Малышка

Дом. Семья. Любовь. Забота. Я уже давно забыл, что значат эти слова. Я даже забыл своё имя. В мире, где я живу, у таких, как я, много имен. Одному жить тяжело. В стае, с её иерархией и законами, — нереально для меня. Я не хочу привязываться и быть зависимым. Это причиняет боль. Иногда даже физическую. Много таких наивных шли к добрым протянутым рукам, а потом их находили изуродованными, покалеченными, запуганными, в лучшем случае мертвыми. Почему в лучшем? Потому, что всё равно в таком состоянии долго не протянут. Так хоть мучений меньше будет. Поэтому стаи зачастую такие агрессивные. Просто защищаются. Хотя, признаю, иногда они сильно перегибают. В любом случае мне всё это чуждо. Гораздо лучше не иметь ни друзей, ни врагов. Я так считал.

Бродячий пес в городе — не редкость. Это удобно, когда идешь по своим делам и тебя будто не замечают. Замечают, только когда споткнутся. Это неприятно для нас обоих. Людям пора бы научиться смотреть себе под ноги. Тоже мне, самые умные! Мою помойку заняла молодая стая, так что пришлось уйти искать новую. Я отвык от большого скопления людей на дорогах. Этих огромных гремящих штук тоже много стало. Кажется, это называлось машиной. Хотя я почему-то часто слышу, что их называют ведрами. Люди непостоянны. Отвратительно. Они даже под землей дорогу переходят, лишь бы не мешать этим ведрам носиться по улице.

В тот момент я был похож на старого ворчливого кобеля, готового лаять на всех и вся просто так. Люди толпами носились под землей, чтобы просто попасть на другую сторону улицы. Пришлось прижиматься к стене, чтобы об меня не споткнулись. Темное, душное, неприятное, вонючее место. Поскорей бы свалить отсюда — так я думал.

Путь мне преградил человек, сидящий у стены. Такой же бродяга, как и я. Я часто таких вижу. Они в наглую обжирают наши помойки. Иногда и нас самих жрут, если поймают. Бывало и своих тоже могли на обед пустить. Обычно от них ужасно воняет, а этот пах довольно приятно. Видимо он недавно тут. Всё, как всегда: миска для подачек, жалостливый вид, разные штуки в руках, издающие звуки. У этого была большая такая штука. С меня размером точно.

Я мельком взглянул на него. Его глаза были уставшими и грустными. Напоминает меня самого, когда я только-только оказался на улице. Но остановило меня не это. Я уже было прошел мимо, но сзади раздался звук. Странный, но такой приятный, легкий и игривый. Тот человек просто трогал ту большую штуку, и она издавала эти прекрасные звуки. Я стоял, обернувшись. Стоял и слушал. Долго стоял. Даже не помню сколько времени прошло. Это было невероятно приятно. Шерсть вставала дыбом, а лапы подкашивались. Я даже не думал, что смогу когда-нибудь испытать подобные чувства.

Звук прекратился, а человек заметил меня. Большую звуковую штуку он отложил в сторону, посмотрел на меня и протянул руку. Я знаю, что это значит. Это может закончится плохо. Я ушел. Странно, но он даже не звал меня. Обычно подзывают, чтобы дать что-то или погладить. Может он не умеет говорить?

К концу дня я нашел годную помойку, сумевшую утолить мой голод. Эта летняя ночь была довольно холодной. Оно подходило к концу. Интересно, как он там? Люди ведь тяжело переносят холод.

На следующий день я вернулся под землю. Не знаю, что меня так тянуло туда. Желание увидеть того человека или еще послушать тех звуков? До сих пор не могу понять. Он снова сидел в том же месте, будто и не уходил никуда. Я до самого вечера стоял в стороне и слушал. Люди ходили, а я совсем не замечал их толчков, их шума и вони. Молодой бродяга иногда смотрел в мою сторону, улыбался и продолжал дальше. В такие моменты, мне казалось, будто он делает это специально для меня.

Так я приходил к нему день за днем. Иногда звуки повторялись, но я всё равно был рад, что смогу насладиться ими еще раз. Дни становились короче и прохладней. Человек улыбался всякий раз, как видел меня. Я тоже был рад его видеть. Однажды он заранее, до моего прихода, оставил еду в том месте, где я всегда слушал. Это был очень приятный подарок. Я решил, что можно бы и сократить дистанцию. Тогда я устроился возле его миски для подачек. Он всегда делился со мной своей едой. Всегда молчал и улыбался.

Я помню, как однажды он уснул. Было довольно прохладно, небо было уже темным, а людей вокруг почти нет. Он сидел, прижавшись к стене, обнимая ту большую штуку и уткнувшись в неё носом. Мне стало интересно, как же эта штука пахнет? Я еще не подходил к этому человеку так близко, поэтому немного волновался. Но когда мой нос был достаточно близко, я… Это был знакомый до боли запах старого дерева и холодных железных заборов, вперемешку со свежим хлебом и чем-то еще, но очень приятным и знакомым. Сам человек тоже пах приятно. От него не несло тем сырым, резким и вонючим непонятным месивом, как от других бродяг. Я не мог остановится. Мой нос едва коснулся его больших горячих рук. Бродяга даже не шелохнулся. Эта большая штука была наполовину тонкой, а наполовину толстой. В толстой части я заметил дырку и решил, что там что-то может быть. Мой нос уперся во что-то холодное и неприятное, а когда я одернул морду, то раздался странный звук. Он был грубый, протяжный, какой-то неправильный.

— Тебе нравится музыка?

Голос был тихим, хриплым, тяжелым, но каким-то приятным и спокойным. Я не сразу заметил, что это был бродяга. Он смотрел на меня своими уставшими глазами. Мне показалось, будто он был напряжен или чем-то напуган. Для меня это осталось загадкой. Я немного отошел назад. Впервые я услышал его голос.

— Музыка, — повторил он и провел рукой по тем холодным штукам, в которые я уперся носом.

Звук был приятный. Так значит это называется музыкой. Я запомню!

Он еще немного потрогал эту большую штуку, которая издавала музыку. Или это его руки издавали? Я так и не понял. Интересно, а что-то еще может издавать такую же прекрасную музыку?

Бродяга плавно закончил, после чего он снова обнял эту большую штуку и уткнулся в неё носом, глубоко вздохнув. Он выглядел уставшим. Этот вздох такой тяжелый.

Я снова подошел ближе и ткнулся носом в эту штуку. Хотел проверить откуда же берется эта музыка. Но звук снова был грубым и протяжным. Противно. Неужели музыку эта штука может издавать только в его руках?

— Тебе нравится моя малышка? — тихо засмеялся бродяга, положив свою руку мне на голову.

Малышка? Так вот как эта штука называется. А его рука довольно большая и тяжелая. Так приятно. Я совсем забыл, каково это.

Пока я был в задумчивости, он собрал все свои вещи, закинул малышку себе на спину и ушел, оставив меня наедине со своими мыслями. Я еще долго стоял там в одиночестве. Редкие люди проходили мимо. Они видели меня и обходили стороной, но меня это совсем не заботило.

На следующий день я вернулся под землю с первыми лучами солнца. Улегшись у стены, где сидел бродяга, я ждал его возвращения. Там всё еще пахло им. Я всё вспоминал его большую, тяжелую руку, мягко касающуюся моей головы. Просто не знаю, что на меня нашло. Когда пришел мой человек, то был очень удивлен. Однако его удивление быстро сменилось радостью.

Так мы проводили день за днем. Я наслаждался его музыкой, его прикосновениями, его запахом, улыбкой и молчанием. Он будто защищал меня от всего мира, от его шума и вони, холода и жестокости.

— Присмотри за малышкой.

Это было единственным, что он мне говорил, когда уходил добыть нам еды. Я всё еще не мог привыкнуть к его голосу, да и вообще к тому, что он умеет говорить. Это молчание отличало его от остальных людей. Они всегда что-то говорят, а он, казалось, всё понимал без слов. О том, что он хочет сказать, было всегда видно по его лицу. Странно, что люди свою морду называют иначе. Да и лапы тоже. Хотя, его лапы — это самое настоящее чудо! Они действительно должны называться руками!

Дни шли, становилось холодней. С неба постоянно лилась вода, а деревья стали голыми и неприглядными. Вскоре пошел снег. Я волновался за бродягу. Люди очень плохо переносят холод. Поэтому я стал ночевать вместе с ним. Вдвоем гораздо теплее. Днем, под землей, я прижимался к нему, чтобы он мог погреть свои руки об мой мех. Я заметил, что мой бродяга быстро уставал и много спал.

Впервые я подал голос за два дня до сильного снегопада. Тогда под землю спустились люди в странной одинаковой одежде. Я видел их раньше. Они всегда прогоняли бездомных, людей с вещами, едой, попрошаек и прочих неугодных. Разнимали драки, иногда силой забирали людей куда-то. Они по очереди начали выгонять людей с едой и вещами наружу. Потом принялись за попрошаек и бродяг. Моего бродягу и других куда-то увели. Путь мне преградили, и я не смог проследить за этими людьми, за моим бродягой. Я лаял изо всех сил. Совсем не помню, зачем делал это. Хотел ли докричаться до бродяги или хотел напугать этих одинаковых людей? Слышал ли он меня тогда? Когда я смог выбраться из толпы, преодолеть преграды, то никого уже не было. Я оббежал всё вокруг, но никого не нашел. Тогда я вернулся под землю и лег на наше место. Он скоро вернется. Я дождусь. Так я думал. Надеялся.

Спустя день никто так и не пришел. Я был обеспокоен. Вновь я вышел наружу и принялся искать. Я вглядывался в белую мглу, в лица проходящих мимо людей, пытался учуять знакомый запах. Мои поиски были тщетны. Город огромен. Бродяга может быть где угодно. Лапы мерзли, холодный воздух раздражал нос. Я продолжал искать. Я хотел найти его.

К концу второго дня начался сильный снегопад. Я совсем не видел, куда шел. Было необычайно тихо. Сквозь эту тишину до меня донесся едва различимый знакомый звук. Музыка! Это была его музыка! Я рванул, что есть сил. Я врезался в сугробы, заборы, деревья, машины. Снег под лапами хрустел и скрипел, нос щекотали снежинки. Я не смотрел вперед, я лишь слушал. Слушал и следовал за этой музыкой. Она становилась громче. Я был близко! Совсем близко!

Музыка затихла. Я бежал вслепую. Моё внимание привлекло темное пятно возле небольшого моста. Я осторожно подошел к нему. Этим пятном могло оказаться что угодно: мусор, собака, чьи-то вещи, бродяга. Но запах был тем самым, что я искал. Это был мой бродяга!

В этот миг меня переполняли чувства. Я был рад, что смог найти его, но меня беспокоило то, почему он лежал в снегу. Подойдя ближе, я уткнулся носом в его лицо. Он был еще теплый. Я видел, как он открыл глаза, как смотрел на меня, как протянул ко мне свою руку, как улыбнулся. Его тяжелая рука показалась легкой и холодной, от неё пахло кровью. Он замерзал. Я осмотрелся вокруг, но не смог ни увидеть, ни услышать ни единого человека поблизости. Мы были совсем одни.

Я прижался к нему свои телом. Согревал его как мог. Его нос упирался в мою морду где-то около уха. Я слышал и чувствовал, как он дышит.

— Присмотри за малышкой.

Этот голос был совсем тихий. Такой уставший и продрогший. Я поднял голову и увидел, что рядом в снегу лежит его малышка. Хорошо. Я присмотрю за ней. Только тебе нужно согреться и отдохнуть. Я снова спрятал его лицо от холода. Его дыхание становилось всё тише, пока его не поглотила тишина снегопада.

Я лежал рядом до самого рассвета. Он не открыл глаза. Не дышал. Я не знал из-за чего это случилось. Я лишь помнил его слова. Я должен присмотреть за малышкой. Я понимал, что такие вещи случаются. Люди хрупкие создания, а жизнь обрывается слишком легко. Это случается с каждым рано или поздно, дома или на улице. Я знал, что бродягу вскоре найдут и заберут особые люди. С собаками поступают так же. Я больше никогда его не увижу.

Впервые за свою долгую жизнь я вспомнил то, чего давно забыл. Это чувство обжигало. Оно звало меня. Поэтому я выкопал из снега малышку, взял её как можно осторожней и отправился на этот зов. Моя музыка была всё такой же грубой и протяжной. Противно.