письма.

Дорогая моя, Пилар.

Я стал нем, слеп и устал. У меня плохая память и медленные руки, но я помню все что было до нашей разлуки. Мне даже, кажется, что я отличаю оттенки голубого на небе и те цветы, которые я срывал, для тебя в порыве всех своих самых и сильных чувств.

Моя милая, Пилар, ты ушла, я остался один. И сразу лег. и долго, долго лежал. У меня остановилось время и еще какие-то важные вещи, перегорела лампочка и в дверь стучали наши дети. Я не ощущал холод и мне совсем не было жарко. Я не знал как мне быть и кому это будет важно. Ты тот, кто терпел не секунды, а годы. Ты тот, кого я всегда считал своим "маленьким чудом".Важная для меня. Безумная сильная. Когда — то ты была юная. Очень наивная. Любила бить посуду громко и обнимать меня в перерывах между прогулками. Ты любила все города на свете, потому что там я писал книги и в каких-то из них были зачаты наши дети.

Моя нежная, Пилар. Ты дала мне шанс построить свою жизнь, помогла не разрушить много других. Сделала из меня мужчину и терпела все эти годы вредным, грустным, громким мальчишкой. Я причинил тебе больше хлопот, чем все наши дети. Своими пьянками после 30 и до конца, вечными драками и криками, что я "Самый Главный в Твоей Жизни писатель." Ты конечно же верила и очень сильно хотела. Ну вот ты теперь видишь, во что ты меня превратила?

Моя грустная, Пилар. Ты сильно устала, поэтому когда уходила ничего не сказала. Я не сержусь на тебя, я просто немного удивлен и расстроен. Я не знаю где мои записи и куда ты прячешь портвейн. И кто все эти люди, которые стучат, звонят и очень просят открыть дверь. Ты же знаешь я не очень люблю людей, с возрастом ты общалась с ними намного чаще, тем более когда я по очереди похоронил всех своих друзей.

Очень прошу разбудить меня, когда ты вернешься, разбери корреспонденцию и подогрей портвейн.