Рассказы про фей

Номинация — Малая проза

Хрипков Николай Иванович

Chripkov Nikolai Ivanovich

Россия

khripkov.nikolai@yandex.ru

В некотором царстве, в некотором государстве жили-были две сестрицы. И не простые сестрицы, а самые настоящие феи, то есть могли они творить чудеса. Так что же они вытворяли?

СОБРАЛИСЬ ДВЕ ФЕИ

Их две прекрасных феи, две сестры. Одна постарше и посерьезней, другая моложе и полегкомысленней.

— Знаешь, что я подумала, сестрица моя дорогая! — говорит младшая фея.

— Мне даже странно слышать от тебя этого слово «подумала». Оно как-то неестественно звучит в твоих устах, — усмехается старшая.

— Мерси боку за комплиман, уважаемая сестрица! Ну, слушай, что я тебе скажу!

— Ну, давай говори! Ведь всё равно не отстанешь, пока не выскажешь свои благоглупости. Какая же я все-таки разнесчастная фея! И всё благодаря своей младшей сестрице.

— Да! Это ты совершенно правильно сказала: БЛАГО! Так вот, сестрица многоумная моя, душа хочет праздника, этого полета, когда всё в тебе ликует и поет, и рвется наружу ввысь!

— Ха! — усмехнулась старшая сестра. — Так их вон сколько праздников! Каждую неделю праздник. Да что там каждую неделю? Почитай, каждый день! Как ни откроешь календарь, так обязательно какой-нибудь праздник.

— А вот такого праздника нет! — сказала младшая фея и топнула ножкой.

— Какого-такого? — удивилась старшая. — Все праздники уже есть на любой вкус и цвет. Каких только душа не пожелает!

— А нет праздника фей!

— Праздника фей?

— Да праздника фей!

Старшая задумалась.

— А что? Это идея! Иной раз в твою глупую голову приходят и не совсем глупые мысли. Что вообще-то говоря, удивительно! Хотя я уже тысячу лет привыкла ничему не удивляться. А что? И действительно! Есть праздник спасателя, пожарных, банковских работников… Кошек, в конце концов! Всем достались праздники! А некоторым даже по нескольку! Даже Новый год есть! Хотя про Новый год я что-то не то брякнула…

— Вот я о чем и говорю! — обрадованно воскликнула младшая фея. — Как же так, что у нас нет праздника?

— Так на то мы и феи, чтобы творить чудеса, сестрица моя дорогая! Чего же проще! Внесем в календарь новый праздник — праздник фей. Всего-то делов! И будем его праздновать!

— А если Дума не поддержит нашего предложения и не внесет коррективы в закон о праздниках?

— А наша Дума, сестрица моя младшая, не от слова «думать»! И где ты только таких слов нахваталась?

После длительного обсуждения в четвертом чтении Государственная дума приняла законопроект о внесении поправок в закон о праздниках и праздничных днях. Законопроект отправлен на подпись к президенту Российской Федерации.

Теперь феи свой праздник отмечают в любой день года, когда им заблагорассудится. На то они и феи. Поэтому можно понять девчонок, которые завидуют им и стараются быть на них похожими.

ФЕЯ ПИШЕТ ФЕЕ

Здравствуйте, любезная моя сестрица! Свет очей моих! Прекраснейшая из прекраснейших! Мудрейшая из мудрейших! Фея, подобной которой не было, нет и не будет! Здравствуйте, не знайте хворей и недомоганий, хорошейте, хотя дальше уже и некуда хорошеть, приумножайте свое материальное и духовное богатство, которым вы непрестанно нас продолжаете поражать! Получила ваше пространное письмо от третьего дня, но срочные дела мне помешали сразу же ответить на него, за что приношу вам свои глубочайшие извинения. В конце концов, я решила отложить всё и ответить вам. Дела, какие бы они ни были жизненно важными, могут и подождать, а вот вашего терпения испытывать я не могу себе позволить. Вы интересуетесь, как обстоят дела на подведомственной мне территории, за которую я несу прямую ответственность, а посему должна содержать ее в надлежащем порядке. Обстоят, должна признаться, не очень благополучно. А если уж быть совершенно откровенной (а в общении с вами иначе и не может быть), то совершенно неблагополучно, что в немалой степени огорчает меня. Судите сами! Намедни отправилась я в ФАП к многоуважаемой Наталье Ивановне, заведующей этим заведением, чтобы получить от нее статистику, которая касается заболеваемости среди учащихся нашей школы, коих почти полтораста единиц. И не воспринимайте это как метафору, но когда я познакомилась с этой злополучной статистикой, то мои роскошные золотые волосы, которым все молодые воспитанные люди отдают самые красноречивые комплименты, стали дыбом, как тройка породистых рысаков, когда на ее пути внезапно возникает стая озверевших голодным волков, готовых растерзать всё в клочья.

Получается, что каждый ученик успел хотя бы раз переболеть за год, а некоторые по два и три раза. Кроме Маши Скрипкиной, отличницы и гордости школы, которая не пропустила ни одного урока.

Сидоров успел за учебный год переболеть двадцать пять раз. Хотя я прекрасно знаю этого краснощекого крикуна, который по дороге домой в лютый мороз успевает съедать по несколько мороженых, закусывая их снегом с варежки. Всё время, что он болел, его невозможно было застать дома. Получив справку об освобождении от учебных занятий по болезни, он пропадал на улице, и домой приходил только переночевать.

Не нужно быть пяти пядей во лбу, как вы, многолюбимая и многоуважаемая мною сестрица, чтобы понять, болезнь какого рода подкашивает наших отроков и отроковиц с завидной регулярностью, не позволяя им достойно и в полном объеме усваивать программный материал. Это болезнь хитрости. Но я прекрасно усвоила ваши уроки, которые вы время от времени преподносили мне, не жалея своего драгоценного времени и сил. Мне стало понятно, что вместо разного рода таблеток аспирина, нальгина, антигриппина, от кашля и насморка, нужна всего лишь одна таблетка — от хитрости. Только она сможет враз вылечить всех наших хитрованов, отлынивающих от учебного процесса. Благодаря вашим урокам фармакологии, мне не стоило большоего труда создать такую таблетку. После чего в медицинском пункте я заменила все таблетки на изобретенную мною. И произошло чудо! Первым примчался Сидоров, упал на колени и стал выпрашивать у Натальи Ивановны прощения, что он ее все время обамнывал. На самом деле он здоров, как молодой резвый бычок. И повалили вал за валом, выкладывая на стол фальшивые справки и клянясь, что никогда в жизни больше никого не будут обманывать. А учителя не могли понять, откуда в школе стопроцентная посещаемость.

ФЕЯ БЕЗ ГОЛОВЫ

— Вот скажи, моя любезная сестрица, для чего тебе нужна голова? — спросила однажды старшая фея свою сестру.

Та сделала вид, что задумалась.

— Для чего? — задумчиво произнесла она. — А вот представь себе, что у меня не было бы головы. Представила?

Теперь пришла очередь задуматься старшей сестрице.

— Стройные ножки, осиная талия, грудь, ну, и всё там такое… лилейная шейка, — тараторила младшая сестра. — А какие ручки, пальчики! Просто объедение! Ням-ням! Какой изящный изгиб спины! А на лилейной шейке ничего! Ни губок бантиком, ни точенного носика, ни изумительных глаз, ни нежных щечек, ни этого лобика, ни бровей… ничего!

— Зрелище не для слабонервных! — согласилась старшая. — А ты слышала когда-нибудь про серое вещество? Впрочем, это совершенно риторический вопрос. Откуда ты могла такое услышать!

— Фи! — фыркнула младшая. — Я не люблю серого! Я люблю яркое, красочное! Огненно-красный цвет, изумрудно-зеленый, пронзительный желтый, голубой как летнее небо…

— Ну, вообще-то серое вещество — это то место, где рождаются мысли, — строго сказала старшая сестрица. — Что вам, любезная сестрица, конечно, совершенно не грозит. С чем и спешу вас поздравить!

— У меня очень много самых разных мыслей! — младшая сестра топнула ногой. — И ни какая я не серая, я яркая, оригинальная и своеобразная. Кстати, все окружающие давным-давно заметили это.

— Если бы ты хотя на один процент использовала возможности своего мозга, ты бы стала, ну, пускай не выдающимся мыслителем, но хотя бы мыслящим существом, чего тебе совершенно не хватает.

ФЕИ НА ПРОГУЛКЕ

Каждый вечер сестрицы феи прогуливались по городским улицам. На этот раз они выбрали для прогулки улицу Осеннюю. Почему улица так называлась, вам никто не скажет. Поскольку эта улица, как и все городские улицы, в течение года переживала все сезоны, а не одну только осень. Но феи не стали об этом раздумывать. Да и не хотелось им совершенно погружаться в глубокие размышления на предмет того, почему улица называется именно так, а не как-то иначе. Они просто шли и болтали о том и о сем, разглядывали случайных прохожих, порой сопровождая это короткими репликами, не всегда безобидными.

— Посмотрите, сестрица! Какая интересная бабушка! — воскликнула старшая фея, остановившись возле старого деревянного дома.

На скамейке, оббитой старой дырявой скатертью, сидела маленькая сгорбленная старушка. Ладони ее лежали на кривой палке, отполированой ее руками до блеска. По всему было видно, что с этой палкой она не расставалась уже много лет. И палкой стала для нее чуть ли не родной. Но самое удивительное в ней — это были ее глаза, большин, черные, широко распахнутые, которые с каким-то детским удивлением смотрели на мир и поражались всему. Такими глазами смотрит ребенок на диковинных животных, когда родители его впервые приводят в зоопарк. И потрясенме ребенка безгранично. Он никак не ожидал, что мир так разнообразен.

— Какая любопытная бабушка! — восхитилась старшая фея. — Хочется стоять бесконечно и любоваться ею. Обрати внимание, что ее взгляд ни на мгновение не потускнеет, не станет равнодушным!

— Мне кажется, что это ни какая ни бабулька, — сказала младшая фея. — У нее только оболочка старушки, а душа ребенка. Разве такое не может быть? Мне кажется, что вполне возможно.

— Вот мне всё равно непонятно, — задумчиво произнесла старшая сестрица. — Как можно прожить столько лет и сохранить детское любопытство к окружающему мира, смотреть на него вот такими глазами.

— Смотри, какой у нее в глазах, в фигуре интерес к жизни! А ведь она уже тысячи лет смотрит на эту улицу, эти дома, этих людей. И ей по-прежнему интересно, как будто она видит это впервые. Как орят ее глаза! Каким-то детским огнем! Так ребенок смотрит на новую необычную игрушку, которую подарили ему. Она тогда на седьмом небе от счастья! Как ей интересен каждый пешеход! Как будто она впервые видит этих людей! Каждого она встречает и провожает долгим любопытным взглядом! Каждый человек для нее — открытие.

— А быть может, она пишет книгу? — предположила младшая сестра. — Я когда-то читала книгу о каком-то писателе. Уже не помню о ком… Так вот в ней говорится, что он до глубокой старости не терял интереса к жизни. Писатель… я, конечно, имею в виду настоящего писателя, как губка, впитывает в себя все впечатления бытия, чтобы потом воплотить их в своих книгах.

— Да что-то она на Агату Кристи или Дарью Донцова и не очень-то похожа, — засомневалась старшая. — Скорей всего, она прожила долгую жизнь в деревне, а на старости лет ее забрали к себе дети.

— Хоть ты и старшая сестра, — фыркнула сестрица, — но не понимаешь элементарной истины, что внешность может быть обманчивой. Порой интеллектуалы выглядят, как неотесанные чурбаны!

— Ах, какие мы психологи! — усмехнулась старшая. — Как мы прекрасно разбираемся в людях.

Старушка между тем внимательно наблюдала за ними.

— Я поняла! Поняла! — восторженно закричала старшая. — Эта бабушка тоже раньше была феей. А может быть, она и сейчас остается ею.

Старшая фея какое-то время беззвучно хватала воздух полным ртом, потом всё-таки к ней вернулась речь.

— Ты… ты с чего это взяла?

— Но ты же сама говорила, что у человека в таком возрасте не могут быть такие детские, наполненные интересом глаза. Да в таком возрасте люди уже теряют ко всему интерес. У кого вечно молодая душа? У нас, у фей, даже если нам несколько сот лет.

— А тебе вот сколько лет?

Во взгляде старшей феи было столько строгости.

— У женщин не бывает лет, у них бывают только дни рождения, — жеманно ответила младшая. И, сложив губки бантиком, она подняла голову кверху, как будто хотела рассмотреть на небе облака.

— Это всё твои глупые фантазии, — сказала старшая.

Они пошли дальше по улице Осенней, красивые, элегантные девушки, на которых заглядывались молодые люди, а некоторые даже пытались познакомиться с ними и приглашали в кафе или просто предлагали им купить мороженое. Откуда им было знать, что они имели дело с феями, которым отнюдь не восемнадцать и даже не восемьдесят восемь лет, а несколько веков. Впрочем, даже если бы феи им и сказали об этом, то кто бы им поверил.

Прогулявшись, они вернулись в небольшой деревянный домик. За окном уже разливался сиреневый сумрак. На улице становилось все меньше пешеходов. Собаки выбирались из своих конур и на разные голоса облаивали всех прохожих. Феи переоделись в домашнее и после небольшого ужина сели за низкий кругленький столик. Это был необычный столик. Они задавали какой-нибудь вопрос, и на гладкой поверхности столика, как на телевизоре появлялось нужное изображение. Например, они могли вызвать Наполеона и расспросить его о последнем его заточении на острове Святой Елены. И он тут же появлялся в своей фирменной треуголке и начинал жаловаться на свою горькую судьбу.