Малыши

— Итан, — ласково улыбнулась мама, качая на руках посапывающего Батча. — Теперь у тебя есть братик! Ты рад?

Итан кивнул. Не то что бы он радовался, ему просто было жаль трехмесячного малыша, мать которого повесилась, а отец «вышиб себе мозги». Вспомнив подслушанный разговор родителей, Итан дернул плечом.

— Ну, поздоровайся, — отец подхватил Итана под мышки, чтобы тот смог заглянуть в безмятежное сонное личико. Батч разлепил глаза. Итан хотел улыбнуться ему, но не смог: малыш взглянул на него цепко и холодно, словно киношный убийца.

Вскоре Итан понял, почему родители Батча покончили с собой. Он свел их с ума.

Как только Батч освоился в доме, он стал орать круглые сутки. Врачи не знали, в чем дело — малыш был абсолютно здоров. Няни дольше пары дней не выдерживали, и маме пришлось бросить работу. Они с папой ругались все чаще и громче, иногда плакали, а на Итана почти не обращали внимания. Да и стоило маме начать читать ему книжку — Батч орал и корчился в коликах. Стоило папе собраться с ним в парк — у Батча подскакивала температура, и папа вез малыша в больницу. Даже Рождество семья провела порознь.

Итан часто ловил на себе пристальный взгляд — темный, насмешливый. «Они теперь мои, — говорил этот взгляд. — И скоро тоже сойдут с ума».

Итан пытался рассказать все маме и папе, но его лишь записали к детскому психологу.

И тогда он решился.

На рассвете он прокрался в комнату Батча и отключил радионяню. Малыш дышал ровно и тихо, но, когда Итан приставил табурет и влез к нему в кроватку, открыл глаза.

Итан шлепнул на рот Батча тройную полосу широкой липкой ленты, замотал извивающегося ребенка в одеяло и несколько раз перетянул веревкой.

— Ты занял мою старую кроватку, это ладно. А вот маму с папой больше не тронь.

Глаза Батча налились тягучим дегтем, он выгнулся и утробно зарычал.

— Ах так?

Итан перевалил его через бортик и, крепко держа за веревку, спустил на пол.

— Война так война, — Итан демонстративно устроился в кроватке поудобнее и сверкнул желтыми вертикальными зрачками.