Экстаз у Канопуса

"Четвертак" я отметил на орбите Земли. Арендовал йохохо-бар на десять витков, пил, угощал, горланил шансон и танцевал ламбаду в невесомости. Выиграл в нехитрую лотерею мягкую игрушку — рыжего кота, и подарил рыжей официантке. Мне подмигнули и предложили задержаться. Не вышло. К парому "Индевор" я подскочил на ржавом такси за полчаса до нуль-перехода. Припоздавших юбиляров тут не жаловали — ледяная улыбка стюардессы, буклет-схема корабля, термокружка с алко-буфером и спешная прогулка до камеры анабиоза. Я летел на Канопус. Но лучше бы старое такси развалилось на стыковке.

Если верить земному календарю, следующую годовщину я нахраписто проспал, а вот цветущий двадцать восьмой рубеж встречал измученный бессонницей, в полном одиночестве, слоняясь по пустому кораблю с буклетом подмышкой. Экскурсия по Индевору, безнадёжно затянувшаяся на год, настроение не поднимала. Всё казалось серым, знакомым и, что хуже всего, тошно родным.

Помню, в первые часы после пробуждения я обшарил каждый доступный уголок — каюты, буфеты, подсобки, туалеты… Рубка и кормовой отсек, удачно пережившие паническую атаку, оказались заперты стальными дверьми. Отчаянный вопрос, что срывал голос до хрипоты и побуждал отборно выражаться: "куда все подевались..." — исчез на вздохе у табло аварийного телепорта. В бегущей строке мелькало невыносимо оранжевое слово: эвакуация! Навал чемоданов, вогнутая дверь и вдавленные переборки подсказывали — бегство случилось организованно. Затоптанная капитанская фуражка усиливала впечатление. Воняло нашатырём, дико мельтешили тревожные маячки. Настоящий полуночный кошмар по мотивам "Марии Целесты". За одним исключением — я не спал. Уже не спал. Загадка чудной летаргии, случившийся со мной под аккомпанемент сирены, нудные причитания "почему никто не разбудил" настигли и мучили меня много позже. Тогда же я очнулся прошлогодним трупом. Труп испытывал зверское похмелье, пугался теней и впадал в ступор от зыбкого отражения в иллюминаторах. Оценить непроглядную тьму за бронированным стеклом тоже удалось не сразу. Хотя вывод напрашивался элементарный: корабль застрял в гиперпространстве. Чумовая невезуха! Смятение, перерастающее в панику, развеял бортовой компьютер, объявив о неиссякаемых запасах еды, воды и кислорода. Дышать стало заметно легче. Я побрёл в буфет. Расшатанная нервная система срочно требовала валерьянки. За баночкой горького тоника появились первые трезвые соображения. Итак: дыма не было, лампы не мерцали, кровать не прыгала и в иллюминатор никто не скрёбся — всё не так плохо. Я успокоился и вернулся за капитанской фуражкой. Кубрик телепорта выглядел по-домашнему уютным — там я и остался. У пульта. После недельного бдения система, наконец, включила монитор и выдала запрос о маршруте телепортации. Да воздастся космическим робинзонам! Я уселся за клавиатуру. Прыгать к Канопусу категорически не хотелось, да и не получилось бы — джамп-станции там давно не работали. Полная глушь. И как я соблазнился высокой зарплатой у аборигенов? Впрочем, дело прошлое. Сейчас передо мной открылась безгранично обжитая Вселенная. Курорты Цефея, сауны Персея, карнавалы Кассиопеи… — в полном моём распоряжении. Перелёт аварийный, а значит, бесплатный. Плюс страховка. Я ликовал… недолго. Название планет в кириллице, латинице и прочих алфавитах навигатор не воспринимал и требовал коды. Лихорадочно перепробовав всё, вспомнив даже о заброшенных колониях, я поднял руки. В безумной лотерее "введите код" диплом филолога оказался бесполезен, тыкать же цифирками наугад я не рискнул. Пришлось с кубрика съехать, занять каюту капитана и радоваться вегетарианскому меню у пищевого принтера.

Дни протекали тоскливо и однообразно. Встал, поел, походил, лёг, встал, поел… примерил фуражку. До взросления в анабиозе жизнь представлялась мне вертикальной прямой: учёба, работа, карьера, олимп. Индевор же явно намекал на параболу, стремящуюся к эллипсу. Медленно и неотвратимо я приближался к отчаянью. Нытьё "чего дома ни сиделось" не прекращалось ни на минуту. Изредка снились добрые спасатели в сияющих скафандрах. Тут же вскипал праздничный марш, скафандры летели ко мне с широко раскинутыми рукавами и… пролетали мимо. Фанфары неизменно заканчивались траурным минором. От такой досады хотелось бежать к телепорту, не глядя, набирать абракадабру чисел и отправляться в неизвестность, к чёрту на кулички. Куда угодно, но подальше от гнетущей тишины, прочь из консервной банки. Спасало только одно: знакомство с личными вещами пассажиров, щедро забытыми и разбросанными по каютам. В шкафчике капитана вдруг обнаружилось два десятка женских нарядов. Чудесное зелёное платье в мелкий алый горошек я носил, не снимая, неделю. Вместе с фуражкой и чулками. В подобном тюнинге жутко хотелось с кем-нибудь поговорить, поделиться горестями, излить печаль. Но вокруг ни души. Я беседовал с зеркалом, подолгу рассуждая о невозможности как разновидности возможности, которая сопровождает позитивную и негативную возможность выжить. Иначе говоря, убеждал себя в том, что моя нерешительность у телепорта — есть опасная невозможность для собственных возможностей. С учётом возможностей и невозможностей телепорта, естественно...

В зеркале что-то шевельнулось. И я увидел… кота! Толстая рыжая бестия, развалившаяся на панели отопления, лениво покачивала хвостом и снисходительно рассматривала мою фиолетовую блузку. От неожиданности я потянулся к отражению и родил грязную реплику — кот моментально утёк в воздуховод. Отгоняя дурацкие вопросы "как", "где" и "чем питался", я принялся выслеживать невольного собрата по несчастью. Часами призывал его по отдушинам вентиляции. Рассыпал по углам свеженький, только из принтера, эрзац-корм с запахом лосося. Напевал ночные серенады, и мой голос звучал нежно. Придумал достойное имя — Канопус. В конце концов, даже переоделся в мужское, приняв во внимание, что кот может оказаться кошкой. Безуспешно! Мысль о том, что огненно-рыжей животинки не существует вовсе, я безжалостно гнал. Верил, ещё немного усилий, неделя — другая, и меня перестанут игнорировать, меня оценят и полюбят. Это обязательно должно случиться. Главное уверовать. И мне воздалось — я услышал кота внутри себя. Он мяукал мягким баритоном. История жизни, которую мне поведали, отличалась мудростью и отвагой. Знания пленили истиной, а советы звучали поэтично. Я отправился к телепорту, включил шлюз и набрал семь семёрок. Коту я доверял, ведь он всегда найдёт дорогу домой. Куда бы его ни забросила судьба-злодейка. В голове томно мурлыкало: "возможность, предстающая после осуществления всех возможных возможностей — есть экстаз". Я поправил фуражку. И нажал кнопку.