Клубничное пюре

Мое имя Джарвис Ди Трувейл, сержант армии Конфедерации. Уже какой раз я закалываю этого янки возле потрепанного стенда с рекламой Кока-Колы. На очереди следующий. Мы снова прорываемся к артиллерийской батарее северян при Геттисберге. И снова я жду, когда же самый меткий стрелок дивизии Колдуэлла Майкл Серый Ястреб Маньон выстрелит мне в сердце. Уже не осталось людей. Только руины исполинских башен и мы, призраки, зрячие сгустки памяти. Выстрел. Серый Ястреб как всегда точен. Скоро все повторится вновь. Но только через час. За это время я успею взять перо и бумагу и написать очередную оду Келли. В это время она будет готовить мне свое лучшее клубничное пюре. Это час ее свободы со мной в перерывах между удовлетворением извращенных потребностей любителей боли. Я пишу оду возле канавы. Жду ее. Именно туда ее, задушенную, едва живую в черт знает, какой раз, выбросят работодатели. Там я впервые встретил ее после того, как она покинула свое тело. Тогда над нами возвышались громады зеркальных зданий, меж ними сновали причудливые летающие вагончики, и впервые на моем языке растворился ее маленький кулинарный шедевр. Клубничное пюре. После каждой ложки мне хотелось написать очередную строку восхваляющей оды. Живым тогда оставалось совсем недолго…

«Закат, рассвет во вкусе нежном» — писал я, когда небо озарилось вспышкой, и ударная волна уносила город в небытие.

«И краток час, но счастлив я» — в панике толпа пытается скрыться в бомбоубежище, пробегает сквозь нас, незримых, бестелесных и безразличных. Среди них обожженные, облученные. Скоро они все присоединятся к нам.

Совсем рядом за ювелирным станком ухмыляется Серый Ястреб, и дает мне великолепно ограненный рубин. Я подарю его Келли. Верни Серого Ястреба назад, и этот индеец стал бы отличным ювелиром. Я — поэтом. Келли — шеф-поваром. Может быть, из-за этого живые закончились… Не смогли быть, кем хотели. Может быть, из-за этого нам дается пресловутый час свободы. Чтобы мы не забывали о ней, когда вновь обретем тела. Если обретем…

А пока, возле опутанного растениями рекламного стенда я вижу, как она улыбается.

— Ты опять покраснел, Джарвис — слова сопровождает заливистый смешок. Ей так нравилась радовать меня.

Последняя ложка клубничного пюре. Пора. Я снова в шеренге, а она — в борделе. Впереди на холме грохочет артиллерия янки. Нам туда. «Мое сердце ждет твоей пули, Серый Ястреб! Мое сердце ждет тебя, Келли!»