Консультант. Фантастическая повесть.

ЧАСТЬ 1.

#жиза

—… намокший, продрогший насупился леший… — бормотал себе во влажный от дыхания колючий шарф Лёха, идя мимо тёмных и подсвеченных витрин магазинов, вмороженных в первые этажи жилых домов. Запертые двери под маленькими вывесками, наспех слепленные лесенки к аптечным пунктам, офисам каких-то адвокатов, выкупивших квартиры первого этажа под свои мутные и нудные бумажные делишки. Кто-то там спал на втором, третьем и остальных этажах, изредка открывая глаза и радуясь, что ещё только 4 утра и можно ещё поджать ноги и поторопиться вытянуть из этой пары часов до 6 пару снов, ещё немного расслабухи, неподвижности, тишины и пододеяльного тепла. Где-то в другом районе спали адвокаты из запертых контор, но и их часа через три неизвестное или обычное будильное устройство вытянет из смеси небытия и кошмаров. Им будет потеплее, чем Лёхе, но они такой же качающейся походкой непроснутости побредут по стенке в сторону санузла, кухни, навстречу электрическому свету.

— … насупился леший… — повторил Лёха себе под нос строчку из Высоцкого. — Насупиться сейчас бы не помешало. Гор-рячего с-суп-чи-ка бы…

Завтрак — поминки по вчерашнему дню! — влетела в его сознание готовая мысль. Если завтракать до восхода, то лучше со свечой. — попытался он сменить тему размышлений. Свеча — призрак вчерашнего вечера. Очень хочется ещё немного вчерашнего вечера! Первая мысль стучалась снизу вверх из желудка, а вторая влетела как снежинка в ухо и там растаяла. Как бы там ни было, две мысли самоуничтожились.

За облетелым стволом у края дороги торчала застеклённая рекламная тумба с телевизором внутри. На экране шло кухонное шоу одного из многочисленных каналов круглосуточного чревоугодия. Через грубо перфорированное мелкими круглыми отверстиями оргстекло наружу шел негромкий звук.

Несколько команд соискателей главного приза готовились к забегу к полкам супермаркета за разрешенным количеством продуктов.

— Но, прежде, чем будет включен секундомер, Элис имеет право назвать один продукт, который Джошуа будет запрещено использовать. Элис? Вы выбираете… — протянул ведущий.

— Соль! — радостно выпалила Элис, слегка подпрыгивая.

— Постановщики! — хмыкнул Лёха, прикидывая глубину своих догадок о технике создания подобных передач. — Хрен бы в прямом эфире оператор так быстро отреагировал, переведя камеру на грудь Элис, подпрыгнувшую почти вместе с ней и с небольшим опозданием вернувшуюся в исходное положение в фартуке.

— Элис? Вы это прямо сейчас придумали, или этот коварный ход был заготовлен заранее?

— Сейчас! Это как озарение!

— Понимаю. На кону 10 000 долларов. А как бы вы сейчас себя чувствовали, если бы боролись за 20 000 долларов?

— Я бы запретила воду!

— Опасная, опасная вы соперница! А если за 100 000?

— Я бы вообще не стала ничего готовить. Я бы просто вынула свой мозг и положила его на тарелку жюри. «Приятного аппетита! Мне он больше не нужен!»

— Ага. Отличный диетический мозг! — усмехнулся Лёха. — Использовался только один раз, чтобы подумать, на что потратить приз в 25 долларов за конкурс «Я съем что угодно с завязанными глазами». Сколько таких конкурсов она выиграла, прежде чем добралась до этого с приманкой в десять штук?

Махнув несколько раз перед нарисованным справа от экрана пультом управления, поменял три-четыре канала, он не нашел там продолжения своим мыслям и настроению, и энергосберегающе побрёл вперёд.

Приближалась широкая Марксистская, по которой мелькали ещё не частые машины. Левее нарисуется «Таганка»… Ах, вот откуда у меня ещё эта мысль про лешего! Теперь всё сходится. Ассоциативность и логика в порядке. И сквозь память скорым пассажирским поездом пролетела череда фото, кадров, звуков, ролей, слов, воспоминаний, обдавая то теплом, то ветром, то мурашками. Черно-белые кадры монологов Высоцкого, стихотворение «Памятник», песня про боксера и археолога, острая песня про вождя Мао… И затем эта череда мыслей утихла вдали, как уходящая в горизонт электричка.

Одним из любимых лёхиных мысленных занятий было связывание мыслей, казавшихся случайными. Когда разрозненные мысли хоть как-то увязаны местом, временем или ассоциацией, логикой, то это каждый раз отдаляло пугало маразма. Пока всё логично, ему не страшен хаос, маразм и внешние раздражители, чужие убеждения. Может быть его и подстерегает на этом пути другое, более страшное заблуждение, как абсолютная уверенность и логичность сумасшедшего, но от этого были ещё исправны и очевидны другие предохранители. К этим краям Лёха умышленно сохранял безопасную дистанцию, как и сейчас к кромке тротуара. Мысли должны быть управляемыми и подконтрольными, иначе можно слететь с трассы в овраг безумия. Приятно иногда вдавить педаль в пол, но гнать постоянно и при любой возможности — это лотерея с обязательным «выигрышем» в конце, которого не придётся долго ждать.

За спиной уже с полминуты мягко тарахтел двигатель, наверное легковушки, кравшейся на первой передаче. Мало ли кто ползёт там сзади, держа руль одной рукой, а другой нашаривая в кармане или бардачке зажигалку, или болтая по телефону. Наконец в боковое зрение вползла фара и кусок капота почти впритирку к бордюру. В накачанных промороженных колёсах гулко раздавался хруст вчерашней слякоти и реагентов, колюче трещащих под протектором. И потом фара и бампер просели слегка вниз, повинуясь тормозу, и хруст прекратился.

«Не нашел!» — подумал Лёха останавливаясь и нашаривая свою зажигалку в холодном кармане. Привод стекла водительской двери оторвал захрустел инеем.

— Идёшь? — спросил вполне прогретый голос из приспущенного окна.

— Пока ещё иду. — внутренне ухахатываясь своему философскому ответу, выдохнул Лёха и отступил ещё на полшага от дороги и разворачиваясь назад, чтобы не разговаривать спиной.

Водитель смотрел поверх руля вперёд и видимо о чем-то думал.

— А я пока ещё еду. — на той же высоте ответил он, а потом заёрзал на сидении и над срезом стекла появилась сложенная пополам зелёная двадцатка.

— На «погреться».

Это самое «на погреться» в лёхином сознании однозначно воспринялось не как «На!», а именно «для погреться». Предложение выглядело не обидно, не унизительно, тем более что он ничего не просил. Вроде как двадцать баксов от души, просто так, а не с барского плеча, не от понтов.

— Пасиб!

И фара поплыла вперёд, оставляя в руке узнаваемую неприятную шероховатость бумаги и невидимую сладковатую отраву в воздухе.

За бомжа принял или за ещё какого бедолагу, или просто припёрло сделать добро с утра, или прикормить удачу нового дня? Хрен знает. Ну, пусть тебе полегчает сегодня на двадцать долларов. — улыбнулся Алексей.

Бомжом Алексей не был. И одиночество, которое он экономно выгуливал до открытия метро, было всего лишь очередным приключением, которые никак не собирались заканчиваться со времён студенчества. С тех же времён и не собирались меняться и привычки в одежде, которая не играла в его жизни никаких дополнительных функций, кроме «удобно надевать, легко носить». А лёгкое, не лёгкое и совсем запущенное рассогласование гардероба со временами года в столице вообще вещь обычная. Яркая фирменная обёртка так же обманчива, в конце концов, как и внешняя простота, если из-под неё ненароком не вылезет неприлично дорогой галстук вдогонку за настолько элитным перегаром, что к нему не хватает только флага и гимна Шотландии. Поэтому Лёха и одевался где-то посередине между лыжником и успешным бухгалтером, который не смотрит ни остаток на счете, ни цифры на ценниках.

Машина, за которой Лёхе не было особого повода следить взглядом, остановилась у выезда на проспект и застыла, не включая поворотников.

— Опять завис. По своему не простое утро, наверное, утро у человека.

Не желая провоцировать продолжение общения, Лёха перешел узкую проезжую часть позади машины и вознамерился продолжить свой путь направо, не проходя мимо водительского окна, но едва он поравнялся с машиной, благодеятель (именно так он подумал, это не опечатка. Прим. автора) тоже повернул направо и припарковался. Выйдя из машины и подняв обе руки вверх, как бы предупреждая сомнения и предвещая только добрые невооруженные намерения, он обошел машину спереди и заговорил самым приветливым образом.

— Извини. Можно просто пару слов и пару минут? Только разговор. Никаких коммерческих предложений!

— Валяй!

— Твоё «пока иду» — это 50/50 ответ на то, почему я не уехал. На «двадцатку» обид нет?

— Да ну! На что тут обижаться?

— Хорошо. Проехали. Чем занимаешься?

— Живу, работаю, подрабатываю, развлекаюсь…

— Думаешь? О чем думал, пока вот так шел? Не спрашиваю откуда и куда. Не настаиваю, если что-то личное...

Лёха вкратце пересказал свои мысли за последние минут 15.

— Да, прохладно… Но, если не о погоде, то уже тепло. Тебе куда? Могу подвезти. Мне сейчас как бы всё равно, где колесить. По дороге ещё поговорим, если хочешь. Я — Дмитрий Поленов. Есть небольшой мебельный бизнес, и есть хобби. Я встречаю много рандомных (разных. Прим. автора) людей…

— Кого попало, то есть. Как лотерея…

— Не совсем кого попало, но похоже на лотерею. Интуиция помогает или везение. Я сам не очень представляю, чего хочу, поэтому надеюсь, что очередной выпавший шар подскажет интересное направление. У меня сейчас команда из 4 человек. Бывало и два, и семь. Поставленных целей нет. Мы просто общаемся на разные темы. У каждого из них своё занятие. Они не работают на меня. Никаких обязательств. В любой момент могут уйти и не приходить на следующий день. Нет ни графика, ни требований, и… Если не решил, ехать или нет, то давай хоть в машине посидим? Пробирает.

Из салона рванулся густой запах жареных кофейных зёрен. Двери черного «лансера» мягко, почти одновременно, хлопнули. Ещё через пару секунд ватная глухота от хлопка дверями вытекла из ушей, как вода в душе, и тишину сменил приятный гул обдува стёкол. Из под заднего стекла едва слышно струились нотки «Времён года» Вивальди. Подогрев сидений напомнил горячий песок ушедшего лета.

— Вижу, что надо пояснить. — продолжил Дмитрий, уловив воздействие кофейной атмосферы. — Не терплю автомобильные ароматизаторы, сравнительно мало пользуюсь парфюмом, а свой или чужой бензин отвлекает. — Кофе будешь? — спросил он, откидывая крышку бардачка. Под крышкой красовалась встроенная кофеварка.

— Это как? Первый раз такое вижу.

— Один из моих умельцев замутил. Может быть для лимузинов это и обычная вещь, но здесь она не «до кучи», а по делу. Производительность чисто эгоистическая, чтобы проводку не запалить, но и на двоих хватает. Угощайся.

— А если дополнительный генератор поставить?

— Вот от этого я и отказался. Витя предлагал тракторный генератор. Это бы потребовало немало времени, да и превращать Митсубиши в Делориан особого желания не было.

— Так чем вы занимаетесь?

— Ядерной физикой. — сказал Дмитрий весело, и Лёха заметил, что улыбка у него начала растягиваться уже на букве «я» в слове «ядерной». — Ты — атом, я — атом, город — местами кристаллическая решетка, местами аморфная масса. А мы занимаемся своим броуновским движением. Колеблемся, сталкиваемся, тормозим, возбуждаемся, испускаем нейтроны, аннигилируем.

— Философско!

— Вот именно. Как атомы мы уже где-то около абсолютного нуля. Только время не замерзает вместе с прекращением движения.

— Поедем?

— Поедем. А не секрет, с какого приключения возвращаешься? Вряд ли с работы в такое время.

— Отмечали. Без фанатизма, но «кто рано встал — от похмелья убежал».

— А я просто хотел подумать. Вот и катался. В движении есть что-то похожее на трение о пространство, есть смена декораций. Не умею думать сидя неподвижно. Вот и думаю, глядя поверх руля, как Штирлиц.

— И сколько накатали?

— Кругло говоря — до Владимира и обратно. Километров триста, но день ещё впереди.

— И куда мы сейчас?

— Недалеко от Ботанического. Наверное не лишним будет сказать, что я просто сам по себе. Только создаю вокруг себя атмосферу, в которой мне комфортно, не скучно и надеюсь, что она подскажет мне, чем заняться завтра. У меня там небольшое двухэтажное офисное здание. Для всех снаружи — только подобие приёмной и переговорной. Изнутри — практически жилая и рабочая половина. Будешь смеяться — не пролей кофе! Больше всего похоже на детский сад для взрослых. Но не для любых, а для тех, для кого уединение не наказание, а потребность и нормальное состояние. Все друг другу доступны, но никто не грузит и не притесняет.

— И вы туда приходите, кто в интернете повисеть, кто в кресло вздремнуть, кто порисовать?

— Почти что так. Такая форма дружбы. Иногда даже интересы не пересекаются у людей, но они друг другу интересны и полезны. Хочешь по имени обращаться — говори просто «Дим». — Э… Что-то я заболтался. Под кофе полагается Вивальди чуть погромче.

Дима, не отрываясь от плавного вписывания в поворот, ткнул клавишу магнитолы. Из-за подголовников в уши стали прорываться негромкие такты «Зимы». Звуки метались по салону, как летучая мышь, спутываясь с порывами встречного ветра из узких щелей приоткрытых окон.

Лёха невольно вспомнил все свои давние наблюдения, связанные с музыкой. Если смотреть на любое природное явление, то оно обычно легко сочетается с любой музыкой. Движение языков пламени костра или огня в камине, извержение вулкана, прибой, колыхание листвы… Все эти движения будто сами находят общий язык с мелодией и смотрятся гармонично. Да что там природа! Иногда случалось бросить взгляд на телевизор с выключенным звуком, и, если там попадался какой-то танцевальный номер, то казалось, что и не важно, какая у этого номера музыкальная составляющая, быстрая или медленная, современная или давно классическая. Объяснение пришло на ум само собой: при всём многообразии мелодий существует ограниченное, небольшое количество ритмов. Некоторые из них кратны друг другу, а поэтому быстрому движению может соответствовать медленное звуковое сопровождение, и наоборот. А стиль и набор инструментов уже не важен. Вот и теперь случайные порывы воздуха вплетались в музыку с таким чувством такта и пониманием рисунка, что сам Вивальди бы не смог с этим не согласиться.

— Что за акустика? Спереди колонок нет вообще?

— Самая обычная. Да. Колонки только сзади, да больше и не нужно. Музыка не должна быть заполняющей. Нужно оставлять мозгу возможность дорисовать то, что случайно ускользнуло от уха.

— Точно! Я в этом убедился давно. Рассказать как?

— Да, конечно!

— Бывало прогуливаешься по лесу, выловишь в эфире не особо отчетливую станцию, а там передают что-то знакомое. А шумы как бы и не мешают получать удовольствие.

— Именно! Об этом я и говорю.

— Вот для «бум-бум» и «тыц-тыц» больше нужен сабвуфер, чем даже для Саманты Фокс. По ходу некоторые «перцы» слушают свой рэп и бум-бум не ушами, а через сидение, прямо отверстием в пятой точке. Может с содержимым тазовых костей хорошо резонирует?

— Ядовито шутишь. «Злую мудрость» читал?

— Да. Многое там неожиданно, но беспощадно правильно. Но вслух я остро и зло предпочитаю не шутить. Просто смысла не вижу.

— А про это у Никольского одной строкой «мысль кругами по воде». Верно. Маленькие «круги» — для небольшого окружения, а мысль в виде большой волны и тебя самого смоет. Приехали.

Помещение при входе было больше всего похоже на зал ожидания обычной парикмахерской, но без характерного парфюмерного компота в воздухе и без признаков жизни. А вот за металлической дверью, отделанной невзрачным пластиком в тон стен, атмосфера была уже иная. При соприкосновении с ней сознание будто выдохнуло и расслабилось после ватной глухоты морозной зимы. Послышалось отдалённое одноразовое «ку-ку», вслед за которым ухо стало воспринимать и другие шумы и звуки.

Они вошли в круглое помещение со слабо выгнутым куполом потолка. Размер помещения казался огромным, по сравнению с обычными комнатами и помещениями, каких можно было ожидать от здания снаружи. Но присмотревшись, Лёха понял, что стены были из довольно странных экранов, а изображение на них проецировалось из центра купола, где был аккуратно замаскирован источник круговой проекции.

— Потом заменим проектор на сплошное видеополотно на стенах. Будет как круговой телевизор. — пояснил Дмитрий, перехватив лёхин взгляд на потолок.

Воздух был свежий, чистый, почти лесной на вкус, но не кондиционированный, и не дёшево ароматизированный, словно где-то в помещении отсутствовала одна стена и помещение выходило на улицу с летом, лесной поляной и ручьём. Глазами Лёха уже искал бассейн или другой источник такого увлажнения. Причем воздух находился в постоянном ненавязчивом движении. Под куполом в центре зала располагалась низкая мебель, по большей части состоящая из мягких элементов разной степени жесткости. Это было видно и по их форме и нарушениям формы, вызванных недавним их использованием.

Двое молодых ребят, лет по 20-25 были заняты своими делами, причем один был в наушниках и сидел спиной к вошедшим. Первый, не отрываясь от большого планшета, поднял правую руку в коротком медлительном жесте приветствия и продолжил что-то читать или смотреть. Жест Лёхе показался почти инопланетным, неестественным для землян. Жители планеты Земля обычно требуют к себе больше внимания при встрече и больше уделяют внимания тому, кого они встретили, даже если это внимание и не требовалось.

— Присаживайся.

Пока Лёха выбирал себе подходящую опору, приветствовавший их паренёк левой рукой сделал знак второму, и он, видимо отреагировав на этот жест боковым зрением, спустил beyerdynamic на шею и отвлёкся от списка в блокноте, который был, видимо, уже не раз перенумерован, отредактирован и прокомментирован.

— Знакомимся. Это Алексей. — представил хозяин гостя. — Вадим и Павел. Если в другой день тебе покажется, что на твой приход не обратили внимания, то не делай из этого выводов. У нас и рукопожатия не обязательны. Исходная точка взаимоотношений находится на уровне «Мы — независимые, позитивные, самодостаточные люди, не нарушающие без необходимости границ чужого позитива». Никто никого не игнорирует, но и не мешает. Это очень удобно, когда по отношению к окружающим нет никаких обязательных условностей, правда? Ребята тебе всё покажут. С помощью их идей создан этот концепт презентационного зала. Это и релакс-студия, и это же наша «станция». Паш! Включи что-нибудь для смены обстановки, для примера.

Павел взял смартфон и пролистав пару экранов вправо кликнул приложение. Третий или четвёртый пункт меню в приложении плавно и быстро убавил свет почти до нуля. Периметр помещения подсветился снизу по кругу голубой полосой света. Потемневшие стены и потолок, как показалось Алексею, низко завибрировали и возникло полное, достоверное ощущение, что находишься в просторной кабине межпланетного корабля. Других ассоциаций и не могло возникнуть, потому что по стенам медленно поползли крохотные белые точки звёзд. Это уже была не проекция. За полупрозрачным пластиком находились скорее всего светодиодные панели с очень не плохим разрешением. Если и не с супер-качеством видео, то намного более хорошие, чем использовались в городе для трансляции рекламы. Изображение на разных участках стен было отлично синхронизировано, не повторяло друг-друга и создавало эффект движения в межгалактическом пространстве. Звёзды плавно обтекали помещение по правильным прямым линиям, не повторяя изгибы стен, а потому стены фактически исчезли и обитатели круглой комнаты оказались на плоском круглом полу с голубой подсветкой по краям посреди почти реального космоса. Алексей почувствовал, что неожиданно сбылась его давняя мечта оказаться внутри экранной заставки Windows «Сквозь вселенную», но в Майкрософт, как обычно, не удосужились довести программу-скринсейвер до нормального качества. Их «звёзды» всегда двигались рывками независимо от мощности процессора, видеокарты или версии системы. Плавным движение было только ближе к центру экрана, а ближе к рамке монитора белые точки звёзд скачками ускорялись и нелепо исчезали. Здесь же всё было безукоризненно правильно.

— Классно! А как делается такой воздух?

— Бесшумный водопад солёной воды. Биофильтр для воздуха. Конструкцию и принцип, извини, пока не могу разгласить, но ты бы удивился, как он просто устроен, без грамма химии и платины.

— А чем буду заниматься я?

— А подумай… Никто не ограничивает. Никто не будет критиковать и оценивать, если твоё занятие будет иметь личные цели. Остальное ребята объяснят. Есть только пара базовых правил. Это пространство не для посторонних, включая и подруг. Подпунктом этого правила логично является неразглашение. Это закрытый клуб.

— Как клуб молчунов у Конан Дойля?

— Почти так. Но тишина и молчание у нас — не религия. По взаимному соглашению, или если окажешься один, можно хоть арии исполнять.

— А второе?

— Мы нормальные взрослые люди, но мы здесь не заперты, и то недолгое время, что здесь проводим, обходимся без алкоголя. Курить можно на верхней палубе. На этом, в общем, всё. Я обычно доступен по любым вопросам, иногда даже ночью. Звони, если считаешь неотложным. А пока мне нужно отъехать.

Дмитрий сделал лёгкий прощальный знак рукой, Вадим и Павел кивнули, и он вышел.

— Как тебе Димыч? — спросил Павел.

— Не каждый день встречаешь таких людей. И Алексей пересказал, как они познакомились.

Слушатели заинтересованно и понимающе поулыбались. Павел чиркнул пальцем по фитнес-браслету и добавил пункт на другой лист блокнота, исписанный наполовину.

— Занимаешься своими биоритмами или ещё чем? А мне не хватает ежедневного терпения на такую статистику.

— Не, это не биоритмы. Тебе Димыч тоже выдаст. Это не совсем фитнес-браслет. У Вадима такой же, как у всех. Димыч ведёт одно из наблюдений. Понимаешь, наше посильное участие в его заморочках и развлечениях — как плата за этот комфорт. Здесь никто тебя ни к чему не принуждает, но делиться мыслями, которые тебе самому и не очень нужны — удобная форма оплаты за гостеприимство. Лет 5-7 назад Димыч разогнал офис и маркетологов. И ничего не изменилось. Бизнес как шел, так и идёт. Всё тот же естественный прирост. Может ему больше и не нужно, или следующий этап ещё не созрел. Так вот… Один из статистических проектов, в котором у нас участвуют все, это сбор маркеров, параметров. Пришла хорошая идея — активируешь браслет, и метка времени, состояние,… короче, несколько параметров оседают в базе данных. Суть идеи пишешь в нескольких словах. Он местами зануда, но мне бы и самому интересно взглянуть на результаты анализа этих данных за заметный промежуток времени. С виду Димыч обычный человек, и мы тут тоже обычные. Но про это тебе Вадик лучше расскажет. Слова — это его стихия в большей степени, чем моя.

— Тут всё просто, — заговорил Вадим, не поворачивая головы. — Никакого расизма, мании величия и подобного. У людей по разному организовано мышление. Но это как настройки компьютера. Одинаковые компьютеры, у которых выставлены разные настройки, нагружено разное количество программных инструментов, работают по разному, и один кажется бесполезным тормозом, а другой — интересным и необходимым. Человека на 100% не создаёт ни он сам, ни окружающая среда. Это смешанный процесс. И если кто-то не может связать интересный слоган или стих, то часть вины всё равно его собственная. У Димыча чутьё на тех, у кого в голове небанальная электрохимия. Фрики с яркими расстройствами личности — не в счет. Это не то. Это саморазлагающаяся взрывчатка без планов на завтра. Может Димыч что-то и вычислит по этой базе, может нет. Чем занимаешься? В смысле, кроме всего, что базово необходимо для жизни?

— Пишу. Обычно короткие стихи, иногда подлиннее. Рассказы. Книгу…

— Круто. Если уже продаёшь — готов купить почитать! Правда куплю, или дай линк, где можно почитать.

— Можно и просто почитать...

Вадим рассмеялся, но тут же потер глаз и махнул рукой.

— Не напрягайся. — продолжил он, вытирая фланелевой салфеткой каплю влаги с очков. У нас тут подобие сетевого мозга, если есть задача или вопрос. Не хочется или не понятно, о чем речь — можно не участвовать. Это ни на что не влияет. А в обычно мы заняты своими делами. Отсюда ещё никого не выгоняли. Несколько человек ушло, потому что… Как бы точнее сказать, до чего-то «созрели». Вышли на свой новый уровень понимания чего-то, затеяли дело, завели семью и стало просто некогда. А пока у человека есть время — его выбор: мыслить минимальными конструкциями или получать от мысли удовольствие. У каждой мысли свой вкус, как у коктейля. Вон, Паша то занят своими разработками, консультированием и самообучением, то компьютерные конференции сканирует, или мемы смотрит на Youtube. Вадь, ты на чём сегодня опять залипаешь?

— На Побединском. Про трюки и глюки статистики.

— О! Смотрел. Про «ошибку выжившего» хорошо рассказано. Не смотришь его канал?

— Иногда. Но не с самого начала и не всё.

— Так вот, если уж и Стив Джобс — ошибка природы, то и Димыч сюда приглашает из того же принципа. Его интересуют люди, способные однажды посмотреть на макароны с котлетой и подумать, что с другой точки зрения это только другое агрегатное состояние пельменей. Мы вчера угорали тут над парой-тройкой таких мемов. Или вот: почему на том свете не любят клиническую смерть? «Галя! У нас возврат!!!» И картинка из диснеевского «Геркулеса» с Аидом…

— Или это из старого: «Как бы вы проводили время, если бы были бессмертны?» «Если вы бессмертны, значит время вы уже провели». Вот почему Дима и устал работать со скучными людьми, которые могут только считать и цитировать.

— Мы тоже тут обычно не выглядим круглосуточными гейзерами из шуток. Чаще даже на грибы похожи по степени подвижности.

— Я по хозяйству пару слов вставлю и, пожалуй, можно прогуляться на палубу. ОК? Бытовые удобства у нас налево и направо двери в этом коридоре. Можно заказать доставку обеда по списку на кухне. Там же припасы для перекуса и разное «чай-кофе-минералки». Сейчас тяпнем кофейку, поднимемся наверх, а потом покажем, пожалуй, самое интересное тут, что нам удалось намутить за прошлый год.

— Идём. — согласился Лёха, — Кофе, которым Дима угощал в машине, уже повыветрился из головы и хотелось обновить это ароматное ощущение.

— Это Пашина идея. Димычу на день рождения встроили. Не сразу получилось из-за требуемой мощности питания.

Два старых приятеля и один новобранец проследовали из круглого кубрика по коридору до полукруглой лестницы.

— Здесь хотели сделать вертикальный подъёмник в виде платформы без перил, но не стали влезать в перепланировку, да и лестницы — это бесплатный фитнес.

Второй этаж тоже был круглым. Пол был выпуклым за счет купола потолка первого этажа, а собственный потолок этого помещения светился серым зимним днём сквозь такое же выгнутое вверх остекление. Впрочем, слово «пол» здесь мало уместно. Мягкая зелёная ковровая текстура была больше похожа на выпуклую поляну. Алексей понаблюдал, как два его спутника скинули кроссовки и направились на «травку», и последовал за ними. Покрытие и правда было мягким, да ещё и тёплым. Хромированные обручи перил, опоясывающие помещение делали его действительно похожим на верхнюю палубу некоего корабля. Мелькнула мысль о летающей тарелке, но в помещении не было больше решительно ничего, что бы могло поддержать эту ассоциацию. А для инопланетной версии перила были слишком простоваты, остекление из обычного алюминиевого профиля и никаких других галактических чудес будущего.

— В ясную ночь здесь натуральный звёздный купол без всякой анимации. — сказал Вадим, ставя пепельницу и вытягиваясь на спине. — Раз-два в неделю пылесосим по очереди. Роботы-пылесосы тут вязнут. Да и прошлый век это. Дешевка тупая.

Лёха тоже вытянулся лицом вверх, воткнул затылок в тёплое покрытие и почувствовал себя притянутым спиной к крошечной, зелёной, тёплой планете диаметром с крону большого дуба. Потянуло в сон, но он усилием вернул себя назад. Произошедшее за утро и так было похоже на сон. В череде обычных дней вдруг что-то сломалось. Колёса жизни споткнулись о бордюр и вынесли его на другую полосу. Пока ещё не была понятна ширина этой полосы и её цвет, но она была определённо другого цвета, явно более светлого. И покидать её не хотелось. Кажется в материальном плане перспектив ничего не вырисовывалось, но однообразие жизни пополнилось новым интересным пунктом притяжения, общением, и это казалось не менее ценно.

Перекур закончился и компания потянулась обратно вниз.

Первое, что бросилось в глаза по возвращении, было подобием накрытого свободным чехлом кресла. Перед уходом его не было. Кресло явно было предназначено не для сидячей работы, а для того, чтобы откинуться в расслабленной позе. Кроме того, желобообразные подлокотники расходились в стороны, отличая его конструкцию от обычного кресла.

— Ещё один способ расслабления?

— Нет. Можно и расслабляться, но это не массажер. Убирается он в пол электроподъёмником. У ступней и кистей рук объёмные датчики. Принцип не скажу. Имеешь право пофантазировать. Обычные акселерометры только раздражают ложными срабатываниями. Ложись. Фильм «Матрица» уже вспоминаешь? Активация всей системы — два раза сжать ладони в кулаки. Старт распознавания голосовых команд — одновременно раскрыть ладони. По центру — главный экран, если не используются очки VR, слева — панель справки и помощь, справа — панель кода, или для попутного просмотра, или после для правки.

— С чего начнём? С восточных единоборств или с программы прыжков?

— До этого пока не дошли. Паш! У тебя лучше получается объяснять. Я всё время забегаю вперёд и приходится возвращаться.

— Это набросок нашей нейросети. Экспериментируем с визуализацией, моделированием, но можно и сайты программировать без клавиатуры. На экране есть два свободно плавающих маркера, соответствующие левой и правой руке. Ими можно манипулировать и объектами и текстом. Если на ногти нанести физические датчики, то можно и на рояле играть. Точности распознания жестов и быстродействия вполне хватает.

— Не «матрица», но всё равно круто. И долго это программировали?

— Не долго. Много чего писать просто не пришлось. Научили систему подтягивать нужные модули из открытых источников. Переводы и распознание голоса, естественно, онлайновые. Чего зря запариваться! Давай, начинай.

— С чего?

— Снеговика слепи.

— Сфера. Белая. Размер…

При последнем слове система услужливо представила на экран масштабную линейку от 0 до 100 и появился белый шарик с комментарием «#25default».

— Тридцать. Сфера белая, Размер 40. Сфера белая, Размер 50. Перемещение…

— Паш, а ты говорил система не интуитивная получается. Вот человек без мануалов и подготовки уже в процессе. Фотошопить так же легко.

Ещё несколькими командами, с редкими ошибками, когда пришлось выбрать другое слово, чтобы система выбрала нужное действие, оформился вполне приличный снеговик, с ведром и морковкой.

— Для первого опыта норм! Что приходит в голову ещё?

— Фракталы.

— Вот это поворот! Не мешаем! Твори! Система понимает голосовой ввод формул и прямое редактирование.

И наставники занялись своими увлечениями.

Пять или шесть часов прошли как один хороший фильм, или прогулочное, ностальгическое прохождение Quake II. Игры с музыкой, эффектами и динамикой уносили то в бездну то космоса, то океана.

Однако в мозг, как звон будильника, ворвалась мысль, что с утра он оторвался от внешнего замороженного столичного мира и часть этого мира могла скучать по нему больше, чем он по нему. Но обижать Люську и расстраивать не хотелось. Это доброе, простое и милое существо делило с ним квартиру, ужины и пробуждения, небольшие радости и мысли. Думала ли она о более серьёзных отношениях в будущем — об этом нельзя было сказать с уверенностью. Общий кров, общие мысли и заботы… Нет! Люсю расстраивать не хорошо. И усилием воли Лёха оторвался от новой игрушки, хотел уже попрощаться, но только тут заметил, что в студии остался только только Вадим.

— Мне как бы пора… На сегодня хватит.

— Так до завтра или как получится. Адрес запомнил?

— Да. Пока.

Немногим менее часа в метро и морозного воздуха, который вернул его во времени и мыслях в утро, и во уже ключи скрипуче приветствовали его у порога вчерашней жизни. Но это было уже сегодня.

Люська напевала что-то из «Призрака оперы» на кухне, а до самой прихожей стелился оглушительный аромат жареной курятины, настолько оглушительный, что непослушные с мороза пальцы не справлялись с молнией куртки. Наконец он распаковался окончательно, пролетел быстрыми шагами в ванную, помыл руки и уселся позади своей подруги, хлопочущей у мойки в коротком, мягком фланелевом халате. На столе между чашек светился открытый ноутбук, телевизор с холодильника вещал привычную лабуду вперемешку с рекламой, анонсами вечернего Урганта и прочей звездотенью.

— Тебе там уведомления с форума. — задорно улыбаясь и вытирая руки полотенцем пропела Люська. Пошарив за пакетом с листовым салатом, она вытянула пульт от телека и не глядя, через плечо, стрельнула в телевизор. Рекламная пестрота и закадровый смех над низкопрофильными шутками сменились на спокойную черно-шоколадную гамму. Какой-то из европейских оркестров из какой-то филармонии исполняли что-то неузнаваемое, но по-вечернему спокойное. — Щёлкала каналами, а потом вспомнила, что салат ещё не мытый… Днём что-нибудь ел?

Рыжую подружку было трудно заподозрить в тайном пристрастии к телешоу, тем более, что знакомы они были уже давно. Люська завела руку за спину и вернула её вперёд уже с надкушенным яблоком, сочно хрустнула, не отводя от Алексея взгляда из-под бахромы рыжей челки. Взгляд предвещал кроме легкого любопытства, кроме уже реальной заботы в виде ужина ещё и бурный десерт после него. В подтверждение этой догадки она нагнулась, приоткрыла дверцу по столешницей и извлекла оттуда бутылку дионисовского кагора. По причине, необъяснимой никакими физическими формулами, халат, стянутый пояском на талии и потайными резиночками у колен, в этот момент приоткрылся. В цветном полумраке на фоне обратной стороны ткани покачнулся мягкий купол округлой груди. Сквозь аппетитный угар кулинарного вулкана в духовке, на него даже пахнуло живой ванилью тела. Вполне понятно, что могло произойти прямо сейчас, если б только руки успели достаточно отогреться с улицы, чтобы ощутить ими жар этого игривого солнца.

— Открывай, но без меня ни-ни! — протягивая ему кагор, сказала она и упорхнула в ванную.

Подавив шум в ушах от внезапного возбуждения и сглотнув очередную порцию слюны от взгляда на стол и духовку, на пробку увесистой бутылки темнейшего сладкого красного вина, Лёха пролистал темы форума с новыми ответами, часть из которых была адресована непосредственно ему. Это было хобби поинтереснее простого комментирования. И он, в меру фантазии и свободного времени, помогал людям найти что-то новое и оригинальное. Не всем. Некоторым, по его мнению, помощь нужна была какая-то другая. А как ещё думать о людях, кто создаёт топики типа «Мы молодое, амбициозное креативное агентство. Просьба помочь с выбором\генерацией названия. Мы придумали 4-5 своих вариантов, но не то.»

Из ванной раздавалось «Think of me, think of me fondly. when we've said goodbye...»

Рассказать ей про сегодняшний день? Успеется. Перемена и перспективы пока совсем неясные. А давать свежую тему для разговора пятничным вечером — как бы не испортить вечер.

Не признавая никаких других видов штопора, кроме Т-образного, Алексей извлёк из горлышка бутылки этот неповторимый короткий звук и начал переливать вино тёмно-вишнёвой струёй в двухлитровую колбу с широким горлом.

Ещё минут через пятнадцать рыжуля выскочила из ванной и присев у плиты заскрипела противнями и фольгой.

— Я тебе рассказывал, как ещё до тебя готовил курицу без масла?

— Кажется, да. С маслом из шпрот?

— Ага. Погода была такая, что ползти в магазин хотелось не больше, чем писать прощальную записку. Однако, под «Монастырскую избу» курочка зашла что надо! Круче рецепт получился, только когда я перепутал второпях надписи надписи на баночках со специями. Сам же подписывал: мясо, рыба, для курицы, перец, корица… Вот и хватанул по ошибке корицу. А вышел из душа и думаю « — Я что, торт пеку или печенье?»

Люся хихикала сквозь мокрую челку, обгрызая зажаристое крылышко. Зал филармонии на экране сменился площадкой на открытом воздухе. Пласидо Доминго дирижировал оркестром, а солистка со скрипкой вытягивала певучие сонные нотки «Медитации» из «Таис».

Уговорив полкурицы и половину кагора, парочка перебралась на диван, включив тот же концерт уже в комнате с DVD-диска. Когда он закончился, а перемотали вперёд они только несколько номеров, их подхватили и унесли в следующий день сон и три слова, какие только могли описать их блаженные ощущения. Тепло. Темнота. Тишина.

Среди суеты и хлопот следующего дня Лёхе не давала покоя разрывающая надвое мысль: Хотелось и домой, и хотелось под купол к двум новым знакомым. Он ещё толком никак себя не проявил и не хотел, чтобы эта дверь перед ним закрылась. За всем этим чувствовалось что-то интересное, даже интереснее, чем его хобби по бесплатному консультированию недалёких рекламистов. Самому податься в рекламу и креатив? Эти попытки он и не прекращал, но вскочить в желаемый вагон мешало только отсутствие реального опыта работы. Что тут делать? Или повезёт с хорошим знакомством, или просто можно начать с вагона третьего класса. Главное — проникнуть в отрасль.

К обеду Лёха разгрёб свои сисадминские дела и в половине второго прилетел к вчерашней двери. Оглянулся на непривычно близкую Останкинскую башню и нажал на звонок. Дверь открылась без дополнительных вопросов и ответов. Но Димыч появился только через два дня. За эту пару дней Алексей нашел пару мелких ошибок в системе моделирования, за чаем рассказал ещё немного о себе, стараясь только отвечать на вопросы, чтобы не «рисоваться» и не показаться навязчивым. Занятия Вадима несколько прояснились, хотя так и осталось непонятным, в скольких местах он был трудоустроен или в скольких сферах задействован. К вечеру второго дня он потеснил Леху в кресле симулятора и начал разбираться со сложной блок-схемой какой-то игры, рисуя взаимосвязи между квадратиками. Где-то в Сети, среди трещащих чатов, рекламы, новостей, сайтов, мессенджеров и прочего онлайна зарождалась новая компьютерная игрушка, а в руках Вадима была карта, сценарий этой игры. Не будет захватывающего сценария и логики — не спасёт никакая графика. Тут Алексею пригодилось то, что в домашних разговорах с его подругой всегда приводило в взрывам смеха, хи-хи до слёз и пролитому чаю. Что бы они ни смотрели, слушали — очень часто находилась фразочка или цитата из фильма. Фильмов и цитат он помнил уйму. Суть игры сводилась к социальной стратегии. Криминальные кланы, планета, сумасшедший диктатор, войны и неопределённый пока финал.

— А у твоего диктатора только один остров? У них обычно всего не в одном экземпляре, как и двойников. Чем сумасброднее диктатор, тем его больше разрывает между желанием быть публичнее и быть невидимым, чтобы никто не знал, где он в данный момент. «Убить дракона», конечно же ребята тоже смотрели и сцена со сменой охраны пришлась очень кстати. «Никому не доверяю. Часто меняю друзей и охрану. Последнее время — ежедневно!» (по фильму охрана выбегает в соседнюю комнату и дракон (Олег Янковский) бросает им вслед бомбу и закрывает дверь. Прим. автора.)

— А к чему бы ты стремился, если бы стал злым властелином?

— А читал такой прикол в интернете «100 вещей, которые бы я сделал, если бы стал злым властелином мира»?

— Да, но стоит освежить в памяти.

— А я бы улетел.

— Куда?

— К звёздам. Что ещё делать с украденными триллионами и этой высосанной планетой?

— В закладки! Зачетно!

— Это ещё не всё. Диктатор улетает на золотом звездолёте и взрывается на своём термоядерном двигателе. Все веселятся под фейерверк, как в Звёздных войнах в «Битве за Эндор».

— А почему он врывается?

— А подумай...

Лёха вышел, хлопнул холодильником, вернулся с мороженым и шурша обёрткой рассматривал блок-схему игры.

— Случайность как в «Ангар-18»?

— Нет, не случайность.

— Ошибка в коде?

— Точно. Но не ошибка, а шутка конструкторов за маленькие сверхурочные.

— Нужны ещё персонажи или доработаем возможности играющего. GTA будет покуривать в сторонке

Вечером посидели с Люськой в KFC. в киношке, удовлетворили неистребимую (и не предосудительную, с точки зрения Лёхи) женскую страсть поглазеть на витрины, пошуршать бижутерией и мелкими вещами для хозяйства. Самому ему прогулки по супермаркетам доставляли довольно сомнительное визуальное удовольствие. Но висящее на локте заводное и симпатичное озорство тащило его дальше и дальше. Они, как два атома, крутящиеся вместе, связанные невидимой силой, были одним целым. Только вместе они создавали себе это неповторимое, не воспроизводимое в одиночку ощущение сладости. Развались сахар на углерод, водород и прочее — и нет больше сладости, а есть только горстка разнородной химической горечи.

Димыч появился под «куполом» во второй половине дня в пятницу с кучей бумажных и пластиковых пакетов, непривычно улыбающийся, даже весёлый.

— Кто хочет чая со слоном?

— Дим Димыч, вы попали на распродажу ностальгических товаров в «Пятёрочке» для тех, кому за 60?

— Не! Я менее, чем полсуток, как из Дели. Всем индийские сувениры и привет от Вишну. Это ещё не всё. Это к столу. Остальное в машине.

— А! Так вот у кого Кэмерон спёр идею голубых лиц для «Аватара»!

Павел, приветствовавший появление Дмитрия только жестом и кивком, теперь отложил планшет и влился в общее оживление. Кипяток для чая был всегда готов в термопоте. Офисным кулерам по этому адресу было появляться запрещено, как и доставщиками 19-литровых бутылей. Это соответствовало настроениям всех обитателей этого клуба. Вскоре густой, терпкий аромат заклубился в воздухе. Дмитрий извлёк из самых объёмистых пакетов циновки, небольшой коврик, несколько ярких шелковых вещей, несколько статуэток, посуду, форма и назначение которых наверное сразу понятны только жителям страны, из которой они происходили. К аромату чая примешались густые ноты восточных благовоний и сладости. Вся небольшая компания с нескрываемым удовольствием прилегла к этому небогатому, но очень своеобразному «столу». Это был очередной случай, когда окружение определяет образ мысли, и хотя никто не стал от этого индусом и не старался им выглядеть, но часть сознания каждого невольно перенеслась вглубь треугольного полуострова, врезающегося с севера в Индийский океан.

Паша отломил кусочек щербета и бегло постукивал по планшету. На круговой стене появилась панорама джунглей, беззвучные окна с мультфильмом «Маугли» и сцена, где граф Монте-Кристо принимает своего гостя в пещере на одноимённом острове. Чуть дольше ему пришлось покопаться, чтобы подобрать звуковое сопровождение к чаепитию.

— В их музыкальной культуре для нас столько же непонятного, сколько для эскимоса в Эрмитаже. Даже в отношении китайской музыки, как мне кажется всё проще. А вот несколько раз слушал индийские станции по радио и не мог понять, что это за музыка и для чего. То ли она для каких-то особых богослужений, или театра, или жертвоприношений, но было немного страшно.

— Так богослужения и жертвоприношения, в принципе, одно и то же, Паш!

— Одно и то же, но бывает ощутима разница: щепотка соли или 5 килограммов соли.

— Справедливо! — машинально поддержал Лёха, сопоставляя вкус чая с какими-то своими воспоминаниями детства. Потягивая чай, он не переставал рассматривать полосу яркого цветного шелка, пытаясь угадать его рисунок в развернутом виде. Наконец не выдержал, взл в руки и начал разворачивать. Оказалось очень похоже на широкий шарф или платок. Много фрагментов на растительную тему, местами завитки рисунка были похожи на павлиньи перья, или просто круглые пятна с геометрическим наполнением. Цвет преобладал голубой и глубокий синий, и казалось, что кирпично-терракотовые круги совсем не в тему, но светло-зелёный край платка подводил итог рассуждениям и оценкам: берите, носите и не морочьте себе голову.

— Если есть кому подарить — не пожалеешь. Понравится. Они и у нас сейчас в моде.

— Есть-есть! Понравится! Если завтра приду с синяком, значит поцеловала с разбега.

По лежбищу котиков прокатилась волна смеха. Лёха начал сворачивать шарф, а Дмитрий потянул к себе ещё один пакет.

— Кстати, тут ещё кое-что есть. То есть не есть, а курить.

И извлечение ещё одного предмета на свет прервал телефонный звонок.

— Извините… — кивнул он ребятам. — Да, приехал. От кого? Да, пусть позвонит. Свободен, … У себя. Да хоть сейчас.

Димыч осмотрел стол, не выпуская телефон из руки, выбрал что-то из вяленых фруктов и снова взглянул на экран. Раздался второй входящий.

— Приветствую. Какими судьбами — не спрашиваю. Знаю я вас! (улыбнулся) Как сделать пористый лёд? А для чего?.. Ну, конечно не хочу знать точно для чего, но хотя бы в общих чертах… Ах, фильтр… Записываю…

У Лёхи в голове шевельнулась искра мысли и через секунду на языке уже висели два слова, ожидающие уместного момента, чтобы отправиться в полёт или падение. Димыч перехватил его взгляд, чуть отодвинул телефон и вопросительно «кивнул вверх».

— Что?

— Прессованный снег…

Пару секунд Димыч то ли оценивал информацию, то ли тоже дожидался момента вставить реплику в продолжающийся разговор. Затем чуть кашлянул в трубку, прочистив горло от покоя, который возникает в горизонтальном положении и продолжил:

— А прессованный снег вам подойдёт?

Теперь подвисли оба абонента, но только на несколько секунд.

— Ну вот и чудненько! Вы же не первый раз озадачиваете. Нет. Не мне. Сразу автору. Пока! Успехов!

Димыч отложил телефон в пакет «это не есть, это курить» и перевёл взгляд обратно на Лёху.

— Давай номер карты. Тебе премия за оперативный креатив. Вроде бы штуки полторы, если правильно расслышал. Только никому не рассказывай за что. На всякий случай!

Переслав номер карты, Лёха заметил, что компания явно собирается на верхнюю палубу, но долго там задержаться ему не удалось. На этот раз это был звонок ему. Люська нагрузилась продуктами сверх запланированного и просила встретить. Это была не редкая и обычная просьба, которая не вызывала никаких возражений. Но уже выйдя на улицу, Алексей понял где он, а где Люська с пакетами. Возвращаться в благоухающий благовониями вечер было уже поздновато и он стал набирать номер ещё не успевшими застыть пальцами.

— Люсь! А возьми такси! Я что-то не подумал, что я далековато сегодня. Мне минут 40 нужно… Ну, правда. Не ждать же тебе там меня с полчаса… Договорились! Целую, рыжуленька моя!

И он пошагал к метро. Мысли вернулись к теплу, крепкому чаю, пористому льду… Под ногами лёд был совсем не пористый. Едва не поскользнувшись настолько, чтобы уже не выправить своё вертикальное положение, Лёха краем глаза уловил светящуюся вывеску «Кафетерий». Ухмылка скользнула по его лицу. Сейчас самое время, после настоящего чая, выросшего почти там, откуда почти виден Цейлон, зайти в почти привокзальный кафетерий и купить там неизвестного происхождения «липтон» с булочкой на усилителях вкуса. В памяти возник переход на Тушинской, где он задерживал дыхание, проходя мимо пекарни в этом переходе. Выворачивающий рефлекс в горле тоже не замедлил напомнить о себе, ибо кулинарными присадками типа этих усилителей их булочки забивали и аромат заднего двора макдоналдса и попкорна от кинотеатра на Пушкинской раз в пятнадцать. Но что-то его подталкивало зайти. Одно студенческое воспоминание.

— Сегодня всё будет правильно, без проколов! Если конечно у них есть… — сказал он себе уверенно и стал подниматься по заледенелым ступенькам к крыльцу кафетерия в пристройке к первому этажу многоэтажки.

— Надо же! Какая древняя алюминиевая дверь!

Дверь из его воспоминаний была вообще деревянная, из побитой крашенной фанеры, шатающейся ручкой, как у балкона его первой съёмной квартиры в «хрущевке». А вот внутренний мир кафетерия оказался, на удивление, более новым и современным, чем дверь. Высокие столики без стульев для быстрого перекуса. И запахи были те же. Один в один. Не было только гранёных стаканов для какао. Но… Но кофе с молоком и толстый бисквит с сахарной пудры были!

Получив свой бисквит на бумажной тарелочке и стакан горячего кофе, Лёха уже собирался исправить исторический счет в битве с бисквитами хотя бы на ещё одно очко в свою пользу, но телефон пискнул уведомлением. Не в силах откладывать, он откусил кусок верхнего яруса бисквита, прихватив немного повидла из прослойки и вытянул свободной рукой телефон. Первой мыслью было, что это sms-ка от Люси, но это было уведомление о пополнении счета. «Сколька?!» — неожиданно для себя громко и вслух спросил он у телефона. Откушенный кусочек не дождался своей порции напитка, предательская струйка воздуха от непроизвольного вдоха прихватила с собой немного пудры. Дыхание перехватила тугая сахарная удавка. Опять! Стараясь не упасть, он присел у столика и зажмурился. Надо выждать хотя бы секунд 30… Но шаткий столик, за который он придерживался, качнулся и на край поехал стакан с горячим кофе.

— Э-э-э!!! Что такое, брат? — раздалось сзади от кого-то входящего. Буфетчица тоже что-то залепетала, но он уже не разобрал что именно.

В ответ он только помахал рукой, что типа всё нормально. За эту руку его несильно и взяли, чтобы поднять, но он поднял вверх указательный палец, прося ещё мгновение подождать.

— Падавилса наверна…

— Постучите ему по спине! — раздался совет из-за прилавка.

Постучать не успели и Лёха начал подниматься в полный рост. Прикрывая одной рукой рот, чтобы продышаться и откашляться, он другой рукой показал на пирожное, и, как только смог, сказал «Сахар в горло попал. Всё уже прошло. Всё нормально». А сам подумал «Чертова сахарная пудра! 2:0 в твою пользу. Ну, может быть, и не 2:0, но второй раз так именно с пудрой. Несколько раз подобное было с мёдом.» Он взял с самого края столика стакан и глотнул. А в прошлый раз я ещё и горячим кофе нёбо обжег и потом с полчаса языком трепал свисающий за зубами тоненький лоскуток кожи, пока тот не оторвался. Или это не кожа даже, а такая живая ткань с обратной стороны десны.

Участливая публика разошлась. Продавщица занялась своим прилавком и посетителем. Посетитель, отзывчивый таксист с южным акцентом, стучал пальцем по стеклу витрины с выпечкой, объясняя «что и сколько». Лёха вернулся к своему уведомлению. Сто семнадцать семьсот восемьдесят. Димыч! Предупреждать надо! Или хотя бы выразиться чуть яснее. Премия… Полторы штуки! Есть идея!

Выйдя из кафетерия, он выдохнул в морозный воздух густую струю пара, от повышенного настроения добавил негромко шутливое «Ту-ту-у-у!» для большего сходства с паровозом и энергично пошел к метро.

На пороге его встретили люськины сапоги, опустошенные пакеты и синяя куртка на тумбе с оторванной вешалкой.

— Привет, апельсинчик! — с порога он крикнул в сторону кухни.

— Хорошо, что не «мандаринчик»! А то бы я задумалась. — раздалось в ответ вместе в «пш-ш-ш» открываемого лимонада. Люсик самозабвенно наполняла холодильник, переставляя всё с места на место и наводя одной ей понятный правильный порядок.

— Чем завтра-то займёмся?

— Что-то я притомилась. Вторая кассирша уволилась, а от остальных помощь небольшая и не часто. Куда-нибудь пойдём погуляем, а там видно будет. Я бы даже белочек покормила в измайловском, а ты поснимаешь. Как тебе?

— Себе только не забыть взять покормиться. Желательно горяченького. Чайник полный?

— Да. Только что вскипел.

— Я заварю шиповник в термосе.

— Может кофе?

— Можно и кофе, но его мы и по пути ещё попьём. В общем, прикинь, как тебе хочется, а я сделаю.

— Насыпай шиповник, но немного сахара не забудь.

Ещё один вечер прошел тихо и сладко. Пока Люся выбирала фильм, что посмотреть перед сном, Лёха, стараясь не скрипеть морозилкой, вытащил из нижнего ящика «колбаску» пломбира и ягоды черной смородины. Да как ей не заскрипишь! На звук этой «сигнализации» прилетела Люська (А то как же! Почти проникновение со взломом в её хозяйство!) и сюрприз потерял часть неожиданности. Рецепт был ей знаком. Ведь именно так они угощались мороженым при знакомстве. Он всё взял, что было нужно, только пару пластиковых ложечек пришлось зайти спросить в случайное заведение. Размятое мороженое выложить в пиалы или вазочки, посыпать слегка подтаявшими в тёплой воде ягодами и влить в каждую порцию грамм по 60 кагора. Вот то удовольствие, которое не купить в готовом виде в магазине, что бы там ни было распрекрасно и вкусно написано и нарисовано на упаковке. А рестораны и пафосные кафе их обоих не особо привлекали. Разве что «Иван да Марья» на Невском в Питере. Оба раза в обед там было довольно тихо и эти большие окна на проспект очень запомнились.

Подкрепившись на фудкорте, они собирались по мелочи зайти в продуктовый этаж, посмотреть кое-что для дома и для прогулки по парку.

Леха сбавил шаг у очередной стеклянной двери и начал поворачиваться вправо. Люська, не отпуская его локоть, сделала по инерции ещё пару шагов и оказалась лицом к витрине.

— А здесь нам чего?

— Зайдём?

— Зачем? Это же …

— Ну и что? Вон на то посмотри!

— С ума сошел? Так мы в Питер не едем на майские?

— Летим!

— Нет, боюсь!

— Ну, ладно. Летим, но очень низко. На «Сапсане». Зайдём! Весна скоро. Какой смысл норку брать? Да пошли уже! Не бойся.

— Это я лететь боюсь, а зайти — нет. Хоть к вампирам.

Видя в этом предложении очередную авантюрную, или просто прикольную идею в лёхиной голове, Люся согласилась. В конце концов, что такое авантюра? В переводе всего лишь «приключение», а приключения с её приятелем никогда не были настораживающими, тем более опасными.

Обитательницы салона окинули взглядом посетителей, уделив кажется больше внимания не им самим, а крышке термоса, торчащей из лёхиной сумки через плечо, и продолжили свой разговор, теперь только уделяя залу чуть больше внимания в ожидании их скорого ухода. Видимо, термос сказал им более, чем достаточно, чтобы прерывать разговор.

Обойдя индивидуально подсвеченные шубы, каждая из которых была вывешена в отдельной нише тёмного дерева, в тон меху, как в гробике, они дошли до осенне-весеннего ассортимента. Черные, белые, бордовые цветные варианты прошлись мимо сами собой, а следующим в ряду был зелёный рукав, по недосмотру продавцов выбивающийся из общего ряда, словно он ловил такси. Цвет замши был цвета того мха, из которого по осени вытаскиваются рыжие подосиновики. Никогда не знаешь, какого размера нога у гриба. Иногда она просто в несколько раз толще шляпки. Мандариновая шляпка размером с пробку от обычной пластиковой бутылки, а ножка сантиметров двадцать, и едва охватишь ладонью. Замша, или не замша, на этот счет могла бы замолвить весомое слово Люська, но она слегка подвисла. Приключение зашло дальше, чем «зайти посмотреть», а Лёха уже делал знак ладошкой поверх обстановки салона продавцам. Одна из них неторопливо, а скорее лениво направилась к ним.

— Здравствуйте.

— Немного запоздалое, но тоже «Здравствуйте», — спокойно и почти бесцветно ответил он ей. — Девушка интересуется посмотреть размер, фасон и примерить.

— Да, конечно. Очень молодёжная и романтическая модель. Тёплая, легкая, свободная внутри.

Изделие оказалось по росту и крою чуть-чуть выше колен. Огромные широкие рукава, широкий откладной воротник, пояс с застёжкой, имитирующий узел, чтобы не завязывать и не изнашивать ткань трением.

— Зона примерки у нас там.

И все трое, обогнув экспозицию, прошли к широкой нише между шуб с тремя зеркальными стенами. Куртка со свежепришитой вешалкой-петелькой легла на двухместный диван, а люськин взгляд, такой же смешанный, как взболтанный компот с сухофруктами, скользнул по её приятелю, как бы говоря «Шутки — шутками, а так дразнить уже чревато последствиями».

Покрутившись так и сяк, помахав руками, играя с широкими рукавами, начинающимися почти от пояса, Люська теперь уже игриво и вопросительно посмотрела ему прямо в глаза. Что дальше?

— К этой модели прилагается берет из такой же ткани. К этому цвету волос подойдёт превосходно!

— Я тоже так думаю. Покажите и берет, пожалуйста.

— Жанна! Принеси пожалуйста аксессуары к этой модели.

Последовала молчаливая пауза, а потом появилась Жанна с коробкой, словно в ней была огромная кукла. Из шуршащих обёрток извлекли берет и не представившаяся по имени продавщица и Жанна стали вдвоём выравнивать его на светло-рыжей прическе Люси.

— Челку лучше оставить снаружи, а сбоку выпустить пару локонов. Вот так.

— По ходу в парке мы будем фотографировать не белочек. — улыбнулся Лёха. — Апельсинчик, тебе нравится?

— Может быть хотите выбрать шарф или платок?

— Спасибо, нет. У нас уже есть.

Повлажневшие глаза Люськи сверкали в отражении как ювелирная витрина. Последних слов она, казалось, не слышала. Она начала расстёгивать кнопки, потом молнию, а когда опустила взгляд на поясок, то увидела сбоку на коробке стикер, одна из цифр на котором, приписанная маркером между штрих-кодом и итальянским словечком, очень похожа на цену. По лицу у ней пробежала тень пасмурного дня и разочарование, но Алексей не заметил этой перемены и моросящего внутри Люськи холодного октябрьского дождичка. Глядя в потолок, он как буром сверлил глубину нагрудного кармана своей куртки, затем вынул руку из кармана, развёл обеими руками слегка в стороны и мельком глянув на бэйджики на рельефных фасадах продавщиц, определил Жанну как старшую и кивнул:

— На кассу? Мы пойдём сразу так, а не затруднит завернуть это?

— В пакет или фирменную коробку?

Люся посмотрела вокруг себя. Коробка была сама по себе достойна её недавнего содержимого, но что-то ей подсказывало, что в этот момент даже такой красивый картон не должен быть удостоен слишком пристального и хозяйского внимания. Прикусив губу, она легко, насколько смогла, отмахнулась от коробки, поправила челку и снова оглянулась на зеркало. Картина «Незнакомка» в сравнении с ней сейчас бы выглядела блекло и обыденно.

Или так получилось случайно, или какой-то червяк недоверия всё ещё шевелился внутри торговых душ, поэтому к кассе покупатели проследовали под бдительным конвоем из продавцов, или с зорким почетным караулом.

— Пятьдесят семь девятьсот девяносто, пожалуйста. Наличные или карта?

Видимо маркетингом салона и его ценообразованием занимались те же специалисты, что и в «Пятёрочке», подумалось Лёхе в момент оглашения цены.

— Карта.

Люся перед самым прилавком взяла его под руку и теперь он явственно почувствовал, как она внутренне икнула. Ещё через минуту они вышли из стеклянной двери, где воздух был в более приятном слабом движении. Люська что-то хотела сказать, но слова слипались с мыслями и этот клубок не хотел распутываться. Алексей поставил пакет у интерьерной пальмы, обхватил её за талию, левой рукой взял её правую руку и покружил по пустующей блестящей напольной плитке несколько оборотов в вальсе. Наконец она не выдержала, остановилась и прижалась к нему губами и солоноватой щекой, которой мгновенно вернулся оттенок грудки снегиря взамен бледности. Она поцеловала его долгим поцелуем а потом сбивчиво выговорила:

— А что это сейчас такое было? С нами что-то случилось и мы сейчас будем выходить из под наркоза?

— Мы сейчас будем выходить из этого молла. Мы же шли покормить белочек?

— Да.

— Ну, вот! Двух уже накормили! Теперь в парк.

При этой шутке Лёха расплылся в улыбке. Сколько лет ему приходилось шутить только для себя, а теперь юмор имел цель и адрес, а не почтовый штамп «Вернуть отправителю» или «До востребования». А Люся быстро привыкла к его ежедневным юморным замечаниям и измышлениям, иногда странным, но он с самого начала попросил любые его шутки воспринимать как юмор, какими бы непонятными они ни были. И оба соблюдали это соглашение: он никогда ранимо не шутил, а она никогда сразу не обижалась. В крайнем случае, шутка признавалась недостаточно удачной и забывалась.

Проходя мимо очередного тонированного стекла витрины, Лёха сбавил шаг. Люся прочитала вывеску и уже с видом надвигающегося на сознание «привета» пристально посмотрела ему в глаза. Слов у ней уже не было.

Он мягко взял её за плечи, которые ещё нужно было заново найти в этих зелёных волнах, повернул к себе и начал медленно вытаскивать из своего рукава индийский шелк. Шарф показался Люське бесконечным, как анаконда.

— Люсик, миленькая, очнись! Я же его не стащил. Я по дороге всё расскажу! Как это носится?

— Наверное, средне между платком и шейным платком.

Но мудрить особо не пришлось. Полтора оборота вокруг шеи, потом освободить попавшие в плен шелковой анаконды рыжие локоны, а остальное шарф, кажется, сам знал, что ему делать. От избытка впечатлений и чувств Люська даже чуть подпрыгнула, обнимая его, на этот раз так плотно, что он сам почувствовал себя подосиновиком в глубоких зелёных мхах.

Через минуту они вышли в холл, затем в морозный воздух субботнего дня, который только начинал разгуливаться, неуверенно обещая к полудню показать солнце в узких просветах облачности, а потом и совсем затерялись среди москвичей, спешащих в любой день недели по делам дела, безделья или по заботам отдыха.

Далеко позади осталась наполовину полная стоянка перед продуктовым гипером, с посетителями которого они так и не встретились, а орешки и семечки купили где-то по пути к метро. Позади и в уже чужом параллельном прошлом остались две продавщицы модного итальянского бутика, из которых та, что носила бейджи с именем Жанна, одну за одной доставала бумажные салфетки и заботливо подавала их второй.

— Вик! Ну ты что, Вик! Что случилось-то? Ты что, этой рыжей лохушке позавидовала? Чему? У тебя же всё есть и лучше! Армен у тебя же совсем не жадный, хороший. Ты и сама себе можешь позволить…

Вика сидела на краю диванчика, склонившись от камеры за рукав чего-то бежевого на вешалке, одной рукой стирая слезы, а другой водила использованной салфеткой по хромированой трубе вешалки.

— Я ничего не чувствую. Живу и не чувствую. К нам на примерки и за покупками кто только не приходил. Это не из-за вещи, не из-за вещей и не из-за денег. Может они их выиграли. А даже если заработали… Не то… Я не об этом… Я вот такой день прожить хочу. Как у неё. Просто такой день. И вроде всё есть, и настоящее, а не получается.

— Ну, я прям не знаю…