Анатом, который хотел стать художником

1

«Поляна» на этот раз была скромной, но никто не был в претензии. И напротив были бы в претензии, если бы было нескромно. Еще и девять дней не минуло, как замочили Падишаха, и все понимали, что замены ему сейчас нет и в ближайшем будущем вряд ли предвидится. Это был глобальный человек.

Поминули, как и полагается, стоя. Минута молчания. Лица суровые, железобетонные. Всё самое яркое уже было сказано на кладбище, и поэтому никто не хотел повторяться. Да и не те это были люди, чтобы соревноваться в красноречии.

Прервал молчание Удалой:

— Жизнь продолжается. Присаживайся, братва!

— Что-то поворачивается она не тем боком, — ухмыльнулся Петрович. — Мало того, что Падишаха вот так, и мы даже не знаем, какая падла это сделала. Так еще и исчез Бухгалтер с кассой. И это еще не всё. Ахмет Питерский собирается наложить лапу на толчок. Мало ему северной столицы. Еще и Потапова, мусорского пахана, вальцанули. На хрена это делать? Теперь же всю мусорню поставили на уши. Это какая же лютость начнется! И кому это на хрен понадобилось?

Рисованный, у которого даже лоб был в наколках, раздраженно перебил его:

— Чего ты гонишь, Петрович! Не части! Что толку всё свалить в кучу, а потом разглядывай, что в этой куче? Так, прости, не делается!

— Ну, ты, конечно, знаешь, как делается? Без году неделя коронован, а уже старших перебиваешь! — обиделся Петрович и хлопнул стопку, никого не приглашая и демонстрируя презрение к новоиспеченному.

— Тут нечего и знать! Надо разбирать завал по порядочку.

Рисованному было по барабану его презрение.

— Начать нужно со смотрящего. Свято место, как говорится, пусто не бывает. Сами же говорите: жизнь продолжается.

— Дело совсем не в месте, а в том, кто на нем сидит, — встрял Гиббон.

— Так давайте самого-самого! Предложения какие? — опять подал голос Рисованный.