Сельский романс 2 / Шмонин Александр

Шмонин Александр

Сельский романс 2

Приключения Дуняшки

Александр Шмонин

СЕЛЬСКИЙ РОМАНС-2

На фото: с.Выползово.Дуняшка на печи (лезь на печку, поиграем)

Как начинающий писатель (член Российского Союза Писателей,

билет №7479), прибыв в родное село Выползово,

просил земляков поделиться историями про ЭТО,

есть ли вооще ОНО на селе.

Евдокия Мокрова разболталась в сарае и под

бутылку Наполеона поведала свою историю,

я немножко литературно обработал её рассказ, в основном

заменил обсценные и запрещённые

слова на эвфемизмы, но самые постыдные места,

с её разрешения сохранил.Рассказ поведу

от имени моего друга детства Генки Грибова

Вот его рассказ

— Я Дуняшке вдул сразу по окончании школы четырёхлетки,

она моя троюродная сестра, я у них

часто бываю.Иногда на печи дурачимся, и никогда ничего не было, а тут она

похоже решила, что я уже вырос и начала играть как-то по другому.

Тётя Груня, её маманя, на огороде, а мы на печи

толкаемся.Тепло, разогрелись.Часто она прежде ложила меня на себя и

легонько подбрасывала тазом,"тутушкала", обоим нравилась.

Мне хотелось потрогать, а ещё лучше

потискать, её большие сиськи,

они колыхались в такт подбрасывания, и это завораживало.

Но она не позволяла их трогать и как только я тянулся к ним руками,

она била по рукам, не лапай,

пока не твоё, а когда будет моё, скоро-скоро, мне думаешь не хочется

поскорее отдать в твои руки

это богатство, я сама вся истомилась, жду не дождусь этот день,

а пока любуйся издали .

Я спрашивал: Дуняш, почему нельзя их потрогать,

мы же играем? Скоро узнаешь. И вот этот долгожданный день настал.

Она разрешила! Я ухватился

за сиськи и начал их тискать, а она легонько подбрасывала меня.

Так вот в чём дело, понял я, вдруг

моя пиписька впервые стала твёрдой и большой и сама залупилась

и стала мешать плотно

припасть к её животу и я откинулся на спину,

писун торчит вверх, а я не знаю, что делать дальше.

Раньше мой писун не твердел (не вставал),

потому, что Дуняша ласкала меня

как ребёнка и мы играли как дети, теперь впервые

Дуняша послала мне сигнал (флюиды обожгли меня), что хочет меня

как мужчину, и писун мгновенно отреагировал.Решив, что пора из меня

делать мужчину, всё её поведение изменилось: прикосновения и поглаживания

стали другими, первый женский поцелуй в губы чего стоил, она стала

по другому дышать, ёрзола попкой по кошме и вся была в противоречиях:

одной рукой взяла мою руку и положила себе на кунку, чего никогда ранее

не позволяла, а тут оказалось, что у неё нет трусов, другой рукой

как бы невзначай отмахивалась от вставшего писуна и бормотала:

нет, нет, подождём ещё немного этого мига, этот миг останется у тебя

в памяти на вся жизнь, другого такого мига не будет.

Я конечно слышал от взрослых ребят, что твёрдую пипиську надо

вставлять в кунку (иначе манда, лохматка, вульва и т.д) и она

там размякнет и будет прежней.Чего ещё ждать, я переваливаюсь

на дуняшкин живот и начинаю искать заветную дырочку своим писуном.

Но где же эта дырочка? Дуняша не объяснет, но покидывает меня пониже,

а писун тычется в её тёплые мягкие ляжки, в лобок, но дырку не находит.

(Здесь позвольте небольшое отступление.Ясно, что Генка рассказал

мне об этом очень кратко и без подробностей, это я уж провёл

теперь литературную обработку и примерил лавры Бояна.

Так вот, приём, когда опытная партнёрша по самым разным причинам,

побуждает начинающего неопытного кончить в ляжки, весьма распространён.

Первоходок, обалдев от радости, что такая солидная замужняя распектабельная

дама позволила его члену шуровать по своим шикарным ляжкам, готов

довольствоваться самым скромным и не требовать полноценного акта.

Даже первоходок понимает, дама решает, на что она сейчас готова, на что нет.

Опытный будет действовать наглее: сам раздвинет ноги, согнёт их и попытается

ввести член в лоно и тут возможны два вариант: есть дамы

(или очень ленивые или очень стыдливые), которым это даже нравится, вот я легла,

а дальше сам, помогать не буду, и вот всё сам: сам раздвигает ей ноги

до нужного угла, сам загибает ей "салазки", ну и, конечно, вводит "с руками",

ибо встал слабо и без помощи рук не вставишь.

Другие не согласны на самоуправство, сбрасывают партнёра и одёргивают

задранную юбку, тут уж как повезёт.

Если она решила, сегодня пусть кончит в ляжки, то она чуть-

чуть раздвигает ляжки, начинающий ловится на это, проталкивает член

между ляжками и счастливо кончает: это конечно паллиатив, но

всё же лучше, чем рукоблудие,"я на ней кончил", а там,

чем чёрт не шутит, может смилостивится при повторе

и позволит ему посетить"пещеру Соломона".

Вот Клеопатра(или Екатерина)выбирает партнёра на ночь,

и задаёт загадку, как называется та часть,

тела на которую я укажу, победил креативщик и она предложила ему:

а теперь ложись на беспредельную равнину, держись за моховые горы

и мечом Наполеона суй в пещеру Соломона.)

Но Дуня давно уже всё решила, лишь немного помучила меня, проверяя,

насколько сильно я хочу найти

заветную дырочку и опасаясь, как бы я не кончил прямо в ляжки, закрыла

глаза, томно задышала, медленно широко раздвинула ляжки, так что я

свободно провалился между ними, согнула ноги в коленках, захватила согнутые ноги

руками и подтянула их к животу.Попка как-то вывернулась, промежность

открылась и о, чудо, свершилось то, чего, я, не понимая зачем, ждал всю

недолгую жизнь.

Вот он, момент истины, писун попал туда, куда надо

и вошёл в кунку до упора.Первые ощущения самые сильные и

более уже никогда не возникали при повторе.

Мы замерли и затихли.

В кунке было тепло, уютно и приятно, какая-то истома разлилась

по телу: нам захотелось подольше насладиться навыми ощущениями

обладания друг другом.

Так вот какой большой подарок

обещала мне Дуняшка по окончанию школы, когда я клянчил и просил:

Дуняша, дай за титьки подержаться.Она ласково отказывала: подожди,

не торопись, обещаю, закончишь школу, ДАМ, как у нас принято на селе

и, после паузы, и ты получишь

гораздо большой подарок, чем просто подержаться за мои сиськи,

но держи моё обещание в крепкой тайне, никому ни слова, особенно

моей мамашке, а то может играть нам запретить.

Тётя Груня была на кухне и насторожилась:

Вы чего, молодёжь, там притихли, заснули что ли?

Ну поспите а я схожу к соседке, да у неё и заночую.

Она никогда не отдёргивала печную занавеску, а то бы

впервые увидела необычную картину:

Дуняшка обхватила мои бёдра ногами, зачем?

Что б я не вытащил писун из кунки, так я его и так

не хочу вытаскивать, а я уткнулся лицом между сисек

и подгрёб их к шекам и мы слились в одно.

Как только тётя Груня вышла, какое там поспать;

у нас началось такое буйство страстей, которое

взрослые называют запрещенным словом еб.я, так что

я даже боялся, что печка не выдержит

и развалится; Дуняшка извивалась, покусывала меня за шею, царапала

спину, громко стонала и даже под конец заорала.

Между печкой и потолком расстяние невелико, поэтому

заниматься любовью на печке, точнее на полатях, не просто.

Когда Дуняшка в азарте слишком сильно подмахивала, моя попа

ударялась о потолок, писун выскакивал

из кунки и вновь с размаху входил в неё.Это приводило Дуняшу

в восторг и она каждый такой рекорд

поддерживала протяжным стоном О-О-О, но ни разу не прекращала

работу своего таза (или пресса).

Но главный подарок Дуняши был впереди,

был в самом конце, когда я кончил: это такое, что словами не опишешь.

Мой писун обмяк, я слез с Дуняши.Мне всё было впервые,

я понял, что у Дуняши давно ЭТОГО не было, она не рожала,

поэтому сиськи были упругие, а кунка тесная, тугая, нежная и горячая.

— Дуняша, говорю, это всё, я пошел домой, писун теперь мягкий

и спокойный, я понял какой прекрасный подарок получил от тебя

по окончания школы..

— Глупенький, не спеши, полежим рядышком всю ночь, как прежде,

не думай о том, что случилось

и ты за ночь ещё не раз захочешь насладиться мной,

откушать моего мёда, а я хочу

ещё лакомиться тобой, чтобы ты отправлял меня в улёт

и возможно ты доведёшь меня до зкстаза, который я всего раз

испытала в девичестве.И твой писун ещё не раз сам собой затвердеет

встанет и ещё не раз будет рваться в меня, туда, где ему

было так сладко.Но можно и не ждать.

Она взяла мою руку и положила себе

на титьку, потом своей ладошкой погладила и нежно пожала мой писун

и чудо, он вновь затвердел.(В следующий раз она уже

ласкала губами и лизала языком головку моего члена

и добивалась своего).

Но вот она снова раздвигает ляжки, а я начинаю

любить её второй раз, уже без сумбура.Она тоже не прячет

свой канал, а раскрывает своё лоно, моя залупа скользит

снизу вверх по промежности, без труда находит нужный вход

и погружается в райское блаженство, в нектар и негу.

Теперь мы всё делаем спокойно и деловито: Дуняша

регулировала скорость сама, сначала подмахивала медленно,

затем шептала: я уже трижды кончила, мне довольно, заканчивай

и ты, — ускоряла колебания

до неистовства и вынуждала меня быстрее кончать и я облегчённо

вливал в неё свою силу, затем скатывался с неё

и мы оба замирали.

Теперь, чтобы повторить, Дуняша просто

толкала меня в бок и шептала матерное слово: давай ещё,

е… и меня, от такого слова писун мигом твердел.

К утру уже я просил: Дуняша, хочу ещё.Нет, отвечала она,

я довольна, ты справился, молодец.Иди домой, придёшь

через день, мамаша уйдёт на целый день в соседнее село

и моё тело на весь день в твоём распоряжении.

Теперь часто хожу к тёте Груне, она тут же уходит

в огород, даёт нам поиграть.

А я пристаю к Дуняшке, давай ещё полезем на печку.

— Вот, дурачок, не обязательно лезть на печку, чтоб получить то,

чего хочешь.Понимаешь, чего тебе надо?

— Да, понимаю, хочу вставить бобок в твою кунку и подвигать там,

становиться приятно и сладко, аж дух захватывает, удивляюсь,

такой он небольшой, а приятная дрожь по всему телу.

— Молодец, теперь смотри, я встала на четвереньки,

заголила сарафан, нравиться моя попка, видишь нижнюю дырку, туда и суй,

в верхнюю не суй, боженька не велит, туда суют только плохие дядьки,

креста на них нет, бобок-то затвердел уже, торчит? — Давно уж твёрдый,

как услышал— кунка.

— Теперь сам двигай туда-сюда.Я помогать не могу.

Теперь запоминай, то что ты делаешь,

называется: е… шь тётю Дуню, господи, какая я тебе тётя, сестра,

а сестру нельзя, впрочем и не сестра, а твоя девушка.

А бобок знаешь, как называется. — Знаю, но нам в школе

говорили: нельзя так говорить при тётках, заругают.Теперь,

когда вдуваешь мне сзади, буду тебя спрашивать: что ты там

со мной делаешь, проказник?

Отвечай громко: я е.у тебя, красотка Дуняша, а мне и приятно,

значит я ещё молода,

и даже ублажаю тех, кто на 30 лет моложе.

И вот мы оба откинулись на половик, обессиленные и запыхавшиеся,

а тут и тётя Груня вошла, хорошо хоть мы успели, не застала нас,

когда я Дуняшке задувал, как бобик с жучкой.

— Чего это вы на полу разлеглись и затихли?

— Да на печи жарко, мы на полу играли.

— Ну-ну, играйте, молодёжь, мне давно всё понятно,

дело молодое, не буду вам мешать, наоборот рада за вас, гм,

Генадий, смотрю взгляд у тебя мужской.Ох, уж эти

мужики, распробовал мою Дунечку, теперь хочешь всех

баб поиметь, но я уже не гожусь для этих игр,

давно уже отыгралась: теперь болячки, да радикулит.

............

Тётя Груня та ещё штучка, живёт вдвоём с дочкой Дуняшкой, которой

уж 40, но не замужем.Выходила замуж за односельчанина в 17 лет,

тот ушёл на войну и не вернулся.Мы с Генкой Грибовым закончили 4 класса

и он мне похвастался:-Я Дуняшке вдул, она моя троюродная сестра, я у них

часто бываю.Иногда на печи дурачимся, и никогда ничего не было, а тут она

похоже решила, что я уже вырос и начала играть как-то по другому.

Тётя Груня на огороде, а мы на печи

толкаемся.Тепло, разогрелись.Часто она прежде ложила меня на себя и

легонько подбрасывала

тазом,"тутушкала", обоим нравилась.Мне хотелось потрогать, а ещё лучше