Созвездие

Зеленистую гладь полнили ещё не успевшие сбросить пушок одуванчики. В своей неприкасаемости, они напоминали травяных херувимов, так и ожидавших, чтобы кто-то потревожил их и нарушил эту правящую над всем неизменность. Природная утопия не содрогалась от ветренных порывов, а небо не отяжелялось мрачностью туч. Небосвод, как и его земную сестрицу, покрывала непроницаемая дымка. Эта туманность была стражем, тем защитником и оберегом, скрывавшего своих природных собратьев за бирюзовым флёром. Сама экспозиция и расставленные на ней фигуры напоминали дантовский Эмпирей. Цветочный пандемониум был покровителем этих райских просторов, а природная тишь — их верным смотрителем.

Может это был владыка сих райских кущ, может лишь заблудшая душа, но в её красоте и открытости сомневаться не приходилось. Подобно Беатриче, юная краса всё же достигла этих блаженных полей. Всё не распушенные наблюдатели смотрели на неё с не прикрытым удовольствием, ибо кем бы не была эта миловидная дева, именно ей было суждено пробудить подлинную красоту этого мира.

Молодая сильфида мало чем отличалась от её созерцателей. Волосы её походили на те же мириады благоухающих травинок, платьице представлялось хранителем её целомудренного естества, как тот же пушок цветочных ангелов, а тело барышни, казалось, так и хотело раствориться средь голубоватой завесы. И какой бы аллегорией не показалось описание этой женской прекрасы, но её соединение с природой было далеко не символичным. Сперва ступни, потом и сами ножки стали медленно превращаться в лепестковые эфемериды. Словно звёзды, каждый листик был частью чего-то большего, какой-то силы, соединяющей вселенную с этим крохотным уголком Эдема. Чтобы раскрыть тайну звёздного шифра, нужно было пожертвовать не просто какой-то частью себя, но всем своим существом. Лепестковый хоровод должен был вскружиться от пят до самого кончика макушки; девушке предстояло разделить эту райскую юдоль, иначе, небесная утопия так и осталась бы наедине со своей непреходящностью.

И вот, человеческая фигура почти полностью растворилась. Тело скрылось за сонмами зеленоватых частиц, после чего, подъём этих малахитовых звездочётов запечатлел на небе своё новое изваяние. Образ девушки теперь жил меж звёздных просторов как новое созвездие.

Всяк вошедший в природные чертоги становится недосягаем до познания. Райские покои не раскрывают своих тайн, но именно благодаря блаженному спокойствию, той эфирной гармонии, что наполняет дивную обитель, и выдаётся шанс если не разгадать, то хотя бы приблизиться к той истине, скрывающейся в межзвёздных пространствах, где светящиеся соглядатаи — те же колышущиеся от ветра одуванчики; галактические туманности — та же синеватая дымка, а звёздные кряжи — ни что иное, как образы тех, кому удалось не просто увидеть природный элизиум, но и стать его частью.

Наша юная красавица стала новой звёздной плеядой. Вселенная обогатилась одним новым жителем, а земная природа так и осталась со своей прежней ролью. Ролью проводницы, впускающей в свои покои тех, кто заслужил стать частью величия мира сего.