Часть 2

В метро оба молчали. Люська, вопреки обыкновению, не сидела с закрытыми глазами, а смотрела куда-то поверх двери и реклам, где было световое табло с остановками. Они оба не любили заходить в парки, если была другая возможность, через центральные ворота с общим потоком, поэтому доехали до остановки Шоссе Энтузиастов, несколько остановок проехали на трамвае и начали углубляться в заснеженный лесной массив. Лёха обернулся и показал на три прямоугольные высотки с серыми пустыми полками балконов, которые не принадлежали квартирам, а были частью внутренних лестниц. В год, когда ночью полностью выгорела лифтовая шахта, Лёхе приходилось по паре раз в день подниматься до цифры «10» на стене, чтобы оказаться дома, встреча по пути остальных жителей. Кому постарше, он часто помогал поднять сумки. Встречались и грузчики доставки в поясах как у штангистов, поднимавшие на широких оранжевых ремнях холодильники и мебель. С такого балкона он смотрел и на пожар на Останкинской башне. Едва досмотрел он в тот вечер очередную гонку Формулы-1 и начал щелкать по другим каналам, вместо которых в телеящике шипели только серые окна, вышел покурить и остолбенел от длинного, с километр, дымного флага на московской телеигле.

— А вон оттуда я стрелял пробками шампанского иногда, когда жил один.

Они прошли ещё метров сто, и когда шум с дороги окончательно стих, Люся потеребила его за локоть.

— Ну, так и…? Рассказывай!

— Да всё же просто! Я же теперь в списке Форбс… на два миллиарда стотыщ пятьсот одиннадцатой строчке. — начал он заготовленной в трамвае шуткой, вытягивая термос.

Люська прыснула в варежку искристым, как снег смешком.

— А серьёзно?

И Лёха рассказал, прерываясь только на дымящийся на морозе кофе и разбрасывание по сугробам оранжевых шкурок мандаринов. Из рассказа за ненадобностью исчезли некоторые описания оборудования, которое на него произвело впечатление, но могло вызвать подозрения и ревность подруги. Вдруг это будет причиной его более долгого и частого отсутствия дома! В общем, минут за пятнадцать, он поведал о новой интересной компании, с которой познакомился и о том, как пара удачных слов к почти подслушанному разговору, стечение обстоятельств, превратились в те цифры на счету, из-за которых почти провалилась простая идея полакомиться бисквитом.

Потом они часа полтора посвятили фотосессии в заснеженном лесу. К их совместной фантазии и изобретательности мало бы кто смог что-то добавить, и карта памяти фотоаппарата стремительно заполнялась выразительными портретами, с которых обильно лились белый и зелёный цвета, золотисто-рыжие локоны и веснушки. Веснушки и рыжесть им обоим нравились, но фотографироваться осенью было труднее. Немного мешала, мягко говоря, яркость осени, и было непросто сделать кадр так, чтобы крикливые краски фона не отвлекали от модели. Снег был сыпучий и сухой, поэтому несколько раз Люська даже прилегла на высокий сугроб, как на подушку. В кадр попало лицо крупным планом под волнами берета, челка, открытая улыбка и блестящие на солнце большие снежинки на варежках. Увидев результат, Люська потребовала немедленно повторить кадр на телефон, чтобы уже по пути домой телефон поминутно вздрагивал в кармане от уведомлений Инстаграма. Но они сделали ещё лучше. Телефон был установлен на селфи-палку в снег прямо напротив лица Люськи, снова устроившейся на снеговой подушке. Её задачей было смотреть неподвижно, и только по команде, когда сверху посыпется небольшой рукотворный снегопад, перевести взгляд в сторону и вверх. Получилось не с первой попытки, но очень хорошо. Камера телефона в режиме скоростной съёмки перехватила движение глаз и на замедленном видео запечатлелся беззаботный красивый момент: блеск в глазах и блик от медленно кувыркающейся плоской звёздочки снежинки, упавшей на варежку.

Наконец они отряхнулись, подогрелись ещё порцией настоявшейся в термосе арабикой, вернулись с узкой боковой тропинки на аллею и направились к елям, где обычно дети и родители менее изощрённо направляли камеры телефонов на нетерпеливых детишек, протягивающих семечки и орешки проворным обитательницам с серыми пушистыми хвостами. Здесь можно было нередко наблюдать, как заканчивается одна часть детства, в котором в мультфильмах и на картинках белки и лисы одинаково ярко рыжие, а на этой новой ступени взросления рыжая белка чаще всего не более рыжая, чем ржавая железяка из гаража. Но разве это главное? Эта подвижность, осторожное доверие и выпуклые круглые глаза — вот от чего трудно оторвать взгляд.

Не зная как подобраться к этой галдящей суете и привлечь к себе внимание одного из двух мимишных грызунов, они постояли под руку друг с другом, а потом у Лёхи из кармана начала доноситься мелодия звонка «Blue Cafe» Криса Ри. Над круглыми кнопками зелёного и красного цвета светились две заглавные буквы «ДП». Телефон Дмитрия он записал, но по телефону они ещё не общались.

— Слушаю.

— Алексей, привет. Сегодня не приезжай.

Внутри у Лёхи что-то ёкнуло, но следующие слова развеяли неприятное предположение.

— Ты завтра-послезавтра свободен с утра до двух? Покажу тебе попутно своё производство, а потом встреча. Может быть будет полезно. Что скажешь?

— Думаю, да. У меня работа то удалённая, то по вызову, если нельзя решить из дома. Но вызывают не часто. Куда приехать?

— Мне бы на Новом Арбате было бы удобно тебя встретить часов в десять-одиннадцать. Поеду с Западного округа. Заходи в Шемрок или ещё куда-нибудь. Я позвоню, когда подъеду.

— ОК.

Он убрал телефон обратно, присвистнул молнией кармана и полез в сумку за орешками.

— Может отдадим белке орехи прямо с пакетом? Тут и дырочка штампованная есть, как ручка у сумки. Был бы прикол снять, как белка возвращается в дупло с сумкой орехов из маркета.

Шутка, вдогонку к кофе, ещё раз согрела их, но пакет всё же надорвали и одна из белок отреагировала на этот шум с большим интересом, чем даже на прочие призывы и протянутые руки. Прямо как коты дома бегут на звук открывания холодильника или звон посуды.

А Лёха прикусил губу и старался побыстрее растворить в новых положительных эмоциях осадок от первой фразы Дмитрия. Не приезжать снова по купол совсем не хотелось, а сама по себе фраза больно напомнила эпизод из его работы несколько лет назад. Скорее даже лет пять-семь назад. Начальник компьютерного цеха тоже звался Дмитрий, а по производственной необходимости («необхоДИМОСТИ», как мысленно Лёха пошутил, конечно же не вслух), нужно было заткнуть вакансию на упаковке. Куда ушел или за что выгнали предыдущего сотрудника он так и не узнал, да и не старался узнать.

Осваиваясь на новом месте и видя, что крутиться приходится довольно не слабо, начал адаптировать своё рабочее место так, чтобы сократить число движений и время на упаковку одного изделия. Каждое изделие требовалось снабдить ворохом бумаг, наклеек, брошюр и документов, поэтому он придал им новый порядок, разложил на импровизированных полочках на уровне своих плеч, чтобы не ходить ни за чем ни одного шага, а всё иметь в радиусе досягаемости не далее вытянутой руки. С обычного стола переместил процесс упаковки на четыре склееные скотчем бракованные коробки, после чего ему уже отпала необходимость высоко поднимать изделие, чтобы поместить его в коробку. Постепенно он так освоился и увлёкся процессом, что стал напевать что-то своё, уже не беспокоясь, что отстанет от конвейера или утомится. Работать стало спокойно и просто.

И вот, однажды, когда он работал в своём ритме, из-за спины раздался вопрос «Тебе так удобно?»

— Да, всё под рукой и…

Но спина с телефоном около уха уже, кажется, не слушала, удаляясь за угол. Было это часов в 10 утра, а потом был обед, ещё немало работы, а когда Лёха уже посматривал на часы и освобождающиеся места на конвейере, предвкушая окончание дня, то есть около 15:00-15:30, сзади снова спросили. Спросили внятно, почти без эмоциональной окраски, едва придавая фразе оттенок вопроса.

— Тебе до каких пор ноги отрезать?

Позади стояли Дмитрий и ещё пара человек из руководства следующего уровня. Первая мысль, трезвая как ведро ледяной воды на голову, была о том, где можно было так накосячить, чтобы услышать такой вопрос? Но из-за угла появились пара рабочих в комбинезонах, заносящих стол из металлического профиля с уже обклеенной новой резиной столешницей. На столе покачивалась «болгарка». От головы отхлынуло и снова потеплело, хотя шум от внезапной тревоги ещё оставался. Один из «грузчиков», не дожидаясь указаний, замерил коробки, посмотрел на Лёху, добавил пару сантиметров на рулетке, отчеркнул маркером метки на ножках и вопросительно поводил вилкой «болгарки», как локатором. Место расположения розетки ему подсказали, стол перевернули на бок и через минуту четыре ножки стола стали короче почти вдвое. С обрезков сбили пластиковые стаканчики и надели их на укороченные. Зрители с радиотрубками в руках оставались, пока стол не поставили на место и рабочий процесс не возобновился. Закрыв пару новых готовых коробок, Лёха заметил, что рядом больше никого нет, пол вытерт, а руководители уже выходят из цеха, о чем-то говоря, что наглухо перекрывал шум вентиляции и музыки с участка сборки. Ещё недели через две Лёха заметил, что его зарплата выросла в полтора раза.

Уже много позже, когда с коллективом и с начальством дистанция сократилась за годы ежедневного знакомства, рабочего общения и взаимодействия, в узком кругу по поводу дня рождения одного из сотрудников, на столе стояли грузные стеклянные стаканы виски со льдом, фрукты и не обильная, но даже вполне изысканная закуска и деликатесы, Дмитрий прикрывал глаза рукой, вытирая слезы от хохота и голосом, полным искреннего смущения и вины говорил «Прости! Сколько же седых волос тебе это стоило в тот день? Прости, не подумав так сказал… Спросил… Бывает же!» И слово перешло к кладовщику для новой байки или тоста, и тяжелые толстостенные стаканы снова лязгнули, встряхивая густую коричневую жидкость между звонкими кусками льда. Тяжесть воздействия вискаря оказалась убойнее джина с тоником и на этом напитке он поставил жирный красный крест. Это наркоз для ковбоев.

Воспоминание отвлекло от звонка и теперь в сознании повис лёгкий туман неопределённости и ожидания. Что-то завтра изменится, но в какую сторону? Он обнял Люську и они ещё минут десять просто грели щёки друг об друга, чтобы не целоваться на морозе и не обгрызать потом две недели трескающиеся губы со вкусом гигиенической помады. Пусть что угодно изменится, лишь бы мы оставались вместе. Эта мысль повторялась как навязчивое напоминание с мобильника ещё несколько раз за следующие два дня, а жила она в нём постоянно, как предохранитель в электрической цепи. Зря говорят, что когда находишь свою любовь, то находишь свою половину. Когда находишь свою любовь, то помещаешь в неё всего себя. Иначе нельзя объяснить ту пустоту при потере любимого человека. И любимого принимаешь в себя целиком. Или это будет любовь только наполовину.

Во вторник Лёха приехал с Дмитрием в мебельный цех. За спиной рабочие вопросительно перемигивались, гадая, кого Димыч привёл: родственника, знакомого или нового сотрудника. Сотрудницы возрастом 35+ уделили ему внимания не больше, чем лотерейному билету, оказавшемуся без выигрыша.

С Дмитрием они прошли насквозь несколько помещений и вернулись к распаковке мелких комплектующих. Работник комкал обёрточную бумагу и бросал её в объёмистый мешок.

— Что не так или что заинтересовало?

— Вспомнил про магазины обуви. Скомканную бумагу приходится вытаскивать из новых ботинок.

— И?

— Когда комкаем, то мы увеличиваем объём, создаём множество рёбер жесткости. Если не сжимать бумагу в комки, то её можно лучше уплотнять. Не знаю, как это будет удобно или не удобно в данном случае…

— Логично! Надо попробовать. У тебя и правда острый взгляд на вещи, критический. Как с креативом?

— Постоянно. — улыбнулся Лёха.

— А с безумным креативом?

— Случается, но стараюсь оставаться в берегах, чтобы не заиметь проблем с едущей крышей.

Дмитрий оглядел цех ещё раз поверхностным взглядом, коснулся стопки мебельных щитов и спросил как бы более осторожно, без весёлых оттенков в голосе.

— Тебе работа нужна? Я не предлагаю эту, но её можешь иметь в виду на всякий случай и в любом случае. Мы после обеда поедем в одно заведение. Попробуй пройди собеседование. Я точно не знаю, что им нужно, поэтому не могу особо ничего посоветовать. Что-то может показаться странным. Не теряйся. Знаю только вот что: они приглашают людей только по рекомендациям, вопросы не сложные, вагоны грузить или иначе перенапрягаться не нужно. Скорее всего или удалёнка или свободный график. Один мой знакомый спустя пару месяцев подошел как-то, просто подмигнул и пожал руку. Я понял, за что, и что обсуждать это не стоило. Не против?

— Время есть, а если нет другой платы, кроме как потратить на это час-другой, то почему нет!

Из цеха, в котором висел воздушным поролоном воздух с отдушкой лака, клея, теплых опилок из-под дисковых пил, машинного масла, металла, они вышли на поверхность одного из последних пирожных зимы. Это потому, что к машине они пошли не по тротуару, а Дмитрию понадобилось обойти своё здание цеха вокруг. Местами ветер оголил землю, и она проглядывала как тёмный шоколад сквозь сахарную глазурь. Кремовые сугробы, высокие трубы с лёгким дымком, как только что погасшие свечи. Ассоциативность в норме, про себя подумал Алексей. Собеседование, так собеседование. Не в первый раз.

Осмотрев пожарный подъезд, они завершили круг и сели в машину. Минут до десяти заняло обоим просмотреть свои контакты, сообщения, ответить. Густой запах крепкого кофе стёр следы предыдущих ощущений от лака и дерева, и они поехали куда-то на юго-запад. Дмитрий на светофорах потягивал свой кофе, а Алексей от тепла, мягкого укачивания и баюкающего вкуса, почти уснул среди своих случайных мыслей и воспоминаний. Что сегодня будет рассказать Люське?

Глаза он открыл от ощущения, что исчезли звуки встречного потока машин и движение замедлилось до скорости плота, плывущего по реке. Спереди навстречу прилетел автомобильный гудок. Что-то в нём было особенное, насыщенное, киношное, не серийное. Черная большая AUDI притормозила. Из ряда припаркованных машин вылезал красный низкий капот Ferrari. Лёха так и не понял, кто сигналил, но мысленно поблагодарил незнакомого водителя, что тот не установил более креативный и экстравагантный сигнал.

Вид вперёд сверху перекрывал откидной козырёк от солнца, забытый в этом положении одним из спутников Дмитрия. Нагнув голову вправо и окинув взглядом доступную часть улицы, он наконец понял. Москва-Сити. «Москва-Город», — мысленно перевёл он и улыбнулся давним спорам и критике в интернете, почему это название звучит так нелепо и нелогично.

— Ну, удачи! Тебе вон туда. У стойки администратора просто назвать фамилию. Я пока махну через мост на ту сторону, навещу магазин одного старого букиниста и фотографа. Своеобразный дед. Если не злить разговорами о современной политике, то с ним интересно, как с любым из классиков литературы из школьной программы. Управишься — позвони. Если дальше куда не умотаю, то могу подвезти. Какие планы на вечер?

— Часов до восьми сам себе Сусанин.

— До восьми — это вполне себе время. Стоит заморочек ради того, чтобы не утекло просто так. Давай!

Алексей прихлопнул дверь, вышел на тротуар, вскинул вверх взгляд, как и другие случайные здесь люди. Изображать не праздную занятость он и не собирался. Окинул себя взглядом. Как обычно: средний современный горожанин. Homo Cities — сконструировал он себе мимоходом аналог латинского термина. Стараясь не распыляться на самостоятельное ориентирование в незнакомом холле, он уже при входе сказал только одно «администратор» слово фигуре с белым бэйджиком на форме и ему указали правильное направление. Можно было потратить на тот же результат пару секунд, но мысли старались держаться в комке и не тратить время на пробные перемещения. Даже как экскурсию это посещение он не рассматривал. В ответ на названную фамилию он получил в руки листок с QR-кодом, номер этажа и помещения. Лифт устремился вверх и в сознании промелькнуло ощущение старта на ракете, когда поверхность земли удаляется, а горизонт становится из прямого выгнутым. Аккуратно и почти безрамочно встроенные в стены лифта экраны с видами природы наверное были здесь для клаустрофобов. Хотя какой ты термит, если живёшь или долго работаешь в термитнике из стекла и бетона. Тут с клаустрофобией совсем грустно.

Из лифта Алексей вышел в пустой коридор с блестящим полом, по которому в тишине ползала пара роботов-пылесосов. Почти как в фильма «Пассажиры» — подумал он. Если придётся ждать, то можно покормить их обрывками бумаги, выданной внизу при входе, или фантиками от леденцов. Из нескольких дверей он выбрал указанную в путеводном листке. Мысль постучать или войти сразу отступила при виде сканера на двери. Привычно, как перед банкоматом или терминалом в других учреждениях, он сунул под нервный луч лазера код с листка. Дверь щелкнула и он уже собирался переступить порог, прочистил горло энергичным выдохом, но неожиданно маленькая комната была пуста. Пуста — это ещё мягко сказано. Пустой новый холодильник выглядит намного менее пустым и более благоустроенным. Из фильма «Пассажиры» Лёха угодил сразу в «Матрицу». Кубической формы пустая комнатка площадью меньше кухни в старых пятиэтажках, бледно-зелёные стены, ни мебели, ни окон. Ни розеток, ни плинтусов. Одинокий монитор на стене и карман из хромированной проволоки, как под газеты и открытки в маркете. В кармане лежал слегка пухлый конверт формата А4. На мониторе висела неподвижная картинка с безликим изображением сотрудника техподдержки, или консультанта онлайн-чата. Бежевый овал головы в гарнитуре с микрофоном.

— Здравствуйте. — прозвучало из-за монитора. — Готовы ли вы правдиво ответить на несколько вопросов и сохранить в тайне содержание нашей беседы?

Голос был вполне живой, женский, вопреки тому, что сначала показался синтетическим. Но при всей его живости звучал он сухо и бумажно, как вопросы нотариуса.

— Да.

— Располагаете ли вы свободным временем в течение полугода-года из расчета нескольких часов в день для работы за компьютером или планшетом?

— Да.

— Можете ли вы обеспечить конфиденциальность информации, с которой вам предстоит работать от случайных пользователей этих устройств?

— Да. У меня хороший опыт системного администратора и…

— Правила конфиденциальности предусматривают сохранение в тайне всего, что станет вам известно и будет написано вами в процессе сотрудничества, а также после окончания сотрудничества. Подробные правила для ознакомления здесь до подписания соглашения — в конверте на стене. По прочтении и подписании просьба оставить в этом помещении тексты Правил, Соглашение и конверт. Прочее содержимое следует забрать с собой. Пожалуйста, вскройте конверт.

Алексей взял в руки конверт за один угол. Одержимое тяжеловато осело к другому углу. В конверте нашлись несколько листков, сотовый модем с разъёмом USB, шнур и чехол из серой замши размером в небольшой смартфон и шариковая ручка. В разрезе чехла угадывался корпус, на задней стороне которого должно было быть… Так оно и оказалось. В серебристом яблоке отразились лёхины губы, с которых беззвучно слетело слово, на котором собеседование могло бы и закончиться. Не хватало только чтобы в эту секунду Морфеус позвонил. Сон был бы что надо, из серии «Не смотри про зомби на ночь». Но телефон был выключен и продолжения по сценарию «Матрицы» не последовало. Сунув электронные прибамбасы Договора в нагрудный карман на «молнии», он начал пробегать пункты Правил, потом Соглашения, но рука за ручкой не торопилась.

— Теперь по сути. — продолжил из динамика монитора уже мужской голос без оттенков синтетики, словно он находился в соседней комнате. А может оно так и было. Как знать! — Нас заинтересовал ваш творческий потенциал, возраст и некоторые другие факторы. О вас не собиралось никакого особого досье. Говорю это для того, чтобы не создавалось ощущения давления. Вас принимают не в разведку и именно поэтому пары рекомендаций было достаточно. Особенностью работы является то, что вы добровольно отказываетесь от авторских прав на своё произведение, не публикуете его и не посвящаете никого иным способом в его содержание и историю его возникновения.

— Что за произведение?

— Вы напишете книгу на одну из трёх тем: Реалии современных ЛГБТ-сообществ, исторические хроники России 18-19 веков или городское фэнтези.

— Предпочел бы остановиться на последнем варианте, потому что…

— Знаю. Раз одна из тем подходит, то уже хорошо. Правила работы с облачным текстовым редактором в справочном меню смартфона, сетевые настройки прошиты и забыть или изменить их нельзя. Копирование текста на другие устройства запрещено и контролируется. Оплата уже в процессе работы на карту.

— Я не помню навскидку номер своей карты…

— Виртуальная карта заведена в смарт. Выберите удобный для себя PIN-код и пользуйтесь для оплаты смартфоном. Частота и размер оплаты будут плавающими в зависимости от отзывов читателей. Круг читателей закрытый, но довольно значительный. Если всё пойдёт так, как мы предполагали, то лучше уж пользоваться плодами популярности в узком кругу, чем быть малоизвестным для всего мира.

— А поточнее о теме сочинения?

— Техническое задание от редактора в «облаке». Наводящие пожелания в привязанной почте. В смартфон можно вставить любую свою sim-карту. Разблокировка только по совокупности двух факторов: FaceID и отпечаток пальца. Цифровые пароли и графические ключи отключены в прошивке. Всё предусмотрено и должно быть понятно для человека начала 21-го века. Вопросы есть?

— Мне бы объяснить происхождение «айфона» своей подруге. — и Лёха расплылся в улыбке в сторону монитора, впервые ища на нём следы камеры. Камеры или не было, или она была хорошо закомуфлирована.

— Выдали на работе. Достаточно правдивое и исчерпывающее объяснение.

— Ну, да… Годится. — кивнул он в ответ невидимому собеседнику, но всё же подозревая, что червячок Люськиного любопытства этим объяснением не насытится. Ладно. Она не избалованная, не завистливая и ни разу не заводила разговоров о «яблоках». Если уж очень захочет, или хотела втайне, то заработаем.

Он ещё раз бросив взгляд на Соглашение, черкнул внизу свой знак согласия, показал его монитору, кинул в карман на стене с остальной бумагой.

— Это всё? До свидания?

— До свидания. — подтвердил опрашивающий. И Лёха повернулся к двери, в порыве вдохновения или по приколу словно пытаясь разжать сросшиеся как у Нео губы.

Дверь была заперта.

— Дверь на выход открывается смартфоном. — раздалось в спину со стены.

Пришлось достать смарт, включить, пройти несколько экранов инициализации и настройки устройства, зарегистрировать лицо, несколько пальцев с двух рук и только потом поднести его к области ручки и замка двери. С этой стороны никаких сканеров и меток с подсказками не было.

— Спасибо за проверку устройства. До свидания. Всего доброго! — раздался со стены женский полусинтетический голос.

Вышел Лёха из зелёной комнаты неожиданно для себя быстро и даже нечаянно пнул одного из круглых робоуборщиков на полу. Сбитый ударом ноги с ритма моторчик робота недовольно мяукнул, но продолжил своё дело.

«Следуй за белым кроликом» — мелькнуло в уме. — Нет. За рыжим! — решительно поправил он ассоциативную отсылку к фильму и направился к лифту. Прочь из этой матрицы. Спускаясь в лифте, он думал, позвонить Дмитрию или не стоит? Если он сейчас у его хорошего и интересного знакомого, то может звонок будет как повод прервать встречу или разговор. И отправил только сообщение «Поговорил. Всё ОК. Возвращаюсь наверное сам». Если Дмитрий перезвонит, то другое дело. Если нет, то решение не звонить тем более правильное. При выходе из башни его встретили солнечные блики. Пока он был в замкнутом пространстве, погода на улице прояснилась и его волосы теперь трепал прохладный, но не злой и не морозный ветер.

Мысленный индикатор собственной занятости и ответственности подскочил и замер где-то на отметке процентов 70. Плюс одна работа, хоть и удалённая, но ощущение жизни изменилось. Надо приспосабливаться снова расходовать время и выкраивать крохи на сон, общение, отдых, какие-нибудь развлечения. Хорошо ещё, так ему показалось, новое поприще не требовало от него повышения внимания к своему имиджу и расходам на него, как времени, так и средств. Попади он ненароком в круг, где приняты дорогие костюмы, транспорт и расходы на подобие клубной жизни, прочую светскую активность, он бы ещё очень подумал, прежде чем согласиться на это. А ещё вопрос проживания, то есть своей соответствующей недвижимости. Лёха физически почувствовал вязкость, густоту и липкость этого болота, в котором уже не будет места бесшабашной лёгкости и свободы. Прогулявшись по набережной, он вдруг подумал, что пятизначный баланс на счету тем выгодно отличается от четырёхзначного, что, по крайней мере, к расходам на такси можно относиться не как к аварийному способу экономии времени, а как к обычному. В голове и в душе не произошло никаких заметных, кардинальных изменений. Никакого чувства перехода в другое сословие, ранг, статус, касту. Иначе он бы устроил себе серьёзный разбор с пересмотром мирровозрения. Нет. Он просто махнул свободному такси и оранжевый поворотник ему с охотой откликнулся. Поеду к Дмитрию и ребятам, а там видно будет. Прорвёмся.

А под «куполом» сегодня было оживлённее, чем обычно. Негромко, густо и насыщенно электричеством звучали Dire Straits, по стенам пробегали фото современных световых инсталляций, американских городков годов 60-х, хиппи, неизвестных ему музыкантов, надписи, вывески, автомобили времён, когда Майкл Джексон ещё подпрыгивал на стул, чтобы сесть к столу. Павел поприветствовал его ладонью поверх крышки ноутбука, Вадим кивнул и слегка хлопнув ладонями для привлечения внимания, без церемоний начал представление.

— Алекс, Влад, у нас в ваше отсутствие пополнение. Алексей. Свободный айтишник, мыслитель и креативщик.

Обращался он к одному лохматому затылку и одному бритому под ноль. Прежде чем отреагировать на эти слова, два новых для Алексея человека, видимо, что-то за несколько секунд закончили в своих делах, потом над гладким затылком к потолку взметнулась бутылка Джека Дениэлса, и он обернулся. В узких минусовых очках и с лысой головой он казался инопланетянином.

— Приветствую! Алекс. Блогер и рисователь комиксов.

— Влад. — коротко представился другой, оказавшийся после тягучей процедуры вставания с насыпного, шуршащего «кресла» довольно грузным, как морской лев, парнем лет 25-ти. Смуглое лицо его казалось просило, чтобы копна его шевелюры была заплетена навечно в дреды. — По большей части занят в музыкальной области. Клавишник и бас-гитара.

Лёха снова вернулся взглядом к первому из ранее незнакомых и теперь выглядел как человек, потерявший нить размышления или понимания.

Паша, который никогда не тормозил по части подбора слов, выдал длинную очередь информации.

— Алекс — визуал и приколист. Ему для поднятия или поддержания настроения и этикетки достаточно. Он наверное даже не начнёт подозревать, что его подстрелили, пока не увидит дымящийся ствол. А в бутылке настой шиповника, скорее всего. Настаивает в термосе. Или просто чай.

— Чай. — подтвердил Алексей. — Будем знакомы. Димыча сегодня не будет. Его бородатый приятель затевает фотовыставку, вот они и пропадают последнее время где-то в районе Крымского вала. Чем займёшься?

— Ещё не решил. Тут нашлась творческая работёнка. Надо ознакомиться поближе с заданием.

— Мы тут все разным творчеством занимаемся, так что флаг в руки!

И Лёха пошарив по карманам, извлёк новый смарт, свой телефон и неспешно начал выковыривать свою сим-карту. После недолгих манипуляций с новым аппаратом, появился почти ожидаемый рабочий стол, на котором предстояло найти нужное приложение. Им оказался значок в виде желтого замка с именем «Заказ». С авторизацией проблем не возникло. Меню вело во все нужные разделы, в почту, справку и прочее. В почте висело три непрочитанных письма, в одном из которых были уже знакомые документы с его подписью, инструкция к «облаку» и собственно заказ. Более близкое знакомство с заказом привело его в состояние, близкое к кипячению кефира. «Вы — гражданин города, находящегося во власти психопатов. Правила жизни меняются почти ежедневно, вводятся новые нормы жизни и тому подобное. Опишите эту реальность в подробностях, ваше противостояние с ней. Прочие подробности по мере выполнения задания.»

Нестерпимо захотелось выпить, и если бы в бутылке черной этикеткой был не чай, то вопреки приличиям он был готов отлить из неё полную чайную кружку. Не хилое такое фэнтези! Это вам не копьём в драконов тыкать. И в состоянии, близком к головокружению и затмению, он вызвал такси, насколько возможно тепло улыбаясь попрощался и вышел на улицу. Минут через семь подъехал «Солярис» и Лёха плюхнулся на заднее сиденье. Было не очень понятно, таксист говорил сам с собой или пытался завязать разговор, ожидал сочувствия и понимания. Вкратце суть его монолога была обычна до изжоги. Спорные штрафы с камер, изменения разметки, новые знаки и прочие водительские проблемы больших и малых городов. А вот его собственное сознание металось между двух других задач: постараться не ввязываться глубоко в диалог и уцепиться за какую-нибудь ниточку, чтобы приступить к сочинению. И хотя он был полон вполне искреннего сочувствия к водиле, но тот бессознательно «вампирил», нагружая пассажира своими проблемами. Видя в этом оправдание своим мыслям, которые он не собирался высказывать вслух, Лёха и пробурчал где-то глубоко внутри себя «Погоди! Вот привяжут твой мобильник к твоей машине и к картам с Правилами ПДД и тогда не будут нужны ни инспектора, ни камеры. Шаг влево или вправо, сплошная, превышение, остановка в неположенном месте — твой телефон или бортовой компьютер сам тебе оформит штраф и доказывай потом, где был знак, а где не было разметки! А это мысль! Может быть даже в тему. Лишь бы эта тема не загнала меня в депрессию.»

Он поискал в памяти что-то от депрессии. Что она могла ему предложить? Рыжая, веснушчатая улыбка озорно приблизилась к его лицу и горячим шепотом поинтересовалась «Что новенького? Ничего новенького? А у меня новенький ужин и пара идей на вечер. Так что на завтра заводим будильники погромче!»

На душе потеплело. Недавние едкие мысли ещё пошипели, как угли заливаемого водой костра и уступили бездымному теплу и уюту.

Не найдя в пассажире отзывчивого собеседника, таксист остаток дороги молчал, получил плату и несколько нервно нажав на газ скрылся.

— Привет! Я приехал. Денёк интересный выдался. — опережая вопросы, начал он с порога.

— Приветики! А у меня как обычно. В общем, так себе, нормально. И то хорошо.

— Сходил типа на собеседование по наводке Димыча. Но там всё довольно странно, не всё понятно, но буду пробовать.

— А где работать? Куда ездил? Ты не звонишь, я и чайком тут жду тебя к ужину.

— В Москва-Сити. — халва в шоколаде разломилась у Люськи между пальцами и половина булькнула в бокал.

— А что там надо достроить? — осматривая себя, иронично спросила она и отправилась к раковине за кухонным полотенцем.

— Не знаю. Но вроде как не строить.

— А что сказали или спросили? По компьютерам?

— Нет, по творчеству. Надо посочинять. Звонилку вот выдали. — и он выложил на стол единой кучкой добро, извлеченное из конверта.

— Ни себе ж звонилка! — не отрывая взгляд от нового смартфона, Люська пыталась выловить халву ложкой с чайного дна.

— Ну, посочиняй. Раз айфон не фуфельный, то может оно того и стоит.

— Посмотрим. Попробую. Главное, что не в стихах.

— Это да! Это упрощает. — облизываясь после сладости, улыбнулась она. — Я пойду побулькаю немного в ванной… Помоешь мне голову? Чет я подустала.

Лёха прильнул к ещё горячим от чая губам, благоухающим как конфетная лавка и занял её место за столом.

— Мне того же самого! — сказал он себе и хвостику халата, исчезающему за дверью ванной. И налил себе свежезаваренного чая покрепче. Левой руке позволил придерживать наготове очередной кусочек халвы в шоколаде, а правой положил смарт на пульт от телевизора, чтобы удобнее было смотреть на экран, зашел в редактор текста, на всякий случай в скобках написал «(начало. Наброски)» и выплеснул в короткий абзац мысли из поездки в такси. Изучать руководство пользователя по редактору не хотелось, но было и так понятно, что кнопки «Сохранить» нет как таковой, и правки сохраняются побуквенно. Надо попробовать голосовой ввод, или bluetooth-клавиатуру. Втыкать что-то в телефон длиннее sms было заранее лениво до тошноты.

Вечера неожиданно потекли в спокойном ритме. Несколько дней он ничего не писал, не ездил на чай с ребятами. Иногда выполнял сваливающиеся компьютерные дела по администрированию, отдыхал, пылесосил квартиру с тщательностью, как будто из ожидания, что нужная мысль завалялась где-то за диваном, как пыльный носок, и только пылесос в состоянии вытащить её на свет. При всём многообещающем названии жанра «городское фэнтези» это самое фэнтези ему представлялось чем-то вроде этого пыльного носка. Почему ему не заказали про драконов и бледных принцесс, сморщенных колдуний, вересковый настой, гром и молнию заклинаний?

Затем были подряд несколько дней, когда они ложились спать без особых чувственных, тем более страстных планов, посмотрев то новости, то подборки роликов в интернете. Из этой гремучей смеси тик-токовских разоблачений, предсказаний и негодований вдруг начали вырисовываться контуры идей, которые он начеркал в виде памяток с ключевыми словами. Затем большинство из них легли в основу абзацев по заказу. Как он себе представлял, текст ещё и не думал получаться. Абзацы в редакторе начинались и заканчивались многоточиями, множились и не собирались объединяться в единую историю. Персонажа он ещё не придумал, а себя помещать в этот гнетущий ад не хотел.

Неделю спустя они с Люськой прикусывали борщ чесночком, смотрели вполглаза новости, листая анекдоты и комментарии, каждый своё, делясь выдающимися находками. Президент и мэр открыли новую клинику в пригороде, авария на Шоссе Энтузиастов… О нововведениях для автомобилистов расскажет наш корреспондент… К концу года ожидается значительное изменение в механизме фиксации нарушений правил дорожного движения. Также слияние информационных платформ и баз данных позволит в режиме реального времени мониторить поток транспорта и пешеходов. На основании этих данных нейросети будут рассылать уведомления о нарушениях и давать рекомендации по передвижениям в реальном времени.

Кусочек чеснока, который Лёха не успел ни проглотить, ни сопроводить ложкой борща, прижигал ему десну, а он застыл с ложкой в руке и копался в памяти недельной давности. Совпадение? Черт его знает! Если не совпадение, то машину покупать поздно. И если не совпадение, то что делать, если сбудется ещё несколько «предсказаний».

Отложив ложку, он вытянул из кармана смарт и нажал на приложение в виде кошелька.

— Оху…. Охренеть!

Три зачисления. Общая сумма на счету 215000 рублей.

— Люсь! Ты ничего такого интересного в новостях не слышала?.. Упс! Она же просила голову помыть и ещё не выходила. Или выходила? Свет выключен...

Люська лежала в пенной ванне, по краям которой стояло несколько плоских свечей, и беззаботно выдувала из пальцев мыльные пузыри, дуя на них снизу, словно жонглируя.

— Ты ничего не…

— Не! Я в полном порядке. Просто балуюсь!

— Ты ничего интересного в новостях не замечала?

— Нет, а что?

— Да ничего… Не хочешь поплескаться?

Лёха обвёл ванную рассеянным взглядом, но мысли блуждали где-то за границей романтических развлечений.

— Не… Боюсь раскисну, а надо ещё… Надо ещё кое-что сделать, обдумать. Ты скоро?

— Ага! Из такой пены выбираться сразу не хочется.

— Где твой шампунь?

— Вон тот. Достань сам, а то я об свечку обожгусь.

Длинные рыжие локоны ненасытно поглощали шампунь, но наконец под руками образовалась вьющаяся влажная масса, из которой лепились одна за другой разные укладки, характернные более для античных скульптур. Люська млела долго и со вкусом, потом открыла глаза. Струи душа зашипели о водную поверхность, уничтожая айсберги пены, змеистые каштановые локоны вытянулись по плечам, но утаив улыбку при воспоминании о Горгоне, Лёха направил водопад ей в ладони, подождал, пока она смоет остатки пены с лица и поинтересовался:

— Афродита, тебя вынуть или сама?

— Пожалуй, сегодня сама, только собери свечи и включи свет.

— Ну, тогда поосторожнее. Ванна скользкая. Это не Средиземное море.

— Да-да-да! Конечно. А когда Средиземное? — игриво спросила она.

— Скоро! — ответил Лёха в той же игривой манере, но так уверенно, что Люська заглянула ему в глаза, словно пытаясь прочесть там дату на авиабилетах.

Пока в ванной раздавалось последнее плескание, потом шум душевой струи по пустой ванне, потом завывание фена, Лёха раскапывал и забивал в редактор свои воспонимания прошлого года из бесед с друзьями под пиво про интернет, соцсети, форумы, комментарии. Подобные дискуссии теперь, когда прошло некоторое время, смотрелись почти как заседания клуба прорицателей. Тонкий ядовитый юмор, так хорошо заходивший под пенное с чипсами и орешками, теперь не вызывал у него улыбок и креативного бурления, готового взорваться новой шуткой. А недавно Яндекс ещё и закрыл комментарии к новостям. Новости, интерес к которым состоял процентов на 80 из чтения откликов на них, стали ещё менее интересны, чем визитки и листовки ненужных контор, которые раздавали у метро. Строчки, ложившиеся в редактор, теперь были уже не просто последовательностью слов, а кодом взлома Матрицы. Если увиденное сегодня — не совпадение, то что-то должно продолжиться и совпасть снова. Прошлое не вернуть, а в руках только инструмент изменения будущего. В какую сторону? А так ли это важно? Если в лучшую, то зачем останавливаться? А если в худшую, то пусть это будет месть за обманутые ожидания. Кого-то эти изменения тоже хлестнут и они ещё пожалеют, что затеяли эту игру. «И если есть порох, то дай и огня...» И огонь побежал по невидимым волнам, по оптическим каналам, микросхемам и где-то далеко пакеты цифр заставили светиться соседние пикселы экрана, составляясь в символы текста. Может они отразились в зрачках заинтересованного и вызвали какие-то эмоции, размышление. Может в другой экран кто-то выдохнул густое облако сигарного дыма и кряхтящий смех. Читайте. Если вы это читаете и для вас это ново, то для тех, кто это пишет здесь, мысль ушла уже вперёд. Кто же окажется на шаг впереди?

— Так что на счет Кипра, или Крита? — раздалось позади.

Лёха оглянулся, не вставая с дивана. Посередине комнаты стояло ожившее греческое изваяние, полуобёрнутое в большое бежевое полотенце, изогнутый стан, вскинутые вверх локти рук, колдующих позади головы с волосами.

Немного помолчав, любуясь этой грацией, которой уже почти не встретишь среди косолапых трендовых походок на улице, он собрался с мыслями, вспомнил вопрос и ответил:

— Да у нас ещё холодно, и там ещё не то тепло, за которым стоит рвануться прямо сейчас. Ну, хоть через месяц-полтора, ещё куда ни шло!

— Через полтора? Через шесть недель?

В Люськином замешательстве промелькнула паническая неготовность к такому повороту.

— Ну, давай отложим на бархатный сезон…

Ответа он не услышал. Люська подскочила на диван и не обращая внимания на прогрессирующую потерю полотенца стала изображать сцену театрального душения. Выплеснув на своего спутника жизни ураган возмущения, теплое цунами отхлынуло на край дивана и обернулось с вопросительным взглядом.

— Где он там ещё, этот бархатный сезон? Спасибо ещё не предложил отложить до пенсии!

— Хорошо! — похрипывая и улыбаясь отозвался Лёха, поднимаясь на локте, чтобы опереться на подушки. Ему и самому хотелось на далёкие камни побережья. Причем почти любого побережья. Но если его суровый романтизм мог быть удовлетворён Камчаткой, то Люська представляла себе море более однозначно. К черту сервис, бассейны и просеянный песочек, но должно быть качественно тепло. А ещё бы хорошо, чтобы кругом не было разноязычной толпы, по крайней мере у моря. Ради этого в городах она готова толерантно потерпеть кривляющихся куриц, придерживающих ладошками прямые и наклонные достопримечательности.

За следующую неделю Лёха подметил раза два-три в Люськином ворочании с боку на бок обрывки фраз по-итальянски и звуки одобрения, какие обычно быи ей присущи при дегустации мороженого и прочих кулинарных радостей.

Под «куполом» стало снова не густо народу, а то и он оставался там один. Нейросеть уже умела здороваться, знала привычки посетителей, интересы и стремилась пообщаться. Но получала только указание, какой плейлист запустить на воспроизведение. Ребята здорово продвинулись в части визуального оформления общения и обкатывали несколько персонажей, прорисованных предварительно в невысоком качестве. Изредка звучали вопросы, чтобы вспомнить те или иные события, бурно обсуждавшиеся в Сети, а во всё остальное время Лёха молчал, делал пометки, потом возвращался к записанным ключевым словам и набрасывал новые абзацы. Чтобы не перегреть себя эмоционально и информационно, он взял за правило не смотреть ничего по ТВ днём, вскользь уделяя внимание только итоговым вечерним выпускам. И не смотреть на баланс по карте. Приходилось даже укрывать от Люськи истинную причину интереса к новостям и делать это параллельно с другими занятиями. Но сигнал настиг его не из экрана ТВ.

Вадим полулежал перед стеной, на которую было выведено изображение чьего-то рабочего стола, правее было окно с комментариями на Youtube, слева терминал с командной строкой и вращающимся слэшем, говорившим о выполнении ранее веденной команды.

— Что там с геолокацией?

— Включена. Ты типа дома.

— А ты?

— Я реально дома, так что должно прокатить. Ссылки проходят по дополнительным маршрутам в растре. Растр тоже защищен от распознавания.

— Сверимся?

— Давай.

И на экране возникло второе окно с видео на Youtube.

— Ранжирование по новизне. Смотрим… Видишь?

— Да, вижу. Седьмой, восьмой, одиннадцатый, а девятого вообще нет. Подключаюсь к Виктору по аналоговой.

— Вы тут Ютуб что ли ломаете или решили с плоскоземельщиками повоевать? Привет!

— Пентагон!

И Вадим рассмеялся.

— Садись. Наблюдай, если интересно. Мы тут одну теорию проверяем. Плоская Земля — просто из-за активности юзеров и накала страстей.

— Какую теорию? Сильно замороченную?

— Скорее сильно туманную. Случайно наткнулись на интересную вещь, что отображение страниц соцсетей не для всех одинаково. Попадаются различия из-за регионов, но это бы пол-беды. Наш общий приятель однажды похвалился комментарием, утверждает, что он его не стирал и сам его видит, а пошарить его для других сетей не может.

— То есть поделиться.

— Конечно! Вроде бы стандартные фичи все работают, хочешь — делись, или просто линк кидай — всё проходит. А адресат ссылку не видит. Потом, через некоторое время ему приходит оповещение, что его ссылку лайкнули, но адресат утверждает, что не лайкал, потому что и не видел.

У Лёхи в горле скатался горьковатый ком, который не только мешал отчетливо произнести что-то, но и мыслить. А мысль уже стучалась в висках.

— В холодильнике Кола есть?

— А то!

И пользуясь этим поводом, Лёха вышел. Глотнуть или сначала проверить смарт? Почта! Я совсем забыл про почту! Но сначала промыть горло. Холодная кола поступила с его горлом практически также, как и со ржавой посудой в ютубовских роликах более или менее популярных экспериментаторов, жаждавших известности, звона монет и миллионов подписчиков. Беда у большинства из них была одна: миллионам потенциальных подписчиков эта подписка была не более нужна, чем собаке пятая нога, да и армия подписчиков не решала уже тех же задач, что лет десять назад. Алгоритмы менялись и выносили в тренд или непредсказуемый хлам, или полмиллиона фоловеров не гарантировали даже стабильное число показов и рекомендации. Даже «колокольчик» стал «дурить» и не срабатывать.

От просмотра баланса он воздержался. В почте было два письма. В одном была одна строка без подписи и оценок «больше социальных инноваций». Во втором… Второе письмо было из трёх слов. Кто-то анонимно оценивал его записки так: «Вы делаете успехи».

Чтобы не затягивать своё отсутствие, он вернулся под купол с литровой Колой и прилёг на пуф напротив экрана.

— Можешь комментировать через челябинский SDR-ресивер. Услышу тебя на КВ.

— ОК! Как у вас всё заморочено сегодня! Не боитесь пересекретничать?

— Вряд ли. В конечном итоге мы дальше Ютуба не лезем. Что тут криминального? Конференц-просмотр роликов, и всего то...

Открылось окно онлайн-приёмника SDR, курсор прыгнул в окно ввода частоты, «галочка» в следующем окне выбрала боковую частоту и после небольшой тонкой настройки послышались позывные. Вадим отправил под то же видео комментарий из слов «черепаха храпит — землетрясения от этого?»

— Из вашего списка восьмого и девятого пункта нет, про черепаху — вижу.

— Отлично. Просто слов нет. И что нам теперь делать с этой информацией?

— Втянуть голову в панцирь. Семьдесят три!

— Семьдесят три! — ответил Вадим той же кодовой фразой радиолюбителей, означающей прощание в эфире и конец сеанса связи одновременно.

Вадим откинулся на пуф, уставившись взглядом в купол.

— Плесни и мне холодненькой. — протянул он Лёхе свой стакан.

Кола зашипела, злобно кусая пузырьками стекло высокого пивного бокала.

— Мир снова изменился. — сказал он отхлебнув и дав газировке возможность провалиться внутрь по возможности спокойно и без «отчета о доставке», как он называл отрыжку. — Ещё вчера правила были другими, уже не теми, какие были раньше, а сегодня они уже не такие, как вчера. Ты знаешь, как остановить планету? Я бы вышел!

Он повернулся и в его взгляде не нашлось ничего, что могло позволить улыбнуться или пошутить в ответ. Это был взгляд последнего дня, когда уже нет времени на существенные дела и не знаешь, как потратить малое время, чтобы хоть что-то из него выжать для удовлетворения, напоследок.

— А поподробнее можно? Совсем всё плохо?

— Да уж не радужно. Есть весь мир, но для тебя только короткий поводок и твой коврик в углу прихожей. Господи! Где ты? Ты совсем забыл о нас! У тебя что, астероиды кончились, Господи?

— Значит боты нам теперь не будут досаждать?

— Угу. Инструмент удешевился. И самое противное, что многие не догадаются и будут жить в своих иллюзиях. Тенденция была понятна давно, но сегодня реальность огрызнулась слишком агрессивно. В прошлом веке всем обещали, что компьютерные сети объединят разум планеты, электронные документы спасут леса от превращения в макулатуру, а сегодня твои слова и мысли в Сети уже никто не увидит, робот поставит тебе смайлик и доложит, что твоим друзьям это понравилось. Может даже предложит тебе виртуальных друзей, созданных нейросетью, чтобы тебе было комфортно и достаточно лайков, рейтингов, подписчиков. Производители принтеров не захотели электронных документов, потому что кому тогда продавать бумагу и чернила? Чернила они научились продавать не как чернила, а как лицензию. То есть ты можешь печатать не до тех пор, когда чернила закончатся, а только столько страниц, сколько разрешит принтер. На очереди автомобили, пока бензин ещё актуален: «Вы проехали 500 километров. Заполните бак для активации остатков вашего топлива, чтобы перенести неиспользованные литры на следующий период». Выйдешь из дома без телефона, попадешь на камеру с распознанием лица и будут вопросы типа «Для чего шифруешься?» И вот ты уже не благонадёжный со всеми вытекающими.

— Да. Грустняк не шуточный. Надо это проверить. Пойдём, засветимся в каком-нибудь заведении с жареной курятиной?

— Я за!

— Отлично! — обрадовался Лёха, что идея подкрепиться нашла компаньона и это отвлечет от мыслей, которые лезут в голову с каждым шагом, когда идёшь домой один. — А Димыч не появлялся?

— Только звонил. Просил шлюз перезагрузить в серверной. Может завтра будет.

Вадим начал рассовывать по карманам свою электронную мелочь, вынул ключи от дома, о чем-то задумался, глядя на них. Но, видимо, все мысли сошлись благополучно, он убрал ключи и уверенно поднялся. Покатили?

— Ничего выключать не нужно? — спросил Лёха оглядываясь. Он никогда ещё не уходил отсюда последним.

— Всё само выключится и закроется. — ответил Вадим у выхода, убедившись только в том, что дверь щелкнула автоматическим замком. Они свернули за угол и направились к машине.

— Всегда слегка побаивался низких машин! — радуясь смене мыслей в голове, сказал Алексей.

— На Порше не хватало, да и жрёт многовато.

И они уселись в давно не попадавшуюся ему на улицах AUDI TT.

Катались они долго и со вкусом. В Лёхиной голове воскресли все воспоминания об автомобильных симуляторах, в которых ему больше нравилось просто кататься по большим живописным картам, чем обгонять конкурентов. Подкрепившись борщом в одном заведении, Вадим сказал «А теперь можно и немного чего-нибудь вредного, типа курятины в панировке. А потом поищем конуру с пивом и джазом».

— А ты за рулём.

— А мы и поищем недалеко от дома.

— Я бы с радостью, но ты без своей половины, а моя тоже заскучает.

— Понимаю.

Вадим несколько неохотно расстался с мыслью повитать в облаках живого звука, но тень сожаления быстро улетучилась и он предложил альтернативу попроще.

— Давай неторопливый кружок по Садовому и по домам?

— ОК!

Из колонок снова шелковисто потянулись ноты гитары Криса Ри, а за окнами слева и справа утекали, уплывая назад, огни города.

— Что-то я не заметил, чтобы Димыч тебя подключил к своей программе по креативу. Ну, его исследованию… И Вадим махнул над рулём фитнес-браслетом.

— Я не напрашивался специально, а может он забыл или некогда. Но он предложил работу поинтереснее. Рассказать не могу, потому что спрашивать много не рекомендовали.

— Не пыльная?

— Работа? Совсем не пыльная. Пишу. Удалёнка и свобода.

— Это хорошо. Особенно когда платят адекватно.

— Насчет адекватности — тут вопрос не простой, но меня устраивает.

— Случайно не в тот институт, откуда про лёд спрашивали? Хотя нет. Там бы пришлось посещать ежедневно.

— Я вон там бы вышел. Отсюда несколько остановок метро и я дома.

— Увидимся. А насчет прихватить наши половины на концерт — это надо подумать… Какую из «половин» взять и куда.

— Так у тебя… не слишком всё сложно?

— Не! Не гарем, но и не женат. И не скрываюсь.

— Гениально устроился! Пока!

Лёха вышел у метро, махнул ещё раз в пологое лобовое стекло прощаясь и направился ко входу.

За цепью событий и дней, которые пролетели с того морозного утра, он почти и не заметил, как зима стала превращаться в апрельскую слякоть. Под ногами в городе слякоть, жидкий снег с солью и реагентами могли заставить верить, что и не было морозов и зимы. Но в памяти как вспышки и островки сохранения всплывали моменты прогулок, паркЛюська в заснеженной шапке… Зима была. Он её не пропустил. Просто на время забыл о ней. А теперь уже почти весна. Мокрый асфальт и скользковатая плитка, чтоб её! Около дома замерзшая колея и всё ещё сугроб на газоне у подъезда. В него ещё воткнётся чья-то ёлка, которую сбросят из окна поздно вечером, чтобы не тащить по лестнице и никого с ней не встретить. А даже ели никого не встретишь, то хвойный след укажет путь ёлки обратно от сугроба до самой квартиры. Поэтому её обязательно просто выбросят.

Привычно размышляя об этих мелочах соседского быта, Лёха обогнул угол дома и уперся в черную куртку с запахом гаража и недельной немытости внутри.

— Опэ! — сказала куртка, выдохнув на него чуть сверху рыбно-пивным перегаром. — Позвонить не найдётся?

Не поднимая головы, чтобы не встречаться с субъектом глазами, он медленно, как ему казалось, вникал в обстановку. На самом деле десятые доли секунд текли так медленно, потому что мысль работала быстро. Примерно трёх секунд хватило на и на оценку возможности борьбы, ухода в форме побега. Побегу мешало окружение из колючих голых кустов и ограждение газона, не высокое, но мешающее быстрым маневрам, а рвануть просто назад мог не дать гривой лёд под ногами. Переговоры в число рассматриваемых вариантов никак не влезали. Ещё одно обстоятельство не осталось незамеченным. Одна рука субъекта оставалась в кармане, и карман пошевеливался, словно в спрятанной руке поворачивался какой-то предмет. Ни одна из догадок, что там за предмет Лёхе не нравилась и он начал одновременно неспешно поднимать глаза и левую руку. Левой рукой он молча потянулся к внешнему нагрудному карману, издав вздох обреченности и досады. Совокупность этих действий вселила в вечернего бомбилу уверенность в лёгкой поживе. Теперь его мозг был, наверное, занят только предположениями о размере и качестве добычи. Наконец Лёха понял глаза настолько, что увидел очертания лица вымогателя. Его глаза были прикованы к его карману и отъезжающей молнии. Правая рука незаметно согнулась назад и скользнула резко вверх, как кобра. Ладонь сложилась не в кулак, а костяшками вперёд, потому что целью была не челюсть. В последний миг, когда голова «кобры» почти поравнялась с подбородком противника, уходя чуть ниже него, Лёха ушел головой влево, ещё усиливая удар, и рука врезалась в кадык верзилы, так и не успевшего никак отреагировать. Он громко булькнул горлом, захрипел матерными мыслями, которые так и не смогли из него вырваться даже в виде узнаваемых обрывков слов. Лёха пригнулся вниз, чтобы его не настигла ослеплённая месть в виде тупого удара кулаком вперёд наугад, и упершись в стену дома столкнул бомбилу в кусты. Тот перекувырнулся через ограждение, сваренное из старых водопроводных труб и теперь кроме дыхания у него образовалась ещё одна серьёзная проблема, а именно — выбраться из плена жестких, хрустящих и царапающихся шипами веток. Хрип перешел в рычание, отплёвывания и яростную борьбу с кустами. Лёха, сдав назад после его падения, уже быстрыми шагами удалялся вдоль стены, думая, сейчас ли вернуться домой вокруг дома, или некоторое время спустя. Память освободилась от решения предыдущей проблемы и перед глазами возникли розовые цветочки, скромные и бедноватые на вид, но прекрасные в своей многочисленности. Это были низкорослые кусты шиповника на углу дома, приютившиеся под уже давно разросшейся акацией. В них-то сейчас и барахталось никчемное немытое тело, изрыгая из себя всё, на что было способно его никчемное сознание: мат, мат, мат, угрозы, мат и немного стонов и рычания, снова переходившего в нечленораздельный мат, который перемалывало как мясорубка, деформированное горло. По состоянию своей руки Лёха догадывался, что удар вряд ли был настолько хорош, чтобы порвать трахею и избавить город от одного из подобных опарышей. С рукой было всё в порядке. Удар не мог быть фатальным. Но Лёха решил обойти дом кругом и осторожно вернуться домой. На это потребовалось минуты полторы-две. Весь дом можно было обойти минуты за четыре, но была арка во двор. Лёха вывернул куртку светлой стороной наружу, всё равно в потемках не понять, что это изнанка, и приложив телефон к уху, бодро пошел к своему подъезду, делая вид, что грубо спорит с кем-то противоположного пола. «Ты дура что ли? Не поеду я … Зачем?.. А оно мне надо?.. Скажи ему, пошел он на … Сам расхреначил тачку, сам пусть и выпрямляет!» — гнал он в воздух впереди себя импровизированный разговор, подходя к своему подъезду, старясь попасть максимально в свет фонаря и окон, чтобы его светлый прикид выглядел отличающимся от того, в каком он столкнулся со своим противником. Скосив глаза влево, он увидел его. Остановивший его субъект, видимо только сумел выбраться из кустов и теперь покачиваясь стоял на углу дома, уже на тротуаре, всё ещё изредка рыча и оценивая нанесенный ему урон, то глядя на руки, то ошупывая лицо и шею. На пару мгновений он посмотрел в лёхину сторону, но психологически правильный комуфляж не позволил ему узнать в нём того, кто дал неожиданно резкий отпор. Лёха спокойно, не отрывая телефона от уха, бурча в него случайные слова, зашел в подъезд и уже у лифта стал приводить своё волнение в порядок. У двери квартиры он уже улыбался, как будто ничего и не произошло.

— А по какому поводу праздник? — спросил он Люську, глядя на стол с запеченной в специях свиной шейке целиком, бутылке бордо, горе фруктов и двум салатам.

— Я бросила кассу. — откликнулась Люся, не оборачиваясь из открытого шкафа. — Встретила знакомую, ля-ля-тополя, та подкинула идею, телефон, созвонились и с послезавтра я администратор парикмахерской. Салончик не из пафосных, но всяко лучше магазина. Только завтра надо чуть пополнить гардероб, чтобы…

Договорить она не успела.

— Вот ты молодец! А отработку не потребовали? Ты же там была нарасхват и вечно кассиров не хватает.

— Договорилась, по соглашению сторон… — и она подмигнула. — Небольшая жертва для улучшения жизни. Фигня это всё. Максимум день Валька посидит сама за кассой полдня, а послезавтра уже найдётся замена.

Слушая Люську, Лёха так и подвис, снимая куртку.

— А ты не обкурился случайно где-нить по пути? У тебя куртка наизнанку.

— Комуфляж. На меня напала гигантская пиявка.

— И…?

— 2:0. Наши уверенно выиграли.

Люська выпорхнула на кухню, чем-то там погремела в посудном шкафу, звякнула фужерами в буфете и снова закружилась мотыльком у стола. Лёха присел на диван, погрузился в телефон и через полминуты раздалось «Динь!» из телефона Люськи. Она мимоходом подхватила его с журнального столика у телевизора и застыла в позе вертикального суслика с вопросом и удивлением на лице.

— Это на пополнение гардероба, раз уж праздник!

— На все? На весь полтинник?

— Если хочешь, то на все. Это же не шутка. Нужно несколько чего-то купить, чтобы менять, плюс две-три пары обуви, сумку… А обедать там где будешь? Может кафе найдётся рядом с подходящей кухней? И вообще это далеко?

Дальше лёхина мысль не смогла продвинуться, но и озвученные заботы уже произвели впечатляющий эффект.

«Спасибо!!!» прозвучало жарким дыханием в ухо только после того, как она чуть не задушила его губами и объятьями. Но потом отодвинула своё лицо и спросила «Ты в какую коррупцию на работу устроился? Или ещё куда? Сейчас не те времена, когда в передачу можно напильник засунуть во французский багет»

— Не криминал и не коррупция. Надоесть, поеду и скажу что устал, исчерпался как автор. А пока может квартиру сменим?

— На получше или просто так? Или есть причина?

— На получше, или, может быть, на свою.

Из под рыжей челки сверкнул отсвет внутреннего взрыва, потом она закрыла глаза и просто прилегла ему на грудь, молча улыбаясь будущему. Они едва оторвались друг от друга, когда в одном из желудков раздалось унылое и протяжное урчание, но к столу притронулись лишь чуть-чуть.

В этот вечер едкие социальные мысли Лёху не посещали, и тревожные угрызения посапывали где-то глубоко внутри. Какая-то идея, пришедшая ещё утром, была выбита из памяти вечерним происшествием и наглухо укрыта счастьем домашней неги, любви и покоя. В почте новых уведомлений и пожеланий не появилось. Баланс Лёха смотреть не хотел. Он пожелал себе на завтра день без новостей и приключений, а если он ему надоест и наскучит, он проверит счет ради развлечения и может быть вдохновится на новые строки по заданию.

Следующий день начался не с обновления Люськиных запасов одежды, а с Лёхи.

— Весна на дворе. Пора посветлеть.

И мимоходом они прикупили новую верхнюю одежду Лёхе вкупе с придурковато выглядящей финской шапкой. Заняло это минут пятнадцать максиму, после чего они на долгих часов пять погрузились в мир бесконечных лабиринтов вешалок и полок с бесплатным входом и платным выходом. Люська осталась всем довольна и сообщила, что на сдачу можно оплатить квартиру на следующий месяц и вместо обеда посидеть в «Шоколаднице».

— Не люблю «Шоколадницы». Ожидания уже не оправдываются и не удовлетворяют. Всё рано или поздно скатывается и удешевляется изнутри. Остаются и растут только ценники. Подожди-ка! Мы же недалеко от… Тут «Штолле» в паре остановок метро. Пирогов хочешь? Оно и поздоровее будет, чем пирожные вместо обеда?

— Не слышала и не была.

— Немецкая пироговая. Кстати, они доставляют заказы. Это я про обеды, как вариант.

На парковке у торгового центра они утрамбовали покупки крышкой багажника такси и уселись на уютное заднее сиденье.

— На Большую Семёновскую, пожалуйста.

По пути он вспомнил про вчерашний вечер и подумал «Будем пока считать, что это случайный гастролёр». А потом в памяти всплыла покупка объектива для Никона там же на Большой Семёновской. Блуждая в окрестностях магазина Пиксел24, он и набрёл на это кафе, как ему показалось. На вывеске слова «кафе» он не увидел и зашел на удачу, перекусить чем-нибудь с кофейком. Внутри люди в фартуках были заняты формированием заказов по офисам, на витрине были большие брикеты выпечки без следов нарезки и ценников. А может ценники и были, но он так и не понял что почем, режут ли это вообще и кафе ли это. Но несколько столиков у стены намекали, что тут всё же люди присаживаются на перекус, и когда он направился от витрины к столикам, то один из молодых людей тут же оказался рядом.

— Что желаете?

— Точно не знаю. Ни предпочтений, ни капризов нет, и я вообще у вас в первый раз, даже не был уверен, что тут продают в розницу… Хотелось бы кусок пирога, любого, можно с яблоком, и кофе.

— Не вижу препятствий. Немного корицы не возражаете?

— Согласен. А табачных изделий нет в ассортименте?

— К сожалению, никаких. Но могу принести сигарету.

— Благодарю! Не стоит беспокойства. Только пирог и кофе. Спасибо.

Через минуту, которой едва хватило, чтобы оценить любезность официанта, появилось и то и другое. От предложенной сигареты, как ему показалось, было достойнее отказаться, и он отказался, следуя своей привычке не кидаться слепо на любую халяву, и чувствуя, что этот вежливый отказ от того, что сверх правил заведения — незримая, микроскопическая, но дань уважения за приветливость и качество, кому-то ценная не менее чем чаевые или прочие благодарности.

Когда Лёха закончил укладывать у стены пакеты с покупками, увидел люськину спину, зависшую у витрины. Калории Люська не считала, но было очевидно, что шла яростная борьба между «попробовать всё» и «это начало конца, если подсяду».

Спасительная подсказка прилетела ей из-за прилавка раньше, чем она сама догадалась, как выйти из безвыходного положения.

— Упакуем с собой всё, что не успеете оценить прямо сейчас.

— Ой! Точно же! Тогда сейчас этот с ягодами, это с яблоками, и…

— Я привел вам преданного посетителя! — улыбнулся Лёха через прилавок.

Продавец сложил обе руки на левой стороне груди и театрально кивнул, изображая нечто похожее на поклон.

— Люсь! Не злоупотребляй своим обаянием. — шепнул Лёха ей почти на ухо.

Она метнула ещё один взгляд поверх витрины, но продавец был снова невозмутимо спокоен, как глухонемой.

Утром среди сообщений было два запроса на приезд администратора для выяснения причин и ликвидации нескольких неполадок. День прошел в поездках по офисам, по закупкам комплектующих, наладку оборудования. По ходу привычной работы в сознание прокралась мысль об отдыхе где-нибудь далеко. В дороге домой эта мысль победила все остальные. Ещё бы! Её союзником была рыжая челка, которая не боялась ни выгореть на экваториальном солнце, ни наступить на морского ежа. Что говорить о морских ежах, если Люська и акуле смогла бы объяснить, с чем она её приготовит. Только в лифте он вспомнил, что во дворе хотел быть повнимательнее. Внимательность ему пригодилась на следующий день. Пара незнакомых ему людей, сидевших с баночками Колы на низком заборчике у бордюра, поднялись, едва он отошел от подъезда метров тридцать и пошли в ту же сторону. Ни один из них не напоминал по комплекции медведя, хрустевшего кустами. Совпадение? Может быть. Но лучше запомнить. На второй день он видел их снова при входе во двор. Ну и что? Может тоже теперь тут живут или один приезжает к другому по дружбе или делам. Но встретив эту пару в других частях ареала своего текущего обитания, Лёха стал сомневаться в совпадениях. Надо Люсю встретить после работы.

Лифт закрылся и уехал вверх, зашуршав дверями этажом выше. В замке торчала канцелярская скрепка. Мысль о взломе или хулиганстве прервалась через пару секунд, когда на ступенях снизу раздались шаги. Двери лифта наверху дернулись, но отскочили назад. Лифт кто-то молча удерживал.

— Пожар! Утечка газа! — разнеслось чуть ли не со звоном стекла вверх и вниз по бетонному колодцу с лестничными пролётами. За дверью на лёхином этаже грохнула посуда, потом защёлкали замки в нескольких квартирах плюс-минус три этажа. Отдаленные женские голоса отдалённо подхватили панику в самом низу у подъездной двери. Посыпались крики и вопросы сверху и снизу.

— Газовый кран сломался! Звоните в службы! — кинул Лёха ещё дезинформации для подогрева обстановки.

Шаги владельцев скрепки потерялись в шуме и переспросах потревоженных жителей. В соседней с лёхиной квартирой тоже сосед шел у входной двери, громко перекрикиваясь с обитателями в дальних углах. Лёха быстро выловил на связке своих ключей инструмент от телефона для вытаскивания sim-карт, подцепил скрепку в замке, выдернул и открыл дверь ключом. Предоставив жильцам самим немного разобраться в ситуации, он скинул куртку, брюки, накинул на шею большие наушники beyerdynamic и вылетел на площадку в общую суматоху, начавшую уже переходить к недоумению и первым догадкам, чья была идиотская шутка. Сосед Лёхи со своими ста шестьюдесятью килограммами весане мог выйти быстро, поэтому с ним Лёха и столкнулся на площадке. Сосед окинул его взглядом, видимо прикинул, от какого занятия можно было оторвать ещё молодого современника в трусах и наушниках, скривился и брезгливо отвернулся, ища собеседника поадекватнее и повесомее. Визгливая соседка из квартиры выше выдвинула самую взрывоопасную версию, какая только могла вызвать максимум негодования жильцов и жажду мести.

— Наверно опять какие-нибудь недоумки со своим пранками и тик-токами! Насмотрятся в интернете своей дичи и повторяют, а людям нервы! Мужчины вышли кто-нибудь? Посмотрите, чужих в подъезде нет?

— Какой ещё газ? У нас и газовых труб-то нет на лестнице. Они снаружи, где общие лоджии и пожарная лестница. — кинул Лёха из-за спины круглого соседа и скрылся за дверью. Через минуту он был уже снова одет и с пакетом мусора в руке. Сосед отошел к перилам и смотрел на происходящее внизу. Этажа на два-три ниже шла перепалка на повышенных тонах, скорее всего между жильцами и неопознанным посетителем подъезда. Лёха прошел у него за спиной и нажал кнопку лифта. Пока ситуация скрывала его от преследователей, было самое время исчезнуть. Номер автобуса был не важен в этот момент. Любой мог привезти его к метро, а дальше затеряться уже не представляло никаких проблем. Он даже сам для себя потерялся быстрее, на что и не расчитывал, когда обнаружил, что вышел на Китай-Городе. Прогулялся по Варварке и присел на скамью напротив оружейного магазина. Мысли сначала не сходились, но взгляд от магазина оторвать удалось. Это не вариант. Если только перца прикупить, чтоб было. У Люси был баллончик, но покупался года два назад. Есть ли у него срок годности? Х.З. И надо начинать решение проблем. Перед поиском и обзвоном проверить счет. Проверка счета показала, что в круговой обороне нет необходимости. Счет подрос не сильно, но решение текущих задач гарантировал, а это значит, что хотя бы с одной стороны он прикрыт. Поискав агентства по аренде и найму, он едва не начал переговоры. Нужна была квартира и перевозчики. Но сначала позвонить Люсе. Вот она жизнь! За прочими делами он до сих пор не знал адреса салона, куда она устроилась.

— Люсь, привет! А открой-ка мне тайну золотого ключика? Ты сейчас в какой локации?

— На работе, недалеко от Южного порта, а что?

— Я квартирку подыскиваю. Не против сегодня переехать?

— Прямо сегодня? А как мы…

— Не переживай. Я заеду, всё переедет само, а мы ещё и в кино успеем.

— А в какое?

— Люсик! Если я забуду тебя поцеловать — напомни!

— Хорошо. А куда едем?

— Пока не знаю, договариваюсь. Перезвоню. ОК?

— Ага. Я до шести.

— Успехов! Пока!

А теперь про хату и грузчиков. Хорошо что вещей мало и без мебели. Поскольку финансовый вопрос помалкивал и не выдвигал особых требований, то квартира нашлась быстро, а грузчики и того легче. К шести часам он сидел в такси у салона «» с ковриком, сделанным на заказ. Надпись на коврике была не «Welcome» и ни что-нибудь другое стандартное, а «Приличная парикма***рская». Сразу вспомнился этот его вариант, предложенный лет пять назад на форуме рекламистов и маркетологов России и Балтии. Надо же! Наконец-то его идеи пошли в реальность. А если сами додумались, то респект! Хотя вряд ли. Консультируя даже на ТРИЗе, он редко встречал конкурирующие идеи высокого качества. Было много дельных предложений, обстоятельных и весомых аргументов, но когда заходила речь о конкретном креативе — тут он был вне досягаемости.

Люська выпорхнула по ступенькам с весёлостью и резвостью первоклассницы, которой школу заменили на бессрочные каникулы, а зиму на тунисские пляжи и карусельные джунгли с аквапарками.

— Куда едем?

— Сначала грузиться, а потом сразу на новое место.

— Про «грузиться» разговора не было! — вмешался водитель такси, скрипя кожаной курткой и выворачивая шею в сторону пассажиров.

— Не стоит волнения! Грузить не вас. Сколько с нас за маршрут?

— Э… Триста.

— А сколько за два часа? Много ездить не придётся. Только подождать. Девочка переезжает поближе к работе.

Водила задумался на секунду, прикидывая время, деньги, возможную экономию топлива и возможности пассажиров, слегка улыбнулся и сказал в зеркало впереди:

— Три.

— Пусть будет три. Даже если управимся раньше. Задержимся — доплачу.

И они тронулись к своей хате, с которой договорились съехать.

— Хозяйке я позвоню и скажу, чтобы до конца нашего месяца никого не заселяла, но подыскивала новых жильцов. У дома посиди в машине, хорошо?

— А собраться?

Лёха сделал вид, что обнимает её, а на ухо сказал шепотом:

— Ну, Люсь! Так нужно. Объясню подробнее потом. У нас тут завелись неприятные соседи.

— Опасные? Для нас обоих неприятные? Ты ничего не натворил? — зашептала она в ответ.

— Ничего, но они мне не нравятся. Может и не в нас дело. Может они квартиру какую пасут, но мне кое-что не нравится.

Люська помолчала, потом взъерошила волосы и вытянулась, насколько позволял салон.

— Насиделась я за день!… А какое кино?

— А сюрприз.

— Да какие могут быть сюрпризы в наше время! Я за день узнала всё от изменения ключевой ставки ЦБ до содержания тарантулов. На что пойдём из того, что в прокате?

— Не знаю. Пока повыбирай. Ага?

— Но если я тебя удивлю, то будь готов.

— Усегда готов! — по-папановски ответил он ей.

С минуту поглядев по сторонам в окна, Лёха полез за вибрирующим в кармане телефоном.

— Всегда обожал доставать телефон из джинсов сидя в машине! — выдавил он из себя, пытаясь выпрямить ногу и вытащить стеклянную шоколадку из узкого кармана.

— Алло!

— Машина подъехала. Выходите? Или куда подниматься.

— Спасибо. Покурить минут пять-десять можете. Я тоже подъезжаю.

— Да как скажете.

Во дворе было узковато, и такси припарковалось ближе к бакам с мусором. Лёха вышел и направился к «Бычку». ЗИЛ. Он же сказал, что без мебели и вещей не много. Ну да ладно. Два грузчика стояли у подъезда, заткнув руки за пояса, как у штангистов. У кабины стоял высокий парень, держась за зеркало заднего вида. Идя в сторону грузчиков, он понял содержание их разговора. Длинный выяснял, как сильно они заняты, а в ответ услышал, что не особо. Сейчас переезд в Ясенево, потом ещё один. По времени точно ничего заранее нельзя сказать. Высунул в окно визитку, но от визитки высокий жестом отказался и пошел по тротуару в сторону арки. План работал. Прихватив скучающих грузчиков, он поднялся наверх, разочаровал одного из ребят отсутствием работы и порадовал другого. Вещей, как то: одежда, сумка косметики из ванной, обувь, кое-какие мелочи по комнате едва набралось на два захода, включая два больших покрывала, связанных узлом, объёмных и довольно лёгких. Во второй заход забрали эти покрывала, мелкую кухонную технику, вернее сказать приспособления, персональную посуду, с которой время связало воспоминания. Ожидая лифт во второй раз, он спросил грузчиков:

— Адрес у вас есть? А то если потеряемся по дороге…

— В смысле «потеряемся»?

— В смысле, что мы на такси следом за вами, или вы за нами, а на дороге не всегда получается держаться рядом.

— А… Понятно. Куда-то в Ясенево. Заказ у водителя.

— Кладите вещи в машину, сейчас здесь закрою и спускаюсь.

У машины коротко переговорив с водителем, он вернулся в такси.

— Ну, вот и порядочек!

— Теперь и к работе поближе!

— Сомневаюсь, но это же не проблема? Обещаю, что это не проблема.

Люська вынырнула из телефона и непонимающе уставилась на него.

— Вместо кино немного шопинга и ужин с доставкой.

— Не поняла…

— Дома расскажу.

И по дороге они молчали до конечного пункта.

К многоэтажке они подкатили вслед за своим грузовичком. У подъезда им сзади моргнула фарами потрепанная БМВ, протиснулась вперёд и встала метрах в десяти. Лёха вышел с грузчиками, показал на завязанные покрывала, назвал номер квартиры и отдал ключи. Пока грузчики поднимались наверх, он подтянулся на высоком подоконнике у почтовых ящиков и выглянул в окно. БМВ пропустил въезжающий мусоровоз, Логан и двинулся к выезду из двора. Сложив вещи, грузчики спускались за вторым заходом, звеня в руке ключами.

— А то, что осталось — это ваш второй заказ. Адрес у водителя. Вот типа на чай за оба конца, ключи… Ключи опустите в почтовый ящик. Спасибо вам огромное! У меня пантера проголодалась. Если сейчас не накормлю, то пиво по случаю переезда будет слишком шипучее.

Грузчики поулыбались, взяли ключи, четыре тысячи чаевых и пошли вниз. Лёха скачками через ступеньку пробежал четыре пролёта, отпер дверь, положил на тумбу в прихожей пятьсот рублей, оторвал полоску от газеты и написал несколько слов. «Ночевать не пришлось. Спасибо. Порядок полностью как было. Ключи в почте, по уговору. Извините, что не успели выбросить ненужное.» Придавив записку одёжной щеткой, закрыл дверь и спустился вниз, опустив ключи в почтовый ящик.

Грузовичок хлопнул дверями, когда Лёха нащупывал кнопку для выхода на улицу. Сопровождение с предыдущего места жительства исчезло. Вдоль бордюра стояли только безжизненные ряды пустых машин, мечтательно глядя своими лобовыми стёклами в серо-оранжевое небо с оранжевыми звёздами фонарей на столбах.

У такси он задержался, огляделся, но всё было спокойно. А вот в такси было оживлённо. Таксист оказался киноманом. В общем, каким-то образом, они нашли эту общую, обоюдно интересную тему и бурно обсуждали новинки, что из этого посмотреть.

— … а «Гравитация» — вообще фильм без сценария и идей. Попрыгали со станции на станцию, как макаки по батутному центру, а потом она каким-то чудом приземлилась. Всё? Уже разгрузились? Геннадий! А мы тут киношки обсуждаем.

— Хорошая тема! — поддержал Лёха, выдыхая и закрывая дверь.

— Да. Мы тоже думали, что когда она выплыла из озера, на берег крокодилы полезут, а потом уже сразу титры.

Геннадий гоготнул и повернул ключ в зажигании.

— Теперь куда?

— Куда поближе закупиться поужинать.

— Понятно… А я вот по кинотеатрам не успеваю обычно. Да и не по кайфу стало в кино. То попкорном рядом и сзади хрюкают, то звонят.

— Мы тоже. Последнее время всё по одному билету в кино ходим.

— Это как?

— Из-под одного одеяла! — хихикнула Люська. — Лёш! А как там? Квартира хоть нормальная? Мне двор не понравился вообще.

— Нормально. Пойдёт. — и перекинув свою руку поверх её воротника, притянул её к себе и шепнул: — Но не для нас. Это суточная квартира.

Люська хлопала ресницами и формулировала вопрос.

— Ты точно нигде ничего ни-ни?

— Не! Всё нормально. Я за нас беспокоился. Особенно за тебя.

— Приехали. Ну как, вы накатались, или подождать?

— Пожалуй, всё. Спасибо.

Водитель посмотрел на часы.

— Час сорок две.

— Вопросов нет? В расчете?

— Нормусик! Всего хорошего!

Такси уехало, оставив их всего в метрах четырехстах от места предыдущей выгрузки, у большого универсама. Выйдя из него через полчаса, они дошли обратно, зашли в подъезд и Лёха стал набирать адрес на телефоне, заказывая другое такси. Внутри себя Лёха начинал чувствовать, что превращается в просроченный кефир. Нервные белые комочки бурлили и не давали сосредоточиться. Глазами он шарил по полкам или следил за тем, что нагружала в тележку Люся, но мысли обрывались и терялись. Нужно было приводить себя в норму, но как именно он ещё не выбрал. Иногда помогала отвлекающая поездка внезнакомый интересный город. Однажды помогло просто лечь и выспаться в ночь с пятницы на воскресенье.

Из аморфного бурления мысли выдернул вопрос Люськи:

— Где ты этому научился?

— Чему?

— Следы заметать!

— В компьютерных играх, во снах и прочих фантазиях. В рекламе. Это креатив развивает здорово.

— Ах, да! Ты же на форуме там консультировал. Консультант. Не хочешь вернуться?

— Да я и сейчас тем же занимаюсь. Консультирую.

Он свернул карту на телефоне с подъезжающей машинкой, ткнул другое приложение, приложил палец, повернул телефон к себе, а потом к Люське.

— Вот, наконсультировал…

Люська посмотрела на экран. Примерно с таким же результатом можно было показывать телефон сове.

— … за последний месяц. То есть за месяц. Я же недели четыре этим и занимаюсь? — добавил Лёха.

После этих слов Люська и правда по-совиному повернула к нему неподвижное лицо, потом сжала губы, прочистила горло, но снова не поймала мысль, которую хотелось бы озвучить первой. Потом расплылась в улыбке и, не особо старая подражать голосом артисту, процитировала из «Мастера и Маргариты»: «Он появился! Он появился в городе! Иностранный консультант! Теперь он натворит неописуемых бед!»

— Ты меня теперь бросишь, Марго? — подыграл он ей.

— Ты мне теперь вообще всё запутал! — вернув себе свой голос, сказала она возмущенно и обиженно. Потом потрясла его за локоть. В руке зашуршал пакет с продуктами. — Я с Мастером или с Воландом?

— Точно не знаю. Даже сам выбрать и понять затрудняюсь. Но всё будет хорошо.

— Ослепительно хорошо!

— Люсь! Осторожнее со словами!

У соседнего подъезда остановилась желто-белая машина. Телефон скрыл экран «Кошелька» и завибрировал вызовом.

— Это к нам.

— Ошиблись подъездом?

— Нет, не ошиблись. Вхожу во вкус игры.

— В разведку тебе уже поздно?

— Да, поздновато. Но можно написать мемуары агента, которого никогда не было.

— А шпион бы из тебя получился — тот ещё геморрой для контрразведки. Ты бы им мозг вынес!

— Я и так вынесу. Правда пока ещё не знаю, кому.

— Мне пока выносит мозг только один вопрос. Кто тебе так платит и за что?

— А этого я не знаю. Я просто пишу креатив на заданную тему и смотрю новости. Есть некоторые совпадения, но я не уверен. Надеюсь только, что наш хитрый переезд с этим никак не связан. А что если тебе придётся недельку пожить одной? Не сильно соскучишься?

— А ты куда? В эмиграцию?

— Не. Просто залечь на дно и не светиться. Чисто для оценки ситуации.

— А погулять?

— Погуляем ещё с тобой по ту сторону экватора. Я же обещал.

— Ну, мы идём или не идём?

— Идём. А то ещё таксист умотает не дождавшись. Пожалуй, позвоню Дмитрию. Садись в такси и попроси водителя подождать.

Люсик уселась на заднее сиденье, а Алексей выбрал номер из контактов.

Гудке на восьмом раздался ответ:

— Привет, Алексей! Как жизнь? Как работа?

— Спасибо. Жизнь не скучная, работа интересная. Чем интереснее работа, тем интереснее новости по ТВ.

— Даже так? Надеюсь, не пожалел, что я тебе это предложил?

— А заранее нельзя было предупредить?

— Да я и сам ничего не знаю. Мы в какое время живём? Знакомый знакомого скинул запрос, я ответил, что есть человек с мозгами и нужными параметрами. А дальше твой выбор. Или участвовать, или нет. На меня обиды есть?

— Нет, конечно. Просто не могу разобраться, в чем я участвую. Есть странные предчувствия, но пока не критичные. Есть небольшие неприятности, но в мотивах не уверен, и надеюсь, что показалось или сам перепаниковал. Но разрулил пока. Настроение, правда, не самое лучшее. Хочется заболеть и отдохнуть. Даже если с температурой.

— А зачем так сурово?

— А как ещё?

В трубке повисло молчание, но через секунд пять Дмитрий снова вернулся к разговору.

— Ну, у меня есть знакомство подходящее. Отоспишься, скроешься, отдохнёшь, соберёшься с мыслями… Правда это психушка, но могу устроить. Просто палата за высоким забором. Сам бы туда залёг на пару недель.

— Да у меня вроде с мозгами не так плохо. Просто хочу тайм-аут.

— Да это он и есть. Позвонить?

Лёха колебался, но предложение соответствовало его ожиданиям, как ни что другое. Из минусов только то, что Люське придётся немного поскучать. А в остальном как раз то, что надо.

— Согласен. От недели до двух. Какие расходы?

— Варваре пятерка в неделю. Или сколько скажет. Не дорого и того стоит. Фрукты или прочее, что не входит в штатный рацион — за твой счет. Но гулять только по территории, в случае ухода — предупредить. Не намного жестче, чем под «куполом». Звонить?

— Да. Спасибо.

Через полминуты он сидел в такси рядом с Люськой и не знал, как ей объяснить своё состояние и решение.

— Люсь! Я на обследование лягу? Тут вот предложили. А то соберёмся на юга,… чтобы быть уверенным. Заодно и профилактика.

— Надолго?

— Неделя или полторы.

— Ты в самом деле думаешь, что это прямо сейчас необходимо? Не, если считаешь, что нужно, тем более если неважно себя чувствуешь, то никаких вопросов! Я объемся от одиночества!

— Станешь ещё приятнее на ощупь!

Люська толкнула его довольно чувствительно локтем в бок и замолчала до конца поездки.

В это время между телефоном Дмитрия, через базовую станцию, в гаснущем небе неслись невидимые волны, преобразующиеся в звук приятного мужского голоса около ушка, прикрытого волной очень черных волос. Ручка из руки упала небрежным жестом на медицинский журнал, взгляд устремился через два метра воздуха, наполненного ароматом стерильности, за окно, пересеченное горизонтальными полосками жалюзи.

— Варварушка! Добрый вечер. Это Дима.

— Давно не слышались. Так жизнь хорошо наладилась? Поздравляю!

— Спасибо, не жалуюсь. Помощь требуется. Не безвозмездная, но простая.

— А именно?

— Человек у меня тут творческий устал. Не буйный. Никаких проблем. Но ему бы отдохнуть и отоспаться. Найдётся коечка?

— Да легко. Слушаться будет?

— Гарантирую.

— А он симпатичный?

— Он вроде как занят уже. Или пока занят. Придержи своих чертенят, игруля!

— Посмотрим. — раздалось в трубке с нотками колдовского азарта.

— Я дам ему номер и адрес. На днях в любом случае позвонит, даже если передумает. ОК?

— Конечно!

— Ну и ладушки! Спасибо! Иногда у самого мысль возникает залечь, но быстро проходит. Поэтому зря не беспокою. Всего доброго! Пока!

Искорки мобильного разговора, летавшие под облаками ночного неба погасли. Одинокая сигнальная ракета, запущенная в небо, принесла в Лёхин телефон один длинный номер, цифру и два слова адреса.

Новая уютная «двушечка», видимо и купленная хозяевами под сдачу, Люське понравилась с порога. Потянув носом воздух, она расплылась в улыбке и резюмировала:

— Не знаю, что там дальше, но капитальной уборкой и запущенностью не пахнет.

— Я рад.

Далее при осмотре обнаружились минимально, но удобно обставленные комнаты, свободный утеплённый балкон и большой телевизор. Не в комнате. На кухне. Хозяйственные шкафчики все были внизу, поэтому не нависали, не сжимали пространство и небольшая кухня казалась довольно просторной. На полках шкафа-купе лежал магазинно упакованный комплект белья, одеяла и подушки. Внизу стоял небольшой пылесос.

— Двадцать первый век. Как в гостинице. Только пылесосить будете сами. Горничная в комплект не входит. — улыбаясь, начала Люся тираду, складывавшуюся у неё в уме. — В спальне не надо тратить время на телевизор, а в кухне его не стоит смотреть дольше, чем нужно времени на готовку и еду. А если лопать под телевизор в комнате, то придётся часто обновлять кровать на размер побольше.

— Это точно.

— В спальне должно пахнуть только апельсинами и цветами.

И они поужинали и использовали спальню по самому простому и прямому предназначению. Эту смену локации хотелось отметить только сном, выспаться и за чертой сна отбросить всё вчерашнее.

#пси

Два дня пролетели, как говорится, «на автомате». Ни о чём. Просто прожили их почти механически. Не потеряли, не растратили впустую, но пролетели они как-то незаметно, то есть стремительно быстро. Два коротких нежных вечера, просто ужин, блеклые осенние эмоции. Люська была, конечно, поживее, но уставшая. Наверное, надо точно ложиться. Позвонить и лечь. Разговор получился очень короткий. «Я согласен» — сказал он Дмитрию. «Я понял» — ответил тот.

За второй день и начало третьего было потрачено много времени на подумать и подготовить Люську к мысли, что она останется одна минимум на неделю. Или максимум. Но её забота пошла навстречу и вот он здесь. Варя встретила его у маленькой боковой двери. Никаких психов в длинных коридорах он не увидел, а поселила его черноволосая спутница в одной из служебных комнат. Может быть это было одно из помещений для отдыха персонала. Дажесо шкафом для верхней одежды. Может персонала не хватало, а может помещений было в избытке, чем сообразительные люди и не замедлили креативно воспользоваться, найдя соответствующий спрос. На палату для настоящих больных никак не было похоже. Обычное больничное помещение. Лежи, чихай, читай, подставляй что скажут под уколы. Варвара бодро шла впереди, весело и деловито крутя ключами на пальце. Волосы, собранные в хвост, покачивались в такт бёдер. Возможно, обладательница этой невысокой фигурки считала этот коридор подиумом, а может это был просто темперамент или хорошее настроение. Всё это в сумме выглядело редкой спелой вишенкой, каких ещё поискать.

И вот он уже лежит на койке, стараясь не думать о «вишенке». За беззвучным течением покоя, к которому он так стремился, прошло несколько часов и совсем стемнело. Осветив своё временное жилище фонариком телефона, он посветил на окно.

На подоконнике одинокой белой хоккейной шайбой, хотя и очень маленькой, лежала таблетка. И заметил он её только потому, что она обросила длинную тень, как минутная стрелка.

— Что в тебе? Что в твоём белом порошке, сдавленном в твёрдый кругляшок? Первый день в психушке, а уже с таблетками разговариваю. — оборвал свои вопросы к себе Лёха. На средство от тараканов таблетка не была похожа. Она была одна и… И что может со мной случиться? На крайняк есть кого позвать, я же не дома, куда скорая приедет не известно когда. И он вспомнил, как они вызывали неотложку бомжеватому типу с раскалывающейся от боли головой. Было видно, что помощь медиков ему была сильно нужнее вытрезвителя. В телефон тогда свалилось уведомление «Ваш вызов принят. Время доезда до двух часов...»

Сбылась потаённая мечта, которую он уже давно не воплощал: оказаться в полном оффлайне ничем не быть занятым, кроме дыхания у маленького костерка мысли с закрытыми глазами. Дальше уже легко представить, горит этот костерок в тайге, или в космосе, между двух пустынных барханов, в пещере. Чтобы могли появляться новые мысли — для них надо было освободить место. А за забором этого чудесного заведения мысли людей заваливало градом информационного мусора. Включите телевизор, компьютер и радио и почувствуете, словно засунули голову в мусоропровод, где нескончаемым потоком сыплются липкие обрывки мыслей всевозможных ведущих, блоггеров и экспертов. Где занять или купить столько толерантности на их пёстрый и кудрявый на подсластителях вкуса и усилителях юмор? Одни продают за миллионы долларов банан на скотче, другие собирают триста тысяч рублей ребёнку на лекарства. Голод, коррупция, войны, преступность, смерть, катастрофы, эпидемии, разврат, наркомания, педофилия и шоу на льду! Кто это сказал? Или что-то похожее… А! Джордж Карлин!

А здесь тишина и только мои мысли. Прохладная газировка подхватила таблетку и унесла в узкую глубину пищевода. Пузырьки слегка ударили в нос, чего с ним не случалось уже с детства и лимонада «Буратино». Отрыжка — это отчет о доставке! Он сам себе улыбнулся. Это был не юмор извне. Это было с его внутренней полки, где хранились понравившиеся фразы и прочее. Вроде бы всё было за то, чтобы уснуть, но не спалось. Он стал смотреть в потолок, по которому, как материки на контурной карте, извивались слегка выпуклые, недавно закрашенные трещины. Между нежеланием вставать и невозможностью уснуть он стал рассматривать их продолжения и ему показалось, что материки двигаются, медленно кружась по потолку и меняя очертания в мелких деталях. Конечно, это была иллюзия. Но знакомая иллюзия. Сколько раз он уже в совершенно ясном сознании проделывал этот опыт с коврами на стене, плиткой на полу и каждый раз удивлялся, как много можно найти неожиданного в простом, ничего не значащем орнаменте. Потом закрыл глаза и продолжил игру сознания в другом направлении, почти забытом. Поднял руку и с закрытыми глазами представил её себе в виде компьютерной модели на черном фоне из сети тонких зелёных линий. Вдоволь покрутив рукой и наигравшись с воображаемыми манипуляциями, подвигав текст и рисунки, словно в фантастическом фильме, он положил руку снова вдоль тела. И руки стали наполняться тяжестью. О! Это было ещё одно интересное явление, которое приходило при расслаблении и засыпании. Постепенно тяжесть охватила всё тело, словно он переместился на планету с тройной силой притяжения. Он знал, что это продлится не долго, сменится иллюзией невесомости и потом будет провал в сон, мягкий, как в зефирное облако. Но открылась дверь. Сначала он это услышал, а потом и почувствовал движение воздуха. Или это он уже сам додумал, потому что это было бы логично, естественно. Приоткрыв глаза, чтобы резко не разрушить приятное ощущение тяжести, он скосился на дверь. Из приоткрытой двери в темноте торчал кусок белой пижамы без пуговиц с вырезом для головы. Редкие светлые волосы торчали клочками в стороны. Глаза двигались почти как у хамелеона, но оба сразу. Неподвижная кочка с клочками волос подвигала глазами по комнате от пола до потолка, а потом тихо и осторожно спросила:

— Кто тут не спит? Ты новенький?

— Да. — ответил Лёха, ещё не решив, что делать, если в палату проникает неизвестный псих с неизвестными намерениями и неизвестным ему диагнозом.

— Я посижу тут на пороге?

— А зачем?

— Просто посидеть. А ты за стеклоидов или антистеклоидов?

«Началось!» — подумал Лёха, чувствуя себя, мягко говоря, неуютно. От пока ещё тихого психа его отделяло только лёгкое одеяло.

— А кто они?

— Стеклоиды? Покойники из телевизора. Они, правда, ещё не знают, что они покойники, но скорее всего так. Их антистеклоиды вывели.

— Как вывели, из кого?

— Не из кого, а куда. Туда. В застеколье. У них там свой мир, параллельный, из других измерений. Поэтому всем и кажется, что они бредят и психи. У нас тоже ещё психи есть, но с ними ещё не решили. Так ты за кого?

— Не знаю. Я тут. Не в телевизоре.

— Они оттуда смотрят на нас, но видят уже мало. Тебя за что сюда?

— Я сам. Не надолго.

— А… Это хорошо. Хотя может и не сам. А я из-за вируса.

— Какого?

— Ты не слышал?

— Грипп?

Пришелец начал перебирать пальцами, бормоча невнятное и что-то считая.

— Пандемия. Значит ты из другого. Но ты точно не за стеклоидов?

— Нет.

— Это хорошо. У них там всё хорошо. Это они так думают. Но это завеса, бред. Они уже покойники. А я здесь, а ты из другого…

— Из другого чего?

— Измерения. Их шесть. Антистеклоиды раскалывают реальность и разводят её по разным измерениям. Из трёх обычных измерений меняют одно и Бац! — новая реальность. Шестью шесть — тридцать шесть. Тридцать шесть комбинаций. Там вообще всё, и застеколье, в одном ты, в другом я. То есть наоборот. В одном я, в другом ты. Меня сначала уволили. Директор пришел и сказал, чтобы все шли на прививки. А директора одни слушали, а другие нет, а он за стеклоидов. Бунаков, директор, говорит, кто не привьётся — всем маски носить, и премию не дадут. Что ничего страшного. Максимум — умрёте. Тогда, нормально, говорит, похороним. Не о чем беспокоиться. А я говорю, мол, мы вас, если что, тоже нормально закопаем. Обиделся, наверное.

— А какие маски?

— Обычные, медицинские. А они не помогают. А ты не знаешь. Значит ты точно из другого. У вас там вируса нет. У вас точно нет. А у нас маски.

— А сюда ты как попал?

— Я ходил зеркалиться в Измайловский. Лёг, всё как надо, но меня не берут. Антистеклоиды всё точно знают и видят. А ты им бы понравился. Если ты не в маске, значит из другого и тебе ещё можно попробовать. Ты бы им… Ты говоришь мало и спокойный. Такие думают. Ты бы им понравился. Будешь пробовать?

— Что попробовать?

— Отзеркалиться. Ну, понимаешь, приходишь, ложишься, думаешь правильно, и появляются зеркала. Отвечаешь на вопросы и тебя забирают.

— Куда?

— В другие измерения.

— К стеклоидам?

— Нет. Их не спрашивают. Их просто переносят и замедляют. А потом, наверное, совсем останавливают. Понимаешь, антистеклоиды всё решают, когда становится плохо. Там тридцать шесть реальностей. И это только для нас.

— Может и рай с адом там же?

Сказав это, Лёха на секунду испугался, не заденет ли тема чего больного. Тихий псих лучше буйного, по крайней мере пока совсем тихий и только говорит.

— Да! Да! Всё там! Там всё есть! Но оно не такое, как мы представляем. Там всё умнее. Давай сбежим и ещё попробуем?

— Мне не надо бежать.

— Не беги. Но когда выйдешь — обязательно попробуй. Приехать в Измайловский парк и лечь, и правильно думать. Будет тяжело, потом легко, потом спросят. Говорить не нужно. Правильно думай, они всё видят. Я пойду уже?

— Иди.

Голова скрылась за дверью. Потом появилась рука и сделала два движения, какими вкручивают лампочку.

— Берегись стеклоидов!

И всё закончилось. Что он там говорил про тяжело, легко и зеркала? Походу я чуть прямо отсюда не отзеркалился. Или из своего мира отзеркалился. В психушку. Тридцать шесть миров. Забавный псих. Хоть кино снимай. А потом, после некоторого напряжения, вызванного странной беседой, полегчало и он не заметил как уснул.

Утром в окно смотрело тёмно-синее небо, с одной стороны более светлое. Уже совсем не зимний рассвет. С темной половины неба в сторону востока смотрел тонкий выгнутый серп луны.

А потом заметил на подоконнике таблетку. Стоп! Если таблетка снова на месте, то… Но память просто кричала ему, напоминая, что таблетка была проглочена! Блин! Только Дня сурка мне не хватало! Но я пришел в палату к вечеру, а сейчас утро. Если я попал в «День сурка», то почему вернулся в утро? Значит я не пришел сюда к вечеру. Тогда сколько я тут? И был ли тот разговор с психом? Или он приснился? Второе выглядело правдоподобно и больше устраивало. В животе протяжно сработал вибросигнал. Люська! От Люськи было четыре длинных смс-ки. Дочитав последнюю, Лёха почувствовал себя почти подлым беглецом. Он закрыл глаза и решил провести в дрёме и неподвижности ещё с полчаса. Минут через двадцать, когда в неподвижные руки стали прокрадываться холодок и иголки, ощущение покалывания, в коридоре послышались мягкие неторопливые шаги. Потом кто-то проследовал более быстро, но также мягко, как в тапочках. Потом снова стихло, и среди тишины вдруг начала открываться дверь.

Глаза открылись мгновенно, потому что он не слышал, как подошли к двери. Лёха приготовился снова увидеть худое серое лицо с клочками стекловаты вместо волос, но в дверь заглянула голубоватая шапочка, от шапочки в сторону качнулась черная прядь, пронзительно тёмные глаза встретились с его взглядом. В довершение, как пик напряжения, из-за двери показалась тонкая рука с маникюром. Пальцы медленно показались из-за двери и обхватили её белый край. Движение показалось ему таким медленным, словно это была лапка хамелеона или когти ленивца.

— Утро доброе! Как спалось? Завтрак в конце коридора направо.

— Спасибо. Всё хорошо. Утро… доброе. — ответил он, комкая слова и думая, как спросить, кто мог гулять ночью, но решил подождать с этим. Он на мгновение перевёл глаза на потолок, а когда вернул взгляд обратно, за приоткрытой дверью уже никого не было. Он сел на койке, поставил ноги на пол. В голове стучало. Он искал в памяти аналогичное ощущение и нашел его. Однажды он неосторожно понюхал технический нашатырный спирт из бутылки. Нос и половину мозга прострелил резкий запах, дыхание перехватило. Ясность в сознании и невозможность дышать. Варвара была тем ещё нашатырным спиртом! Трудно было предположить, что она не знала о том, как она действует на людей. Но если знает, а она точно это знает, то как она беспощадно этим пользуется! Всё равно что в младенческую бутылочку налить коньяк вместо чая. Хватит! Я пришел вечером. Даже в туалет не пошел. Уснул. Нет! Сначала проглотил таблетку, подумал, полежал, потом уснул. И мне наснилось всякой хрени. Просидев ещё с минуту, он решил уже встать, открыть локацию с туалетом и умывальником, позавтракать. В уме возникла овсянка на молоке и компот. Компот выглядел на фоне овсянки особенно привлекательно, но мысль оборвалась. В палату впорхнула Варвара, заглянула в тумбочку, на окно, сунула таблетку в карман, достала из другого кармана записную книжку и склонилась под девяносто градусов над тумбочкой, делая запись в книжку. Лёха невольно уперся взглядом в её бедро. А во что ещё было упереться, если оно загораживало от него всю остальную палату как подошедший к остановке автобус! Халат выше бедра медленно сыграл складками. Это медленно прогнулась варварина спина. Стук в голове стал почти нестерпимым. Но это был ещё не финал. Варвара выпрямилась, книжка с тумбочки взлетела вверх вместе с руками, черными нефтяными локонами и шапочкой. Она не сделала ни шага, но выпрямившись, оказалась вплотную к нему, слегка касаясь коленом его ноги.

— Гулять можно с 10 до 12 и с 15 до 18. Что понадобится — всё через меня. — послышалось сверху. — Кто что спросит — тебя Альберт положил понаблюдать. Если запру комнату снаружи, то это не надолго.

Она выдохнула, и это должно было означать, что она сделала и сказала всё, что хотела. Промежуток между пуговицами халата отреагировал на этот выдох тем, что складки ткани округлились и в лицо Лёхе пахнуло едва ли не сандаловым ароматом её тела. Может она принимает ванны из экзотического чая? При следующей мысли, что под халатом, возможно, не было ничего кроме самой дьявольской соблазнительницы, Лёха мысленно заорал «Люська!!!» Рыжее пламя мелькнуло в уме и Лёха передумал терять сознание. Если упасть сейчас на подушку, то она склонится над ним и тогда останется ноль шагов до черты безумия и ветер в спину. В себе он был почти уверен, но что ждать от обитательницы белого халата? Может ей будет достаточно только лёгкого толчка пальцем, чтобы столкнуть его с обрыва разума.

Варвара захлопнула записную книжку.

— Весёлого дня! — с улыбкой кинула она через плечо и вышла.

Сколько раз он сам думал, что его рыжая подружка — самый сильнодействующий алкалоид, и ещё при знакомстве и в начале отношений прикидывал, по силам ли его рассудку вставать на пути этого торнадо. А теперь он едва успел убрать ногу с рельс, как перед его носом пронеслись вагоны экспресса, снося обрывки разума, как пух с одуванчика.

Наконец головокружение и жар в голове успокоились и он отправился изучать карту своей новой локации. Завтрак оказался куда как позитивнее, чем его стереотипные воспоминания о терапии. Суп, гречка, чай, сыр и колбасные нарезки для бутербродов. Это то, что оказалось на столике. Заглянув в холодильник, он обнаружил, что тот, кроме всего уже съедобного и полуфабрикатов, забит доверху соками и газировками сортов пяти-шести. Сбоку, прижатая к стенке холодильника соками, торчала даже трёхлитровая коробка белого столового вина с высунутым клапаном-краником. Кто-то здесь очень ответственно относился к количеству влаги в своём мозгу и к настроению кровяных телец в сосудах. Надо спросить насчет его содержимого.

Выйдя на свежий воздух, хоть и в больничной пижаме под курткой, приятно ощутить свою жизнь на паузе, особенно если ничего не болит и сам определяешь, когда закончить профилактику. Растаявшие узкие асфальтовые дорожки, кустарники и деревья, добротный забор, как в «Кавказской пленнице». Мысли стали приходить в себя. В обед позвонить, поговорить с Люсей, а потом не тратить всё время на сон. И он его не потратил. Припоминая героев и миры Хайнлайна, Гаррисона, Шекли, Асприна и других, пришло вдохновение и невозмутимое спокойствие от нарушения авторских прав. А кого это затронет? Даже если всех, то менее всего меня. « — Кто говорит? — Говорит поэт Бездомный из сумасшедшего дома!» — влетела в мозг сценка из «Мастера и Маргариты». И напевая мысленно голосом Градского песенку из «Графа Монте-Кристо», он сделал ещё несколько кругов по маленькому парку лечебницы. «Роль сумасшедшего очень удобна, ты не в себе, но себе на уме. Ты из засады за всем наблюдаешь подробно...».

Прогулка дала ему ещё одно наблюдение, или открытие. Его комната находилась в длинном пристрое. Этим объяснялось отсутствие движения. Кроме Варвары он пока так никого и не встретил.

Ожидания встретить кого-нибудь, можно сказать, не оправдались. Пара людей тоже ходила по дорожкам. Мужчина пенсионного возраста и женщина в халате поверх уличной одежды, но медсестра или посетитель — он не понял.

А после обеда в облачный редактор текста посыпались абзацы перефразированной фантастики. Если читатели это не оценят, то сами уронят свой авторитет. И он не заметил, как стрелки часов уперлись в окончание ужина. Едва успев перекусить, снова никого не встретив, он вернулся в палату и позволил себе немного поразмышлять над загадкой невидимости Варвары. Понятно было, что у ней здесь какие-то хозяйственные обязанности, которых или не много, или она их ловко и быстро умеет исполнять. Но едва в голове возникло это имя, как он снова почувствовал желание лечь и притвориться пленником комы. Произносить её имя вслух он ещё более того опасался, чтобы не вызвать этого джинна. Рано или поздно она всё равно появится сама, хотя бы с обзорным обходом своих владений. Может это было только первое впечатление! Может к этому можно привыкнуть и не так уж фатальна эта молния для его соломенной «крыши».

Стараясь таким образом себя успокоить, он пролежал с полчаса, мысленно гуляя с Люськой, обнимая её и запуская пальцы в рыжие волосы, открывая для поцелуев щеки и уши.

За дверью послышались поспешные шаги. Варвара не заглянула, а бесцеремонно вошла в комнату.

— Ты почему не сказал что кто-то приходил? Я пролистала камеру за вчера. Опуская прочие подробности: здесь был один из пациентов. Я знаю кто. Что тут было?

Вопросы были жесткие и ясные, как холодная вода из шланга.

— Я вообще думал, что мне это приснилось. Он тихо поспрашивал, кто тут, потом что-то порассказывал про парк и другие измерения, а потом ушел.

Варвара молчала, теребя воротник халата и глядя то на стену, то в окно. Видимо, с её точки зрения, происшествие было намного более серьёзным, чем случайность по недосмотру или недоразумение. Лёха лежал и ждал приговора.

— Мне тут несанкционированные похождения не нужны. Если ещё раз что-то такое приснится — топаешь в область моих снов и докладываешь в любое время. В этот раз мы тут ни при чем, поэтому только устный инструктаж. Это не пансионат у моря.

Она стояла и ждала ответа или иного подтверждения, что её поняли. Лёха только кивнул. Варвара смягчила взгляд, подошла к койке, села на край и неожиданно и довольно быстро отвела в сторону правую руку, как для оплеухи. На это уже не было времени отреагировать. Но рука, зависнув у стены, медленно вернулась и коснулась его щеки. Тёплые пальцы скользнули по уху в сторону затылка. Она продолжала улыбаться, но в этой улыбке клубилась тёмная неведомая сила, головокружительная и бредовая, как сон в комнате с водяными лилиями в вазе.

— Или я сама позабочусь о содержании твоих снов! — почти шепотом произнесла она, проговаривая каждое слово. Потом встала и оставила его с эхом этих слов в голове. Если она знает, что делает, то я имею хорошие шансы остаться здесь дольше, чем рассчитывал. А если не знает, если это экспромты без тени осознания и ответственности, то… Товарищи ученые, доценты с кандидатами! Вы не тех обследуете!

На ночь был долгий телефонный разговор. Конечно, с Люськой. Тут и никаких усилий не нужно было прилагать для понимания. Ей было скучно, а хуже того — одиноко. А ему хотелось спать. Приложив все возможные усилия, чтобы не подать виду на словах и не зевнуть в трубку, довёл разговор до исчерпания тем, новостей, многочисленных воздушных поцелуйчиков и пожеланий, он, наконец, увидел как погас экран. И задерживаться тут стало стыдно, и хотелось ещё немного взять от этой тишины, в которой так ясно размышлялось. На следующий день он посвятил до 8 часов блуждание в своей памяти, написание абзацев по заданию. Писалось хорошо, остро. Настолько остро, что с каждой строкой он всё больше чувствовал себя разрушителем реальности, не осознавая масштаба и всех последствий. Некоторые мысли особенно уместны в заведении, в котором они ему приходили. И одна из них, особенно туманная и мучительная: ну, заработаю, например, на квартиру. А как потом жить в этом мире, в который неведомые ему читатели воплощали его идеи. А может и не такие неведомые. Может очень даже ему и всем известные. Но от этого становилось ещё противнее. Спустя ещё два дня он снова гулял по дорожкам сквера лечебницы, уже останавливаясь, чтобы солнце погрело спину сквозь куртку. Варвара, к его удивлению, так проявившая себя с самого начала, не озорничала и не тиранила. Появлялась изредка, мимолётно, спокойно, приветливо, но почти равнодушно. Что это? Ещё один из приёмов убойного флирта или он ей не интересен больше? Второе устраивало больше. Самолюбие это не задевало, зато не выводило из равновесия. Из-за угла корпуса показалась резвая фигурка, на ходу пытавшаяся что-то поправить в прическе или головном уборе. Выглядело комично, словно она отбивалась от запутавшейся в волосах летучей мыши. Лица не было видно за пакетами, висящими на запястьях, но и по всему остальному он бы и в сумерках узнал свою проникающую повсеместно, как радиация, подружку. Внутри потеплело и он почти сорвался ей навстречу.

После быстрого, но жаркого поцелуя, она торопливо заговорила.

— Так получилось, в твоё расписание посещений не вписалась. Меня тут пропустили под честное слово на десять минут, только передать. Здесь домашнее, тут от авитаминоза, а тут для уюта. Сколько уже времени?

— Почти без пяти минут.

— Жаль. Но чтобы пустили снова, придётся сдержать обещание. Проводи меня эти две-три минуты за угол, к выходу, тогда и твоя няня не рассердится.

При слове «няня» Лёха то ли икнул, то ли усмехнулся, но на это не было времени обращать внимание. А няня оказалась лёгкой на помин. Возможно, этот путь через улицу был короче и приемлемее от главного корпуса до её владений. Звякнув ключами, она за несколько шагов до встречи с ними заранее начала строго напоминать распорядок. Потом сбавила шаг, перевела взгляд ещё раз на Лёху, а потом снова на его спутницу. Они встретились взглядами. Немая сцена секунд на пятнадцать, но в эти секунды хотелось быть где угодно, только не здесь. Быть тут означало быть прикованным к бомбе с обратным отсчетом, повлиять на который уже вне всяких сил. Пятнадцать бесконечных секунд. Воздух сгустился до стекловидной консистенции и уже начинал трескаться со звуком высоковольтных разрядов. По обратную сторону черных глаз пронеслись языки пламени, а их обладательница почти не дышала. Рука медленно сжимала ключи, пока не побелели сгибы пальцев. Люся спокойно стояла, откинув голову назад и держа своего кавалера под руку. Что там было внутри… Кто его знает! Лёха не мог посмотреть ей в глаза, иначе бы очутился на пути пересечения этих взглядов. Люся тоже была неподвижна, но её спокойствие было покоем и непоколебимостью гранитного обелиска. Она наблюдала за варвариным оцепенением, как женщины могут скучая смотреть на самую ядовитую змею, зная, что их отделяет пуленепробиваемая перегородка толщиной в кирпич. В дикой природе такая встреча тигра и ягуара, живи они в одном ареале, неминуемо окончилась бы вспышкой, кровью, клочьями шерсти и звуками, способными разогнать не только потенциальных жертв, но и всё живое вокруг. Варвара вдруг резко обернулась назад, но не ради поиска поддержки. Скорее, чтобы прервать сцену.

— Одна минута! Закрою!

Оба кивнули, быстро поцеловались на прощание и разошлись. Люська вприпрыжку поскакала к пропускному пункту с воротами, а Лёха в свой корпус, стараясь если не обогнать Варвару, то уж не отстать и не дать привести в исполнение грозное предупреждение.

Неожиданная реакция двух девушек друг на друга его сильно озадачила. Ещё целуя Люську, он заметил движение руки уходящей фигуры в халате. Это были разжатия пальцев, одно из которых закончилось быстрым поворотом раскрытой кисти с черным маникюром, словно кому-то мысленно и заочно свернули голову. Ему, или …? Не чувствуя за собой грехов серьёзнее невнимания к «няне», но имея понятное, по крайней мере, для себя, алиби и объяснение, он скоро бросил вертеть в голове эту тему, зановесил окно до чернильного мрака в комнате и уснул.

На следующий день к обеду Люся снова появилась на территории, с собранными в хвост волосами и большой пустой сумкой с колёсиками.

— Привет! Отоспался? По глазам вижу, что ещё не проснулся окончательно. Хочешь-не хочешь, а я тебя отсюда забираю. Быстро придумай что-нибудь правдоподобное, отблагодари за гостеприимство и… Такси уже за этой стеной.

— Может не так быстро?

— С чего бы это? Не боишься быстро стать грустным и вялым под двумя каблучками?

Она, конечно, не хотела сказать ничего обидного. Просто прямая женская убедительность и неотразимость аргумента. Просто так выразилось в словах, а на лице самая доброжелательная улыбка и детская чистота мысли. Но это предположение было порвано в клочья следующей загадочной фразой, последовавшей неожиданно и непредсказуемо, как выстрел из «магнума» от воспитанника детского сада.

— Ты её ещё с вилами не видел. Хотя, могу ошибаться.

Она снова улыбнулась, беря его за оба локтя. Что-то в Люське изменилось. Не сказать, что в худшую сторону, но к этому ещё придётся привыкнуть, если будет возможно. За внешней мягкостью и умилительностью, на которую оглядывался чуть ли не каждый третий на их пути, почувствовалась стальная рессора с хорошей примесью марганца и ванадия. А это означало только одно: тянуть её на себя или отталкивать — только себе дороже. Отрикошетит — мало не покажется.

— А я тут на досуге творчеством подработал, и. Надо сказать, очень не плохо.

— На сколько не плохо?

— Точную цифру не проверял сегодня, но можно подумать о своей квартире.

— Даже так? Не плохо. Не перенапрягся?

— Вовсе нет. Пара не особо приятных снов по мотивам старой фантастики. Мэтры жанра. Кто бы подумал, что отдалённый пересказ их идей так же хорошо будет конвертироваться в рубли!

Люська вздохнула. Не грустно, но как-то задумчиво.

— Так едем?

— Да.

— Тогда вот, держи и собирайся.

Она протянула ему сумку, изобразила в воздухе вращательный жест пальцем, мол, пошустрее там, и зашагала по аллее акаций, ожидавших ещё немного тепла, чтобы уже набухнуть почками и быть готовой высунуть навстречу весне тонкие зелёные язычки листьев.

Попрощаться со своей палатой заняло меньше времени, чем графу Монте-Кристо со своей камерой. Варвару он не нашел, хотя прошел и даже подергал все двери по коридору. Громко звать в этом учреждении посчитал не лучшим вариантом, поэтому позвонил Дмитрию, коротко изложил обстановку, попросил предупредить, что уезжает и куда и сколько перечислить за пребывание. Аналогичную по содержанию вежливую записку он оставил у себя на подоконнике, но в словах постарался быть деликатнее и не откровенно прямым. Вдруг записку найдёт кто-то посторонний. Чтобы не подставить свою, пусть и странноватую, но всё же производящую хорошее (И яркое! — повторил он себе отдельной мыслью) впечатление, суть записки была бы понятна двум посвященным, но выглядела бы бытовой и неинтересной для случайного читателя. Даже в последней строке удалось так аккуратно поблагодарить за покой и приём, что и пол автора не угадать. А телефон он оставил Люсин, надеясь предупредить её.

Уже уходя, он подумал про приписанный к записке номер, что это, наверное, не лучшая идея. Уже за порогом в памяти снова возникла сцена противостояния кобры и мангуста. К счастью, сообщение от Дмитрия пришло быстрее, едва они уселись в такси. Делая вид рассеянно копающегося в телефоне пассажира, он открыл полное сообщение, что ничего страшного, всё понятно, обращайтесь ещё, всегда пожалуйста и тому подобное… 12000руб и номер телефона Варвары для перевода. Люся смотрела в окно, демонстративно отвернувшись от его рук с телефоном. Её спокойствие было уверенностью рыбака, улов которого плотно заперт в ящике и никуда не денется. Он удвоил сумму, показавшуюся ему слишком скромной, округлил немного в плюс и нажал «Перевести». Не ради того, чтобы показаться богатым и беззаботным транжирой, а скорее извиниться за своё бегство.

Приехав домой, захотелось полежать в ванной, закрыв глаза и этим обозначить свой переход из одного состояния в другое. Точнее — и другого в обычное.

— Люсик! Так как тебе идея по поводу постоянного обиталища?

— Интересно, но подумаем.

— А есть другие планы?

— Не люблю планы. Есть идеи. Из веера идей, как из колоды карт, берёшь самую подходящую в данный момент и выигрываешь.

— Вот теперь ты прежняя и милая. Ты и…

Договорить он не успел. Конечно, она опередила его вопросом:

— И когда я была другая и не милая?

— Я не то хотел сказать, или сказал не очень понятно.

— Расскажешь прокурору! — ответила она, заливаясь смехом и кидая ему на диван яблоко.

— И какие у нас идеи?

— Да о каких идеях сегодня речь? Хоть бы рассказал, что там интересного. Завтра, кстати, пятница. Погуляем вечером? Я одна же не гуляла.

— Может в субботу с утра? Хочется забрести куда-нибудь, откуда не видны заборы и бетон многоэтажек.

— Согласна, но завтра встреть меня обязательно.

#next

В субботу с утра Лёха вооружился двумя скрученными в рулоны плотными, тёплыми подстилками, сумкой с термосом, аудиоколонкой с их любимыми медленными балладами, пакетом клубники и черешен, выращенных Бог знает где в это время года, и рогаликами с черносливом, происхождением которых никого не удивишь в любой из двенадцати месяцев года.

Они долго бродили по проталинам, сворачивая на узкие тропки, упираясь в тупики из последних серых сугробов и противопожарных канавок.

— А ты знаешь, чем я занимался до знакомства с тобой? В смысле, как отдыхал и расслаблялся?

— Да ты, вроде бы рассказывал. Всего не помню…

— Я о музыке.

— А вот это помню.

— Такой свежий весенний воздух! Придёт лето и до осени его уже не будет. Этот воздух хочется пить, хочется надышаться им досыта.

— А подстилки для лежания или сидения?

— Скорее для лежания. Только выберем место посуше и повыше. И подальше от гуляющих.

Люся хитро и безмолвно посмотрела на него и покачала пальчиком.

— Просто для лежания!

Она одобрительно кивнула, удовлетворившись тем, что понимание достигнуто.

Среди стволов они заметили бугорок, который явно соответствовал всем требованиям. Ветра почти не было, а солнечной стороны бугорка была умятая снегом прошлогодняя трава. Пару мешающих сухих сучков откинули в сторону и расположились на подобие пикника. Запах просыпающейся земли, едва они прилегли на коврики, стал густым, теплым и влажным.

— Я тебя как-то пробовал научить, но ты была не очень расположена к релаксу. Поэтому мы просто уснули. Нужно просто положить руки вдоль тела ладонями вверх или к телу. И расслабиться. Слушать музыку. Тогда тело несколько раз сменяет ощущения. То приятная тяжесть, то невесомость.

— Я попробую.

— А я поищу трек, чтобы было полегче. Здесь точно должен быть такой. Диск «Равноденствие» из Жана Мишеля Жарра, например…

— Может лучше «Зоопарк»?

— Нет. Он серьёзный, как Пинк Флойд…

— Нашел. Включаю с начала.

— Ничего, если я буду касаться тебя рукой.

— Наверное, ничего. Конечно. Только молчим и наслаждаемся теплом и мысленным полётом.

Следующие минут семь два лица, обращенные к солнцу, ощущали почти жар лета, потому что шум волн из музыки очень этому способствовал. Движения воздуха около земли почти не было, а если он и двигался, то это были мягкие тёплые прикосновения. Они погрузились в эту тонкую пелену воздуха нагретого солнцем у земли и почти уснули, но это был не сон. Это была неподвижность и медитация, полёт мечты, фантазии. Временами казалось, что он чувствует пульс в её руке, которая внешней стороной ладони касалась его руки, потом кружение звуковых эффектов и музыки, рисующей в воображении радугу над тропическим водопадом, поглотило их сознание окончательно.

Внезапно Лёха увидел себя со стороны. Но он увидел себя одного. Если бы он мог вскрикнуть, то это может быть вывело его из этого кошмарного сна. Его зрение парило на высоте метров трёх над его телом. Он оглядел свои руки, полупрозрачные и искрящиеся снежным сиянием. Из-за спины раздался знакомый голос.

— И долго тебя тут ждать?

Развернуться сразу не получилось, но когда усилием мысли он представил себе разворот тела, то поворот получился. Увиденное позади едва не вернуло его опять на склон у дерева. Из земли струился спиральный водоворот белых светящихся пятен, сужающийся в середине в подобие песочных часов. Если бы светоносный снег двигался сверху вниз, то сходство было бы почти полное. За водоворотом хлопьев света покачивалась фигура Люси со сложенными на груди руками.

— А вопросы?

— Да всё уже отвечено за тебя. Давай руки.

Она протянула ему руки, обхватывая световой поток.

— У тебя так быстро получилось?

— Удивлён?

— Не то слово. Хотел тебя научить, а ты сама…

— Не плохо, да?

— Очень впечатляет.

— Это ещё не всё.

— А что дальше?

— Дальше — больше. Ни о чем не жалеешь?

— Нет.

— Ответ принят.

Она притянула его к себе, световой поток подхватил их, картинка леса распалась на вертикальные вращающиеся зеркала, темные с обратной стороны, а затем в ощущениях произошел мягкий обрыв. Что-то отделилось и вернулось назад, но два сознания устремились дальше.

(#точка пересечения с «Мгновение Вечности». Подробности в послесловии. Примечание автора.)

— Просыпайся!

— Где я? Где мы? — спросил Лёха голосом, похожим на свой. Может он открыл глаза, а может так вернулось зрение и сознание. Люся сидела на песке, обняв колени руками. Морской ветер трепал её рыжие завитки на фоне облаков.

— В моих мирах. Мы, кстати, давно не виделись. Целую вечность. Даже мне неизвестно, чем ты там занимался, но у тебя всё получилось.

— Что получилось?

— Ах, да. Ты же ничего не помнишь. Держи!

Она протянула ему руку и разжала ладонь. На ладони лежала искрящаяся короткими тонкими лучиками белая жемчужина.

— Что это? Твои воспоминания. Скажем так, некоторая недостающая часть.

— Прежде чем попасть сюда, Вечность неизбежна. Но ты во всём разобрался. Поздравляю! Теперь мы вместе. С этим поздравить? Да хватит отходить уже! Просыпайся! Вставай!

Они поднялись на ноги. Ноги утопали в белом песке, а до горизонта одеялом на ветру колыхалось изумрудно-малахитовое море.

— А штормов тут не бывает?

— Неа! Оно мелкое. Я так захотела. А нам сейчас вон туда.

И она указала на высокий песчаный бархан.

— Не нравится идти по песку — иди над песком. Просто думай о том, чего хочется.

— Хочется обнять тебя и узнать, убедиться что это ты, что это не сон.

— Это сон. Но он не кончится.

Лёха посмотрел на жемчужину в своей руке. Что с ней делать? И он представил, что хочет проникнуть в неё, объединиться с ней. И неожиданно получилось. В памяти возникла череда образов, событий, Люся в зелёном берете и белом шарфе, Дмитрий, ребята, Варвара…

— О ней даже не думай. Она с четвертого уровня, я с шестого. Она — делитель, я — администратор. Лучше сам забудь, а то и рога и вилы всем переломаю!

— А где мы именно сейчас?

— Формально на третьем уровне, где тебе и положено быть после Вечности. Но привилегия администратора — возвращаться на любой предыдущий уровень и устраивать по своему вкусу. Как тебе твои воспоминания?

— Местами было холодновато и…

— Зато теперь хорошо. Ой! Сколько же тебе ещё надо объяснить! Тебе нужен консультант. Хорошо, что он у тебя уже есть.

— И здесь всё настоящее и не исчезает?

— Теперь нет.

— Главное, чтобы ты не исчезала.

— Ответ принят. Но предупреждаю: я часто меняю облик. Маленькая слабость. Поэтому если тебе покажется, что есть альтернатива — ты попал и спалился по полной.

— А можно почаще быть такой, как сейчас и тогда, как всегда?

— Уверен?

— Нет. Не уверен. Глупая просьба. Меняйся, но всегда будь счастливой и весёлой.

— Полетели!

Только тут Лёха заметил, что они идут уже не по песку, а в целом метре над песком. Люся закинула ему руку за спину, он тоже положил ей руку на плечи. Их тени остались далеко внизу на песке, слившись в единое, и теперь скользили по барханам как тень чайки. Достигнув другого берега, тень соскользнула на изумрудные волны и, превратясь в отражение, исчезла вдали.

Послесловие:

Повесть «Мгновение Вечности» описывает пребывание героя этой повести в Вечности. В «Вечности» герой как бы берётся ниоткуда и не известно кто он. Теперь многое проясняется.

Спасибо за прочтение!

Автор «Смородиновый Морс».

Посвящаю моей милой жене, любительнице фантастики и любовного фэнтези с юмором.