ЧЕТВЕРТАЯ НАУЧНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ (ХХ В.). ПОЯВЛЕНИЕ ПРИНЦИПА ГЛОБАЛЬНОГО ЭВОЛЮЦИОНИЗМА КАК ИНТЕРРАТИВНОГО ПРОЦЕССА В СОВРЕМЕННОЙ НАУКЕ

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА ПО КОНЦЕПЦИЯМ СОВРЕМЕННОГО ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ (КСЕ)

ТЕМА 6

ЧЕТВЕРТАЯ НАУЧНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ (ХХ В.). ПОЯВЛЕНИЕ ПРИНЦИПА ГЛОБАЛЬНОГО ЭВОЛЮЦИОНИЗМА КАК ИНТЕРРАТИВНОГО ПРОЦЕССА В СОВРЕМЕННОЙ НАУКЕ

Эволюционизм Спенсера превосходно продемонстрировал полную совместимость принципа развития с механистическим принципом объяснения. Главным препятствием на пути научного изучения явлений жизни была необычайная живучесть телеологических представлений.

Статья Александера «Спиноза и время», которую можно считать лучшим введением в его систему «эмерджентного эволюционизма», поскольку в ней с наибольшей рельефностью обрисована основная идея системы, очень хорошо показывает логику переосмысления традиционного понятия материи. Истинная формула мира складывается, таким образом, если «Время заменит мышление в схеме Спинозы».

Самый общий факт, удостоверяемый нашими чувствами вместе с интеллектом, и состоит в том, что нас окружают вещи в пространстве и времени.

Нельзя отрицать, что этот ход мыслей ведет к соединению материализма и диалектики, но Александер не выдерживает этого направления до конца, используя традиционную идеалистическую аналогию низшего и высшего (когда первое понимается по образцу последнего), хотя и стремится свести к минимуму последствия этой аналогии. Таким образом, С.

Как «неореалист», Александер ссылается на «опыт», но вернее было бы сказать, что эволюция есть факт науки, который философия может только стараться осмыслить, но не поставить под вопрос или тем более отвергнуть на основании умозрительных аргументов, как поступил в свое время Гегель в «Философии природы», где решительно высказался против трансформизма.

И вот предложенный им «третий путь» Ллойд Морган и окрестил «эмерджентной эволюцией»6 жизнь возникает на основе физико-химических процессов и без них существовать не может, но она «больше», чем эти процессы, ибо представляет собой новый уровень организации. Здесь опять встречаемся с одной из таких, нередких у Александера формулировок, которые в таком общем виде приемлемы и с диалектико-материалистической точки зрения.

Ступени космической эволюции выглядят, по Александеру, так: пространство-время — «материя» — жизнь — дух — «божество».

И вот, в природе времени Александер находит некое «стремление», «импульс» к «новым уровням существования», разлитый во всем мире, ибо он присущ пространству-времени как такому.

Таким образом, принимаемый Александером «импульс к новому» фактически мало чем отличается от принципа самодвижения матириалистической диалектики.

Так, эмпирический порядок качественно различных уровней субстанций он неизменно связывает со структурными различиями в «конфигурации движений»: на корпускулярном уровне появляются так называемые «первичные качества» философии 17 в., на уровне жизни — «вторичные», а на уровне духа — «третичные» (это уже собственное изобретение Александера), под которыми понимаются прежде всего человеческие ценности, нравственные, эстетические, научные, опять-таки без какого-либо идеалистического гипостазирования аксиологических предметностей, на которое была так таровата западная философия начала 20 в.Вопрос вообще лежит несколько глубже, чем можно предполагать с первого взгляда.

На уровне общей биологической теории отрицательный ответ на вопрос о перспективах дальнейшей эволюции дал акад. И.И. Шмальгаузен. Вернемся теперь к Александеру. Истинно верующего человека такая позиция заставит воспылать негодованием, у последовательного материалиста вызовет протест ввиду явного противоречия между формой и содержанием в самом понятии «божества»: если в нем нет ничего сверхъестественного, то ни к чему и само это слово.

Проблема состоит в том, как совместить признание того, что мир состоит из событий, с убеждением в единстве и однонаправленности космического процесса. В этом, конечно, и сила, и слабость Александера: сила в том, что он исходит из научных фактов, а слабость в том, что сами по себе эти научные факты не в состоянии сложиться в цельную и непротиворечивую философскую картину мира.

На трех китах держится эволюционирующая вселенная Уайтхеда, согласие которых и обеспечивает мировую гармонию. Субстанцией мира Уайтхед считает «творческую энергию», или, что, пожалуй, ближе к оригиналу, «креативность».

Организмическая модель мироздания позволяет Уайтхеду решить — в свете своих принципов, конечно, — проблему единства мира на плюралистической основе, которая в общем больше соответствует событийной природе реальности, нежели исходный монизм субстанции (как у Александрера). Пространственно-временной континуум — всего лишь «идея» не в смысле Декарта, не в смысле человеческой мысли, а в смысле Платона, переиначенного Уайтхедом, т.е. «идея», понятая как онтологическая возможность.

«Опыт о человеческом разумении» Локка, по крайней мере начиная с третьей книги, — это не учение об идеях, смесь рефлективной психологии с гносеологией, а описание самоформирования тех «атомов действительности», из которых складывается космический процесс.

«Чувство телесной действенности» особенно близко к родовой сущности той энергии, которая осуществляет «конкресцию», т.е. процесс стягивания объективно данной множественности в новое субъективное единство, потому что «телесная действенность» не охватывается, как правило, сознанием при нормальном состоянии человеческого организма. «Философия процесса» носит еще и другое название: «философия организма».

Есть еще понятие «космической эпохи» — «самого широкого общества действительных вещей, чье непосредственное отношение к нам можно проследить».

ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. Карпинская Р.С., Лисеев И.К., Огурцов А.Л. Философия природы: коэволюционная стратегия. — М., 1995.