Герой асфальта

Герой асфальта…

1

— Слыхал? — Димка растянулся на моей кровати, словно на своей собственной, — «Ария» пласт выпустила? «Герой асфальта» называется».

— Что пласт выпустила, слыхал, точнее в «Комсомолке» читал, — я отодвинув его ноги присел на краешек кровати, — А вот удастся, когда нибудь его послушать, это вопрос. В наш город такие пластинки не доходят.

— Ну, не скажи, — Димка с хрустом потянулся и так сладко зевнул, что мне самому захотелось спать, — Вон «Черный кофе» год назад дефицитом был, а сейчас пласты валяются в магазине, никому на фиг не нужны. Все уже накупились.

— У «Кофе» новый пласт уже вышел, — я никак не мог справиться с зевотой, — в «Молодежном канале» Гробовников две песни включал. «Вольному Воля» и «Брожу по городу один». Одна на «Европу» похожа, другая на «Бон Джови». Я даже записать успел, правда первая не с начала. Сейчас включу.

Я нажал клавишу воспроизведения на магнитофоне, и мой многострадальный «Маяк» со скрипом и свистом изрыгнул из своего динамика нечто похожее на музыку.

Димка наигранно сморщил нос и заткнул уши.

— Не надо! — резко сказал он, — Выключи, все равно ничего не поймешь. Когда ты себе нормальную аппаратуру заведешь?

Недавно Димкины родители купили ему новый магнитофон — кассетную «Ноту» и две колонки по пятнадцать ватт. Димка ранее слушавший музыку на скрипучей «Электронике» вдруг превратился в ценителя чистого звука. Он не упускал случая козырнуть новым магнитофоном, особенно перед теми, у кого аппаратура давно просилась на помойку. Как у меня, например.

— Папа обещал купить к дню рождения, — словно извиняясь пробормотал я, — Дорого стоит, да и найти пока не может, то что надо.

— Ну-ну! — Димка ухмыльнулся, — Пока купят, ты все пласты убьешь своей моновской вертушкой. Хотя бы «Модернов» не крути пока…

Летом мама привезла мне из Болгарии две пластинки группы «Модерн Токинг», таких не было ни у кого в школе.

— Вот поедем на каникулах в Ленинград, — я мечтательно закрыл глаза, — может там получится купить пластинку «Арии», и «Черный кофе» новый!

— Я не буду пласты покупать, — отрезал мой друг, — я хочу кассет чистых купить, японских.

— Я буду покупать, если попадутся, — сказал я, — может еще повезет Цоя встретить!

— Нужен он тебе, — улыбнулся Димка, — Цой как Цой. Встретишь, а дальше что?

— Ну, не знаю, — замялся я, — просто подойду, спасибо скажу за музыку, руку пожму. У меня вон в фотике пленка новая заряжена. Сфоткаю его, попрошу, пусть кто-нибудь нас вместе сфоткает. Это же Цой!

Димка фыркнул.

2

Питер встретил сырой погодой: серое низкое небо затянуто мрачными тучами, неуютные свинцовые невские волны. Всё это создавало ощущение какой-то обречённости.

— Не хотел бы я тут жить, — пробормотал Димка, кутаясь в пушистый разноцветный шарф, — сыро, холодно, брр!

Я молча смотрел по сторонам, цепко всматриваясь в лица и фигуры прохожих.

— Всё Цоя ищешь? — Димка усмехнулся, — Ну-ну…

Полдня автобус катал нас по историческим местам города-героя Ленинграда: Дворцовая площадь, Эрмитаж и знаменитые атланты, Марсово поле, Смольный, Аврора, Медный всадник. Всё это проплывало мимо меня как во сне, и совершенно не интересовало.

Несколько раз мне чудилось, что я вижу высокого худого парня с азиатским лицом, одетого во все черное, а один раз парень нес на плече черный чехол с гитарой.

Наконец экскурсии закончились, и нам дали несколько часов на разграбление города.

Все разбежались по своим делам, Димка умотал на поиски чистых кассет, а я с кучкой ребят пошел по магазинам грампластинок.

Три или четыре магазина не оправдали надежд, Цой тоже не хотел встречаться на моем пути. Хорошее настроение испарялось с каждым шагом.

Вдруг прямо перед нами возник большой магазин с вывеской «Мелодия». Это был последний шанс.

Я с трудом протолкался к прилавку.

— «Ария» есть?

— Классика на втором этаже, — сухо ответила пожилая продавщица.

— Нет, вы не поняли, — принялся я объяснять дремучей тетке, — Это рок-группа такая — «Ария» называется. У них пластинка недавно вышла. Я ее ищу.

— Нет у нас такой пластинки, — равнодушно ответила продавщица.

Я стоял посреди магазина и не знал, что мне делать.

— Парень, — кто-то дернул меня за рукав, — Ты «Арию» ищешь?

— Я!

Передо мной стоял странный тип неопределенного возраста, весь какой-то неопрятный и липкий. В его руках была большая хозяйственная сумка.

— Пошли на улицу, поговорим, — полушепотом сказал тип и зашагал к выходу.

Я потащился следом.

— Есть то, что ты ищешь, — сказал он, когда мы вышли из магазина.

— Что есть?

— Ты, что тупой? «Ария» есть! Надо?

— Надо!

— Так бери!

— Беру! Сколько?

— Четвертак!

— Сколько? Сколько?

— Двадцать пять рублей, чего не понятно?

Я застыл с открытым ртом. Конечно же было ясно, что за пластинку которую не найти в магазине придется заплатить дороже, но не столько же.

Это же четвертая часть зарплаты моей мамы! И наверно половина бабушкиной пенсии.

— А чего так дорого? — промямлил я, — Ведь в магазине пластинки два с половиной рубля стоят.

— Ха! — хохотнул тип, — Ты откуда такой взялся? Иди и покупай «Арию» в магазине, за два с полтиной!

Тип повернулся ко мне спиной, собираясь уйти.

— А можно на пластинку посмотреть? — спросил я, боясь, что тип сейчас уйдет и навсегда унесет из моей жизни эту бесценную для меня пластинку.

— Ты что в музее, — скривился он, — Покупай и смотри, сколько влезет. Будешь брать?

— Я буду!

Рядом с нами стоял мой друг Санек, меломан еще тот. Разбуди его среди ночи, и задай любой вопрос из области рок-музыки, особенно западной. Ты получишь правильный ответ в течении двух секунд.

— Я буду брать! — Санек протянул липкому типу сиреневую купюру и получил в руки пакет с вожделенной пластинкой.

— Я тоже буду брать! — крикнул я, — и мне тоже давайте, вот деньги.

Я принялся совать в руки типу две десятки и пятерку.

— Убери свои бабки! — тип отмахнулся от меня, словно от назойливой мухи, — Нет больше пластинок, одна была, последняя. Приходи в понедельник, может еще будут! Ха-ха!

— Ну, пожалуйста! — канючил я, — мне очень надо!

— Ну нет у меня «Арии», нет! — тип посмотрел на меня и внезапно сжалился, — Вон видишь мужик прогуливается на той стороны улицы, пойди спроси, у него вроде что-то было.

— Спасибо! — я размахивая рукой в которой были зажаты деньги кинулся через дорогу, рискуя быть сбитым проезжающими автомобилями.

— Дайте! Мне! «Арию»! — задыхаясь крикнул я высокому бородатому дядьке с большой спортивной сумкой на плече, — Вот деньги!

— Тише, чего орешь? — испуганно зашипел дядька, и принялся озираться по сторонам, — Чего тебе надо?

— У вас есть «Ария»?

— Есть

— Я беру! Давайте! Двадцать пять рублей?

— Да нет, дружище, двадцать пять у Виталика было, а у меня тридцать! И то последняя осталась. Следующая партия уже по тридцать пять будет. Берешь?

— Как, тридцать? — я чуть не заплакал, ведь за этот пласт мне приходилось отдать почти все деньги которые у меня были.

— Вот так, дружище, вот так! Будешь брать?

— Буду…

Я добавил еще пятерку и отдал мятые деньги бородатому дядьке.

Тот сунул их в карман, усмехнулся, и протянул мне пластинку, завернутую в газету.

— Держи!

Я хотел рассмотреть конверт такой дорогой во всех отношениях пластинки, поэтому принялся разворачивать газету.

— Прекрати и спрячь сейчас же! — шикнул бородатый, — Тут ментов, переодетых полно! Хочешь, чтобы тебя арестовали?

— За что?

— Потом узнаешь! Спрячь!

Я снова завернул пластинку в газету и сунул сверток в пакет. Друзья поджидали меня у дверей магазина.

Пришло время выдвигаться к месту сбора.

По дороге Санек заглянул в неприметный подвальчик, в котором расположилась приличная студия звукозаписи, и накупил там кассет с записями последних альбомов западных групп.

— У нас в городе такое через год только появится! — радовался он, — А тут! Вот повезло! Да еще и «Арию» отхватил! Недорого!

Я на оставшиеся деньги купил пластинку Саши Барыкина «Букет» и две пачки сигарет «Ленинград» в подарок папе.

Когда мы стояли у Московского вокзала и курили, к нам подошла женщина средних лет, одетая в джинсовую курточку на меху. Она попросила прикурить. Ее лицо показалось мне очень знакомым.

— Где-то я ее видел, — сказал я, когда женщина поблагодарив ушла.

— Ты чего! — воскликнул Димка, — Это же Тамара Максимова!

— Какая Тамара Максимова? — не понял я.

— Какая? Да та, что «Музыкальный ринг» ведет! — Димка хлопнул меня по лбу, — Вот ты слепондя! Не удивлюсь если ты и Цоя прозевал!

Я достал из газеты пластинку.

— Ух ты! — Димка выхватил драгоценный пласт из моих рук, — Я же говорил, что в Питере в магазинах все есть!

— Ага, в магазинах, — я осторожно вытащил пластинку из не очень чистых пальцев друга, — я за нее тридцатку отвалил. Родители узнают — убьют!

— Ни фига себе! — присвистнул Димка, — Я бы никогда такие деньги бы за винил не заплатил! Я кассет набрал, правда советских, но ничего, и они сойдут пока.

Через час мы погрузились в плацкартный вагон поезда «Ленинград — Ростов» и под мерный стук колес принялись рассматривать свои покупки.

Я вертел в руках конверт, читая все, что там было написано и рассматривая фотографии музыкантов.

Выяснилось, что я, до сих пор, не знал их имен. В газете писали, что гитариста зовут Владимир, а на пластинке было написано Валерий Холстинин, то же самое с барабанщиком: я считал, что его зовут Максим, но на пластинке утверждали, что это Михаил Удалов. (Справедливости ради надо отметить, что настоящие имена музыкантов Владимир и Максим. При оформлении конверта были написаны неправильные имена)

Вот так, если бы не пластинка, я бы так и продолжал заблуждаться в этом вопросе.

Правда оказалось, что здесь записано на одну песню меньше: я не досчитался «Дай руку мне». Это немного огорчило меня, но еще больше огорчил Димка пришедший из соседнего купе.

— Дела! — возбужденно сказал он, — Гоша у цыганки рубашку купил модную, двадцать рябчиков отвалил, сейчас достал ее, хотел примерить, а в пакете наволочка лежит, и дырки для рук прорезаны. Прикинь!

Я молча вздохнул и покачал головой.

— Да, — вдруг ухмыльнулся мой друг, — не хотел тебе говорить, чтобы не расстраивать, но видишь какие дела…

— Что еще?

— Да ничего, просто я читал, что на черном рынке часто пластинки подделывают.

— Как это?

— А так, берут пластинку Кобзона за полтора рубля, переклеивают бумажки с фирменного пласта, и все. Впаривают лоху типа тебя за бешенные деньги. Но ты не волнуйся, может тебе повезло, настоящий пласт продали. Ладно пойду к девчатам в карты играть. Ты идешь?

— Нет, — теперь мое настроение было безвозвратно испорчено. Когда Димка ушел, я вытащил пластинку и при тусклом свете потолочного светильника принялся ее разглядывать, пытаясь найти следы клея или еще чего-нибудь. Но ничего не смог обнаружить, пластинка была идеально чистой. Однако поселившийся внутри меня червь сомнений точил меня всю дорогу, лишив покоя и сна. Уже подъезжая к городу, я немного успокоился, решив, что в любом случае у меня будет конверт от пластинки. А уж за сколько я его купил, это мое личное дело.

Домой мы приехали поздно вечером, почти ночью, но родители не спали. Во всех комнатах горел свет.

После всех обниманий и поцелуев папа повел меня в мою комнату и щелкнул выключателем.

Я ахнул, на тумбочке стоял новенький проигрыватель «Вега 109», и такой же новенький кассетный магнитофон «Радиотехника».

У меня не было слов. Я бросился обнимать и целовать родителей.

— Это тебе ко дню рождения, сынок! — сказал папа — К шестнадцатилетию!

— Но ведь день рождения только через месяц! — удивился я.

— Если хочешь, давай уберем в шкаф, и подарим через месяц, — предложила мама, но увидев испуг в моих глазах, улыбнулась, — Шучу! Шучу!

Надо ли говорить о том, что в эту ночь я так и не уснул. С дрожью в руках я поставил на проигрыватель пластинку, доставившую мне столько волнений. И даже когда послышались звуки вступления к первой песни, я все еще сомневался. И даже когда отыграла первая сторона пластинки, я все еще сомневался. Только когда отзвучали последние аккорды «Баллады о древнерусском воине», только тогда я поверил в то, что пластинка настоящая. После этого я включил ее заново, надел наушники, и прослушал еще раз, теперь наслаждаясь самой музыкой. Потом еще раз, еще раз и, еще раз. Следом пришла очередь болгарских «Модернов», потом еще раз…

Потом наступило утро…

Вот только жаль, что Цоя не встретил…