Мешок с подарками

Этот дом действительно находится на севере, но совсем не там, где все думают — гораздо восточнее, в глубине тайги, подальше от людей. С воздуха его обнаружить совершенно невозможно — надёжно закрыт ветвями деревьев, а из космоса пока вроде никто не пробовал, но лично я сомневаюсь, что удастся. Бывало, что на него натыкались охотники или заблудившиеся недотёпы, но летом дом кажется такой развалюхой, что к нему и подойти страшно, а зимой дед глаза отводит, так что наткнёшься — и пройдёшь мимо, не заметишь.

Вот кабы не отводил глаз — открылось бы путнику небольшое, тщательно от снега очищенное подворье, обнесённое невысоким заборчиком больше для вида, территорию отметить. Пусто подворье, одна земля гладкая, хоть бы травинка какая из земли торчала… Не любит дед. Вот деревья вокруг — так и полезно и от века положено. Сами и растут, помощи-полива не требуют. А для деда нет ничего лучше земли утоптанной. Вон как под ногами пружинит, дрожит где-то внутри. Сила большая в ней чувствуется, исконная.

Ворота — два высоких столба деревянных, под гжель расписанных, а воротин нет. Не потому, что гостям здесь рады, а не от кого деду запираться. Живность лесная и та мимо шмыгает. Это только в мультфильмах вокруг деда зайчиков да лисичек полно...

За домом — крепко сколоченный сарай. С еловыми лапами на крыше. Дед ли положил, нет ли, то неведомо. Дорожки к сараю нет. И даже наоборот — дед, снег счищая, вокруг сарая его накидал. Большие сугробы выросли, в один лопата воткнута…

Сам дом, словно из ледяных брёвен сделан, сверкает весь. Сразу сказка про зайца и лису вспоминается: «у зайца была избушка лубяная, а у лисы — ледяная». Окошки — льдинки тонкие, наличники — снег пушистый, только что выпавший, который ночью, под луной, синими искрами сияет. С крыши у входа огромные сосульки свисают, до земли достают. Казалось бы, почему дед их не отбил? А как присмотришься, сразу вопрос пропадает: это как колонны. И отполированы они до полной прозрачности. Вроде не избушка уже, а усадьба барская. Сразу видно, важный человек в ней живёт. Кому видно? Ну, кто надо — разберётся...

На крыше, как положено, труба. Казалось бы, и она ледяная, а из неё дым идёт! Так что не из сказки этот дом, не ледяной. Это деду нравится, чтоб всё как положено было. Если он — Мороз, так и дом под стать.

А дым из трубы потому идёт, что русская печь топится. Огромная, чуть ни на полдома. Любит дед тепло, даром, что Мороз. Раньше-то у него и другие имена были, и сам он суров да грозен казался, а теперь: Дед Мороз, да Дед Мороз… И кого пугать — ребятишек? Смешно. А тут вот ещё «Морозко» назвать пытались. А это даже не существительное, а наречие! Хотя в правилах русского языка дед не силён, однако уверенность, что «Морозко» — это не имя, имел железную. Хорошо, что не прижилось...

Сегодня сидит дед в жарко натопленной горнице на низкой самодельной скамье да раскладывает подарки по двум мешкам. Правый — побольше, левый — поменьше. Работает сразу двумя руками: привык так за долгие годы. Игрушки, игрушки… Кое-какие знакомы, большинство — нет. Дед понятия не имеет, как в такое играть. Да и ни к чему ему это… Другое тут важно: как только ребёнок рождается, дед сразу узнаёт об этом, а через некоторое время, а то и сразу, понятно становится, какой подарок на Новый год подарить. Это как дар или инстинкт особенный. Слово есть такое: «предназначение». Вот тут в самый раз оно. Ну, сначала, конечно, родители ребёнку игрушки выбирают, сами того не зная, а уж когда подрастёт, то сам. И что родители об этом думают — не важно. Само собой всё устаивается: и подарок появляется, и родители думают, что от них он. Закрутятся, заработаются, не замечают. Или, может, думают, кто из родни или друзей подарил. Ну а раз само собой, значит так и правильно, так и должно быть.

Себя-то дед маленьким и не помнит. Сразу словно от скалы морозной откололся как Святогор, и пошёл мир морозить, подать собирать… Много ему раньше доставалось. И живого и мёртвого. Теперь не хочется. Устал, да и скучно...

К декабрю весь дом игрушками завален, уж какой по счету мешок дед набивает. Всё давно отлажено: сначала для самых маленьких, потом постарше, и так до семи лет. А в семь за ребёнком уже только ангел-хранитель смотреть начинает. Тут дед и чувствовать его перестаёт и подарки дарить.

Направо, направо, направо, направо… Налево один. Кукла в розовом платье. Дед не кладёт — кидает. Чего тут осторожничать-то? Эх… Ладно, за дело. Направо, направо, направо…

Один только изъян в «предназначении». Бывает так: подарок ещё есть, а ребёнка уже нет. И приходится деду в отдельный мешок такие подарки складывать. Не исчезают они, не работает тут дар. Хорошо, что редко больше одного мешка набирается. Первого января берёт дед такой мешок и несёт в сарай за домом. Так и года отсчитывает: хороший год — это когда мешок маленький. Вот этот неплохой был. Может, следующий лучше будет?

Направо, налево, направо…