Отец Йиг и Олимпиец - зло равноценное.

Он жизнь на свете всю создал,

То действо заняло единый миг.

И всяк за то ему хвалу воздал.

Живое множилось, меняло вид,

Легко осваивало древний мир,

Не загубили его с тьмой болид,

Павшие составили живому пир.

Творил Отец Йиг не просто так,

Не зря дал своим детям прочность,

О, да, он — тот ещё герой-мастак,

Имел он план, его ужасна точность.

Он породил все хвори, паразитов,

Чтоб силу из несчастных выпивали,

Из тварей вод и яростных гоплитов.

К нему все души павших прибывали.

И он их ел, чем жил и силы множил,

Свои творения и дети ему — пища,

Когда он голоден, ты занеможил,

Он дух твой съел, довольно свищет.

Но Зевс Олимп жизнь ненавидел,

Завидовал дарам Йига он всегда,

Не мог творить, и это ясно видел

Всякий, кто его увидел и когда.

Зевс, дабы брату Йигу насолить,

Его потомству слал огонь и тьму,

И жертвы требовал живьём палить,

Дабы их муки в радость шли ему.

Покоя и проходу Зевс им не давал.

Живое ненавидел и глумился жутко,

Он мучил то, что сам не создавал,

Смеялся, что кричала раненая утка.

Отец Йиг такого долго не терпел,

Создал он воинов, ужасней всех,

Что уже делал, и над чем корпел.

Не мог пробить никто их белый мех.

Война шла сотни тысяч долги лет,

То победил Олимп, то грозный Йиг,

Кто пал, стал фаршем для котлет,

В битве по-мужски Йига Зевс настиг.

Бой длился этот много дней, ночей,

Яд с чешуёй непробиваемой Йига,

Схватился с парой огненных мечей,

Настал трезвон победы Зевса мига.

Низвергли древнего отца под горы

Все рвали ему руки грозные и ноги,

И Зевс установил жестокие поборы,

Годами головы летели на пороги.

Прошли ещё века, их годы уносили,

Сам Зевс стал Яхве, имя он сменил,

А Йига звали Сатаной все, поносили,

Зевс знание в вину людям вменил.

Кто же добро из них, кто только зло?

Ответ такой: оба недобры и ужасны,

Чуму-холеру нам то время принесло,

Надежды на кого-то из двоих — опасны.