, поток жизни быстр слово горная река, ввиду чего покинуть данный поток стало гораздо сложнее. Но если вы выбиты из жизни, то и вернуться становится проблематично.

Мы боимся быть одинокими, мы боимся пустоты, мы боимся неизведанного прячущегося за тьмой нашей комнаты, мы боимся нового.

Но если Бог создал нас по своему подобию, то каково было ему. Один во вселенной, среди бесконечной пустоты и бесконечной тьмы. Он не знает что ОН, где ОН.

Как известно чем мудрее и величественнее человек, тем выше его цели, его амбиции, его смысл жизни. Но каков же смысл существования у такой великой сущности как Бог. Скорее всего нам никогда не узнать ответ на столь интересный вопрос. Но люди одарены разумом. Мы можем созидать внутри нашего сознания. Создам и я свой собственный мир.

Иуда родился в 1999 году в обычной семье. До семи лет он только и делал, что играл на улице.Обычное и безоблачное детство наполненное приключениями дворовой жизни.

В период обучения в восьмом классе его мировоззрение внезапно изменилось. Ему казалось что он умнеет с каждым днем и вот-вот достигнет какого-то рубежа и все кардинально изменится⁽¹⁾. Он не знал что за этой стеной, но очень желал ее преодолеть. Увы, этому не суждено было случиться. У него появилась в жизни первая любовь, из-за которой он, невольно, сам того не замечая, отошел от своего пути.

В девятом классе чувства пылающей любви охватили его. Веселая компания друзей, прекрасные пейзажи, зимние вечера и походы в баню к ****. Он потерял себя, но обрел любовь и друзей.

Вместе со своим смыслом и сутью он потерял: амбиции, цели, желание размышлять, аналитические способности и стержень. Да, стоит отметить, что Иуда действительно обладал реальным потенциалом и целями.

Его любовь заменила путь, девушка стала единственным светочем в жизни. Теперь стремления были направлены в сторону озаренную сим прекрасным светом. Иуда был человеком, который не мог жить без смысла жизни.Представьте что произошло, когда он потерял свою любовь. Он продал свой путь и потерял любовь, его сознание просто разрушалось, теперь жизнь стала простым существованием, бессмысленным движением во мраке.

Иуда провалился в омут гедонизма⁽²⁾ и депрессий, алкоголя и одинокого бытия.Обычная жизнь множества подростков, но познав свой путь становится невозможно просто существовать. Сейчас Иуде 18 лет, он студент первого курса. Крепкое телосложение превратилось в подобие иссушенного фрукта, рост достиг максимума и примерно средний, а от былого разума остались лишь руины. Ирония судьбы

(*) — MLΛNHOLY Sleep, песня из того периода.

(1) — В последующем повествовании будет упомянуто.

(2) — Философское течение.

Февраль 2018 года.

Иуда пришел на вечеринку к его близкому другу — Винсенту. Достаточное количество алкоголя и сигарет, душевные разговоры и смех пронизывали обычную кухню, а веселая музыка резонировала от бетонных стен, принося еще большее удовольствие.

— Винсент, наливай! — воскликнул Иуда — негоже заставлять водку ждать.

— Погоди, давай переждем, я исполню свой новый трэк.

— Я еще не в той кондиции, друг, через три рюмки, пожалуй, будет лучше.

Холодная водка начала тянуться по стаканам. Моментально было пропущено четыре рюмки. Полчаса явились мгновением, а алкоголь — ядом, отравляющим душу Иуде.

Он упал в бездну своих мыслей, не замечал, что происходит вокруг, зато чутко чувствовал боль ран, которые открылись. В такие моменты Иуда всегда доставал свой паспорт в котором хранилась фото с его любовью — Эвтибидой. Надев наушники, он окончательно абстрагировался от внешнего мира, окончательно зарывал себя в землю.

— Иуда, хватит уже о ней думать — с грустью в голосе прошептал Винсент.

Но Иуде было все равно, он не воспринимал ничего, спустя двадцать минут он вскочил и уверенно зашагал к двери.

— Ты чего вытворяешь — выкрикнул Винсент — куда ты пошел, чего вечер портишь.

— Винсент, дай мне побыть наедине, все нормально — безжизненно прохрипел Иуда.

— Хорошо, будь по-твоему, но чтобы через час ты был в норме и мы сидели на кухне, наслаждаясь вечером.

Иуда вышел, но в голове засела одна из ужаснейших мыслей. На лифте он не спускался на первый этаж, а поднимался на двадцать пятый.

Исчезнувшие амбиции, потерянная любовь — вот то, что отравляло его душу и разум. В голове представлялись счастливые моменты с Эвтибидой. Как они не могли попрощаться и стояли по часу в переулке возле ее дома, как они мерзли в минус двадцать пять в объятиях друг друга, как смотрели кино каждый у себя дома, но общаясь по скайпу. Уже на двадцатом этаже все ухудшилось. Иуда начал чувствовать ее запах, вкус ее губ, слышать ее голос. На двадцать третьем в голове появились моменты ссор и … расставаний. Вдруг лифт произнес: “двадцать пятый этаж”, а к мыслям прибавилась фрустрация из-за неиспользованного потенциала и мертвых амбиций.

Он вышел на этажный балкон и узрел прекрасный вид. Заиграла песня^* из его самого счастливого периода жизни, закурилась сигарета. Перед ним был вид большого города с высоты двадцать пятого этажа, тусклый вид в котором темнота озарялась фонарями улиц и дорог.

(*) — EA7 — Test & Recognise

Решение было принято, конец был неотвратим. Коли уже все потеряно, то и терять нечего — таковы были эгоистичные рассуждения Иуды. Таков был результат неудачно сложившихся обстоятельств и несбывшихся надежд.

Придерживаясь стены, он встал на ограду. В наушниках уже играла (*), а в голове был сумбур мыслей. Иуда думал о неудачной жизни Камиллы и Хиккана¹, Эвтибиде и о том насколько он жалок. Неловкое движение вперед и столь же глупое падение, сколь и сам поступок. Семь секунд падения, всплеск адреналина и ни одной мысли. Тьма.

Не чувствуя тела, не слыша ни звука, не видя ничего. Он ощущал лишь то, что несется сквозь что-то. Разум охватила паника. Не уж то жизнь после смерти существует и теперь его ждет Ад или существование в пустоте. Он отключился.

Пробудившись он мог видеть, и увиденное его поразило, абсолютно поразило. Иуда, находясь в космическом пространстве, лицезрел планету. Огромная планета, одна половина которой была абсолютно разрушена и пестрила пустынно-красными цветами, а вокруг ее полюса была абсолютная тьма. Другая половина была похожа на землю, так же прекрасна: зеленого и местами голубого цвета, что свидетельствовало о наличии больших запасов воды. Вокруг полюса данной половины сияли бирюзово-зеленые оттенки, странное свечение, странной, но величественной и прекрасной планеты. Наблюдал он ее сутки, ибо узрел полный оборот. И снова погрузился во мрак.

(*) — Izk — Fog.

(1) — История жизни изложенная в произведении “Евангелие от Хиккана”.

Он очнулся, но очнулся на том самом балконе и в тот же самый момент времени. Упав на пол балкона он начал ощупывать себя и окружающее его пространство: пол, стены, дверь. Произошел тотальный коллапс сознания, диссонанс ужасной силы, противоречие сильнее диаметрального. Иуда думал, что действительно прыгнул, действительно умер и видел планету. Все было реально, но такого просто не могло быть. Просидев тридцать четыре минуты в абсолютном страхе и недоумении он решил спустится к Винсенту.

— О, наконец-то ты пришел, мы уже заждались — в пьяном угаре и со смехом в голосе произнес Винсент.

— Винсент, ты реальный? — с дрожащим голосом еле ответил Иуда.

— Ты чего несешь, горячку, что ли, словил?

— Извини, все нормально, вызови такси.

— Как знаешь — с злостью и обидой парировал Винсент.

Иуда дождался такси, он еще больше абстрагировался от внешнего мира. В голове был хаос, а в сердце страх.

— Довези до центра— прошептал Иуда.

— Хорошо, — ответил таксист — 200 рублей.

Доехав до точки назначения Иуда протянул две купюры и, словно из горячей бани, выпрыгнул из такси. Ему было страшно находиться в узком пространстве, он решил, что дойдет до дома от центра пешком. Его ожидала ночная прогулка длиной в восемь километров. Прогулка в абсолютном страхе и в попытках разобраться в том, что произошло.

Вакханалия мыслей закончилась обеденным пробуждением после сна. Как часто бывает сон лечит тревоги и заботы, успокаивает бушующее сознание. Не стоит описывать то, что происходило в голове Иуды пока он добирался до дома. Необъяснимость ситуации и противоречие логики породило хаос, а он неописуем. Проснувшись Иуда вскочил с дивана и начал все обдумывать со спокойным рассудком. Он остановился на том, что все это были галлюцинации вызванные депрессией и решил более не покушаться на собственную жизнь. Излишнее спокойствие в подобной ситуации. С обдумыванием было покончено.

В воскресный день принято отдыхать, а отдых современности — сериалы и игры, на это и переключился Иуда. Обыкновенный день мгновенно подошел к концу и пришло время сна, то что произойдет далее абсолютно изменит все.

Иуда лег спать и во сне оказался в огромной зале. Комната была обделана деревом темных тонов, он стоял в середине. Перед ним находился трон, а в углах комнаты слева и справа были двери. На троне восседала прекрасная девушка двадцати семи лет, ее черные длинные волосы приковывали взгляд Иуды, а глаза были столь властными, что вызывали дрожь.

— Это сон? — со страхом произнес Иуда.

— Нет. — ответила незнакомка.

— Тогда что происходит и где я? — уже панически вскрикнул Иуда.

— Ты на планете, которой наслаждался вчера, а происходит то, что мы с тобой беседуем.

— Я ничего не понимаю, что за галлюцинации, я чувствую что все реально, объясни мне, кто ты!? — проревел он

— Я Артемида, распорядитель, правая рука Бога, — уверенно и надменно произнесла незнакомка — твоя правая рука.

— Моя? Что ж выходит, я — Бог, насколько же грань адекватности и безумия тонка.

Артемида встала и пристально взглянула на Иуду, этот взгляд прожигал и вводил в страх. В нем было что-то необычное, непонятное для человека, но этому взгляду хотелось подчиниться и было невозможно противиться.

— Все реально, ты не безумец, а Бог. Ты попытался убить себя, ввиду чего пробудилось божественное начало, я это почувствовала и на пятой секунде твоего нелепого падения переместила на балкон и показала планету с целью проверки пробуждения.

— Ну и бред, и каков результат проверки.

— Если бы ты не пробудился, то мы бы сейчас не разговаривали. До момента пробуждения контакт блокируется, я только могу знать на какой ты планете и наблюдать, но вмешиваться не имею права.

В голове Иуды был диссонанс страшнее, чем прошлый. Все было действительно реально и не было сном, но такого не может быть и он решил говорить.

— Для чего якобы Богу быть человеком?

— Не знаю поймешь ли ты это сейчас, но это оптимальное использование энергии. Ради достижения своих целей тебе не нужно постоянно быть в форме Бога, зато нахождение в ней тратит огромное количество энергии, которое как раз-таки необходимо для достижения целей. Из-за религиозных интерпретаций Бога ты заблуждаешься. Ты совсем другое, не то что представляют себе люди.

— И какие якобы “я” преследую задачи. — с прагматизмом допытывал Иуда.

— Ты не объясняешь какие преследуешь цели, но для их достижения происходит создание планет и их развитие.

— Почему я не посвящаю тебя в суть целей?

— Наверно потому что я не в состоянии понять смысл, ибо не являюсь Богом.

— И кем ты являешься, Артемида.

— У тебя есть два ребенка. Ты наделил их двумя частицами себя, поэтому они полубоги и имеют равную половину твоего характера. Планета, как ты заметил, тоже поделена на две части, она отражение твоей сущности. Одна часть представляет собой созидание, а другая — разрушение. Так же и их характеры исходят из этих двух диаметрально противоположных начал. Я в свою очередь третье твое начало, слабо выраженное, но не менее важное. И управляю ходом достижения заданной тобой цели. Поэтому я твой третий ребенок, но меня ты создал первой. Сразу предупрежу, что матери у нас нет и не было, а то кто знает что смертному Богу придет в голову.

— У меня даже дети есть, ну и галлюцинации. — уже абсолютно запутавшись сказал Иуда.

— Так всегда бывает, твоя реакция одинакова.

— И что я делаю в ходе цикла, когда я смертный.

— Обычно после пробуждения идет процесс роста когнитивных функций и с новыми способностями ты начинаешь влиять на мир, общество, двигать прогресс. Как я поняла это у тебя инстинктивно, ибо твои дети тоже помогают некоторым мирам. Но мы не знаем для чего ты в этом заинтересован. Но по протоколу при пробуждении я должна побуждать тебе на это и, при надобности, предоставлять первоначальные ресурсы. В случае если ты решаешь просто отдыхать, то я предоставляю ресурсы для прекрасного расслабления и пустой траты времени.

— Что подразумеваются под ресурсами?

— Валюта или то, что имеет цену и влияние в мире, а также при наличии плана ты спрашиваешь у меня что-либо конкретное, бывает по разному, эти циклы уже длятся несчетное количество времени. Также ты можешь просто попросить помощи, например при угрозе жизни. Но я работаю и часто тревожить меня не стоит.

— И как мне тебя призвать?

— Можешь просто в голове произнести мое имя, но ты обычно произносишь его вслух.

— Хорошо, повеселились и хватит, я хочу чтобы этот сон и бред прекратился.

— Бог, я больше не буду связываться с тобой таким образом, у меня не так много времени на подобное. Решать тебе, я же знаю, что ты хотел в глубине души улучшить мир, это для тебя — инстинкт. Но так же ты хочешь веселья и всяких глупостей, как утвердиться перед кем-то, это общие пороки твоей смертной стороны, в форме Бога подобного нет. Если ты решишь, то ты знаешь как связаться, удачи тебе .

— …—

Не успел Иуда ответить, как погрузился во мрак сна.

Утро было необычным. Проснувшись не было никаких тревог или противоречий, на душе было спокойно и умиротворенно. Иуда был опустошен, после сложных дней не осталось сил и желания продолжать думать о происходящем. Он был уверен, что все закончилось и остался при том же мнении, что все это галлюцинации и не более. В глубине души ему было страшно даже задумываться об этом, он более не хотел всего этого. Поэтому он не думал о таинственной планете и тем более о Артемиде, в страхе, что галлюцинации продолжаться.

Он погрузился в учебу и рутину своих дней, депрессия исчезла, а жизнь более менее наладилась. Изредка он ездил домой и отдыхал, также иногда он думал о Эвтибиде, она никак не выходила из его головы, но прежних страданий это не приносило. Так прошло пять месяцев, сессия и практика закончились и настало время возвращаться домой, в свой маленький провинциальный городок, наполненный уютом и воспоминаниями.

Стоит отметить, что на протяжении пяти месяцев Иуду интересовала не только учеба. Он попытался вспомнить то, о чем размышлял четыре года назад, а именно о проблемах мира, его устройстве и своем мировоззрении. Постепенно все стало вырисовываться в определенную картину, обретать форму, появлялся смысл и цель, но все это было в глубине. Часто бывает что человек знает, но не видит чего-либо, а осознание приходит в момент порыва, когда воздействие извне приводит к буре внутри него.

Иуда собрал все оставшиеся вещи, небольшое количество, так как все основное он отправил домой через брата, закрыл квартиру и зашел в лифт. В прекрасном расположении духа, предвкушая долгожданный отдых, он думал о предстоящем веселье. Погруженный в себя и свои мысли время пронеслось незаметно и он оказался на вокзале. Его ожидало три часа езды в душном и тесном автобусе, но человеку, сосредоточенному на своих мыслях, безразличен внешний мир и дискомфорт.

Автобус отправился, Иуда сел у окна и прислонился к нему. Вибрации все-таки вынудили его принять иное положение для более удобного абстрагирования. Поток мыслей проходил через него, все было хаотично, не было структуры или какой-либо логической цепочки. Полагаю, что люди, которые часто размышляют о чем-либо, замечали это. Ассоциативность памяти, она рушит структуру. Вот вы только зацепились за одни воспоминания, но какая-либо ассоциация, другое воспоминание, по какому-либо фактору связанное с тем, о чем вы думали, сразу рушит все. И если записать три воспоминания о которых вы думали друг за другом, и показать любому человеку, то ему покажется, что это хаос и связи нет, и только вы будете знать то звено, благодаря которому все связано.

Такой хаос и неконтролируемый поток может иногда навести на плохие воспоминания. В мыслях появилась Эвтибида. Нелепое воспоминание из магазина в котором Иуда стоял в очереди у кассы. Перед глазами стеллаж с жвачками, а воспоминание зациклилось на одной. Ее вкус он почувствовал сразу же, как только о ней подумал. Вкус губ Эвтибиды, вкус долгих прогулок, вкус ностальгии. Грусть забрала его в свои обманчиво теплые объятия, ибо в них со временем становиться больно, а выбраться сложнее. Усилием воли Иуда перевел мысли на более важные темы нежели самобичевание. Оставшееся время он думал о устройстве мира, морали и обществе в целом.

Наконец он прибыл в свой родной город. Посадки усаженные вдоль дороги, защищающие от ветра и круговое движение на въезде — характерные признаки этого города. Остановившись у школы, возле которой жил Иуда, автобус двинулся дальше, а сам он засеменил домой. Пятиэтажный многоквартирный дом из красного кирпича, типичная постройка города, встречала его, это был его дом, место покоя и умиротворения. Иуда позвонил другу.

— Алло, граф Штормхайв, здравствуйте.

— Ооо, кто звонит, да это же сам Иуда.

— Он самый, сударь, я прибыл в город, у вас уже сформирована развлекательная программа?

— Веселие любит спонтанность, впрочем, в нашем городе вариантов не столь много, но начало неизменно, вы и сами его знаете.

— Мост, душевная компания, алкоголь — фундамент нашего времяпровождение, я правильно все понял?

— Все так, брат.

— Ну что ж, тогда, Рудольф, зовите всех, выдвигаемся.

— Давай-давай, на связи.

Иуда оделся и ринулся к мосту. Данный мост простирался через маленькую речку и был предназначен только для людей, которые проходили из района, застроенного частными домами, в гаражный кооператив и наоборот. Идти было недолго, всего-лишь минут десять, зато путь был полон воспоминаний. Мгновение, и уже мост. Иуда спустился по маленькому, некрутому склону и оказался перед друзьями. Мост был бетонный, длинной метров семь, а шириной два с половиной. Между концом склона и мостом было пространство в восемь метров, а шириной четыре-пять. Вдоль лежали бетонные блоки, на которые можно было сесть и насладиться вечерним распитием алкоголя.

Этот уголок заполнился смехом и криками. Иуда поздоровался и заключил в объятия всех своих друзей, которых так давно не видел. В тот момент там присутствовали: Рудольф Штормхайв, Джиллиус Слэддэр, Джордан Хендерсон, Монтескье Ходж, Босфор Грилин и Чарлз Фаулер. Все были его близкими друзьями и интересными людьми.

— Что ж, друзья, открывайте закрома, да начнется пир! — весело произнес Иуда.

Дешевый алкоголь полился по пластиковым стаканам. Спустя тридцать минут, наслаждаясь музыкой, все закурили.

— Штормхайв, как с экзаменами? — спросил Иуда.

— Ну, все сдал, сейчас только ждать результатов.

— У тебя у самого-то как? — произнес Джордан.

— Осталось несколько долгов, но не страшно, а у вас все сдано, если не ошибаюсь, да? — ответил Иуда.

— Да, у нас с Хендерсоном, Ходжем и Грилиным все закрыто. — не куря, ответил Джил.

— А ты, Фаулер, сдал экзамены? — выдыхая клубы дыма, произнес Иуда.

— Даа, легко.

— Оооо, в вашей школе экзамены подобны контрольной в первом классе. — усмехаясь крикнул Грилин.

— Ну-ну, увы мы-то не ваша высокомерная школа — парировал Фаулер.

И все смеясь с иронией закричали: “ ЧСВ, ЧСВ школа.”

Сигареты истлели и все начали пить. Все, кроме Джила, но он не курил, да и алкоголь обходил стороной. Пожалуй, стоит описать каждого находящегося в этом уютной уголке мира.

Джил являл собой принципиального человека, ввиду чего не поддавался соблазну алкоголя, отличался логическим мышлением и всегда пытался держать все под своим контролем, но был крайне азартным, а в моменты планирования чего-либо азарт и порыв полностью заволакивали его. Он крайне инициативен, если идея интересна и крайне продуктивен, когда полностью погружен в действие. Высокий рост и худое телосложение, а также необычная улыбка придавали его внешности уникальность.

Они были похожи в некоторых аспектах с Хендерсоном. Джордана увлекала экономика и в данном плане у него неплохо получалось сопоставлять многие факторы, создавать большие цепочки причинно-следственных связей, прогнозировать вероятный исход. Он был добрым, но при необходимости жестким и серьезным. Внешне среднего роста, коренастого телосложения, с горбинкой в носу и с необычной, черной кожаной курткой поверх крепкого тела.

Грилин в свою очередь отличался от них. Его отличительной чертой были частые депрессии, прослушивание песен Скриптонита и, при достаточной дозе алкоголя, абсолютная импульсивность и безрассудство. Если бы Хендерсон всегда просчитывал риски Босфора, то он бы сам впал в депрессию, ибо Грилин почти всегда миновал серьезного урона. Природа этого заключалась где-то внутри Босфора, будто внутри него сидел демон, который всегда его выручал. Внешне он был среднего роста, смуглым и жилистым. Сечения мышц и вены придавали его внешности внушительный вид.

В Монтескье тоже будто сидел демон, но его сложно было пробудить, а обычно он был спокойным и скромным. Любил убеждать людей и разрешать все словами, а не силой. Ходж также был среднего роста и крепкого телосложения, лицо украшала щетина и прекрасные черные волосы, такие же волосы были и у Грилина.

Штормхайв и Монтескье тоже были схожи в некоторых вещах, они оба были предрасположены к диалогу и убеждению. Рудольф был прирожденным дипломатом и интересовался юриспруденцией и государственным устройством. Он. Как и Джил, был высокого роста и худого телосложения. Его глаза были голубого оттенка и прекрасны словно алмазы. Они были с вкраплениями, будто инкрустированны бриллиантами. Волосы в свою очередь были светло-русого цвета.

Ну а Чарлза окутывала завеса таинственности. Он редко делился чем-нибудь, а достаточно выпив, стоял на мосту и глядел в даль, будто думая о чем-то возвышенном. Он так же любил грустить, как и почти все в этой компании. Был высокого роста и почти такого же телосложения как и Грилин.

Степень опьянения стремительно подходила к апогею, веселье претерпевало метаморфозу превращаясь в грусть. Рассудок Иуды помутился и он вспомнил то, что пытался забыть. Решив, что точка невозврата пройдена и его болезненная депрессия не вернется, он возжелал поделиться печальным моментом своей жизни.

— Ребят, у меня была депрессия в феврале, столь сильная, что я почти совершил ужасный поступок.

— Рассказывай — громогласно, с грустью в голосе сказал Чарлз.

— В общем я решил выпилиться и прыгнул с двадцать пятого этажа дома Винсента.

— Чего? — хором крикнули все.

Иуда рассказал историю, которая свежа в памяти читателей, он описал планету, загадочную Артемиду и все прочее. Все сошлись во мнении с Иудой и успокоились, так как все это было давно, но осадок остался. Спустя время все окончательно напились и выдвинулись в центр города, встретится с подругой — Натой. Она была красивой брюнеткой с прекрасной улыбкой, но сложным характером, что, к счастью, редко мешало общению.

В центре города было несколько торговых центров малой величины, парк, здание муниципалитета и жилые дома. Излюбленной точкой сбора молодежи являлся торговый центр “****”, в нем люди грелись, прятались от дождя или просто ждали кого-то. У торгового центра была площадь для парковки и перекресток с светофором, ночью можно было встретить молодежь на машинах, которая стоит на парковочной площади. Это место либо кипело, либо было пустым в зависимости от дня недели и времени суток. Там и встретились ребята и Ната.

— Привет, Ната. — воскликнул Иуда — давно не виделись.

— Привееет — обнявшись со всеми, крикнула Ната.

Все дружно зашагали по городу, разговаривая о всяких бытовых вещах, обсуждали экзамены, выпускные и предстоящее лето.

Начало веселью было положено, но ведь возможно, что начало — конец.

С наступлением ночи все разошлись по домам. Следующий день начался с традиционного — закупки алкоголя. Можно подумать, что эта компания излишне была привязана к алкоголю, впрочем, возможно, так оно и есть. Причиной этого можно считать молодость и невозможность погрузиться в дело, проявить себя где-либо, а также отсутствие общей цели и заинтересованности. Если бы можно было найти то общее, чем занялись бы все, то, полагаю, работа шла с такой же интенсивностью, как и распитие алкоголя и прожигание жизни.

Все собрались у магазина и приступили к выбору отравы организма и разума. Решено было приобрести водку, стоит отметить, что традиционно приобреталось либо водка, либо пиво. Местом же отдыха была выбрана “дамба”, которая представляла собой водоем, образованный из-за дамбы, в котором можно было искупаться. Окружали этот водоем зеленые луга со всех сторон, кроме одной. Оставшаяся сторона вела к садам дачников. Эти сад-огороды состояли в основном из маленьких одноэтажных домиков, но были так же и двухэтажные, а в некоторых даже были бани. Огромное количество было заброшено и разрушено в силу естественных причин, а так же вандализма, но ближе к центральным улицам этого миниатюрного городка все было чинно и красиво. Это место было прекрасным и уютным, иногда Иуда гулял по этим садам с друзьями. С ними так же связан забавный случай. По слухам, какой-то молодой коммунист сжег один из домов, но что его побудило на это — загадка.

До дамбы от центра города было идти порядка трех-четырех километров, не так далеко, но жара и зной усложняли ситуацию. Когда же цель была достигнута все начали раскладываться на сцене у этого водоема (ранее там находился пейнтбольный клуб и все вытекающие постройки так же присутствовали на данный момент повествования).

— Первостепенная задача — напоить Нату и Джила — внезапно, с долей театральности произнес Иуда.

— Ага, еще чего! — со смехом ответила Ната.

— Не-не-не, пить не комильфо — спокойным голосом ответил Джил.

— Ну, так и быть, принуждать не будем — с усмешкой сказал Иуда — Рудольф, разливаааай!

Теплая водка, отчего ее было сложно пить, полилась по стаканам. Спустя шесть рюмок в безудержном веселье Босфор произнес.

— Взойдем на железные балки и совершим прыжок веры в воду, пошлите купаться!

Инициативу никто не поддержал, но тем не менее все к этому шло. Грилин не решился один насладиться плаванием, но заменил это пением песен Скриптонита. К нему присоединился уже опьяневший Иуда. Ходж, Фаулер, Хендерсон и Штормхайв принялись за игру в дурака, а Джил за гитару, ему подпевала Ната, которая имела музыкальный слух и тоже играла на инструментах.

Всем было хорошо на душе и весело. Даже само Солнце восхитилось ими и засияло лучами заката, которые не ослепляли как дневные лучи, а наоборот будто обволакивали теплотой и придавали атмосфере больше уюта. С одного угла доносились нелепое пением басом Иуды и Босфора, с другого мелодия гитары, мелодия духа молодости и задора, а голоса Джила и Наты, сливаясь в унисон, могли бы затмить Орфея. В середине с серьезными лицами играли Ходж, Фаулер, Джордан и Штормхайв, но, несмотря на то, что игра требовала сосредоточения, они не могли не вкусить мелодию гитары и голоса Джила с Натой.

Смеркалось. Обезумевшие от алкоголя и всеобщего веселья Босфор, Ходж и Штормхайв ринулись в водоем. Джил и Иуда принялись за игру в шахматы, они любили играть друг с другом. Обычно побеждал Иуда, но и Джил не пасовал, а с присущим ему азартом не мог остановиться и, бывало, побеждал. Фаулер наблюдал за игрой дабы затем присоединиться, а Ната разговаривала с Хендерсоном неизвестно о чем.

Ихтиандры настолько увлеклись водой, что решили удостоить чести землю только спустя сорок минут. Они сразу же поняли, что купаться под вечер не самая лучшая идея, ибо, пока бежали до сцены, напрочь замерзли. Убрав с себя влагу полотенцами, они оделись и вскоре дрожь ушла, им стало тепло. Закат достигал апогея своей красоты. Иуда, Рудольф, Ходж, Джордан и Фаулер вкушали остатки алкоголя под уютными лучами заката. Джил играл на гитаре, а Ната и Грилин сидели на краю сцены и разговаривали, глядя на закат и наслаждаясь мелодией инструмента.

Солнце озаряло этот уют из последних сил, не желая чтобы этот момент заканчивался, но ему было суждено прийти к завершению, как и Иуде наставало время выбирать что делать.

В таком прекрасном ключе прошел месяц. Душевные разговоры под алкоголем, грусть, игры и прогулки. Все собрались снова на мосту, но чуть раньше обычного. Ната выслушивала Босфора о его неудачной любви, Фаулер, Джил, Монтескье и Джордан пытались понять причину трагичности этой злой шутки природы и тоже делились друг с другом своими бедами в этом плане. Иуда, на удивление, в полной меланхолии, рассказывал всю историю отношений с Эвтибидой Рудольфу.

— Знаешь, я ведь и все еще люблю ее, но я на перепутье, мне нужно стремиться ввысь, но я желаю быть с ней и ностальгирую — с грустью сказал Иуда.

— Нужно выбирать, брат, худшее в этой ситуации — бездействие — многозначительно произнес Штормхайв.

— Ты прав, время идет, а я топчусь на месте уже столько лет.

— Знаешь, девушки бывают разными, Эвтибида тебя любила, как я знаю, за то что ты это ты, она была тихой, скромной и хорошей, но вы сами разрушили свое счастье, и ты виноват, возможно, даже более, чем она.

— Все-таки я склонен к равному соотношению, она бросила меня и я ее, почему нельзя попытаться в третий раз и простить ошибки друг-друга. — с какой-то надеждой в голосе пробормотал Иуда.

— Может все и выйдет. — ответил Штормхайв — Ну, Эвтибида хотя бы не любитель машин белого цвета. — с иронией произнес Штормхайв.

— Даа, многие девушки любят парней с достатком и машинами, да постарше, вот ирония любовных отношений.

Этот уютный уголок в данный момент пронизывала тоска и грусть. Допив остаток алкоголя было решено купить еще. Все выдвинулись в центр и достигли магазина. Иуда был сильно пьян, а судьба преподнесла удар.

Наверно у многих людей, которые любили даже после расставания или которых бросили, были подобные случаи, когда видишь человека похожего на любимого или любимую. Не успев разглядеть, сердце твое сразу колит, а дыхание сбивается, будто после удара в солнечное сплетение. Сердцебиение учащается, грудную клетку сжимают неизвестные тиски, голова кружится, а в животе пресловутые “бабочки”. Так вот, эта ситуация фатальнее в миллионы раз когда ты не обознался, а похожий человек и есть объект твоей любви.

Это и произошло с Иудой в этот момент. Страх парализовал его, буря чувств затмила разум, волнение перешло в неловкие бормотания. Рудольф и Джил моментально сообразили ретироваться с Иудой для обсуждения плана действий, остальные же пошли в магазин у которого с подругами и стояла Эвтибида. Троицей отступивших было решено подойти дабы предоставить Иуде шанс переговорить. Это они и сделали.

— Привет всем, привет Эвтибида — подойдя, с ропотным смехом и напущенной, неубедительной уверенностью произнес Иуда.

— Привет, Иуда. — с холодом ответила Эвтибида.

— Мы можем поговорить наедине? — словно первоклассник прошептал Иуда.

Эвтибида хоть и с неохотой согласилась под напором выдуманных аргументов Рудольфа и Джила. Бывший парень и девушка уединились во дворе жилого дома. Иуде было невыносимо все это, на него словно упала скала и он решил сразу все высказать.

— Эвтибида, я тебя люблю всем сердцем, я понимаю что я конченный человек, причинил тебе много боли, но осознав все свои ошибки, корю себя за все и также за то, что мы не вместе. Но ведь ты тоже не богиня доброты. Мы оба ошибались, почему ты не можешь дать мне шанс, последний шанс, ты меня бросила и я тебя, в третий раз, осознав все ошибки, мы не поступим более подобным образом и наша любовь будет безмерной. Эвтибида, я не могу без тебя. Жить без тебя — словно блуждать во тьме, ты мой светоч и ты половина смысла моей жизни. Эвтибида, прошу тебя, пожалуйста, дай мне даже не шанс, а хотя бы шанс на шанс, одну тысячную шанса, и я докажу тебе что все можно вернуть, из пепелища можно воздвигнуть нерушимую крепость нашей любви, она может возродится как Феникс. Я не могу без тебя, а с тобой и с твоей верой в меня я могу достигнуть многого, мы можем. За каждым мужчиной стоит женщина, которая верит в него, поверь мне, и я взмою в небеса, а ты со мной на моих руках. Эвтибида, я люблю тебя. — из последних сил Иуда произнес эту речь, он высказал все, что думал и во что верил искренне.

— Иуда, ты все сказал? — произнесла с какой-то злобой Эвтибида — Я не буду с тобой никогда. Ты уже надоел всем этим, я не буду давать тебе ни шанса, ни каких-то там его тысячных, ты мне не интересен. Вот реально мне плевать на твои амбиции, перспективы, мне нужен человек который просто любит, а ты пытаешься меня будто завлечь. Великий Иуда всемогущий, зачем я тебе? Ну а если серьезно, то ты не такой уж и крутой, какого из себя строишь, ты только строишь, но ты хороший обычный пацан, хоть и выделяешься умом. Насчет твоих амбиций не уверена, так как есть склонность к алкоголю, о коей ты сам говорил мне. Я не стремлюсь добиться чего-то грандиозного, я же простушка, отучусь, отработаю — помру. Поэтому я не дам тебе ни веры, ни шанса, забудь уже про меня, не пиши мне, не звони, просто забудь и не беспокой меня. Мы никогда не будем больше вместе.

Эвтибида закончила говорить и пошла к подругам. Иуда опустошенный, обессиленный, не воспринимая внешнего мира, медленным шагом пошел к мосту. В нем бушевала ненависть, любовь, обида, злоба, и все эти компоненты находились в бульоне первородной боли. Друзья догнали его, но, все осознав, молча шли за ним. Что-то светлое промелькнуло в его душе, оно было без боли и являлось последним пристанищем для него. Высшие цели и размышления Иуды он окунулся в них с порывом ненависти и злобы, это дало первоначальный толчок, но, забегая вперед, стоить сказать, что с холодным рассудком интерес к этому не угас. Выбор был сделан, перепутье исчезло, настал момент действий. Полно, судари, стоять, вперед на встречу к тем высотам и целям, кои не понравились простушке Эвтибиде.

— Друзья, меня абсолютно отвергли, навсегда, мне невыносимо больно, сейчас мы окунемся в омут алкоголя и я вам поведаю о своем втором смысле жизни. — со злобой, уверенно сказал Иуда.

Компания мигом достигла своего уютного уголка. События развивались стремительно. Импульс Иуды достиг всех и ускорял действия. Алкоголь выпивался крайне быстро, речи порицания и поддержки звучали будто речи ораторов: резко, четко и уверенно. Иуда, не смотря на огромную дозу выпитого алкоголя, осознал в полной мере то, что формировалось эти долгие месяцы. Как говорилось выше, иногда, чтобы что-то осознать, нужен стихийный порыв, воздействие извне. Теперь новый маяк озарял путь, который был хоть и самонадеянным, но тем не менее лучше пустого существования во мраке алкоголя и самобичевания. Этим путем Иуда и решил поделиться со своими друзьями.

— Рудольф, Ходж, Фаулер, Джил, Босфор, Джордан — уверенно и яростно начал Иуда — Я блуждал в потемках, был на перепутье, меня ослепляли два фонаря, теперь, как вы поняли, меня ничто не ослепляет, а лишь указывает направление один единственный свет исходящий из истоков и глубин моей души. Им я и хочу поделиться.

Мир и человечество расцветает и гниет на всем протяжении своего пути. Империи возвышаются и сгорают, ослепленные лучами своей славы, не чувствуя что приближаются к извечному всепоглощающему огню. Из пепла и руин остается мало их наследия, а их пример никогда не учит людей. Например, Римская империя погрязшая в пороках и ослепленная величием позорно погибла. Человек по природе своей порочен, его эгоизм, стяжательство, жадность, зависть побуждает к саморазрушению. Войны тратят огромное количество ресурсов на разрушение наследия и человеческого рода. Что можно ожидать от мира в котором технологический прогресс двигают военные разработки? Что можно ожидать от мира, в котором инвестировать ресурсы в науку побуждает война? А я вам отвечу — ничего! Если ранее разрушались империи, то на данном этапе развития технологий может погибнуть все человечество. Адекватность, разумность, гуманность, рассудительность человеческого рода преувеличена касательно большинства людей. Почти всеми правят стяжательство, корыстолюбие, стремление к большей власти, к большим деньгам. Ввиду чего преувеличены и возможности ядерного сдерживания. Неадекватность одного владельца данного оружия повлечет разрушение всего мира. Большинство масс людей, которые критикуют кого-либо за коррупцию или прочие проступки, имея власть сами бы поступали так же. В этом природа человека, следующая от инстинкта самосохранения. Развитие общества извратили его природный смысл. Теперь, чтобы выжить, нужна власть, нужны деньги. В этом и причина стяжательства и властолюбия. Люди, словно медведи, пытаются как можно больше запастись жиром на время спячки, только вместо жира у них деньги и власть. Но не все человечество прогнило и не все человечество невозможно излечить. Есть люди которые всегда стремились к развитию цивилизации и человеческого рода, но их стараний недостаточно. Чтобы человечество не погубило себя, нужно его объединить, дать новый смысл жизни, новую цель. Объединив все страны, сформировав новое, единое государство, тщательно определив цель и распределив ее между каждым жителем планеты, можно достичь небывалых высот и спасти наш вид. Человечество, объединив усилия, не только спасет себя сейчас, но и создаст мощный фундамент для будущего развития и будущих поколений, а в последствии покорит себе космос, ибо жить на одной планете — большой риск. И мы должны создать это государство и встать на его вершине, ибо если никто не осознаёт ошибок прошлого, то мы все сделаем сами. Для этого нам нужно каждому развить свои качества, отдать себя без остатка общей цели, быть готовыми воспользоваться моментом. Решайте, что скажете, друзья? Если вы согласитесь, то сейчас мы поклянемся отдать себя этой цели, от этой клятвы нельзя будет уйти, и, даже если ничего не получится, то мы будем должны приложить все усилия, ибо на смертном одре погибнем с уверенностью, что сделали все что могли. Решайте! — Иуда закончил свою пламенную речь и сел на бетонный блок, в ожидании.

Все изумленно слушали и глядели на него. Ната даже испугалась подобного порыва. Не взирая на выпитый алкоголь, речь Иуды отрезвила всех, включая его самого. Все произнесенное было сказано в трезвом рассудке, по голосу, движениям и глазам друзья это поняли. Хоть они и не особо ранее задумывались о высказанных Иудой мыслях, но его размышления действительно имели смысл. Отпугивало лишь кажущаяся невозможность исполнение цели. Но, подумав, они согласились с тем, что приложить все усилия ради высшей цели — есть высшее благо, а высшее благо — это смысл жизни. Разница лишь в том, что мало кто это сознает это и в том, что у каждого высшее благо свое.

Клятва была произнесена, теперь они были связаны не только дружбой, но и общей целью, общим смыслом жизни.

Резерв рассудка, который Иуда взял из своих волевых запасов, истощился. Все то опьянение, которое исчезло на эти сорок минут, в момент ударило ему в голову. Ему было ужасно плохо, полное отравление алкоголем. Его доза превысила предел, превзошла апогей. Иуду держали друзья, тут же появилась вода, но ничего не могло спасти его от этой кары. Иуда пытался мыслить в этом абсолютном параличе когнитивных функций. Мысли даже не могли связаться в целое, все было в тумане. Но неужели не было выхода. Иуда зацепился за что-то, за какое-то воспоминание. Он словно держась за веревку, которая вела его в верном направлении, шел по туману и хаосу мыслей, которые пытались его сбить. И вот в полном отчаянии он нашел то, к чему шел. Неистово, из последних сил закричав:

— Артемида!

На мосту образовался кокон из пелены алмазного дыма. Через него невозможно было что-то проглядеть. Во мгновение он развеялся и перед компанией предстала Артемида облаченная в серую мантию. Все встали в ступор, в такое невозможно было поверить и такого не могло быть, но все реально. Ввиду трезвости никто не усомнился в происходящем, каждый понимал что другие тоже видят это, а иллюзия у всех значит только то, что это не иллюзия.

— Помоги — полушепотом, словно мертвец протянул Иуда.

— Бог, ты осознаешь насколько ты жалок, насколько беспомощен и ничтожен? — надменно произнесла Артемида — разве подобает Тебе быть таким. Я столько раз видела подобное во время твоего человеческого цикла, но так и не привыкла, это — мерзость, позор, низменность. Никогда в жизни я не поставлю тебе в оправдание то, что ты в эти моменты смертный, тебя вечно отвлекают от дела одни и те же пороки: алкоголь, любовь и влечение простого существования.

Стоит описать характер Артемиды. Она по природе своей была надменна, но для нее идеалом был Бог в своей божественной форме. Его она почитала и даже любила, как своего прародителя. Но человеческую форму ненавидела, так как поначалу в ней он был слаб и порочен. Ее восторгали великие помыслы и деяния отца, ее отравляло и кололо его низменное существование. Также замечу, что произнесенная давеча речь Иуды обрадовала ее, в ней заплескалось чувство гордости и желание помочь.

— Что ж, теперь обращаюсь к вам, друзья Иуды, друзья Бога. Та история которую он поведал вам, то бишь история о суициде, о планете, обо мне — реальна. Это не галлюцинации, полагаю вы сами сейчас в этом убедились. Вы не оспариваете это? — с уверенностью сказала Артемида.

— Это все выглядит как реальность, но это абсурд — с трепетом произнес Джил.

Артемида устремила свой взгляд на компанию. Они в мгновение увидели мириады звезд и планет, жизнь на них, все это было действительностью.

Стоит пояснить, что произошло. Артемида показала друзьям видение. Иные планеты, космическое пространство, возможно, это нельзя посчитать за аргумент, но Артемида являлась распорядителем и правой рукой Бога и унаследовала то, что называется “Imperium”, силу позволяющую манипулировать и убеждать.

— Полагаю, вы убедились — иронично произнесла Артемида — Рудольф, Джордан, Джил, Чарлз, Монтескье, Босфор, Ната, повторю еще раз, вы убедились?

В полном потрясении от увиденного они ответили:”да”. Не обошлось это убеждение без толики сил, которыми обладала Артемида.

— Вы поклялись цели, вы будете ей следовать, а я вам в этом помогу. Сейчас Иуда отключится, но с ним все будет нормально, мы должны обсудить план для него. Ваша задача стоять здесь и уложить его на траву. Пока он не проснется никто не должен уходить. Артемида подошла к Иуде которого держали Рудольф и Босфор, дотронулась указательным пальцам до лба и он уснул, а сама она испарилась.

Иуда очутился на той самой планете и в той самой зале. Артемида стояла подле своего трона.

— Значит все это правда, а не безумие? — спросил Иуда.

— Да — ответила Артемида — твоя речь была прекрасна, я рада, что ты наконец сделал свой выбор.

— Как-то странно осознавать что я Бог, но, однако, приятно. Даже все еще не верится, хоть и факты неоспоримы.

— Это пройдет со временем, но пока ты не Бог. Лишь постепенно, после пробуждения возвращаются какие-либо способности, которые могут позволить ощутить одну миллионную величия, но полностью ты станешь Богом лишь в конце этого пути.

— Ну, коли пришло бы все сразу, то было бы скучно.

— Ты прав. — с ухмылкой сказала Артемида. — знаешь, по тебе кое-кто соскучился. Входите! — крикнула Артемида.

При описании залы, я упомянул что в каждом углу, со стороны трона, есть дверь. Правая дверь распахнулась. Из нее выбежала девушка в темной мантии и с маской. Она ринулась к Иуде с криком:”Папа, Папочкааа!”. Этот крик милого голоса заполнил залу. Черные как смоль волосы развевались при этом рывке. Девушка прыгнула на Иуду, отчего он даже упал, а она упала на него. Она села на его живот, их взгляды встретились, но маска закрывала глаза отчего их не было видно.

Опишем поподробнее эту незнакомку. Она была девушкой игривой и грациозной. Если убрать игривость, то она могла бы поспорить в величественности внешности с Артемидой. Маска же не имела рта и всех прочих атрибутов лица, кроме как глаз, которые были выполнены из стекла обсидианово-кристального цвета, они не имели зрачков и белков, просто стекло. Вся остальная часть маски будто была хаотично разрисована либо извечно темным цветом, либо извечно красным. Телосложение было стройное, а ростом она была на пару сантиметров выше Иуды. Эта девушка хоть и была игривой, веселой, но в душе ее таилось абсолютное зло и пустота, если бы она была человеком, то ее можно было бы назвать неадекватной садисткой или куда хуже.

— Гайде, чего ты вытворяешь, встань с отца — крикнула Артемида.

— Ой, папочка, извини — милым голос пролепетала Гайде — а тебе, Артемида, полно мне вечно приказывать.

— Познакомься, Иуда, это твоя дочь — Гайде, ну а тебя она уже знает. — со вздохом сказала Артемида.

— Гайде, моя дочь, приятно познакомиться. — произнес с иронией Иуда.

Гайде была покровительницей разрушенной части планеты. Она была отражением разрушительной сущности, которую переняла от отца. Как уже говорилось каждый из детей получил одну из частей Бога. Характер Гайде исходил из этой части Иуды, части разрушения. Она бесконечно любила своего отца, все переживания и вся боль которые он чувствовал, ощущала и она. Честно говоря, Гайде редко была игривой, обычно она крайне серьезна, но когда ее что-то забавляет, в ней просыпается маленький игривый демон.

— Пап, когда ты снова покажешь мне, как разрушаешь галактику, я хотела попытаться так же, но Артемида мне запретила. — уже серьезным тоном произнесла Гайде.

— Я не знаю, да и зачем вообще разрушать галактику? — ответил Иуда.

— Как зачем? Разрушать так приятно, лицезреть свою мощь, лицезреть как все исчезает в небытие, это же прекрасно.

— Гайде, отец еще не в форме Бога, да и это было пару раз и давно, сейчас в этом нет необходимости и не входит в его планы. — сказала Артемида.

— Давайте пока не будем обсуждать поставленные планы глобального масштаба. На данный момент меня интересует только часть, которая касается Земли. — с некой раздраженностью ответил Иуда.

Иуда был в изумлении от происходящего. Гайде ему показалась странной, но быстрота мыслей помогала ему разобраться. Он рассудил что любовь к разрушению у нее произошла от него самого, и решил, что будет относится к Гайде так же, как и она к нему, с любовью и благоговением.

— Ты чего не заходишь, у тебя что со слухом плохо? — произнесла Артемида.

Стоит отметить, что другая дверь была гораздо больше и в длину, и в ширину. Она отворилас, в ней появился гигантский исполин. Высотой в три метра, титанического телосложения, полностью закованный в латы. Латный шлем украшали прекрасные рога оленя. В вырезе для глаз светился зелено-бирюзовый огонь, ввиду чего его глаз не было видно. Залу пронзил басистый и величественный голос. Он звучал словно горн, так же глухо и прекрасно.

— Нет, Артемида, с моим слухом все прекрасно, как и с твоей колкой самонадеянностью — с усмешкой произнес гигант.

— Здравствуй, Отец, я рад, что ты вернулся. — обратился он к Иуде.

— Иуда, это твой сын — Антей. — сказала Артемида.

— Здравствуй, Антей, ну а я рад познакомиться.

— Отец, не соизволишь посмотреть плоды моих трудов, я, конечно, понимаю, что ты еще не готов, но твоя мудрость извечна и абсолютна на столько, что даже смертным ты можешь дать мне совет, я в этом уверен. — почтительно произнес Антей.

— Извини, пока у меня нет времени на подобное, как я понял Артемида контролирует и координирует ваши действия, в деталях я, конечно, всего не знаю, но коли я создал такую структуру и она работает долгое время, то в Артемиде я не сомневаюсь. — учтиво ответил Иуда.

— Вы, Отец, как всегда прагматичны и мудры, раз нет возможности, то я не смею настаивать.

— Хватит любезничать, Антей, прекрати доставать отца. — с ревностью крикнула Гайде.

— Ты, разрушительница всего, неспособная что-либо создать и сохранить, ты, которая ничего не имеешь, так как все разрушаешь, как ты смеешь со мной так говорить. Ты ничего не ценишь, ничего не любишь, а только и можешь разрушать все, к чему прикоснешься. — парировал Антей.

Стоит заметить что Антей и Гайде ненавидели друг-друга. Они были противоположностями и это неудивительно. Гайде убивала и разрушала то, что созидал Антей, ввиду чего в душе у него жила небывалая злость по отношению к ней. Также замечу, что Гайде не уничтожала то, что было запрещено планом. Она разрушала лишь то, что было приказано разрушить. Но они все любили отца и поэтому не смели перечить или ненавидеть его, ввиду чего их злоба была только к друг-другу.

Опишем же характер Антея. Он властвовал живой частью планеты, являлся отражением сущности созидания и характер имел соответствующий. Антей был сдержанным, спокойным, кроме Гайде ничего не вызывало в нем злобы. Его рассудительность и любовь к живому была безмерна. Также он любил все плоды своего созидания: планеты, галактики, все небесные тела. Его работа требовала большого и сложного планирования, поэтому он был мудр. Антей — молчаливый полубог, в своих садах и горах он наслаждался пением птиц, течением рек, величием живой природы. Отец для него был примером, Антей безмерно восхищался плодами созидания отца, безмерно уважал его и всегда хотел стараться больше ради его планов, всегда желал приблизиться хоть на толику к отцу. Для него мнение Бога относительно работы было важным как воздух. Поэтому Антей просил советов и показывал свои труды. В одном они с Гайде были похожи. Как Гайде восхищалась разрушением целой галактики, так и Антей восхищался ее созиданием. Таковы были дети Бога.

— Цикл последний, ввиду чего мы сильно вмешались, чтобы создать фундамент и опору для твоего начала. — внезапно обратилась Артемида к Иуде. — Антей помог с планированием, все готово, но есть то, без чего ты не обойдешься, а этого у нас нет.

— Что же это — с любопытством спросил Иуда.

— Антей может создавать артефакты, которые даже смертных могут наделить некоторыми способностями. У тебя уже есть люди которых можно наделить этими артефактами, осталось только их создать.

— Так создайте, в чем проблема?

— Подобные артефакты можно создать только из энергии и материала полученных от планеты населенной жизнью, разумной жизнью, другими словами нужно уничтожить подобную планету.

— Целесообразно ли разрушать то, что мы должны создавать? — с огромным недоумением спросил Иуда.

— Существуют планеты которые не оправдали надежд и их прогресс маловероятен. Такие планеты — раковые опухоли вселенной, они не просто бесполезны, а даже вредны своей бесполезностью.

— И ты, Артемида, намекаешь на то, что я должен отдать приказ на уничтожение целой планеты и погубить миллиарды жизней?

— В целом, да, мы не в праве принимать такие решения.

— Тогда объясни мне — уже со злостью в голосе говорил Иуда — имею ли я право на такой приказ. Это же живые люди, как я ради своей цели могу погубить целую планету.

— Только ты имеешь на это право — уверенно парировала Артемида — ты должен идти к своей цели, жизни тех, кто произошел благодаря тебе, не должны много значить. Но если тебя это успокоит, то подобные планеты кишат низменными и падшими созданиями, которые погубили свою планету из-за своей алчности и корысти. Сейчас, когда цивилизация разрушена, они гниют под землей, убивая друг друга, и влекут жалкое существование. Разве ты хочешь, чтобы с Землей произошло то же самое? Времени уже нет, а без этих артефактов ты не успеешь за десять лет достичь цели. Поэтому решай сам, я не имею права ослушаться или заставлять тебя.

Иуда погрузился в размышления. Его душу колко пронзало сомнение. В праве ли он принять такое решение? В праве ли погубить столько жизней, а что если он и без артефактов сможет добиться цели? Все это терзало его душу, он понимал, что за десять лет с помощью артефактов возможно добиться поставленной цели, но какой ценой.

— Я хочу увидеть эту планету, увидеть это общество! — стремительно произнес Иуда.

— Будь по-твоему — с грустью в голосе сказала Артемида — Антей, Гайде ждите нас здесь.

Иуда и Артемида замерцали, процесс телепортации прошел успешно. Они попали в самый большой “город” этой планеты. Облаченные в черные мантии, дабы не привлекать внимание, они принялись блуждать по городу.

Из космоса данная планета походила на Марс, но в отличии от него ее покрывали огромные кратеры — показатель величия и технологического прогресса и оружия массового поражения цивилизации населявшей эту планету. Остатки этой цивилизации спустились под землю. Их города походили больше на катакомбы и лабиринты. Имели лишь одну улицу, которая всегда была под углом. Структура города была такова: улица представляла проход два метра в ширину и высоту. Она всегда поднималась потому что представляла спираль, радиус которой постоянно сужался по мере приближения к поверхности. Грубо говоря это было похоже на конус. На верхней точке находился выход на поверхность. По правой стене улицы, при подъеме, находились двери в комнаты, а вернее в бараки. Элита жила ближе к поверхности, а так же имела огромную дверь, которая не позволяла пройти по проходу низшим слоям общества к высшим. У высших слоев были комнаты, где жили семьи по три-шесть человек.

В низшей точке улицы была дверь на центральную площадь, которая являла собой круглую залу, представлявшую основание воображаемого конуса. Под этой залой находилась электростанция, которая получала геотермальную энергию.

Иуда с Артемидой появились в середине прохода.

— Сначала поднимемся наверх или спустимся вниз? — спросила Артемида?

— Спускаться легче, чем подниматься, а так как по всей видимости мы в середине, то лучше подняться половину пути и спустится весь путь, чем спуститься половину и подниматься весь путь. — раздражительно ответил Иуда.

Они начали подниматься к элите этого общества. Артемида начала рассказывать историю.

— Все население и города этой планеты находятся рядом, Иуда — многозначительно произнесла Артемида — как ты понял здесь произошла война, которая и погубила планету.

— Значит — перебил Иуда — все оставшиеся города и население — это города победившей страны?

— Да, это единственная страна, которая успела подготовиться. Они создали огромное море и закрыли его неуничтожимым куполом, параллельно с этим создали города, а затем началась война. Элита остается элитой из-за доступа к этой воде и живности в ней обитающей. Она дает низшим слоям капли воды и помои, а те в свою очередь исполняют любые их приказы, чтобы не умереть с голоду.

— Ужасно, как мое творение может быть таким низменным. Это некрасиво и порочно, это мерзко. — с отвращением произнес Иуда.

— С элитой живет и прослойка военных — продолжала Артемида — они следят за порядком и так же приближенны к благам, как и высшие слои общества, но всем им с детства вживляется чип, который буквально сжигает мозг с помощью излучения. Как ты понял, чипы управляются высшими слоями, и в случаи неповиновения исход очевиден. Поэтому-то и военная каста не желает забраться еще выше.

— Умно — вставил Иуда.

Они подходили к стене отделявшей разные сословия. Возле нее столпились низшие слои. Истошные крики покрывали это пространство. Люди говорили свои антропометрические и внешние данные и то, что готовы исполнять. Это было ужасно. То и дело издавался ужасный гулкий звук и сразу же, как дрессированные собаки по команде место, люди, если их можно таковыми назвать, прислонялись спиной к стене.

То же самое сделали Артемида и Иуда. В такие моменты выходило два вооруженных охраника и представители элиты. Они повторяли данные внешности, пола и прочие характеристики людей, которые их заинтересовали, а человек из низших слоев общества, сказавший эти данные, выходил вперед. Так происходил данный процесс.

Артемида и Иуда были в конце этой толпы. Иуда изумленно стоял в раздумьях, ввиду чего Артемида была в ожидании. Вдруг пространство снова разрезал гулкий звук. Вышла милая девушка лет шестнадцати. Вся истерзанная и измученная, но с радостью в глазах. Она поравнялась с Иудой и остановилась. Протянув маленькую лягушку, она зашагала дальше. Иуда в изумлении держал в руках это существо и вопросительно смотрел на Артемиду.

— Это их еда. Она, полагаю, поделилась с тобой одной четвертой от того, что ей дали. Видимо потому что мы стоим в конце очереди. Добрая душа. — пояснила Артемида.

Артемида показала видение того, что происходит сейчас в комнатах элиты. Издевательства, терзания, рабский труд, насилие над рабами заполоняли эти комнаты. Иуду охватила ненависть и злоба. Увиденное сложно описать, тем более в подобной книге, ибо получилось бы подобие “50 оттенков серого” или дневников каких-нибудь маньяков.

— Пойдем вниз — резко и отрывисто произнес Иуда.

Путники зашагали вниз, добравшись почти до самой глубины этих катакомб. Взгляд Иуды приковала трагичная картина. Девушка, которая поделилась едой лежала еще более истерзанная и изувеченная. По всей видимости ее ограбили и надругались над ней. Представьте всю ту боль, не физическую, но моральную, когда ты падаешь в грязь, терпишь мерзость, боль, унижения, а у тебя отбирают то, ради чего ты терпел подобное. Девушка лежала бездыханным телом, на глазах было отчаяние и безысходность. Сердце Иуды сжалось, что-то в нем ломалось, жестокость начала заполнять его.

Они дошли до самой нижней точки, открыв дверь они вошли в огромную залу. Иуда ощутил едкий запах, извечный смрад, в этой зале был Содом и вакханалия. Тысячи звуков агонии, криков, боли, страсти переплетались в один истошный, огромный гул. Если бы существовал Ад, то этот звук являлся бы его мелодией. Огромную залу порока занимали оргии, избиения, сумасшедшие танцы и безумные крики. Здесь проявлялась даже не звериная натура человека, а еще ужаснее, какая-то дьявольская, иррациональная. Иуда схватил Артемиду за руку, и шепнул:

— Верни меня.

Моментально они испарились. Их даже и не заметили, ибо в подобном хаосе невозможно проглядеть что-либо. Все эти звери были заняты другим.

Иуда и Артемида вернулись к Гайде и Антею. Ярость и решимость открылись в Иуде.

— Что ты решил, Иуда? — обратилась Артемида.

— Какие возможности дадут артефакты? — парировал Иуда.

— Занятный вопрос — ответила Артемида — артефакты привязаны к владельцу, в случае нужды их может забрать только Бог, для удобства они имеют форму печатки, которую невозможно снять с пальца, но при попытке человек падает в обморок, будь то хозяин или чужой человек. Кольца дают абсолютное бессмертие, как уже сказано, до той поры пока Богу это нужно, и дарят владельцу гениальность в сфере, к которой он предрасположен, апогей гениальности. Все это очень разнообразно и зависит от владельца.

— Действительно, неописуемой силы артефакт, разумеется, при правильном использовании. Антей, Гайде, что вы думаете, как мне поступить?

— Отец — произнес Антей — я властен над всей структурой, но и всей сущностью люблю жизнь и созданное тобой и мной. Увы, эта планета была как и все венцом творения. Хоть мне и противоречит то, что я скажу, все же это будет правильным. Я полагаю, можно рискнуть, но пусть Гайде сделает это быстро, без боли.

— Папа, — с радостным возгласом сказала Гайде — эти мерзкие людишки не заслуживают жизни, только скажи и все сотрется в пустоту!

Злость и ненависть обуяли Иуду, перед глазами была убитая девушку, несправедливо оборванная жизнь.

— Я хочу лицезреть уничтожение планеты, приступайте — процедил Иуда.

Во мгновение ока они перенеслись на платформу, которая находилась на орбите данной планеты, заметим что платформа была в центре невидимой сферы, которая удерживала атмосферу, сохраняла температуру и не пропускала излучение. Подле Бога стояли Артемида и Гайде, Антей же в свою очередь решил не присутствовать, ему было больно смотреть на это. Иуда прислонился к Гайде и шепотом заговорил.

— Гайде, ты в силах сделать так, чтобы каста элиты и военных погибли в муках? — с удивительной сладостью вторил он.

Он сказал это с такой ехидной интонацией, что у Гайде побежали мурашки, этот голос, эти слова будоражили все ее сознание, пробуждали в ней бурю. Эмоции захлестнули ее.

— Да, смогу, но тебе нужно будет меня взять за руку. Так я смогу использовать силу Артемиды и узнать кого именно нужно убить — с возбуждением прошептала Гайде.

Иуда взял ее за руку, перед Гайде раскрылся простор мироздания, она чувствовала эту планету, этих людей. Такова была одна из способностей Артемиды — чувствовать мироздание, видеть абсолютно все, даже на уровне микромира.

В метре от Гайде появилась абсолютно темная сфера, будто черная дыра. Полубогиня просунула в нее правую руку и вытащила оттуда катану. Ее рукоять была темной, а по белому лезвию, словно волны, двигались темные узоры, сама же катана излучала темную дымку. Вдруг, пространство прорезал крик Артемиды.

— Гайде, зачем ты пролезла в мой архив, что ты задумала?

— Казнь — резко произнесла Гайде. — Да принесут смерть тысячи моих клинков, принесут агонию и отчаяние.

Иуда увидел, с помощью силы Артемиды, настоящую бойню. Тысячи людей пронзали миллионы клинков, методично, словно патологоанатом, они препарировали мерзкие тела погрязших в пороках людей. Изощренность Гайде в этом поражала. Одного человека пронизывали пять одинаковых клинков и так было с каждой падшей душой. Гайде узнала местонахождение каждого погрязшего в грехах человека и создавала вокруг него пять копий своей катаны, которые пронизывали жертву. Но это было не все, три катаны были пропитаны мгновеннодействующим ядом, одна была нагрета до невероятных температур, а последняя работала по принципу экспансивной пули, попадая в тело обреченных, она лопалась на мелкие осколки и разрывала внутренности. До такой жестокости мог додуматься только ее ужасный, непроглядно темный разум.

— Как ты видишь, все сделано, мне заканчивать, Папа? — с радостью и гордостью, словно ребенок, который уверен, что сейчас его похвалят, пролепетала Гайде.

Иуда был в оцепенении. Одна его сторона была в ужасе и страхе, а другая ликовала, но взяв себя в руки он сказал:

— Да.

Гайде воспарила и покинула пределы невидимого купола, теперь она находилась в пятидесяти метрах перед Иудой, между платформой и планетой. Она взяла в руки катану и к ней начали приливать темные частицы энергии, выглядело это будто она концентрировала ее в лезвии. Когда орудие Гайде стало абсолютно темным, Иуда телепатически услышал слово “Аннигиляция”.

В этот момент из катаны вырвался огромный луч иссиня-черного цвета, который пронзил планету, но не насквозь, а до ядра. Иуду ослепило, это было настолько величественное зрелище, планета за несколько секунд покрылась абсолютной тьмой и иссиня-черное свечение начало вырываться из ее глубин. Одно мгновение и коллапс, не осталось ничего, она просто исчезла, не взорвалась, не разделилась на части, а просто исчезла. Не осталось ни одной молекулы, атома и даже излучения от этой планеты. Абсолютная пустота — вот апогей разрушения, вот самое сильная способность в арсенале Гайде.

Действительно, если цель разрушить, то максимой является полное уничтожение. Рим сыпал соль на поля Карфагена, а что было бы, если они владели силой Гайде, решились бы они ею воспользоваться?

Выполнив задачу, все вернулись на планету. Артемида перенесла сознания друзей Иуды, кроме Наты, в залу. Теперь в комнате находились не только Пантеон и Иуда, но и его друзья. Ната сообразила, что все потеряли сознаниt, так же как и Иуда, ввиду чего не испугалась и терпеливо продолжала ждать.

— Еще раз здравствуйте, друзья Бога. — произнесла Артемида — Я вас перенесла на планету Пантеона, это великая честь для смертных. Сейчас вам будут переданы артефакты, дарующие бессмертие и гениальность в сфере к которой у вас есть предрасположенность. А пока слушайте план действий.

— Иуда, — обратилась Артемида — в твое владение переходит энергетическая компания, она имеет карту природных ресурсов всего мира, также часть уникальных разработок, которых нет ни у одной организации, прогресс в данной сфере еще не дошел до подобного. Название же ее, как и твоя фамилия: Blackwood & Co. Отметим что фамилия Иуды была Блэквуд. Компания уже получила концессии на самых крупных залежах и подготовила их для добычи, осталось лишь отдать приказ, то бишь компания полностью работоспособна и весь персонал, оборудование и прочее уже имеются. С такой подпоркой ты просто не имеешь права проиграть этот бой с миром.

— Неплохо — ответил Иуда — в его голове уже представлялось, как он будет все это использовать.

— Также я уже знаю какие способности откроются у твоей команды после приобретения артефактов, для них все тоже подготовлено, мы им поможем устроится. — продолжила Артемида — Через месяц за каждым из вас приедут и заберут, вы начнете работать в хороших и важных отраслях, а как это будет использовать Иуда, этого я не знаю. За тобой, Иуда, через месяц приедет человек под именем Зеро, он будет твоей личной и охраной и прислугой. Кстати, все подготовил как раз-таки Зеро, у него также есть артефакт, поэтому с ним можно быть спокойным.

Все кроме Гайде и Иуды отлучились в библиотеку, отец и сын переглянулись, во взгляде Антея читалась надежда, а в глазах Иуды пылало не удовлетворенное любопытство.

В библиотеке Антей и Артемида передали кольца друзьям Блэквуда.

— Итак, перечислю то, что в вас пробудится — произнесла Артемида — Джил, тебе будут подвластны технологии и программирование. Хендерсон, твой талант в анализе, все связанное с экономикой и хозяйством — твое. Ходж и Штормхайв, вы прирожденные манипуляторы и дипломаты, будете работать сообща. Фаулер, тебе подвластны мысли толпы, твоя задача будет заключаться в пропаганде. Босфор, твои инстинкты и реакция достигнут апогея, ты станешь карающим мечом Бога.

Предупреждаю вас, никогда не пытайтесь снять кольцо, ибо при попытке, что вы, что другие люди потеряют сознание.

Тем временем в зале Иуда и Гайде знакомились ближе. Блэквуд пытался разгадать эту таинственную личность, понять откуда взялась эта неистовая, извечная ненависть. Он пытался разглядеть за обсидиановыми стеклышками ее глаза, но тщетно.

— До встречи отец — прервала молчание Гайде — не грусти и не унывай, ибо всю ту боль, что ты чувствуешь, чувствую и я. Я злюсь, когда тебе больно, желаю уничтожить, стереть в пыль источник твоих страданий, отомстить, спасти тебя.

Не успел Иуда произнести и слова, как оказался на родной планете. Все благополучно отошли ото сна, на этом закончилось посещение планеты Пантеона. С этого момента начался новый период жизни.

Месяц тянулся долго. Всем известно это чувство, когда рьяно ждешь чего-либо и течение времени неимоверно замедляется. Забавное свойство человеческого разума. Как и было условлено, всех забрали в разные уголки света. Кто-то направился в ООН, кто-то в США, а кое-кто даже в Сирию. Основной задачей на первых порах было освоение своих навыков, получение влияния в местах работы, распространение связей и расширение возможностей.

Иуда остался один в своем провинциальном городке, загадочный Зеро уведомил, что опоздает на неделю. Блэквуд был рад этому, ибо он упивался последними днями своей обычной жизни, словно человек закрытый в гробу, насдающийся последними глотками воздуха. Наконец час пробил, к дому Иуды подъехала Ауди RS7, та самая машина, которую он и ждал. Выйдя из дома, он сел в эту свирепую и необычайно быструю машину, изумлению не было предела. Оказалось, что Зеро — это девушка, чего никак не мог ожидать ошарашенный бог.

— Ну здравствуй, Зеро. — возгласил Иуда удивленном голосом, но воцарилась тишина, девушка молча, ничего не отвечая, разглядывала его.

Но спустя минуту все встало на свои места, когда Зеро, взяв телефон, напечатала текст и показала Иуде. В нем было написано:

— Здравствуй господин, я не могу говорить поэтому мы будем общаться только так, но, как ты понял, со слухом у меня все в порядке.

— Нууу, хорошо — протянул изумленный Иуда, все это казалось для него таким странным, но он решил не вдаваться в подробности и смирился с тем, что поездка пройдет в абсолютной тишине.

Опишем Зеро. Это была черноволосая девушка с темно-карими глазами, стройная фигура и изящная шея приковывали взгляд Иуды всю поездку. Красота ее лица была подобна красоте греческих богинь. Роста она была среднего, движения ее были то медленными и прекрасными, то резкими и энергичными.

Спустя утомительную дорогу и перелет Иуда оказался в США. Его привезли в новый дом, который находился в прекрасном лесу из секвойи — это было пределом мечтаний Блэквуда. Дом был красивым и уютным, но не огромным, состоял из двух этажей, половину первого этажа основывали панорамные окна, дабы уютно лицезреть красоту леса, второй же этаж обладал малым количеством окон. Его занимали две спальни и кабинет, в то время как первый этаж обладал просторным залом, три стены которого и являлись панорамными окнами, а также кухней и ванной. Первый этаж был отделан в бело-серых тонах, а второй в томно-дубовых, что созидало необычайную атмосферу спокойствия и уюта.

Зеро показала Иуде его дом, акцентировав внимание на его спальне и кабинете, предупредила о том, что если ему что-то понадобиться, чтобы он сразу обращался к ней, и принялась за готовку. Блэквуд, в свою очередь, не особо понимая границ их отношений, отстранился в думах в свой кабинет. Настал момент размышлений и составления детального плана, чем он и занялся.

План

К сожалению, мои дорогие друзья, невозможно объединить мир, не разрушив его. Для претворения наших целей в жизнь, нам придется многим пожертвовать, а первым делом совестью и моралью. Основной проблемой будут развитые и устойчивые страны. Внешне их завоевать будет невозможно, ибо ядерный арсенал не позволит нам этого, а внутренне будет крайне проблематично. Основным методом борьбы против подобных стран будет являться провокации населения, “раскачивание лодки”, если угодно. Но для начала нам нужно будет закрепиться в менее развитых странах, а также в странах где уже происходят конфликты. Поэтому первым делом мы обратим наш взор на арабские страны. К нашей беде не только мы остановили взгляд на них, нам придется бороться с настоящими стервятниками, поэтому уже в скором времени Ходж должен пребыть в Сирию и совместно с Грилиным заняться вербовкой военнослужащих РФ, а Штормхайву нужно пустить корни в ООН. Фаулер, Джил и Хендерсон будут работать дистанционно из США. На данный момент это все.

Иуда разослал краткий очерк своих мыслей и, пока все занимались развитием, пытался освоиться со своей новою жизнью. Спустя два часа послушались тихие и прекрасные шаги у двери и в нее постучались.

— Войдите — усталым голосом произнес Иуда.

— Не желаете поесть — войдя, вопросила, уже известным нам способом, Зеро.

Наслаждаясь прекрасной готовкой Зеро, что его приятно удивило, Иуда пытался разглядеть и разгадать кто она и откуда, как связана с Артемидой и прочие вопросы, которые создавали вокруг этой личности ореол таинственности. Она же в свою очередь стояла у панорамного окна и смотрела в бездонный лес, деревья которого по статности могли бы затмить даже Антея. Иуда смотрел на нее и наслаждался величественными изгибами ее тела, прекрасными черными волосами спускавшимися по спине, словно волны, и позой в которой она стояла. Внутри него пылало присущая ему любопытность, но отчего-то, сам не замечая, он рассудил что слишком рано для вопросов, надеясь, что вскоре она сама приоткроет завесу тайн.

Дни шли незаметно, настал декабрь. Все это время Иуда размышлял над тем как лучше сделать свой дебют, какой ход будет более верным и выгодным. Изредка его мучали кошмары и в нем просыпалась совесть, в нем боролось два начала: человеческая мораль и божественное равнодушие. Зеро же так и не открылась перед ним. Изредка Иуда чувствовал ее пылающий взгляд на себе. Его он пугал, в нем было одновременно что-то злое, но в то же время что-то скорбное и любящее. Столь противоречивый взгляд никогда не прожигал Блэквуда, теперь это стало еще одной загадкой среди множества других. Но вдруг произошло удивительное событие, Зеро предложила прогуляться по лесу.

Огромные могучие деревья и тропы между ними, хрустящий под ногами снег, тишина прерываемая редкими голосами леса, Иуда наслаждался этим моментом и этой красотой. Он следовал за Зеро, а она неугомонно шла вперед. Спустя пятнадцать минут она остановилась и начала печатать.

— Давай во что-нибудь поиграем? — объясняло ее послание — Я никогда не играла, может слепим снеговика или будем кидать снег в друг-друга, что-то такое, чем занимаются все люди.

Иуда был в оцепенении, девушка лет двадцати двух никогда не играла? Девушка без толики эмоций и интереса, холодная, словно механизм, предлагает ему поиграть. Но он с радостью согласился, его притягивала загадочность и меланхолия сплошь окутавшая ее.

Они весь день играли, кидались снежками, слепили семью снеговиков. Каждый создал себе укрытие и с переменным успехом побеждал в битве снежных снарядов. Блэквуд впервые увидел на ее лице улыбку, а в глазах радость. В один момент она отчаянно ринулась брать крепость Иуды штурмом. Ступив одной ногой на стены, кои провалились под тяжестью, она потеряла равновесие и упала на него. Они были так близко, что еще бы сантиметр и их носы бы соприкоснулись. Их глаза были прикованы друг к другу. Иуда увидел в ее глазах пустоту и боль, а она в его глазах — спасение.

Уже близился Новый Год, организацией была запланирована общее встреча в их родном городке. С разных уголков мира друзья в предвкушении готовились к отъезду. Они многое успели за это время. Фаулер заручился поддержкой в писательских и интеллектуальных кругах, Грилин и Ходж постепенно занимались вербовкой, первый был изрядно закален в боях и имел огромное влияние на солдат, благодаря его гениальным тактическим решениям, которые спасли много людей. Руководство же привязалась к нему оттого, что он выполнял быстро и эффективно буквально невозможные задачи. Монтескье в свою очередь преуспел не только в вербовке солдат. В ноябре, по поручению Иуды, он совместно с Хендерсоном посетил Дамаск, дабы открыть там месторождения нефти, нахождения которых было известно компании Blackwood&Coблагодаря карте ресурсов предоставленную Антеем. Для этой операции пришлось создать абсолютно новую компанию на территории России и подключить ряд дипломатов, но уже к декабрю началась транспортировка оборудования и персонала. Ходж и Штормхайв быстро уладили проблемы дипломатического характера, впрочем, не обошлось и без помощи Российского руководства. К счастью и несчастью Российского руководства контрольный пакет акций был в их владении, отметим, что Иуда с самого начала понимал какую цену запросит русская сторона, в дальнейшем мы вернемся к этому моменту. Хендерсон размыл остаток акций по офшорам, фондам и разным людям, которые никак не были связаны с компанией Blackwood & Co.

Штормхайв готовил почву в ООН. Находясь там от стороны России он набрался опыта и занятной информации. Рудольф успел наладить контакт с дипломатами из стран Африки и гадал какую новую задачу предоставит Блэквуд.

Джил, абстрагировался от всего мира. Его азарт все сильнее мотивировал его, он стремился к идеалу. Слэддэр, под вдохновением идеей о тотальном контроле, создавал уникальнейший компьютерный вирус и, стоит отметить, делал успехи.

Так обстояли дела на момент, когда они приехали в свой родной город, в уютную обитель, которая лучше всякого отдыха лечила, покрывающиеся налетом аморальности и цинизма, души друзей.

Иуда и Зеро, прибывшие первыми и ожидавшие остальных, гуляли по городу. После того случая их отношения стали более теплыми. Блэквуд более не видел в ней таинственный механизм. Теперь он возжелал разгадать ее тайну и сделать ее жизнь счастливее, иногда он невзначай обнимал ее, гладил копну прекрасных волос, целовал прекрасно выделявшийся лоб и говорил, что без нее давно бы помер от одиночества, голода или еще бог весть чего. В такие моменты ее лицо озаряла прекрасная улыбка, а на щеке Иуды оставался отпечаток нежного и благодарного поцелуя. Зеро, неизвестно почему, видела в Блэквуде весь смысл своей жизни. Возможно, секрет заключался в том, что он единственный кто дарил ей хоть какую-то заботу и ласку, а может и в ряде других причин.

Они шли вдоль домов стоявших у железной дороги. Снег медленно падал большими хлопьями, словно танцуя для этой пары, и оставался на ресницах Зеро. Иуда смеялся при каждом ее моргании, а она конфузилась и в последующем поворачивала голову, чтобы он не видел, но от этого он заливался еще большим смехом. Узкая дорога между садиком и бараками, контрастирующими на фоне пятиэтажных кирпичных зданий, тепловые трубы обитые стекловатой, шум железной дороги являли убогую, но в то же время прекрасную красоту. Вот высилась старая водонапорная башня, рядом стояли маленькие металлические гаражи, и все это под таким прекрасным зимним небом. Иуда любил это место и рад был показать Зеро.

— Зеро, я обожаю это место, оно называется — “Андер”. — многозначительно и серьезно произнес Иуда.

— Почему ты его обожаешь? — в сенсорных перчатках печатала Зеро — Ты так любишь руины и контрасты?

— Да, это прекрасно. Всякий раз как видишь разрушенное здание, невольно представляется момент, когда оно было целым, когда там жили люди, кипела работа, жизнь, семейные радости и ругань, рутина производства и гулкий смех рабочих. Полет фантазии неограничен. Но в реальности это просто руины, просто обломки стен впитавших в себя историю места и, словно конфидент, не делившиеся ею.

— Грустные у тебя мысли, Иуда, не стоит углубляться в такие мысли, мы же приехали отдохнуть. — с печальными глазами ответила Зеро.

— Ба! Какова ирония, тебе ли советовать подобное. Почему ты частенько глядишь отречено вдаль, почему твой взгляд отражает внутреннюю боль, почему ты не говоришь, что тебя тревожит? — вскипел Иуда, вспомнив то, что Зеро не раскрывается перед ним.

— Не злись, я тебе поведаю о своей грусти, но не сейчас, хорошо? — взяв Блэквуда за руку, парировала Зеро.

— Как пожелаешь, тогда расскажу я. На этом самом месте я жалобно молил Эвтибиду дать мне хотя бы толику шанса, забавная история. — с деланной усмешкой протянул Иуда и, дабы Зеро не поняла истинных чувств по глазам, взглянул на небо.

— Нашел что вспомнить и по кому страдать — напечатала Зеро и, как только Иуда прочел, она ударила его телефоном по лбу.

Блэквуд никогда не мог скрыть от нее своих настоящих чувств.

Все остальные дожидались друг друга в ближайшем большом городе с аэропортом и наконец-то собрались. Они ехали уже два часа и подъезжали к городу, каждый на своей машине, которые так и указывали на их успех. Впереди колонны ехал Босфор на своем гелендвагене, номера сразу отражали причастность к силовым структурам. За ним ехали два мерседеса, седана, с красными дипломатическими номера, это были Штормхайв и Монтескье. Фаулер ехал в машине Джила, в порше 911, который был полностью напичкан разными гаджетами последнего и замыкал колонну Хендерсон, который, кстати, был гендиректором Blackwood&Co, на величественном Rolls— Royse.

Иуда и Зеро шли в центр города, где постоянно у торгового центра встречалась молодежь. Оттуда их должна была забрать колонна друзей. Подъезжая, Босфор включил сирену и стробоскопы, что придало конвою еще больше роскоши. Наплевав на все правила, они остановились прямо на дороге и Иуда с Зеро сели в роллс-ройс. Колонна отправилась домой.

Незадолго до этого друзья купили два дома, рассудив, что жить вместе для них будет лучше. Один дом предназначался для охраны и прислуги, а также там было построено два вместительных гаража. В другом же доме друзья сами намеревались жить, он являл собой уютное логово, где было все необходимое для веселья: баня, сауна, бильярд, бассейн, запасы всяческих лакомств, алкоголя и легких наркотиков. На первом этаже был большой зал, в котором находился телевизор, игровая приставка, удобные кресла-подушки, также была кухня и кабинет со столом, где проводились совещания, вход в эту сокровенную комнату был закрыт для всех, кроме друзей. На втором этаже был лишь зал и две спальни, одна из которых предназначалась для Иуды, а вторая для того, если кому-нибудь нужно будет уединиться. Также там был зал, он был устлан надувным полом и все спали там, как истинная братия.

Компания припарковала машины и все собрались в зале первого этажа. Крик пронзал эту комнату, радостные приветствия и объятия. Иуда познакомил всех с Зеро, не забыв уточнить о ее дефекте, и дал начало отдыху. Все собрались в кабинете, Зеро же поднялась на чердак, где находился телескоп и панорамное окно, и грустно смотрела в небесную даль.

Дубовый стол принимал на себя удары стеклянных бутылок виски, алкоголь полился медно-прозрачной рекой. Все вспоминали, что только недавно они пили дешевый алкоголь среди лона изувеченной человеком природы, а сейчас, в прекрасном кабинете, вкушают изящные напитки, делятся впечатлениями новой жизни и пьют за претворение в жизнь великих целей. Многое в них переменилось, многое они пережили и приобрели но остались такими же по характеру. Алкоголь быстро начал туманить разумы молодых властителей судьбы.

— Ходж, Хендерсон, вы еще в состоянии размышлять? — с пьяной ухмылкой, покачивая головой, спросил Иуда.

— Если только о девушках, впрочем, нет, еще и о алкоголе пожалуй удастся размыслить — с иронией отозвался Монтескье.

Комнату заполонил смех, он прочитал мысли всех находящихся в ней.

— Ходж, экий негодяй, ты наверное не работал, а только и делал, что манипулировал молоденькими девушками. Может ты причастен к торговле девами, верховный кукловод. — заливаясь смехом произнес Хендерсон.

— О, какой ужас, нисколько я не причастен к торговле людьми. А в оправдание скажу, что манипулировал только молоденькими, да и притом красивыми девушками. — театрально парировал Ходж.

Иуду, словно холодной водой, окатило смехом, да так сильно, что из стакана в его руке пролилась бронзовая жидкость.

— Полно, ребята, я хочу поговорить о деле. — прервал каламбур Блэквуд — Нам нужно, чтобы в Сирии интенсивно началась добыча урана, я курировал компанию по разработке нефтяных месторождений, но с ураном, полагаю, вы и сами справитесь.

— Если этот работорговец соизволит снова подергать за ниточки, то я без проблем решу дела с созданием компании и производством. — с интересом произнес Джордан.

— Ну, полагаю, все получится, но Иуда, ты же знаешь, чего потребует русская сторона? — серьезным тоном сказал Ходж.

— Знаю, пусть так и будет. Хендерсон, запасы урана не должны экспортироваться, они будут оставаться в Сирии, полагаю, мы будем сбывать его Дамаску. — с ноткой намека протянул Блэквуд. — Ну а теперь ни слова о делах, да начнется настоящий отдых!

Алкоголь, как это всегда бывает, пробуждает в человеке веселье, а затем грусть, злобу, да прочие первородные чувства. Рудольф вспомнил свою крашенную, но златовласую любовь, расположение которой он так и не смог добиться. Его томила грусть и злоба.

— Почему жизнь так иронична? Почему я не мог ее добиться и могу ли сейчас? — задавался вопросами в своих мыслях Штормхайв.

Его раздражала эта ситуация, он хотел показаться ей во всей красе, показать каким он стал и что теперь может.

— Джил, ты можешь вычислить где Гретхен, так звали избранницу Рудольфа.

— Могу, но нужно ли тебе это — спросил с учтивостью Слэддэр.

Джил не был пьян.

— Да, мне как раз-таки это и нужно. Я не хочу больше прозябать в бездействии, словно тонущий Титаник. Какой же глупец откажется действовать, когда у него появились деньги и власть? — яростно и быстро отрезал Штормхайв.

— Ох, сейчас мы поедем и зададим жару, покажем каков ты и твои друзья, Рудольф. — радостно прокричал Грилин.

Время было 11 часов вечера. Местонахождение было успешно установлено. Златовласая Гретхен находилась в центре города, где и находился торговый центр с парковкой. Там она была с подругами и друзьями, которые катали их на машине. Джил остался дома, а Зеро никогда не отпускала Иуду одного, поэтому она поехала с ними. Пьяный Босфор вел свой гелендваген, в котором помимо него находились Ходж, Штормхайв, Фаулер и Хендерсон. Иуда ехал с Зеро на ее машине.

Только Босфор заметил Гретхен и их компанию, как тут же включил сирены и стробоскопы, величественно припарковавшись напротив них, Зеро же остановилась подле него. Все вышли из машин, кроме Блэквуда и его хранительницы.

— Здравствуй, Гретхен, — пафосно и с улыбкой произнес Штормхайв — Как твои дела?

Гретхен была в изумлении, она не видела их год и вот они, на дорогой машине, с таким пафосом берутся из ниоткуда. Ее сознание было в тумане, взяв себя в руки, она заговорила.

— Здравствуй, Рудольф, нормально, а у вас, как погляжу, так и вовсе идеально. — пытаясь казаться не удивленной, отвечала Гретхен.

Это изрядно выбило Рудольфа из колеи, не этого он ожидал. Его самолюбие резонировало от стенок черепной коробки, сбивая мысли, пробуждая ярость.

— Да, у нас дела идут просто прекрасно. Вот проезжали мимо, увидели тебя и решили позвать на вечеринку в Новый Год. Ну что ребят, поедем — непринужденно произнес Штормхайв.

Они начали заходить в машину и Гретхен крикнула:

— Ну, напишите адрес, может я приду с подругами?

— Хорошо — небрежно, словно кинув грязное тряпье, а не слова, произнес Рудольф.

Друзья и подруги Гретхен были ошарашены, как и она сама. Смешно когда иллюзия равнодушия пытается крыть такую же иллюзию, то оба человека не могут разглядеть обман. Ну а в случае со Штормхайвом, то его мысли теперь окончательно путались. Но благо от Ходжа, мастера манипуляций и психологии, не скрылась истина за туманами обмана. Он успокоил Рудольфа и вся компания поехала домой. Иуда же наблюдал за этой забавной сценой. Ему думалось насколько же люди, даже самые великие, глупы и смешны в вопросах любви, не задумываясь о том, что этот порок не обошел его стороной.

Все легли спать. Иуда и Зеро прошли в спальню.

— Ложись на кровать, я посплю на полу. — учтиво и мужественно сказал Блэквуд.

— А можно мне сегодня с тобой спать? — построив щенячьи глазки, показала текст Зеро.

Иуда изумился, ему подумалось, что может она как животное, хочет ласки, уюта и заботы. Он уже определенно решил, что ее судьба была очень сложной и она не ощущала ни заботы, ни доброты.

— Для чего? — вопросил Блэквуд.

— Не знаю, мне грустно, впрочем, зря я. — ответила Зеро.

Сердце Иуды обливалось кровью, ему было так жаль ее, за то время, что она заботилась о нем, оберегала, кормила, ухаживала, Блэквуд начал к ней что-то чувствовать, что-то кроме жалости и любопытства.

— Хорошо, давай ляжем на кровать, можем и фильм посмотреть. — с улыбкой сказал Иуда.

Они легли, стоит уточнить, что Зеро была в пижаме, а Иуда лишь в шортах. Прекрасная темноволосая девочка с остервенением перематывала каналы. Ее лицо излучало беззаботную радость. Иуда, повернувшись к ней, в охмелевшем состоянии, лицезрел ее красивое лицо, ее черные волны-волосы, которые растекались по белой простыне, создавая божественный контраст, ее пухлые губы, ее красные щеки на белесой коже. Зеро, заметила его взгляд и наслаждалась им, ей было приятно его внимание, внутри нее все цвело и пылало, пресловутые и заурядные бабочки все сильнее порхали в области живота. Она повернула свою головку к Иуде и устремила свой взгляд на него. Блэквуд смутился, но не отвел глаз, они смотрели друг на друга, но тут Иуда внезапно вскочил. Он подошел к окну и глядел вдаль. Зеро захотела встать.

— Лежи, девочка, все нормально, скоро я лягу. — с грустью протянул Иуда.

Иуда задумался.

— Какая несправедливость. Такую красивую, заботливую, добрую, умную девушку судьба наградила болью и страданием. Насколько же жизнь иррациональна или, может, это попытка держать баланс. Но если за добродетели приходится платить ужасной судьбой, то как использовать добродетели во благо? Награжденного умом, но обделенного счастьем, судьба толкает на ужасные противообщественные действия, его ум используется не во благо, а во зло. Награжденную красотой и добротой, судьба заставляет отдать эти добродетели на всеобщее пользование и они остаются ни с чем. Впрочем, нет ни судьбы, ни справедливости. Мир это хаос, а все в первую очередь руководствуются инстинктами, а не справедливостью, даже если и не признают этого. — мыслил Блэквуд.

Он лег на кровать и крепко заключил в объятиях Зеро.

— Если судьба обделила тебя радостью, то я верну ее, верну тебе все, чего ты заслуживаешь, черноволосая хранительница. — с искренностью и любовью произнес Иуда.

Зеро поцеловала его в щеку и прислонилась к ней своей. Иуда уснул, а хранительница с радостью и лаской глядела на свой спящий смысл жизни.

Настало 31 декабря. Все были в предвкушении праздника и дом жужжал, словно улей. Друзья начали зазывать всех на непревзойденную для этого города вечеринку. Всего было приглашено сорок человек, но в час “икс” количество перевалило за шестьдесят. Не будем описывать весь рутинный процесс подготовки к празднеству, отметим только, что к 11 часам вечера все были уже пьяны, а кальян заменял бульбулятор.

Пробили куранты, все подняли бокалы шампанского и кухню заполонил гул восклицаний.

— Друзья — прервал крики Иуда. — Давайте же выпьем за нашу цель. Пусть за этот новый год мы многое успеем сделать, как вы знаете, времени у нас мало. Желаю, чтобы на нашем пути вставало меньше преград, чтобы вы не знали горестей, друзья мои. Канпай, братья, и Зеро.

Комнату окатило, словно волной, еще более громкими криками радости и громогласных речей. К часу ночи стали подтягиваться гости. Джил показывал дом, Рудольф сразу же ринулся быть спутником Гретхен, Хендерсон и Ходж, приметив молодых красавиц, готовились к завоеванию, Фаулер ожидал свою меланхоличную и мыслящую подругу, которую никто из друзей не знал, а страстного Грилина уже окружили три девушки. Иуда сидел с Зеро и пил водку, его забавляла эта атмосфера и он был рад за друзей.

— Фаулер, — крикнул Иуда. — подойди!

— Ты уже напился, что ли? — встав подле Блэквуда, произнес Чарлз.

— Ну это-то да, но сейчас не об этом. Говоришь твоя дева романтична и задумчива?

— В общих чертах так.

— На чердаке прекрасное уединенное место с видом на небо, да еще там есть телескоп, так что дерзай, Брат.

— Ахах, вот это славно, Иуда.

Спустя час все гости, что парни, что девушки были пьяны, но не только от алкоголя. В доме происходил такой хаос, что даже беспорядочность движения молекул несоизмерима с тем, что происходило на вечеринке. Грилин купался с тремя подругами в бассейне, рассказывал про свою машину, деньги и суть вещей, в общем, он завоевывал то, что уже поддалось его харизме, обаянию и страсти молодой души. Штормхайв с Гретхен заняли спальню на втором этаже.

— Рудольф, как вы стали такими, откуда у вас все это: машины, дом, деньги? — ехидно вопрошала пьяная златовласка.

— Мы обрели цель и совместными усилиями движемся к ней, развиваемся — вот и весь секрет. — деловито, с деланной непринужденностью произнес Штормхайв.

— Вы, наверное, много прекрасного повидали: развлечения, мир, девушек — с намеком, протягивая последнее слово, сказала Гретхен.

— Действительно, все так.

— Здешние девушки, скорее всего, вам уже неинтересны. Провинция все-таки. — допытывала Гретхен.

— Главное ведь не только красота, но и внутренний мир, амбиции, мысли. — уловив к чему она клонит, отвечал Штормхайв.

— А каков, по-твоему, мой внутренний мир?

— Кажется, прекрасен, но если бы я ближе тебя знал, Гретхен.

— А что же мешает? — иронично спросила златовласая суккуба.

Рудольф сидел к ней очень близко и во мгновение запечатлел свой поцелуй на ее губах. Секунда, и они, обнявшись, страстно целовали друг друга. Штормхайв отстранил ее и сказал:

— Теперь ничего. Ты мне нравишься и всегда нравилась, Гретхен.

— Ты мне тоже, Рудольф.

Он знал, что раньше ей не нравился, но решил акцентировать внимание на настоящем и будущем, а не прошлом.

Ходж и Хендерсон уже вкушали плод пьяной близости с молодыми гуриями в своих машинах, победа им досталась легко. Удивительно то, насколько все быстро перетекает на подобных вечеринках из разговора к уединению. Люди чувствуют друг друга и тянутся, а алкоголь, как катализатор, ускоряет процесс мимолетного знакомства. Джил играл в бильярд с гостями, поглощенный в азарт игры, а Фаулер уже был со своей пассией под звездным небом, которое виднелось сквозь панорамные окна чердака.

— Не правда ли прекрасно, Амалия? — произнес Чарлз.

— Изумительно, такая атмосфера уюта, такое спокойствие.

— Да, жаль это пробуждает грустные мысли.

— Тебя что-то гложет, Чарлз?

— Да гложет. — с тоской ответил Фаулер. — Весь этот Содом и вся эта вакханалия претит мне, она напоминает мне о моей прошлой скотской жизни. Раньше мы ежедневно пили и веселились. Без цели, просто потому что трезвым быть слишком скучно, когда на самом деле скучно жить без смысла. Впрочем, зависит от человека, кто-то никогда этого не поймет.

— Жить без смысла — это ужасно, но ведь теперь ты не такой. — сочувственно произнесла Амалия. — Мне самой не нравится моя жизнь, я не могу найти смысл жизни.

— Жизнь конечна, поэтому смысл жизни зависит от человека, Амалия. Кто-то желает оставить после себя наследие, помочь цивилизации, но в чем смысл, если не насладишься плодами этого. Это приемлемо лишь в том случае, если ты альтруист и если для тебя высшее благо — это помощь окружающим. Кто-то грезит вечным саморазвитием и самопознанием. Это прекрасно — стремиться, чтобы к концу жизни ты был хоть на толику приближен к чему-то высшему. Кто-то же полностью наслаждается своей короткой жизнью, пытаясь успеть как можно больше. И много еще различных вариаций, возможно смысла и вовсе нет или это симбиоз нескольких вариантов.

— Я бы предпочла прожить максимально весело свою короткую жизнь.

— Но какой смысл? Если жизнь дана нам не с проста, то имеет ли право человек попусту тратить отведенное время. Впрочем, если жизнь дана человеку без какого-то расчета, то это полная бессмыслица и злая шутка над человеческим родом. Одарить разумом, но ограничить во времени. Одарить разумом, но без замысла… Бред. — вскипел Фаулер.

— А вдруг есть бог и есть замысел, Чарлз? — всхлипнула Амалия.

— Ага, есть и бог и замысел, только вот он сам не знает его — с иронией произнес Фаулер.

Она не поняла и промолчала. В общем, уединение Амалии и Фаулера привело к тому же исходу, что и Рудольфа с Гретхен — к поцелуям.

Тем временем Иуда успел улизнуть от Зеро и закрыться в кабинете. Он глядел с окна на веселие происходящее во дворе, где люди пускали фейерверки, палили из шампанского, словно из орудий, валили друг-друга и всячески развлекались. Блэквуд с натяжной ухмылкой задернул штору и, включив песню Daughter— “Winter”, принялся вкушать алкоголь под аккомпанемент песни, которая будила в нем чувство ностальгии. Иуда изрядно опьянел, до состояния мерзкого и скотского, противоположного человеческому.

— Ну-с, как же так получается, что я один, а не в объятиях девушки. — говорил он вслух сам с собой — Где все красавицы, стоит бы их найти, впрочем … Нужна лишь одна.

Иуда покинул кабинет и начал слоняться по дому в надежде найти ту которую искал. Протискиваясь сквозь море хаоса, коим являлся этот дом, Блэквуд жадно впитывал все, что его окружало, но поиски не увенчались успехом. Он решил подняться на чердак, чтобы покурить, успокоиться и подумать. На удивление, она была там. Когда Иуда увидел ее, то как всегда замялся, но теперь он был гораздо увереннее в себе, полагая, что настал его час.

— Здравствуй, Эвтибида, давно не виделись. — уверенно и с ухмылкой произнес Иуда.

— Иуда? — она рассмеялась — Что ты тут делаешь?

— Так же как и ты пришел на вечеринку. — рассмеявшись пролепетал Блэквуд.

Он подошел к ней и обнял. В его объятиях чувствовалась боль и одиночество, это объятие было ненасытно.

— Иуда, отпусти, ты уже целую минуту сжимаешь меня в тиски.

— А разве ты не соскучилась? — с обидой и томным голосом говорил Иуда. — Для тебя мои объятия — тиски, твои же для меня — бархат.

— Я этого не говорила, да и сказав про тиски имела в виду другое.

— Ну да ладно, забудем. Как твоя учеба, жизнь? — ответил Блэквуд.

— Ничего не изменилось, обычная рутина. — сказала Эвтибида. — а у тебя что нового?

— Ну, можно сказать, что я путешествую.

— Ты что бросил учебу?

— Да, но на жизнь мне денег хватает, не волнуйся. — иронично произнес Иуда.

Иуде становилось плохо, его душу терзала любовь.

— Эвтибида, я тебе нравлюсь? — внезапно произнес Блэквуд.

— Ой, Иуда, с чего опять такие вопросы? — резким тоном сказала Эвтибида.

— Ответь. — требовал Иуда.

— Не знаю.

Это было начало диалога, который повторялся уже тысячи раз. Иуда понял, что опять начиная подобный разговор, он только лишь разозлит Эвтибиду. Поэтому предложил ей вместе с ним провести остаток этого Нового года.

Зеро моментально поняла ситуацию и, не взирая на свои чувства к Иуде, решила остаться в стороне. Ей было больно, но она не хотела приносить эту боль и ему, ее извечным желанием являлась помощь, забота и любовь по отношению к Блэквуду. Тем временем Блэквуд отдался вихрю веселья и счастья, что кружил его и Эвтибиду. Они то глядели на игру Джила, то на Фаулера, который уже был в высшей кондиции, то просто выпивали, вспоминая прошлое и заливаясь смехом. Бывшая пара прошла в спальню, ухватив колу и бутылку водки “Absolute”. Пока Иуда лежал в кровати, Эвтибида рассматривала его школьные альбомы, которые лежали на полке, подаренные ею вещи и бинокль, чей возраст доходил до десятка лет.

— Эвтибида, идем под одеяло, полежим, помечтаем. — не вытерпев произнес Иуда.

— Сейчас, посмотрю альбом и, может, приду. — кротко ответила Эвтибида.

Спустя пару минут она была под одеялом, в объятиях Иуды. Единственный день, когда они вернулись в прошлое. Решающий день, когда Эвтибида поняла, что она больше ничего не чувствует к Блэквуду. Судьба частенько подбрасывает нам иллюзию того, что жизнь налаживается, но это мимолетное мгновение, а туман обмана рассеивается крайне быстро. В этот момент все было как раньше. Они нежно обнимали друг друга, губы Иуды касались нежного лба, белых щек покрытых красным румянцем, прекрасных припухлых, словно почки деревьев весной, губ. Руки его скользили по прекрасным черным волосам, оставались на щеках, шее или просто прижимали к себе то, что было очень дорого для него — эту прекрасную и любимую всею его душой девушку.

Эвтибида же проводила кончиками пальцев по спине, невзначай целовала его щеку, прижималась к нему, словно комочек. Эта пара была похожа на маленьких тигрят, которые игрались и резвились под сенью солнца где-нибудь в Индии. Взявшись за руки, они глядели в потолок, изредка переглядываясь, и делились своими историями и мечтами.

— Знаешь, я хотела бы работать каким-нибудь начальником. — говорила Эвтибида.

— Наподобие администратора в ресторане?

— Может и это, не знаю. А ты о чем мечтаешь, Иуда?

— Хочу изменить мир, кардинально изменить, но мне достаточно и путешествий.

— Эх, утопичные у тебя мечты, изменить мир, ты же всего-лишь обычный парень, хоть и умен, но ты как все обычные люди.

— Ну, может и так, Эвтибида, поживем — увидим. — многозначительно произнес Иуда. — Завтра я уезжаю на год.

— Уезжаешь, но куда? Еще к тому же на целый год. — удивленно произнесла Эвтибида.

— Путешествовать. Ты дашь мне шанс? Я не хочу все терять, все что было между нами — не просто так. Дай мне шанс и мое путешествие обретет смысл, а я, по возвращении, буду лететь к тебе на крыльях ветра. — восторженно воскликнул Иуда, жестикулируя свободной рукой, он словно рисовал их будущее.

— Вот когда определишься в себе, то посмотрим. Через год будет видно. — деловито произнесла та, кто плотно окопался в сердце Блэквуда.

Он понял ее слова, как намек на возможность развития этих отношений. Этот день надолго остался в памяти у него и компании. Но настало время двигаться дальше, все отринули отдых и разъехались, приступив к новым делам. Теперь должна была начаться плотная и усердная работа. Работа над будущим человеческого рода.