Обычный день в середине лета...

Обычный день в середине лета...

Солнце светит прямо в глаза. Натягиваю одеяло на голову, пытаюсь снова уснуть.

Жарко. Сбрасываю одеяло на пол, смотрю на часы.

Восемь часов утра! Давно я так рано не просыпался. Только на рыбалку. Но рыбалка совсем другое дело.

Лето. Жара. Каникулы. Позади восьмой класс.

Многие пацаны ушли из школы: кто в бурсу, кто в технарь.

Те, кто хочет ещё два года повалять дурака остались в школе. Я в их числе.

Дома никого. Папа на работе, мама и сестренка в летнем лагере. Мама работает, сестра отдыхает.

Понимаю, что больше не уснуть, встаю и босиком шлепаю в ванную.

Не зажигая свет умываюсь, наскоро чищу зубы.

В холодильнике вчерашняя жаренная картошка. Разогревать лень, отламываю кусок копчёной колбасы, ставлю на плиту чайник. Пока закипает вода, делаю бутерброд из колбасы и половины батона. Съедаю его, не дожидаясь кофе. Из второй половины батона и оставшейся колбасы делаю новый бутерброд. В это время закипает чайник.

Пью кофе, ем бутерброд, смотрю в окно. Вспоминаю, что сегодня воскресенье, переношу завтрак к телевизору.

Смотрю всё подряд: «Спортлото», потом какая-то передача о природе, далее «Будильник» (раньше, когда был малым очень любил эту передачу, сейчас не люблю, но смотрю по привычке). «Служу Советскому Союзу» — эту передачу не люблю, и не хочу смотреть. Ещё насмотрюсь, через три года в армию.

Иду на кухню, мою чашку, потом возвращаюсь, убираю звук на телевизоре, и врубаю вертушку. Этим летом все слушают хэви металл. Накупили пластинок " Круиз" и "Черный Кофе", и крутят их целыми днями. Я тоже кручу.

Слушаю музыку и одновременно читаю книгу. Нам с папой наконец удалось достать три книги про Следопыта или Зверобоя. Короче про индейцев. Читаю вторую — "Последний из могикан".

«Служу Советскому Союзу» наконец заканчивается, на экране появляется Юлия Белянчикова — ведущая передачи "Здоровье". Есть ещё полчаса до "Утренней почты", ставлю пласт " Модерна". Мама из Болгарии привезла две пластинки: третий и четвертый концерт. Таких нет ни у кого в городе. По крайней мере у нас на поселке.

Как раз успеваю дослушать предпоследнюю песню и вижу, что в телевизоре что-то рассказывает Юрий Николаев — начинается передача которую больше всего ждёшь в воскресенье утром.

Магнитофон "Маяк" стоит наготове у телевизора, шнур подключен, добавляю звук, жду новых песен.

Сегодня слабенько: Ротару, Лещенко, Антонов, потом чуть веселее: Барыкин и Сандра. Эти песни у меня есть, поэтому ничего не записываю.

Дальше по телеку одна фигня: «Сельский час» и тому подобное. Выключаю телек, выхожу на улицу.

Можно поехать на велике на ставок. Неохота.

Иду к бабушке, она живёт рядом, беру с собой книгу про индейцев. Бабушка печет пирожки с тыквой. Сижу в беседке, читаю, жду.

Проходят соседи, здороваются, я тоже здороваюсь.

Мужики решили поиграть в домино. Садятся в беседке за длинный стол, громко разговаривают, иногда матом, перемешивают костяшки, разбирают, начинают стучать ими о стол. Внезапно появляется бутылка вина, пьют из горла, скрываясь от жен.

— Андрюха, будешь? — Валерка протягивает мне бутылку.

Когда Валерка пришел из армии, мне было семь лет. Он отрастил длинные волосы и усы. Стал похож на Боярского. Мне он очень нравился. Потом Валерка стал много пить, женился, стал пить вместе с женой, у них родилось пятеро детей, все умственно отсталые. Волосы Валерка подстриг, усы сбрил, и мне теперь совсем не нравится.

— Не хочу, — отказываюсь я, не слишком уверенно.

— Ты, чего, не мужик? — не отстаёт Валерка, — На, пей, пока бабка не видит!

— Валерка, отцепись от пацана! — приходит мне на помощь Колька, бывший папин одноклассник и бабушкин сосед, — Тем более тут самим мало.

— Надо будет, ещё возьмём! — заявляет захмелевший Валерка, — У меня же в магазине Нинка работает, уборщицей. Скажу, она без очереди возьмёт. Пей, Андрюха!

— Не хочу, — я закрываю книгу и иду есть горячие пирожки и пить холодный из подвала вишневый компот

— Может борща поешь? — спрашивает бабушка, — Вон, уже третий час, пора пообедать.

— Не хочу, ба! — я беру ещё пирожок и иду на поляну, так называется пустырь за бабушкиным домом, который жители превратили в детскую площадку.

Пацаны немного помладше гоняют мяч.

— Андрюха! — кричит мой друг Ромка, — Заходи за нас, нас как раз меньше! Проигрываем!

— Не хочу! — отвечаю я и важно сажусь на лавочку в тени большого тополя. Жую пирожок и смотрю на поле.

В другой раз я бы обязательно помог друзьям, но сегодня на мне новые кроссовки и новые джинсы. Все это вместе с пластинками и многими другими вещами привезла из Болгарии мама. Можно конечно сбегать домой переодеться, но неохота.

Подходят другие пацаны, здороваемся. Кто-то закуривает, предлагает мне. Я не курю, поэтому отказываюсь.

Игра заканчивается, игроки присоединяются к нам. Они мокрые от пота и грязные.

— Айда на ставок, купаться! — бросает клич Генка, самый грязный из всех.

— Айда! Пошли!

Почти все игроки уходят.

Кто-то предложил поиграть в козла, никто не возражает.

Появляется замусоленная колода карт, где все карты помечены. Начинаем играть, мне не везёт, остаюсь козлом пять раз подряд. Надоело, ухожу.

Иду в парк, подхожу к афише, читаю: "В двенадцать часов придет босс" — детектив, 17-00, 19-00. Дискотека — 21-00.

Решаю, что детектив — это интересно, надо посмотреть. На электронных часах (тоже из Болгарии) — половина шестого. До начала сеанса ещё полтора часа. Иду к магазинам, выпиваю большой бокал холодного кваса за шесть копеек. Повезло, что никого нет, обычно приходится стоять в очереди.

Жарко. Подумав, беру ещё один большой бокал, пью медленно, наслаждаясь каждым глотком. Потом беру мороженое "пломбир" за двадцать копеек. Снимаю бумажный кружок и леплю его на бочку. С правой стороны бочка почти полностью обклеена этими кружочками.

Пытаюсь растянуть удовольствие и лижу мороженое языком, но потом откусываю сразу чуть ли не половину. От холода сводит зубы и перехватывает дыхание. Глотаю ледяной кусок, горло немеет. Я радуюсь, что меня не видят родители. Не думаю, что они бы это одобрили. С моей то хронической ангиной. За минуту доедаю оставшееся мороженое, так вкуснее, чем лизать в час по чайной ложке.

Следом покупаю у бабули большой стакан семечек, высыпаю в карман джинсов.

Эта бабуля сидит здесь со своими семечками круглый год, в любую погоду.

Говорят, что она парит ноги в горячих семечках, а потом продает их. Я не верю этому, но руки после семечек всегда грязные. Поэтому я не щелкаю семечки зубами, только пальцами.

Возвращаюсь обратно к клубу. До сеанса чуть меньше часа. Потихоньку собираются люди.

На бетонной скамейке сидят два пацана. Они учились в школе года на три старше меня, сейчас учатся в бурсе. Говорят, что они — наркоманы. Я их немного знаю, подхожу, протягиваю руку. Наркоманы здороваются со мной. Потом один говорит:

— О, малой, дай семок!

Это при том, что я выше их обоих на полголовы.

Отсыпаю каждому по жмене семечек.

— От души, — как-то равнодушно говорит один из них.

Такая благодарность кажется мне наркоманской.

— Малой, — оживляется второй, — а есть филки!

Я непонимающе смотрю на него.

— Ну, бабосы есть? — поясняет он удивляясь моей непонятливости, — Мелочь есть?

Я с большим сожалением щелкаю языком и отрицательно качаю головой. В заднем кармане джинсов, застегнутом на железную молнию лежат два бумажных рубля. Но это же не мелочь.

Стараясь, что бы они не видели пробираюсь к кассе и покупаю билет на последний, шестнадцатый ряд.

Выходу на крыльцо.

— Малой, есть курить, — кричат мне наркоманы.

— Нет, не курю! — честно и радостно отвечаю я.

Подходит мой друг и одноклассник Димка. Он играет в клубном ансамбле на ионике, и поэтому его пускают в кино и на дискотеку бесплатно.

— Хороший фильм, не знаешь? — спрашиваю я Димку.

— Не знаю, — он морщит покрытый веснушками нос, — Мне по фигу, я же денег не плачу, просто делать нечего, посижу в кино, потом на дискач рвану. Может кого-нибудь зацеплю.

Я понимаю, что он больше бравирует, и, наверное, сам не уверен в том, что кого-то зацепит.

Димка достает сигарету и прикуривает её. Затягивается словно взрослый и тут же захлёбывается в кашле. Лицо его так краснеет, что веснушки почти исчезают.

— И давно ты куришь? — спрашиваю я.

— Давно! — Димка бросает сигарету в урну и просит у меня семечек.

Я отсыпаю и ему. В кармане остаётся не больше половины стакана.

На входе стоит контролёр — баба Валя. Она отрывает контроль на моем билете, а Димке улыбается и кивает головой.

Мы входим в полутемный зал, пробираемся на последний ряд, и занимаем места №17 и №18. Откидываемся в креслах и упираемся коленями в спинку передних кресел. Щелкаем семечки. Димка сплевывает шелуху на пол, я складываю на сиденье переднего кресла чтобы после фильма забрать весь мусор в карман.

Людей мало, человек десять не больше.

Входят наркоманы, у одного в руках бутылка с ситром. Они громко смеются, оглядывают зал.

— Только бы не к нам! — думаю я, — Фу, пронесло!

Наркоманы занимают два центральных кресла на втором ряду.

Гаснет свет, начинается фильм. Димка грызет семечки и с интересом наблюдает за происходящим на экране. Я никак не могу уловить смысл, фильм кажется мне скучным, я жалею, что потратил тридцать копеек на билет.

Наркоманы впереди ржут как кони. С грохотом прокатилась по наклонному полу пустая бутылка.

— Тише, ребята! — кричит баба Валя.

Смех стихает, но минуту спустя над вторым рядом поднимается сизое облачко табачного дыма.

Баба Валя встаёт со своего места, делает несколько шагов в глубь зала, и громко кричит:

— Ребята, не курим! Сейчас фильм остановим!

После чего садится снова на своё место с чувством выполненного долга.

Над вторым рядом продолжают проплывать табачные облака.

Фильм совсем неинтересный, даром, что детектив.

Однако Димке, пожалуй, нравится. Он внимательно смотрит на экран.

Семечки закончились, я пытаюсь собрать шелуху, но нечаянно опрокидываю сиденье кресла, и весь мусор сыпется на пол. Честное слово я не хотел.

Сам не замечаю, как засыпаю. Мне даже снится какой-то сон, только я никак не могу понять, о чем он.

Просыпаюсь от того что в зале загорается свет.

— Идём скорее, — торопит меня Димка, — а то ещё убирать заставят. Вон какой свинарник!

Я смотрю на пол и ужасаюсь. Неужели от одного, пусть даже большого стакана семечек может получиться столько мусора? Действительно, чего доброго ещё заставят убирать, вот позору будет!

Мы быстро выходим из зала. Возле клуба много народу, через двадцать минут начнется дискотека.

— Классный кинчик, — говорит Димка закуривая сигарету. На этот раз он уже почти не кашляет и выпускает дым как настоящий курильщик.

— Мне вот не очень понравился, — я пожимаю плечами, — второй раз бы не пошел.

— Классный кинчик! — повторяет Димка.

— Здорово!

К нам подходит Лёха, тоже наш одноклассник. От него пахнет вином. Мы здороваемся.

— Мы тут бухнули с пацанами в парке, в кушерях. Есть ещё пузырь винища. Пойдем — врежем!

Я отказываюсь, Димка и Лёха смеются надо мной и уходят.

Почти стемнело. На летней танцплощадке играет музыка. Несколько тёток топчутся в центре. Им уже за двадцать, и мне они кажутся очень старыми.

Играет дежурный сборник, специально записанный для дискотеки: три-четыре быстрых песни, следом медляк. Снова быстрые, потом медляк.

Судя по тому, что крутят старьё, новых записей у местных диск-жокеев не появилось.

Кто-то сзади закрывает мне руками глаза.

Я резко сбрасываю руки и поворачиваюсь.

Ирка! Она живёт в соседнем доме, и закончила школу, когда я был третьем классе. Ужас! Такая старая! Но красивая! На ней модный джинсовый сарафан. И у не загорелые ноги и руки.

— Андрюха! — кричит Ирка, — Привет!

Странно, столько радости, будто мы сто лет не виделись. А в пятницу, когда она сидела на лавочке с двумя мужиками, я проходил мимо и поздоровался с ней, Ирка едва кивнула в ответ.

Сегодня Ирка пьяная и очень мне рада. Она обнимает меня и пытается поцеловать в губы. Я отворачиваюсь.

— Это мой кавалер! — объявляет Ирка своим подругам, — он меня сегодня домой провожает! Правда, Андрюха?

Я молчу и представляю какое у меня сейчас глупое лицо. Чего доброго, и правда придется провожать. А потом? Она же старая! Лучше бы пошел бухать с Димкой и Лёхой.

Мои друзья тут же появляются, словно только и ждали, когда я про них вспомню.

Судя по всему, одним пузырем винища дело не закончилось.

Димка едва стоит на ногах, и если бы не поддержка Лёхи давно бы упал.

Лёха держится молодцом, но видно, что он тоже в зюзю.

Неожиданно Лёха на секунду отпускает Димку, тот делает несколько шагов и врезается в спину одного из наркоманов. Тот поворачивается и со всего маху бьёт Димку в лицо. Димка падает словно подкошенный. Из его носа течет тонкий ручеёк крови.

Леха уже рядом, и одним коротким ударом отправляет наркомана в нокаут. На него сразу наваливается несколько человек. Я отталкиваю Ирку и спешу на помощь друзьям. Меня кто-то бьёт в челюсть, я бью кого-то в нос. Ирка громко визжит.

Драку быстро разняли. Сидим на бетонной лавочке у клуба. Димка не может понять в чем дело? Мы с Лехой ощупываем ушибы. Вроде бы все нормально, ничего не сломано.

Дискотека заканчивается, мимо идут люди. Наркоман, который ударил Димку, и которого потом ударил Леха подходит к нам. Я думаю, что он хочет дальнейших разборок, но наркоман извиняется перед Димкой, и перед всеми нами.

Его друзья стоят в стороне, к нам не подходят.

Мы все обнимаемся, извиняемся друг перед другом. Наркоман уходит.

— Ну что, — спрашивает Леха, — может ещё забухаем? Я знаю где взять!

Димка молча разводит руками и кивает в знак согласия. Я отказываюсь.

Мимо проходит Ирка, я прячусь за спины друзей.

— Ирка! — окликает ее Леха, — Бухать будешь?

— А чего же не побухать с хорошими людьми, — отвечает Ирка.

Я ныряю в кусты и оттуда наблюдаю как Леха, и Ирка подхватывают под руки Димку, потом уходят по темной аллее.

Я выбираюсь из кустов, иду домой. Немного болит челюсть.

Дома темно и тихо. Папа спит, ему завтра, а точнее уже сегодня на работу в первую смену.

Осторожно, чтобы его не разбудить пробираюсь в свою комнату, не включая свет раздеваюсь и забираюсь под одеяло.

Впереди ещё два месяца лета…