Искатели Невозможного

Cupitor Impossibylum

Часть Вторая

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Оставим на время наших героев, сражающихся с Тором и расскажем новую историю. История эта имеет самую непосредственную связь с вышеописанными событиями, но это Ты, читатель, поймешь позже. Так вот. История эта про любовь. Не про ту экзальтацию, которая устами седовласого профессора неистово декламирует В.Шекспира (да еще и в оригинале) румяной беззаботной студентке, что хихикает всякий раз, когда в лепете распалившегося старого мерина встречается союз «энд» – она-то полагает, что ей читают Баркова и «энд» — это существительное. Не про фрейдистский муляж, который разбивает кулаки зеленого тинейджера о морды тех, кто осмелится как-то не так посмотреть в сторону его обожаемой подружки, каковая подружка ни за что не ляжет с ним в постель без бьющего во всю мощь из магнитофона «Короля и Шута».

Эта история про другую, настоящую, беспробудную, не страшащуюся никаких, даже вечных, разлук…

Правда, под несколько шизоидным углом зрения.

* * *

У него не было начальников – это был профессионал. Сам он тоже не был ничьи начальником – профессионалы работают в одиночку. Больше всего он был похож на Шелдона Скотта – тот же рост, вес, стать и цвет волос. Опытнейший, безумно опасный волк-одиночка, сплошной комок мгновенно реагирующих на любые ситуации нервов, переплетение тренированных мышц, движения выслеживающего добычу тигра и походка легче весеннего ветерка, полное безразличие к таким вещам, как алкоголь, табак, наркотики, деньги, женщи… нет, вот насчет женщин, пожалуй, не совсем верно. Нельзя сказать, что слабый пол вызывал у него неудержимую зевоту. У специалиста по убийствам, аса, так сказать, ножа, бесшумного пистолета и удавки, человека, которого клиенты видят один раз за всю жизнь в течении двух-трех секунд, у этой ходячей машины смерти была одна-единственная маленькая слабость. Нежное зеленоглазое создание с волосами цвета осенней палитры. Любил он ее безмерно, во всяком случае настолько, насколько может любить боевой голем-квантовик. Его чувства к ней напоминали проросший посреди кладбища подснежник, сила их равнялась восьмиста пятидесяти четырем лошадиным силам, а прочностью они не уступали правительственному бомбоубежищу.

Суммируя все это, читатель бз особого напряжения поймет, какие эмоции вызвал у этого субъекта ранний телефонный звонок, поднявший его с арабской кровати в одиннадцать часов утра 14 июля 1998 года.

— Тень? – уточнил голос в трубке, принадлежащий постоянному заказчику тех услуг, что предлагал сей элитарный киллер. – Извини, что так рано, но дело не терпит отлагательств. Мои ребята пасут одного паренька, но это наши с ним дела и звоню я вовсе не по этому вопросу (по раз и навсегда установленной традиции говорил только заказчик, а диалог был возможен лишь при личной встрече)… Дело вот в чем – у этого паренька почему-то в гостях твоя…хх-м, подруга. Только ради бога, не думай, что я темню. Я просто сообщаю тебе факты, по старому знакомству. Вот адрес…(он продиктовал адрес)…смотри сам, что делать. Хочешь, мои мальчики ее вытащат?

— Нет.

Разговоры с Тенью всегда велись только так: информация, условия, предлагаемый гонорар, и в конце либо «да», либо «нет». Кстати, надо пояснить происхождение клички «Тень». Все просто – киллер был так же неуловим, как и тень, да и стиль работы навевал мысли о тени: киллер работал с расстояния в один-два шага от жертвы. Оружием «Тень» пользовался редко, обычно ему хватало голых рук.

Что там Помпеи! Какая Хиросима! Это все детские шалости со спичками по сравнению с тем вулканом, что бушевал сейчас в душе киллера. Взрыв ярости и ненависти был столь резок и силен, какие-то форсунки в его организме впрыснули в кровь столько адреналина, что если перевести эту страшную энергию, скажем, в киловольты, то их хватило бы на получение искры величиной с шестнадцатиэтажный дом. Нежное зеленоглазое создание с волосами цвета осени в руках злодея! Без сомнения, в данный момент малышку пытают раскаленным кипятильником, вставленным… Боже! Тень весь взопрел.

Чип и Дейл не смогли бы так быстро перейти от идеи к делу. Не прошло и пяти минут, как Тень, полностью экипированный, несся на своем «Ровере» по указанному адресу.

Жуткие видения, описующие те ужасы, коим он намеревался подвергнуть негодяев, осмелившихся поднять руку на нежное зеленоглазое создание, застилали лобовое стекло. Киллеру казалось, что его машина стала пароходом, плывущим среди кровавых волн, что в самом скором времени прольются из растерзанных трупов этих подлецов (Тень почему-то решил, что на его любовь насело не менее двух человек). Скоро он убедился в том, что профессиональная интуиция его не подвела.

Их действительно было двое. Один – плотный темноволосый и голубоглазый крепыш, коренастый, одетый в синие спортивные штаны и угольно-черную футболку с мордой кота на пузе, какой-то надписью и цифрами телефона. Второй – подохлее первого, с серыми глазами и русым хаером, в черных штанах и такой же футболке. Вся стена в прихожей этой квартиры была изорвана пулевыми пробоинами, залита кровью, что, впрочем, совершенно не смущало обитателей. Все это Тень разглядел на второй секунде. На первой он сквозь дверь в комнату увидел ее, свою любимую, прикрученную брючными ремнями к стулу, и с кляпом во рту. Сию душераздирающую картину Тень рассмотрел во всех деталях, и дополнительная струя адреналина влилась в его жилы. Он глянул на двух мучителей, и хрипло спросил: — Кто вы?

Вместо ответа тот парень, что был в черных штанах, выпрыгнул за порог, заболтал в воздухе руками и закричал: «ЫЫЫааауууыыыаауу!». Второй неоддобрительно посмотрел на приятеля и пробурчал: «Балда, мы же нарисовали уже. Руну-то…»

Обычный человек, попав на место Тени, был бы ошеломлен таким приемом и отшатнулся бы подальше от вопящего семафорщика. Человек с хорошей реакцией нокаутировал бы его. Профессионал же ничего делать бы не стал, так как мгновенно оценил бы степень опасности и пришел к выводу, что она равна нулю. Тень был профессионалом высшей пробы.

— Кто вы? – повторил он, не менее и не более хрипло, свой вопрос.

Коренастый придурок осенил Тень крестным знамением и пригляделся. Чего он, собственно, ждал, осталось для Тени загадкой. Придурки преглянулись, хмыкнули, и крепыш сказал товарищу: — Веришь, нет, нормальные посетители стали для меня нонсенсом.

Но даже это заявление не вывело Тень из равновесия. Он все так же ровно и хрипло в третий раз спросил: — Кто вы?

— Молчи, дядька! – сказал худой придурок. – Ну-ка, только осторожно, попробуй-ка перешагнуть порог.

Оба приятеля отошли в сторонку и напряженно уставились на колени киллера.

— Давай! – скомандовал крепыш.

И тут Тень сделал ошибку, совершенно недопустимую при его статусе киллера-профессионала. Он расслабился. Он решил, что эти двое – просто ненормальные, и достав пистолет, шагнул через порог…

* * *

Его звали… Впрочем, это неважно. Ее звали…Ну, пусть будет просто она…

— Я не могу без тебя…

— Я не могу без тебя…

Они встретились на исходе лета. Не было дурацких подкатов, идиотских намеков, примитивных предложений, банальных уличных диалогов, вульгарных чмоканий в щечку, не было робких провожаний с последующим выстаиванием под окнами. Ночных телефонных звонков, когда надо молчать и часами сопеть в трубку, тоже не было.

— Я умру без тебя…

— Я умру без тебя…

Они встретились, когда он шел от приятеля домой, а она неизвестно откуда и куда. Мир содрогнулся, взорвался и исчез, воплотившись для него в нее, а для нее в него.

Он подошел к ней, взял ее за руку и просто сказал: «Пойдем». И она пошла с ним. Уже стоя в коридоре его квартиры (он жил один) она прижалась к нему крепко-крепко и попросила: "«Только не обмани меня, пожалуйста…»

* * *

Настойчивый, требовательный, приказывающий, призывающий, нетерпеливый, долгий, бесконечный, беспардонный, наглый, вызывающий, хулиганский, противный, отвратительный, зубодробительный, тошнотворный звонок в дверь вырвал Мишку из утреннего, самого крепкого, сна, теплых ароматных объятий тихо посапывающей молодой особы одних примерно с ним лет, нежной предупредительности пухового одеяла (на отличный и более приемлемый в это время года шотландский плед вчера был опрокинут заварочный чайник) и швырнул его ноги на прохладный пол, а собственно тело – в полосатый, как у постояльца камеры смертников, халат.

Часы, предмет периодических невеселых дум с антисемитским уклоном (сей тикающий механизм подарила ему одна из первых послеармейских подруг в связи с четвертым по счету опозданием на стрелку, посередине циферблата этого будильника красовалось крупное «Слава Кварц», и Мишка подозревал, что подарок достался не по адресу: наверняка, думал Мишка, готовился презент этому самому Славе, и как следствие, рождались мысли о коварстве и блудливости женщин, как обязательном свойстве их, женского, характера), показывали четверть восьмого, а это не время для прихода незапланированных гостей.

Приняв вертикальное положение и покачиваясь спросонья, Мишка посмотрелся в стоящее рядом с кроватью трюмо. Из глубин зеркала опухшими глазами на него смотрела небритая дня три хмурая личность лет эдак 23-х, невысокая, плотная, загорелая, с лохматым черным «полубоксом», отросшим чуть ниже бровей с момента последнего визита в парикмахерскую, с серо-зелеными глазами и багровой полосой через щеку – следом от подушки (если кто-то вдруг подумал о сабельном ударе). Кое-как примяв торчащие в разные стороны вихры, он нацепил на ноги тапки и поплелся открывать.

Жизненный опыт подсказывал, что приперся Серега с новой идеей гениального романа. Только этот индивидуум был столь подвержен ранним приходам и издевательствам над звонком, только ему доставляло удовольствие ни свет ни заря жать ижать на кнопку, жать и жать, жать и ЖАТЬ, ЖАТЬ И ЖАТЬ, ЧЕРТ БЫ ЕГО ПОБРАЛ!!!

Конструируя матерную фразу небывалой убийственной силы, каковая должна была послужить приветствием, Мишка щелкнул замком.

— Задараствуй, бичо!

На пороге стоял незнакомый гражданин кавказской национальности. Плечи у сего джигита немногим уступали по ширине средних размеров комоду, а вся фигура в целом казалась силуэтом игрока в американский футбол.

— Ыду, панымаищ, мымо, надо, думаю, зайты! – приветливо улыбаясь, объявил гость, и сразу, без малейшего перехода, стал другим – серьезным: — Сэрегу знаищ?

Вот именно так началось утро 14 июля 1998 года для простого российского подданого, на тот момент холостого, безработного и несудимого.

Замечено, что визиты незнакомых лиц кавказской национальности почему-то постоянно связаны с какими-то денежными вопросами, причем в абсолютном своем большинстве эти вопросы решаются не в пользу того, к кому, собственно, наведались сородичи создателей «Киндзмараули» и «Витязя в тигровой шкуре». Ароматы сгоревшего пороха, парижской парфюмерии, и, в зависимости от времени года, турецких кожаных курток или турецких же дубленок, также являются неотъемлемыми спутниками подобных визитов. Ароматы присутствовали, а вот с денежным вопросом Мишке было не все ясно.

Брать у него, как он сам считал, было нечего, наказывать было тоже не за что. Ни с какими блатными компаниями дружбы он не водил, равно как и с различного толка ООО, АО и СП, подпольным миллионером не являлся, всяких там мисс местного разлива не трахал. Цель визита была совершенно непонятной. Упоминание про «Серегу» лишь привносило дополнительную неразбериху.

— Кого? Серегу? Знаю. А ты-то кто? – поглядывая на джигита снизу вверх, смело спросил Мишка. Особой боязни он не испытывал, ибо уверенности ему придавали те факты, что против беспредела он защищен знанием некоей хитрой борьбы для некурящих (тактику и стратегию таковой борьбы они разработали на пару с Серегой), а также приобретением старенького, но вполне надежного «пээма». Явной агрессивности джигит не выказывал, пистолет лежал в ящике письменного стола, и поэтому Мишка ограничился прикидкой, — с какой ноги производить коронный прием из вышеозначенной борьбы с элегантным названием «Кто это там сзади?», на тот случай, если визитер начнет совершать резкие движения.

— Кунак! – ответил гость. Выдав это, более чем сомнительное, утверждение, визитер принялся совершать какие-то подозрительные манипуляции – будто ощупывал воздух в тридцати сантиметрах от зеброидного халата Мишки. – Друг! Васо моя фамылыя!

Беспрецендентное вращение растопыренной пятерней у своей грудной клетки было однозначно воспринято Мишкой, как знак неуважения.

— Ну и в чем дело? – полюбопытствовал он, утвердившись в мысли, что почти наступило время выяснить, «кто там сзади». – Что тебе нужно-то, Васо?

— Да ирунда! – оживился Васо, убирая руки в карманы. – Падажды.

Джигит развернулся и быстро пошел к лифту.

— Зачем? – Мишкин вопрос вонзился в широкую, как обеденный стол, спину.

— Увыдищ! Я сэчас вирнусь.

Мишка дождался хлопка подъездной двери, и вернулся в спальню, дабы натянуть штаны и футболку.

Одеваясь, он разглядывал безмятежно разметавшуюся на кровати девушку, чьи маленькие крепкие грудки и стройные ножки, как вдруг с неприятным холодком осознал Мишка, вполне могли принадлежать этому самому Васо, или, что более реально, его шефу. Однако, причем тут Серега?

У читателя может сложиться впечатление, что автор тут несколько подтасовывает, передергивает и вообще натягивает. С одной стороны, — Мишка вроде бы не блещет ни красотой, ни финансовым благополучием. А с другой, — говорит о некоей раскрасавице, у каковой крепкие там да стройные. Да, раскрасавица, да, крепкие и стройные. Можно также добавить – зеленоглазая блондинка, чьи обесцвеченные волосы соперничали белизной с альпийскими снегами.

Широко известен тот факт, что женщине нужно совсем немного, дабы всерьез заинтересовать мужчину. Спектр этих немногочисленных уловок и приемов отточен веками (см. «Илиаду» и «Мабиногион») и бьет наповал. Вариантов – от загадочной задрапированности до откровенного мини и декольте. Палитра косметики довершает исскуство соблазнения. У мужчин с приемами дела еще хуже. Важнейшие и наиболее действенные способы уложить в одну кровать с собой какую-нибудь дамозель (словесный гибрид «мадам» и «мадемуазель», ибо никогда не можешь быть точно уверен) – могучая мускулатура или не менее могучий кошелек. Физиономия имеет, конечно, некоторое значение, равно как и ее состояние, но мужчина лишен возможности слишком уж за ней ухаживвать — могут не так понять. Относительно одежды тоже масса нюансов: женщина подчеркивает ею свои природные прелести, и будь на ней даже платье из третьесортного ателье, мужчина в превую очередь пялится не на качество материала, а смотрит на фигуру, скрывающуюся под платьишком. В то время как женщина, рассматривая костюм мужчины, частенько прикидывает стоимость «левых» джинсов, гонконговских кроссовок и турецких «Боссов», выводя отсюда множество определенных мыслей относительно возможностей данного индивидуума, презрительно фыркает и отворачивается. Все это отступление вот к чему: прямо на полу у кровати, где посапывала Мишкина подружка, валялась масса бижутерии, мануфактуры и изделий кожевенной промышленности Западной Европы не на один десяток тысяч рублей. Сама девочка симпатичности была прям-таки невероятной, и все это роскошество досталось пусть и не всегда неказистому застенчивому крепышу, который из дома вылазит исключительно в магазин да в гости к приятелям. У каковых приятелей таких девиц днем с огнем не сыщешь. В чем дело? Дело в одном, мало используемом мужчинами приеме. Итак, если ты не похож ни на Киану Ривза, ни на Мурки Мурка, если Рокфеллер и Билл Гейтс по сравнению с тобой не нищие, а вкусить плотских радостей все равно хочется (не рыская при этом среди объявлений типа «Массажирую все»), воспользуйся опытом Мишки. Оденься просто, но добротно, иди по улице, не растопыривая при этом пальцы в классический «веер», не плюйся, не ори во всю глотку шлягеры «Ленинграда», купи цветов (если нет денег, нарви втихаря на какой-нибудь клумбе), и через каждые двести метров дари их по одному приглянувшимся девчонкам. При этом не обязательно улыбаться во всю пасть, стоять рядом с девочкой трое суток, или, пользуясь моментом, что у нее заняты руки, лезть ей под юбку. Просто отдай, скажи: «Это тебе» и все. Иди дальше. В среднем одна из пяти клюет и заговаривает с тобой. Не лезь сразу за визитками, лучше скажи: «Ты просто обалденная. Но явно не для меня», и шмыгни для убедительности носом. Не спеши после этого удирать во все лопатки, может, она еще чего-нибудь скажет. Если она действительно начинает что-то говорить тебе, перебей ее и спроси: «Можно, я тебе еще разок, ну один разок, подарю один(ну) гладиолус (розу, нарцисс, пион, чертополох)?». Если она не возражает, не говори, что уже все раздал, челюсть вперед не выпячивай, не говори в нос: «Где и когда?», а лучше попроси: «Можно, завтра? Здесь же?». Если он засмеется и скажет: «Ну, ты…», попрыгай немного, изображая восторг, а потом уж несись сломя голову, не попрощавшись и не спросив, как ее зовут. Это странно, в это не верится, но это так. Очень часто этот метод срабатывает. Главное поменьше напускной солидности (это не значит, что можно задрать ногу и окропить тротуар). Именно так действует Мишка. При второй встрече уже не составляет большого труда уговорить девушку заглянуть к тебе на чашку кофе. Дома веди себя в том же духе, то есть не начинай строить из себя крутого мэна, не предлагай ежеминутно обмыть встречу чем-нибудь покрепче кофе, если у тебя есть DVD-проигрыватель, заблаговременно убери его, в-общем не выставляй напоказ, не тряси дисками, спрашивая: «Что тебе поставить: «Сало» или «Основной Инстинкт»?». Оставлять на виду кучи денег и потом ойкать, небрежно смахивая их в ящик стола, тоже не надо.

Конечно, мы сильно отвлеклись от темы, что, впрочем, весьма поучительно; кроме того, автору хочется рассказать о наболевшем – он ведь неоднократно пользовался этим способом, и вот уже пять лет подряд не имеет денег даже на хорошие сигареты (все просадил на чертовы цветы!), а порог его дома так и не переступила ни одна из тех симпатичных девчонок, коим он раздаривал хризантемы и тюльпаны.

Как бы там ни было, вернемся к нашим персонажам. Итак, Мишка натянул на себя темно-синюю футболку с логотипом «Intel Inside», широкие спортивные штаны, и с подозрением рассматривал лежащую обесцвеченную блондинку. Надо было срочно думать, кто же такой этот Васо, куда он ушел, за чем, собственно, он ушел, и какое отношение к этому всему имеет Серега. На всякий случай Мишка тихонько, дабы не разбудить спящую нимфу, извлек из ящика стола «ПМ» и сняв с предохранителя, передернул затвор. Из отверстия гильзосброса выпал масляно блеснувший циллиндрик и закатился под кровать. «Оставлю для себя», хмыкнул Мишка, засовывая пистолет под футболку где-то в районе поясницы.

Тут внизу, в подъезде, грохнула дверь. Возвращался Васо. Мысленно проведя блистательное «кто там сзади», Мишка пошел в прихожую.

За дверью его встретил Васо, так и не решившийся зайти внутрь и снова ласкающий пальцами атмосферу. Оптимизм и доброжелательность джигита хлестали через край. В руке гостя болтался объемистый итальянский чемодан, безусловно из натуральной кожи.