Детство босоногое мое

Детство босоногое мое

Уходит наше детство

Неслышно, день за днем.

И не найти нам средство,

Чтоб задержаться в нем.

Оно уходит тихо

В незримые края,

И только память помнит,

Что в нем бывал и Я.

Виталий Тунников

Детство проходило в разрушенном городе, с разрушенными семьями. Не было ни одной семьи, которой не коснулась война. С фронта возвращались миллионы людей, привыкших к регулярному употреблению спиртного. Так называемые фронтовые 100 грамм — был ежедневный водочный паек, который охранял солдат от морозов, болезней, страха смерти и тяжелейших психологических нагрузок. Их нельзя было назвать алкоголиками. Привычка и тяга к ежедневной выпивке осталась. Многие вернулись с фронта инвалидами, потеряли семьи или жилье. Им нужна была психологическая поддержка. Вот и появлялись на каждом углу павильоны, где можно было утолить свои желания в полной мере. Так называемые пивнушки подобие —

На Дерибасовской открылася пивная.

Там собиралась вся компания блатная…..

Таких пивнушек было уйма в городе, только рядом с моим домом было их две. Историю их открытия не буду описывать, возможно, что они существовали еще в Юзовские времена. Одна находилась на уличном перекрестке моей родной улице Челюскинцев (9-ая линия) и центральной улице Ильича (Макшоссе), вторая — ближе к нашему двору, в частном доме, на ступеньках. На том же углу находился и известный хлебный магазин, куда приходили со всего города. Система обслуживания была стандартная во всех питейных заведениях того времени: подавали пиво в толстых стеклянных полулитровых кружках и сопровождающий напиток, водку, без которого не обходилась ни одна выпивка; то ли приносили с собой, а иногда продавали на разлив.

Проходя мимо этих заведений, практически ежедневно и по многу раз, то ли прогуливаясь или за покупкой самого дорого, не по цене, а по вкусу, белого с зажаренной корочкой буханки хлеба, мне волей неволей приходилось в деталях наблюдать эту картину распития и его последствия. Матерных выражений наслушаешься, да еще и в таком высокосортном виде, что не нужно было заканчивать институтов по изучению нецензурной лексики. Прислушиваясь к разговорам, в основном, инвалидов войны, можно было записать всю историю военных происшествий, которую они прошли по дорогам битв и сражений. И все это сопровождалось «крепкими» выражениями.

Безрукие, безногие, на костылях, с протезами (деревянная чурка на ремнях) — основной контингент этих забегаловок. Люди с травмированной психикой находили место, где можно было высказать о наболевшем. Тяжело было наблюдать эту картину: безногих на деревянных тележках с колесиками из подшипников, звук которых резал ухо и раздавался на всю округу. И когда народ принимал определенную дозу горячительного, вот тут и начиналась катавасия, не хуже чем в наших современных экшн-фильмах.

До сих пор перед моей впечатлительной натурой, с развитой больше зрительной памятью, стоит картина разборок и драк. Это только на моем коротком отрезке улицы, от дома до перекрестка с Макшоссе, улицы спускающейся от центра города к реке Кальмиус. Мне надолго запомнились эти покалеченные судьбой люди, большей частью войной. Так как и был процент инвалидов трудового фронта. На одних только шахтах Донбасса погибали и оставались калеками сотни тысяч тружеников, поднимавших и восстанавливающих шахты из руин.

Катастрофическое уменьшение населения в результате военных действий на Донбассе, и вывоз трудовой части населения на принудительные работы в Германию не давали возможности в полной мере приступать к плану восстановления промышленности Донбасса в сжатые сроки. Был взят курс на обеспечение рабочей силой за счет мобилизации не только региона Донбасса, но и со всех областей Украины. Донбасс, ещё со времен зарождения этой области, был центром концентрации людей рабочих специальностей в одной местности по сравнению в другими регионами. Главным развлечением рабочих и было пьянство, не смотря на то, что это не было чем-то уникальным в масштабах страны. Алкоголь притуплял ужас от несчастных случаев на шахтах и заводах. Аварии на шахтах от выброса газа были частью повседневной жизни шахтеров. И те невыносимые условия неустроенности и грязи, в которой они жили с семьями.

Сколько раз мы, дворовые пацаны, находили под забором подрезанных лезвием для бритья (чинкой), которую можно было свободно поместить между пальцами руки незаметно для окружающих. Пьяные разборки всегда сопровождались дракой с применением любого близлежащего предмета: стула, доски, а то и костылем инвалида, сидящего рядом. Таких побитых, выброшенных из пивнушки, можно было найти в любом дворе. Не все дворы запирались на запор, были и проходные. Мужчины заливали свое горе…

Покупая буханку белого свежего с запеченной корочкой хлеба и наблюдая всю эту неприглядную картину не замечал, как от буханки оставалась половина. Но в то голодное время меня не очень журили, единственно, что приходилось повторять этот пройденный путь в магазин.

Иногда, когда мы издали наблюдая за пивнушкой, замечали, что там спокойно, и заскакивали вовнутрь поглазеть. Естественно, что одним пивом не налакаешься до полусмерти. Клиенты приносили с собой самогон, водку и добавляли в пивную кружку. На витрине во всю красу были выложены стопки баночек с икрой и кое-какой закуской. Эти баночки могли стоять годами. Кто был в состоянии их покупать? Но ни эту цель мы преследовали. Главное было для нас то, что всегда можно было втихаря подобрать валявшую на полу мелочь. Это было хорошим подспорьем для покупки сладостей: подушечек со всевозможной начинкой. Мне больше всего нравились с раковой. Находясь дома, единственная радость это был кусок сахара-рафинада. Раскалывая его зубами или маленькими щипчиками, утоляли свою потребность в сладкой жизни.

Уже будучи постарше, когда отец просил помочь ему на складе продовольственного магазина, где он подрабатывал, не имея достаточно средств для обеспечения семьи, у меня появлялась возможность испробовать все виды печенья, которые находились в огромных бумажных мешках. Об отце, дорогом и единственном, кто у меня оставался после ухода из жизни матери, останавливался ранее. Только для себя: ему-то было в 50 годы — около 60 лет.

Что могло держать детей моего поколения дома? Кроме репродуктора, висевшего в углу прихожей, в который мне, несмышленышу, все время хотелось заглянуть: а кто же там внутри говорит и поет? Ранним утром звучал гимн, потом новости, погода, гимнастика, «Пионерская зорька». С большим наслаждением слушал передачи для детей, литературные чтения, радиопостановки, театр у микрофона и просто музыку. Практически он никогда не отключался от абонентской розетки. Просыпался под его звучание и, слушая вечером, засыпал, не обращая внимания на его работу до поздней ночи.

Немного обустроившись после возвращения из эвакуации, мы приобрели радиоприемник сетевой ламповый «Балтика». Конечно, звучание было не настолько чистым по сравнению с черной тарелкой, висящей в углу. Однако, уже была возможность выйти на частоты, позволявшие слушать и «Коль Исраэль» («Голос Израиля»), и «Голос Америки», вещающих на русском языке. Это были «вражеские голоса» и к ним, как и к другим: «Немецкая волна», «Русская служба Би-би-си», «Радио Ватикана», принимались меры глушения, своего рода идеологическое клише. Точно также «иновещательные» станции СССР, вещавшие на иностранных языках на зарубежную аудиторию, тоже глушились за пределами Союза. Все это производилось так называемыми «глушилками», мощными генераторами электронных шумов, с целью активного противодействия враждебной радиопропаганде.

Так к чему все это предисловие? Все свободное время от учебы, то ли на каникулах, то ли после учебы в школе, пацаны моего поколения проводили на улице. Собирались в соседних дворах, уходили в дальние походы по городу и за его пределы. Контроля со стороны родителей не ощущалось. Да и им было не до нас. Девчонки играли в «резиночки», используя бельевую резинку, натягивая ее на уровне бёдер двух участниц. Остальные прыгали через эти натянутые две резинки. Каждая из участниц должна была выполнять разнообразные прыжковые фигуры и комбинации на разной высоте, что способствовало развитию координации, внимательности и, самое главное, дружбе. Игра «Классики» — знание цифр для малышей, ловкость, меткость. А вот еще одна игра, развивающая воображение и артистичность:

Море волнуется раз,

Море волнуется два,

Море волнуется три,

Морская фигура на месте замри!

В эту игру привлекались и мальчики. Ну, а такая игра «Казаки — разбойники» уж была чисто мальчиковая и воспитывала не сдавать своих, ориентироваться на местности. Прятки, вышибалы, ножички и так далее — все это давало какое-то физическое и умственное развитие ребенку.

Все это довольно не полный перечень развлечений и игр, увлекаясь которыми мы забывали о заданных уроках на дом в дни учебы. Другое дело было на каникулах. Выскочив из дома с куском хлеба, посыпанного сверху сахаром, который тут же развеивался на ветру, мы целые дни проводили на улице.

Каких приключений мы только не находили для себя… Всем известны были распри между улицами. Эти войны «улица на улицу», сопровождаемые бросанием камней и стрельбой из «самопалов». А самопальчики-то нужно было заряжать порохом. Вот и находили снаряды, оставшиеся после военных сражений, то во рвах, в заброшенных, разрушенных домах, да и в парках города. Эта процедура была чревата жертвами. Что и происходило со многими ребятами моей школы. Часто можно было увидеть «пацанов» без пальцев, со шрамами на лице и теле. Да и бросание камушков-булыжников с размером даже детской ладони оставляло надолго следы на голове. Только на моей голове их не счесть. Если как на духу, меня больше привлекало их изготовление.

Тяжелые испытания выпали на мое детство: эвакуация, рождение в антисанитарных условиях эшелона, продвигавшегося под бомбежками, на восток страны. Разрушенный город и нищета после возвращения на старое место жительства нашей семьи. Покалеченные войной судьбы людей, калеки и инвалиды, кровь и смерть близкого и самого дорогого для ребенка, матери. Всё это не ожесточило меня, и мое сердце не очерствело. И до сих пор придерживаюсь линии мирного решения всех возникших разногласий.

Однако существовал кодекс чести, чувства солидарности и дружбы, свойственный настоящим «мужчинам», пацанам того времени. Эти мальчишки, с самого раннего детства сбивались в группы, прообразы будущих мужских сообществ, где были свои законы и особая дисциплина. И куда девались моё сострадание и жалость…

Да что все про войну, да про войну,

Пора бы перейти и на мирную игру.

После войны мы только и бредили футболом. До определенной поры, пока не разбивали очередное оконное стекло у соседей, играли во дворах. Ну, уж, когда выгоняли, на любой лужайке, где ворота обозначались, чем попало, то ли камнями, то ли тапками с ног, так как в основном играли босиком. А мяч изготавливали сами, в ход шли и тряпки, и опилки, набивая ими тот же чулок.

Дорогой мой Читатель, коль ты решил посетить меня, благодарен тебе от всего сердца. Хочу немного отвлечься от воспоминаний детства и поделиться с тобой своими мыслями, которые захлестывают и не дают подкорке воспроизводить прошлое. И если не выложить их на бумагу… Это один из способов избавления от них. А еще существует много способов избавиться от плохих мыслей: написать их со всеми подробностями. Перечитав несколько раз — сжечь. Но я этого делать не буду. Только из-за того, что они не несут с собой отрицательных эмоций. Это мысли — анализ прошлого. Самое неприятное — это то, что мы чувствуем себя беспомощными перед этим хаосом мыслей. Они не дают тебе покоя, особенно ночью, когда происходит активация подкорковых структур.

Возможно, они покажутся вам несколько хаотичными. Но тут уж — извиняйте. Заглядывая в мои опусы, читатель может меня уличить в плагиате. И эта мысль меня сильно тревожит. Мое детство было самое обычное для детей в послевоенное время. Оно ничем не отличалось от детства тысяч и миллионов других детей моего поколения. В той рабочей среде, в которой проходило мое детство, не было ничего другого, кроме этих игр.

Знакомясь с мемуарами людей того времени, переживших все ужасы войны и Катастрофы, отмечаешь разную тональность описываемых событий послевоенного детства. Да, было трудное и голодное время, разруха, неустроенность, уход из жизни матери. Однако мы умели радоваться жизни. Верили, что придёт светлое будущее, обещанное «родной партией».

Радуйся каждому дню всегда.

Любому, едва только светом брызнет!

Ибо не знаешь ведь никогда,

Какой из них будет последним….

 Эдуард Асадов.

А какую радость мы получали от перелицованного пальто или брюк-галифе, сшитых из военной ткани, остававшейся после покроя одежды старшего брата Ефима, прослужившего в армии от начала войны и до ухода на пенсию в 1969 году. Самая большая радость для меня была, что уцелела моя семья. Повзрослев, получил по наследству офицерские яловые сапоги, чуть-чуть великоватые на пару размеров. Ничего, что приходилось что-либо подкладывать. Однако выглядел в них взрослым и чувствовал себя таким «фраерком». Радости было «полные штаны».

Немного забегу вперед, в настоящее время. «Каждому человеку судьбу создают его нравы». Если взять, к примеру, свою, то могу однозначно заявить, что как бы не старался строить свои планы и готовиться к одному, а она «злодейка» преподносит мне совсем другое. И это не случайность, видимо, все заложено в нас самих, и дай только повод, как оно претворяется в жизнь.

Судьба способна очень быстро

Перевернуть нам жизнь до дна,

Но случай может выжечь искру

Лишь из того, в ком есть она.

 И. Губерман

Некоторые, ссылаясь на Судьбу, оправдывают свои неудачи, проявляя, таким образом, свое слабоволие. И только своими действиями, не в полной мере, но повлиять на нее все-таки можно.

В наш мир научно-технического прогресса, когда, используя Интернет, ты без труда можешь получить любую информацию, по интересующей тебя теме, не отрицаю, что он, Интернет, не лишен недостатков. Всевозможные «хакеры», взламывающие и ворующие твои личные данные и информацию; вирусные атаки, заканчивающиеся поломкой жесткого диска; и самое страшное, что представляет угрозу для детей — порнография, влияющая на психологическое развитие ребенка. Но основную функцию все же он выполняет.

Заглядывая на странички — записки современников, повествующих о событиях, в которых автор мемуаров принимал участие, воссоздавая картину прошлого, той эпохи, в которой проходило их детство и формирование характера, можно заметить, что довольно не одинаково оно — детство моего поколения. Кроме наследственности и биологического здоровья, влияние оказывает и материально-экономическое обеспечение, социальное положение, уклад жизни, количество членов семьи и даже место проживания.

С большущим интересом перечитываю мемуары моего соотечественника, обожаемого мною в юности актера кино и театра, советского, российского и израильского режиссера, народного артиста Михаила Козакова. По возрасту он был, к сожалению, немного старше меня. А еще он написал откровенные признания о себе и о том времени: «Рисунки на песке» и «Третий звонок», где представил сканированную картину целой эпохи: с середины XX до начала XXI века. Родился он в семье литературных работников. Отец был писателем. Мать редактором в издательстве. Воспитывался Михаил общением. Присутствие его при всех разговорах взрослых давали ему представление о серьезных понятиях: порядочности, долге, жизненных принципах. К разговорам о политике и другим взрослым темам его не допускали. Постоянные беседы и споры об искусстве, литературе с родителями. Чтение книг запоем. Всё это впитывалось с детства и запало на долгие годы, что подпитывало его творчество в будущем.

Мой процесс репатриации на землю обетованную — Израиль постараюсь описать далее. И опять-таки, если судьба преподнесет мне такую возможность. Единственно, отмечу, что воспитывался в русской среде: школа, литература: «С чего начинается Родина — с картинки в твоем букваре…», с книжных страниц, повествующих об истории родной страны, раскрывающих представления о патриотизме и трепетном отношении к своей Родине. В моих мыслях и на йоту не появлялось такое: покинуть мое детство, мою родную улицу, город и, в дальнейшем, обслуживая и строя теплоцентрали всего Донбасса.

Находясь здесь более двух десятков лет, наблюдаешь этот неимоверный рост научно— технического прогресса. Израиль на сегодняшний день самая технологическая страна планеты. И вся подготовка таких кадров начинается со школьной скамьи, где основной упор направлен на развитие логического мышления, где решая математические задачи, дети учатся способности принимать и оптимизировать решения в будущем.

Что было основой нашего постсоветского воспитания? Послушание, аккуратность и строгая дисциплина в школе. За что я ее так … «любил», и, видимо, поэтому сбегал с уроков. Отмечая ранее свою непоседливость, справедливо могу считать, что она сказывается на моем характере и поведении до сих пор. Возможно, на это повлияло рождение в движущем составе. (Шутка.)

В детстве выручали эти игры и забавы на свободном пространстве, пользуясь возможностью безвылазно проводить время на улице с уличными товарищами. Нельзя было их назвать друзьями, разный возраст и воспитание имели значение. Уже по приходу в дом, в семью, второй жены отца, Татьяны Михайловны, картина намного изменилась. Могу с уверенностью заявить, что она было замечательным человеком и другом нашей семьи. Ведь и разница в возрасте между ней и моим старшим братом была ничтожна. Мы делились с ней самым сокровенным, и всегда могли получить совет и доброе слово. И, вообще, ей при жизни нужно было поставить памятник или дать медаль за героизм, в моих глазах. Пойти на троих детей, правда, не всегда они находились дома. Старший был на фронте, средний со временем ушел служить в армию. Оставался только белобрысый «пацанчик», непоседа и сорванец, шалостям которого не было предела. Вскоре родилась у нас сестричка Милочка, в 1947 году. Единственная и дорогая, занявшая центральное место в нашей семье, не в обиду ей сказано. Она тоже со своей семьей в Израиле. Не скрываю, была ревность, особенно, когда старший брат, приезжая в очередной отпуск, брал только ее в свои поездки по стране, и даже посещая рестораны.

Не припоминаю, когда «вторая мама», так, по крайней мере, я пытался ее называть, отдыхала. Вечно готовка, стирка и все домашнее хозяйство было на ней. Задача отца была заработать любыми средствами, то ли подрабатывая на складе магазина, или перепродажей кое каких, дефицитных вещей. И обеспечить продовольствием и кое-какой одеждой. К дочке он, практически, не прикасался. Она у него появилась в достаточно пожилом возрасте, может быть, это и сказывалось на его отношении к ней. Мне доставляло большую радость нянчиться с ней, катать на деревянной коляске, развлекаться во дворе. Однако это не ограничивало меня от «разгула». Всем было не до меня. Затрудняюсь вспомнить, но мое первое посещение школы, первый звонок сопровождался одной из близких родственниц отца.

С грустью вспоминаю те вечера, когда, намаявшись по хозяйству, родители ложились в постель и перечитывали вслух художественную литературу, романы. Особенно в моей памяти остался роман Стендаля «Красное и черное», общепризнанный литературный шедевр девятнадцатого века, основанный на реальных событиях. Почему грустно вспоминать? Да потому, что с удовольствием бы, наверное, послушал детские сказки, которые мне никто в жизни не читал.

Воспитание израильского ребенка ненамного отличается от моего вольного характера в детские годы. Основная особенность, которого заключается во вседозволенности: им можно почти все, что не вредит здоровью ребенка и окружающих. Детей с самого раннего возраста приучают кушать самостоятельно разнообразную пищу. Здесь нет таких деревянных полов, на которых пытался овладеть чечеткой с детских лет, так и не овладев ею. Точно такое же привыкание бегать босиком, невзирая на непогоду и кафельный, холодный пол во всех квартирах. Легкая обыденная неопрятность ни в коем случае не смущает маму. Ребенка, да и взрослых, можно видеть сидящими, расположившись на любом клочке земли, лестнице, тротуаре или троллейбусной остановке. Дети — есть дети. Они, очень подвижные, могут перевернуть весь дом вверх тормашками. И родители на это достаточно спокойно реагируют.